11:11 p.m.

23 декабря 2015 года. Окей, просыпаться от нехилого, тошнотворно-мерзкого сушняка в горле – не самое доброе утро. Стайлз давно не напивался так сильно, чтобы приходилось с огромным трудом разлеплять глаза, а следом пытаться сообразить, где же он, мать вашу, находится. Он жмурится – в комнате как-то слишком беспардонно хозяйничают солнечные лучи, – затем протирает глаза и понимает, откуда такая ужасная боль: голова раскалывается нещадно, словно несколько остроклювых дятлов перепутали его черепную коробку с деревом, и теперь херачат по ней, выстукивая монотонный ритм. Стайлз медленно и внимательно рассматривает комнату, которая очень отдаленно напоминает его спальню, точнее, она её совсем не напоминает, и закрывает ладонями лицо. Он не может вспомнить, как уходил из бара, а главное с кем именно уходил, как раздевался и укладывался в чужую постель, да что тут говорить, Стайлза вообще словно вырубило нахрен. Всё, что выдает ему память со стопроцентной уверенностью в правде, так это несколько алкогольных коктейлей, один или два шота текилы и, кажется, там еще парень симпатичный был. Чёрт, ну конечно же, парень! Который непривычно-нежными поцелуями расчерчивал шею и ладонями скользил по ключицам, спускаясь к солнечному сплетению, пока музыка ударяла по ушам. Вроде симпатичный, со страстью к откровенным ласкам, наплевав на окружение, и уж точно во вкусе Стайлза, иначе бы не подпустил к себе вовсе. Дальше – относительная пустота, вперемешку с кромешной тьмой и редкими вспышками. – Твою мать, – шепчет, не убирая рук от лица и понимая, что сотворил какую-то весьма идиотскую ошибку: ушел не домой, абсолютно, совершенно точно не-до-мой. – Да быть этого не может, господи, ну нет же, как так… Вот и наведался в бар, отдохнул, развеялся, выбросил Дерека из головы. Кажется, весьма удачно выбросил, раз оказался так далеко от правильного места назначения. Хотя, надо сказать, что обстановка вокруг довольно-таки приятная: белоснежные шторы, широкая и мягкая кровать, ухоженные кресла и плазма на стене. В комнате приятно пахнет не то ванилью, не то пончиками с шоколадом, но определенно чем-то соблазнительно-сладким. Возможно, всё не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд, пусть и по опыту это впервые. Стайлз никогда, ни при каких обстоятельствах не велся на подобные разводы: нажраться в баре и трахнуться с незнакомцем. Всегда было то, что останавливало – совесть, например, или воспитание. Или Дерек. Он встряхивает головой, пытаясь за компанию выкинуть оттуда еще и боль от похмелья, которая бьет по вискам беспощаднее Хейла – не пулевыми насквозь, но всё же. Настороженно оглядывает себя на предмет царапин, укусов или синяков, затем поднимает одеяло, убедившись, что нижнее белье по-прежнему на нем, пусть и гарантий никаких этот факт не дает. Мнимое успокоение, и только. Аккуратно присаживается на краешек кровати, находит взглядом джинсы и красную футболку с принтом индейца, старается лишний раз не делать резких движений, когда поднимается на ноги, шлёпая к стулу возле комода. Одевается тоже не спеша, как и дышит, потому что сердце синхронно с легкими укатило на уровень кишок, оставаясь там до особого указания. Просто Стайлз волнуется, вот и всё. Просто чуток хочет свернуть самому себе шею за безрассудность. В доме светло и уютно, как замечает юноша, выглядывая в коридор. Запах свежеиспеченных тостов резко ударяет в нос, буквально приказывая идти по его следу, как по минному полю на пути к противнику. Стайлз тихо и расчетливо ступает пятками по ковровому покрытию, доходит до поворота направо, где заканчиваются комнаты с закрытыми дверями, и останавливается в арке, которая отделяет узкое помещение от гостиной. На глаза попадается рояль с прозрачным графином на нем, а в графине плещется такая вкусная, по внутренним ощущениям, вода. Горло скребет жажда, когтями впиваясь в гланды, кажется, даже слизистая покрывается сухими изломами – так сильно хочется пить. Стайлз сглатывает вязкую слюну, мельком оценивает несколько книжных шкафов, диван, журнальный столик, телевизор на специальной подставке, и тут же улавливает шум где-то слева