11:11 p.m.

Стайлз помогает лучшему другу справиться с гирляндами и остальными украшениями всего лишь за пару часов. Они развешивают их на крыше, крыльце, украшают ими фигурку Санта Клауса у входной двери. Выглядит всё довольно красиво, только Стайлзу откровенно похер – у него голова забита совсем иными вещами. Например, Дерек спокойно разгуливает по городу, привычно-тяжелым шагом оставляет на душе грязные следы, а у Стайлза почти на нуле защитная реакция. Точнее, она имеется по умолчанию, но ведь тоску и любовь не выкинешь из себя так быстро, словно мусорный пакет на свалку. Твою же мать, Стайлз по нему очень скучал, и скучает до сих пор, а еще любит, да. Всё-таки любит, каким бы говнюком тот не оказался. Слабость? Вполне. Идиотизм? Еще один плюс. Что сказать о наивности, слепых чувствах и ненависти? Они тоже имеют место быть. Но, попадись Дерек ему на глаза еще раз, – он ему с удовольствием раскрошит бессовестную морду, хотя бы за то, что имеет надежду вернуть слитые в канализацию отношения. Или не имеет? Так не вовремя возникает воспоминание о прежних временах, где по вечерам неумелые минеты после школы, пока Дерек неотрывно расчерчивает одурманенным взглядом худое мальчишеское лицо. Где безоговорочное доверие в первую близость; где редкие ночёвки, но оттого более ценные пробуждения по утрам, в обнимку, почти нерушимое единение. Почти. И как бы Стайлз сейчас не осуждал Дерека, но иметь у него получалось по высшему классу. Так, чтобы глубоко, до бредовой мольбы, но не о помощи, а только с фразами «еще», и «глубже». Так, чтобы уходить не хотелось; чтобы вспотевшими телами друг к другу, в ожидании адекватного сознания. Стайлз смаргивает наваждение, когда Скотт легонько хлопает его по плечу. – Что-то не так? – Маккол пытается уловить реакцию организма; Стайлз не любит, когда тот использует на нем свои примочки. – Ты какой-то потерянный, молчишь почти весь вечер. – Всё не так, чувак. В моей идиотской жизни, почему-то, всё постоянно не так. Он не говорит Скотту, что встретил Дерека по дороге к нему. Не говорит, что Хейл решил остаться в городе, правда, на какой именно срок – неизвестно, но положение дел это не меняет. Да и какой смысл? Стайлз и без этого может предсказать поведение Маккола, ведь только он поддерживал друга на протяжении полугода тишины. Судя по его личному мнению, ошибки, конечно, совершают все, в том числе и Дерек: взрослый мужик, с потребностями, влечением, разделенный со своим человеком сотнями миль. Но еще Скотт уверен, что оторвет ему голову при первой же удобной возможности, хоть и считает – некоторые ошибки достойны прощения. Ну да, тру-альфа же. – Я ждал, когда ты сам мне скажешь, если честно, – Маккол пожимает плечами, начинает идти к входной двери, подбирая на ходу картонную коробку из-под гирлянд. – О чем? – Стайлз действительно не понимает. – Как о чем? Дерек вернулся, от тебя этим уродом за версту несет, – он оборачивается, кивает, призывая идти следом, и всячески старается держать когти при себе, но Стайлз то знает, как сейчас распирает Скотта на маленькие злые молекулы. – Что он тебе сказал? Приехал, наконец, порвать всё окончательно? Они заходят в дом, разуваются, и протискиваются на кухню, хватая со стола по одной штучке имбирного печенья с корицей. – Эй, мальчики, потерпите, пока приедет шериф Стилински, – Мелисса не успевает ударить их по рукам, но это предполагалось, по крайней мере. – Займитесь лучше полезным делом: в гостиной нужно передвинуть кресло, иначе на него осыплются хвойные иголки. Шагом марш. Стайлз отдает честь ладонью, шуточно подмигивая, а Маккол лишь закатывает на это глаза, как и его мать, собственно. Оба парня молча удаляются из кухни, дабы не накликать беду на свои светлые (пусть и не совсем) головы, и не заработать по штрафному заданию сверхурочно. – Дерек сказал, что остается, – начинает Стайлз, когда заходит первым в гостиную; он берется за край