от него. Если мыслить здраво, – а из-за головной боли получается это с превеликим трудом, – то до кухни остается всего лишь несколько шагов. Вся эта ситуация вызывает у Стайлза интерес и страх одновременно. Он обрывками вспоминает лицо нового знакомого, пытаясь восстановить тот момент, когда алкоголь не настолько критично по венам к сердцу и обратно, но в огнях танцпола или ярких фонарях за барной стойкой, слепыми вспышками всплывают лишь голубые, прозрачно-топазные глаза и контрастом черные волосы. В одну четкую картину пазл складываться никак не хочет. До тех пор, пока Стайлз не заходит в небольшое помещение, где на обеденном столе дожидается стакан апельсинового сока и две таблетки, скорее всего от головной боли. – Доброе утро, Стайлз, – парень оборачивается, одаривает привлекательной, но довольно ехидной улыбкой, мимолетным взглядом осматривая с головы до ног, – ты рано. Он проводит ладонью по волосам, смущенно отводит взгляд и прячет руки в карманы джинсов. Неловкость на грани тошноты. – Что-то не спится, эм, ты прости, но… – Стайлз качает головой, не зная, как сказать, что не помнит даже его имени. – Кайлер Хордвуд, – тот отворачивается обратно, намазывая джемом поджаристый хлеб, – можно просто Кай. Извиняться не стоит, если бы я выпил наравне с тобой, то забыл бы не только имя, но и как дышать. – Кай, – задумчиво повторяет Стайлз, тяжело вздыхая, – начинаю припоминать. Почти знакомый парень всё еще стоит к нему спиной: он высокого роста, худощавый и жилистый, в отглаженных брюках, но обычной белой майке, а волосы аккуратно зачесаны назад. Идеальность в каждом очертании, идеальность в голосе, который низкими нотами приятно ложится на слух, идеальность даже в этой округлой заднице. И Стайлз чувствует такую сладко-паршивую, тягучую заинтересованность, перемешанную со стыдом, что выставил себя таким ветреным, на-всё-согласным. А какого еще мнения должен быть о нем Кай, если после нескольких пропущенных рюмок Стайлз с такой легкостью согласился поехать за продолжением? Вот именно, Кай должен относиться к нему, как к расходному материалу. Дерек бы отнесся именно так. Блядь. Дерек. Почему он опять думает о Дереке? – Я тебе таблетки приготовил, – Кай перекладывает бутерброды на тарелку, у него спокойный тон, размеренный, будто происходящее абсолютно нормально, или на Стайлза ему откровенно похуй, – выпей, пожалуйста. – Да, спасибо, – он берет со стола лекарство и запивает его соком, следом присаживаясь на стул. – Знаешь, глупо вышло, я ведь обычно так не делаю, точнее, я вообще так не делаю. Никогда. Исключено. Ну, ты ведь понимаешь, о чем я? – Не парься, ничего не было, – Кай присаживается напротив, подталкивая Стайлзу его порцию завтрака и подливая сок из рядом стоящего графина, – я всего лишь подвозил тебя до дома, а ты вырубился уже на втором повороте. Привез сюда, потому что в городе знаю только две улицы, и твоя в этот список не входит. – Ты здесь недавно? – Стайлз откусывает тост, по-прежнему ощущая неловкость. – Два дня. Приехал по важному делу из соседнего штата. – Значит, ненадолго? – спрашивает со странным оттенком печали в голосе, думая, что просрал возможные отношения, так и не начав. Просто Стайлз не знает, когда еще сможет посмотреть на кого-то, кроме Дерека. – Точно не уверен, но если всё пойдет по плану, то выкуплю этот дом, – Кай улыбается, дожевывая завтрак. – А ты вчера был куда разговорчивее. Семь шотов текилы явно не пошли тебе на пользу. – Я помню только два… – ошарашенно округляет глаза, почти подавившись последним глотком сока. – Господи, неужели я мог так нажраться? Скотт меня прибьет. – Да, ровно семь шотов, потом две Кровавые Мэри, и это только то, чем угощал тебя я, – Кай вытирает салфеткой губы, поднимается и забирает у Стайлза грязную тарелку и стакан, – полагаю, ты был чем-то очень огорчен. Он упирается локтями в стол и прикрывает ладонями лицо. Потом до него доходит. – Блядь, точно, где Скотт? – быстро нашаривает в кармане мобильный телефон, пытаясь снять блокировку. – Святое дерьмо, нет-нет-нет, ну какого черта? Отцу тоже не набрать. – Он разрядился еще в баре, при мне, – Кай опирается спиной