кресла, обитого коричневой тканью, и помогает Скотту отодвинуть его на себя. – Правда, как надолго, не уточнил. Просто прислал сообщение, но знаешь, что здесь самое паршивое? Этот пиздюк даже не извинился. – Видимо, не считает себя виноватым. Для многих расстояние – это уже само по себе оправдание. – Или Дерек, попросту, слишком мудак, – разводит руками, плюхаясь в то самое кресло и наблюдая, как переливаются разноцветными огнями включенные на ёлке гирлянды. – Но я всё равно по нему скучаю, хоть и злюсь неимоверно. Это стрёмно. Ты должен двинуть мне по затылку, чувак, потому что должна быть пустота, а её нет. – Что ты имеешь в виду? – Что у меня разлюбить не получается, – тихо, обреченно. Скотт присаживается на диван в другом конце комнаты, откидывая назад голову и о чем-то задумываясь. Всё это время сохраняется тишина, словно бережно завернутая в кулёк, даже миссис Маккол перестает громыхать посудой на кухне. Минута молчания по личной жизни Стайлза может считаться официальной. Он усмехается от подобной мысли, привлекая внимание друга. – Стайлз? – Скотт удивленно распахивает глаза. – Небольшой троллинг самого себя, не обращай внимания, – отмахивается, тяжело вздыхая, затем смотрит на часы – отец уже должен вскоре появиться к ужину. – Просто не думал, что это Рождество может стать еще хуже, чем было изначально. – Ну, если формально, то сейчас не Рождество, – Маккол садится ровно, упираясь локтями в колени, – а это значит, что всё ещё может измениться. – Да уж, три дня такой огромный срок, дружище. Я точно приду в норму за семьдесят два часа, – корчит ехидную рожу, морщась от собственных слов. – Вот если он свалит обратно… – Тебе будет ещё хуже, – Скотт прикрывает глаза, словно защищаясь от возможной зрительной атаки; и правильно делает, черт возьми, потому что Стайлз очень возмущен его словами. Возмущен, но молчит. Как знать, может, есть в этом маленькая, еле заметная, совсем-совсем крохотная частичка правды. А может, просто боится наговорить лишнего. Стайлз не будет поднимать эту тему, окей? – Сынок? Ты здесь? – слышится голос из коридора, а следом щелчок закрывающейся входной двери. – Мелисса, выглядишь превосходно. – Спасибо, Джон. Стайлз поднимается, чтобы встретить отца в коридоре, хотя и немного удивлен, что он пришел почти на час раньше. Наверно, закончил все свои дела и даже не посмотрел на часы. Это «шерифская» привычка, как называет её Стайлз: срываться на вызов, даже не обратив внимания на время. – Ты ра…но, – обрывочно заканчивает фразу, потому что перед его глазами какая-то нереальная картина. Тягучими каплями холодный пот вдоль позвоночника, а раскаленная злость, что растекается по венам, резким контрастом ведет плюсовой счет в температуре. – Ты какого хрена здесь? – кажется, Стайлз хотел произнести это в своих мыслях, но говорит именно вслух. Раз уж нечего терять, он смело указывает пальцем на Дерека, абсолютно наплевав, что выругался при отце. Во взгляде Мелиссы тоже искреннее удивление. Что там делает Скотт за его спиной – одному лишь Богу известно. Праздник не может быть ещё хуже, говорите? – Ну, знаешь, и тебе здравствуй, – Джон подозрительно прищуривается, кивая на Дерека, стоящего рядом с ним. – Я всего лишь хотел сказать, что Санта припас для тебя внеочередной подарок в виде бойфренда на Рождество, но что-то теперь сомневаюсь в надобности. – Да лучше бы мне этот грёбаный Санта под ёлку новый айпод положил, – Стайлз взмахивает в воздухе рукой, – куда больше радости. Серьезно. Плеер уже давно почил с миром, а если учесть, что Дерек продинамил эти отношения, то айпод куда важнее и приятнее, чем визит этого урода. – Не понял… – шериф не в курсе их расставания, потому что сын не счел нужным втягивать его в личные передряги; достаточно осведомленности в том, что у Стайлза, в принципе, есть отношения с парнем. – В чём проблема? Дерек всё это время молчит, спрятав руки в карманы кожаной куртки. Он переводит взгляд со Стайлза на Скотта, и по выражению лица можно сразу понять – участие в разборках не приносит ему удовольствия, а то и вовсе не его вина. – Мы немного повздорили, – выдает Дерек, пожимая плечами и осторожно прослеживая реакцию каждого присутствующего. – Наверно, Стайлз не очень-то рад меня видеть. – Мы немного расстались. Когда ты уже научишься правильно выражаться? Джону, на искреннее удивление Стайлза, услышанные слова вообще до лампочки. – Ничего страшного, ребенок, помиритесь, ты ведь не просто так по нему скучал, я полагаю, – шериф разувается, снимает теплую форменную куртку и несколько секунд смотрит на Дерека, пока Стайлз с приоткрытым ртом переваривает фразу. – Что стоишь? Проходи, ты приглашен на ужин. – Конечно, Дерек, руки можно помыть в ванной комнате сразу за лестницей на второй этаж, – Мелисса, наконец-то, выползает из ступора, улыбается и забирает у Джона верхнюю одежду, убирая её в гардеробный шкаф. – А ты поможешь мне с индейкой. Надо разрезать. Дерек скрывается в уборной, перед этим избавившись от куртки и кроссовок, а Стайлз, тем временем, перехватывает отца, чудом избежав анафилактического шока – у него, оказывается, на слова отца выявилась жуткая аллергия: глаза слезятся, и носом шмыгать постоянно хочется. – Что Дерек тебе сказал? Как он вообще тебя нашел? Заявился к нам домой? – Стайлз шепчет, потому что в курсе острого слуха у оборотней. – Бред какой-то, я случайно встретил его возле ресторанчика на Авери-стрит, когда шел сюда, вот и всё, – отец высвобождает локоть из легкого захвата, пытаясь вновь направиться в сторону кухни, но терпит неудачу: Стайлз удерживает его, в надежде выбить как можно больше информации. – Бог ты мой, Стайлз, я позвал его из вежливости, а теперь позволь мне помочь Мелиссе на кухне. Стайлз послушно отстраняется, начиная от волнения грызть ноготь на большом пальце. – Мог бы просто поздороваться и пойти дальше. Вот что мне теперь делать? – А это уже ваши проблемы. Сам виноват, что не уведомил отца, уж извини, – шериф поднимает ладони, тактично сваливая в нужном направлении. – Заебись, – выдыхает тихо, чтобы не травмировать нежные уши отца. Дерек возникает у него за спиной, как призрак надоевшей оперы, и Стайлз вздрагивает от неожиданности, до талой воды в легких ощущая свою приближающуюся смерть. Не от когтей оборотня, не от сердечного приступа, которые были бы куда элегантнее в этом смысле, чем самоубийство. Ну а что? Он может думать о подобных вещах, пока не изобрели методы телепатии. Это же еще не значит, что Стайлз совершает грех, думая об избавлении. Просто его нервы сейчас перегорают, искрятся, медленно превращаясь в пепелище некогда адекватного сознания. Если Стайлз сорвется и воткнет на ужине вилку в ладонь оборотня – значит, пепла собралось достаточно. – Даже не думай, – говорит Стайлз, не оборачиваясь, – это не примирение. – Соглашусь с ним, – дополняет Скотт. – Мне жаль, что так вышло, – голос у Дерека тихий, надломленный, словно и не его вовсе. Стайлз даже оборачивается через плечо. – Да, чувак, ты это уже говорил, – поджимает губы, а потом спускается взглядом к шее, где уже не наблюдается той самой метки, что сквозным прямо в висок. – Избавился от следов? Умно. – Стайлз, я ни с кем не встречался толком, ничего серьезного, а это… – Дерек замолкает и смущенно косится на Скотта, что стоит сбоку от него. – А это уже не моё дело, – завершает Стайлз шепотом ему на ухо. От этой близости хочется привычно растопиться в лужицу, и сдохнуть одновременно. Волю включить ещё сложнее, чем вырубить сердце, а у Стайлза не получается ни то, ни другое. Если брать конкретный пример, то у Стайлза по отношению к Дереку воля вообще никогда не срабатывала. Что делать, если тянет, хоть и сопротивляешься? Что делать с нужным сердцу «малыш», если уже тошнит от воспоминаний? И, наконец, что делать с ненавистью, которая странным дуэтом переплетается с любовью? Стайлз не понимает, как такое вообще допустимо. – Через полчаса можно за стол, – выкрикивает Мелисса, – пока что гостиная в вашем распоряжении. – Окей, – невозмутимо отвечает Стайлз, хоть и дрожит внутри мелкой рябью. – Пошли, гостиная позади тебя. Он подталкивает Дерека в грудь, стараясь не встречаться с ним взглядами. Его присутствие для Стайлза и так всё еще нечто невообразимое. Досадное стечение обстоятельств, вообще нихуя не смешная шутка Господа, или совпадение звезд, хрен бы его знал. Но Дерек сейчас здесь, от этого никуда не деться, как и от весьма противоречивых чувств: они мучают, словно отравленные осиные жала. Кстати, на ос у Стайлза тоже аллергия. *** – Как там, в Сан-Диего? – спрашивает Мелисса, аккуратно накладывая Дереку порцию салата. – Говорят, что очень шумно. – По сравнению с нашей деревней, шумно везде, – усмехается шериф, прожевывая кусок мяса. – М-м-м, великолепно. Давно не ел такой вкусной индейки. Стайлз незаметно закатывает глаза. Слабый намек на то, что сын кормит его сплошным сельдереем, брокколи и помидорами. А как же пицца по субботам? Не считается? – Да всё по-прежнему: граница с Мексикой, Тихий океан, высотки, – кажется, Дерек пытается шутить. – А вообще, там спокойно и солнечно, люди приветливые. – Раздают засосы направо и налево, – добавляет Стайлз, невозмутимо поедая картофельное пюре. – Даже когда не просишь, – кивает Дерек. Он сидит справа от Стайлза, иногда касаясь его коленом, и в одно из таких касаний юноша ощутимо пихает его локтем в бок, дабы исключить дальнейшие контакты. Все присутствующие, кажется, просто делают вид, что ничего не заметили. – Ты должен был устроиться в юридическую фирму, так ведь? – спрашивает Джон, подливает себе коньяка и делает пробный глоток. – Стайлз как-то говорил, что тебе обещали хорошие перспективы. – Именно так, сейчас идет речь о партнерстве и открытии нескольких филиалов под моим руководством. Очень ответственный вопрос. – Нам бы не помешали здесь компетентные адвокаты, только если они не будут спасать реальных нарушителей от справедливого наказания, – шериф включает рабочий режим, даже тон голоса становится более грозный, серьезный. – Иначе вся моя работа насмарку. – Наша контора придерживается таких же взглядов, так что, доберись мы до этого города, и подобных проблем не возникло бы, – Дерек правильно подбирает слова, словно по привычке, а у Стайлза от каждой буквы защемляет по новой извилине. Еще чуть-чуть, и потеря разума. Когда уже закончится этот гребаный ужин? Стайлзу определенно необходима приличная доза градусов в крови, и пусть Маккол только попробует дать задний ход. Никаких отговорок. – Когда уезжаешь? – Стайлз поворачивает голову, скользит взглядом по отросшей щетине, машинально вдыхает древесно-кофейные ноты одеколона. – Желательно точные даты. – Еще не решил, – Дерек смотрит в ответ, а у Стайлза такое ощущение, что окружающие люди призрачными фантомами остались где-то позади. – Выгоняешь? – Думаешь, у меня нет на это причин? – шипит сквозь стиснутые зубы. – Я ведь приехал, чтобы всё исправить. – Хочешь совет? Не надо было и вовсе начинать это дерьмо. – Ну извини, что мне не хватило сил придерживаться нашего плана, – Дерек прищуривается, тяжело дышит, сдерживая волка внутри. – Я виноват, ясно? Но и ты не был идеальным, если на то пошло. – О, мой Бог, ты опять о том же? Да я ведь сотню раз говорил тебе… – Так, хватит. Прекращайте этот балаган, – шериф громко стучит донышком бокала о стол. – Если вам нужно поговорить, то сделайте это в другом месте. Стайлз резко замолкает, вспоминая, что вообще-то за столом есть еще люди, кроме них. Ого, как просто отключиться от реальности, если хочешь вцепиться в глотку одному блядскому волчаре. – Прости, – шепчет Стайлз, но всё-таки встает из-за стола, чтобы уйти в гостиную. Нет, он не ждет и не хочет, чтобы Дерек последовал за ним. Просто одиночество сейчас – лучшее лекарство. Но Дерек следует. – Никто из нас не думал, что это будет так трудно, – говорит Дерек, останавливаясь за спиной Стайлза. Тот смотрит, как в полумраке переливаются огни гирлянд, словно разноцветные мотыльки возле костра. Рядом с Дереком можно запросто спалить свои крылья. – Я не собираюсь оправдываться… – Это и не поможет. – Знаю, да и оправданий у меня нет, просто та жизнь захлестнула меня с головой: новые знакомства, дела, офис, слушанья. А потом еще этот Джексон. – Ага, давай, свали всё на Джексона, который поцеловал меня, будучи почти в отключке, – Стайлз поворачивается, стараясь не выплюнуть сердце. Лопатками не ощущалось, как близко сейчас стоит Дерек – почти в шаге от него. – По крайней мере, мне не оставляли свежих засосов на шее. – А это тоже от бухой дамочки, которая пыталась отсосать мне в баре сегодня ночью. – Отлично, просто, блядь, отлично. Стайлз скрещивает руки на груди, пытаясь закрыться. Хотя бы мысленно сбежать отсюда, иначе сейчас по швам разойдутся все соединительные линии. – Если бы Джексон не позвонил тогда, чтобы заработать себе шанс на выживание – ты бы даже не сказал мне об этом поцелуе, – Дерек выплевывает слова, будто ему тошно хранить их внутри. – Ведь не сказал бы? – Ты охуел? Это было полгода назад, да и согласия моего никто не спрашивал, – он возмущенно выпучивает глаза. – Нашел к чему прицепиться? Так вот хрен тебе, Дерек, метод не сработает. А знаешь почему? Повисает недолгое молчание, которое наотмашь бьет по барабанным перепонкам. – Потому что это не оправдывает моего молчания, знаю, – кивает Дерек. – Что и требовалось выяснить. Теперь ты отвалишь от меня? – Вопрос звучит с надломом. – Я всё еще тебя люблю, – у Дерека губы непривычно дрожат, вот бы сейчас иметь внутри эту волчью лабораторию, чтобы лично учуять его эмоции. – Мне жаль, – возвращает фразу обратно, проходя мимо и нарочно задевая Дерека своим плечом. Стайлз усаживается обратно за обеденный стол, слушая семейные разговоры, но не вникая в суть. Кажется, Скотт рассказывает о своей учебе, а отец хвастается новым помощником. Стайлзу похвастаться нечем. Дерек, кажется, тоже не видит больше смысла находиться здесь. – Мне пора, не стоит провожать, – короткое и холодное прощание заставляет Стайлза прикрыть глаза. А хлопок дверью неожиданно вздрогнуть. – Скотт, пошли в бар, – Стайлз умоляюще смотрит на друга, а Мелисса и Джон молча переглядываются. Стыд охватывает с головы до ног, замещая все остальные чувства. – Простите, что испортили вам ужин. Я не ожидал такого. – Всё в порядке, мы понимаем, – Мелисса улыбается, протягивает руку и кладет свою ладонь поверх ладони Стайлза. – Тебе нужно время, вам обоим. Расстояние действительно очень сложное испытание. Не всем оно под силу. – Изначально во мне было больше оптимизма, – усмехается, но болезненнее, чем хотелось бы. – Так не теряй в себе это качество, – Мелисса хлопает его несколько раз по ладони, поворачивается к Джону и пожимает плечами: – Мальчишки, что с них взять? Ты привыкнешь. Только сейчас Стайлз замечает, какое испуганно-потерянное выражение лица у шерифа. Наверно, он просто в ужасе от одной мысли, что нужно вести с сыном успокоительные беседы – в этом Джон никогда не мог похвастаться успехом. Даже первая любовь Стайлза – Лидия – прошла для отца практически незаметно. Семейство Стилински не очень-то любит делиться своими переживаниями, а тем более с мужской её половиной. Что уж поделать, раз этой мужской половины осталось в большинстве. И Стайлз точно не будет винить Джона за то, что он перекидывает часть своих обязанностей на Мелиссу. Как знать, быть может, скоро она заберет себе всю ношу. Стайлз не против. Главное сейчас – это выгнать из головы навязчивую мысль, в которой Дерек не врет, говоря «всё ещё люблю». Выгнать из головы Дерека, в конце концов. Пора уже научиться видеть других, пусть и будет сложно. Долго и сложно, чёрт возьми.