на холодильник, скрещивая руки на груди, – но ты не особо огорчился, тебе там какой-то Эрик писал, кажется. – Дерек, – не желает произносить это вслух, но всё же произносит, – гребаный Дерек, – Стайлз делает небольшую паузу. – Ладно, мне уже пора, поздно на улице. – Поздно? – насмешливо переспрашивает Кай, оглядываясь в окно, где только начинает просыпаться город. – Неважно, – он отмахивается, резко подрываясь со стула, – мне просто нужно домой. Мой отец шериф и, в общем, неважно. На самом деле, Стайлз жопой ощущает приближающийся пиздец, потому что слабо верится, что его никто не потерял. Есть Скотт, отец… да, только эти двое, и заставлять их волноваться – последнее из желаний Стайлза в это паршивое Рождество. – На какой мы улице? – он выходит в коридор, находит свою куртку, быстро накидывая её на плечи, а потом вздрагивает, когда Кай обнимает его сзади, сцепляя пальцы на животе. – Вчера в баре ты сказал, что очень рад знакомству, – шепот в ухо и поцелуй в шею, – мне бы хотелось продолжить, если ты не против. – Не против, наверно, то есть, да, думаю не против, – Стайлз оборачивается, почти сталкиваясь носами, вблизи замечая, насколько Кай красив: утонченные черты лица, заостренные скулы и бледная кожа без единого изъяна гармонирует с прозрачностью голубых глаз. – Оставить тебе номер? – Останься сам, – предлагает тот, прижимая еще ближе, – это будет гораздо приятней, я позабочусь, вот увидишь. Легкими мазками губ Кай целует его щеку, приятно согревает словами, пускает нейронные токи по позвоночнику от предвкушения, но сейчас не время. Слишком рано для серьезных шагов. Слишком рано после Дерека. Насколько Дерек вообще «после»? – Не могу, чувак, правда, – выдыхает Стайлз, почти ловит на своих губах очередное прикосновение, но отстраняется, – ты лучше запиши мой номер. – Давно меня так никто не называл, лет так… много, – он отходит на несколько шагов, достает мобильный телефон из кармана куртки, висящей на вешалке, и выжидающе смотрит. Стайлз диктует заветные цифры, ощущая мелкую дрожь на кончиках пальцев, потому что в последний раз он так прощался примерно никогда. С ним не знакомились, не просили контактов, и уж тем более не уговаривали остаться после ночи, которой по сути не было. С Дереком они знают друг друга, кажется, целую вечность: их познакомил Айзек, который раньше состоял в его стае, пока не свалил в Лондон, а номер у Дерека был забит в электронный список при помощи Скотта. Эти отношения слишком легко начались, чтобы закончиться охуенным провалом. – Ривер-Гроуд двадцать четыре, – Кай произносит название улицы, с улыбкой убирая телефон в карман брюк. – Можно я напишу тебе вечером? Или днем? Минут через пять. – Отвечу, как только смогу, – Стайлз обувается, застегивает молнию на куртке, нервно облизывая губы. – Ну что, пока? До встречи. – Весьма скорой, – Кай ехидно улыбается, словно просчитав наперед все свои шаги, – не сомневайся. Кивнув на прощание, Стайлз выходит на улицу, вдыхает до тупика в легких морозный, заснеженный воздух, и спускается по ступенькам, оглядываясь по сторонам. Голова болит уже весьма терпимо, горло не лопается по швам от сухости, а сердце возвращается на свое место из нижнего уровня. Постепенно до него доходит, что он, вообще-то, находится в нескольких кварталах от родительского дома, будто по велению гребаного Санта Клауса. Это значит, что Кай почти в шаговой доступности. Хорошо или плохо? Пока не решил. Скорее всего, весьма обещающе. *** Повернув ключ в замочной скважине, Стайлз проходит в коридор, тут же замирая на месте. Разъяренный отец моментально появляется из гостиной, останавливаясь в нескольких шагах от сына, словно только и делал, что ждал его возвращения домой. На лице четко написано: «Стайлз, тебе пиздец», руки убраны в карманы форменных брюк, а хмурая складка на лбу заслуживает отдельного внимания. Хотя, если учесть выключенный телефон, отсутствие любой попытки связи и любовь шерифа к излишнему контролю, то данный факт вполне оправдан. Стайлз уже смирился с этим, пока топал домой по заснеженным улочкам, пытаясь наудачу вспомнить, куда же вчера запропастился оборотень по имени Скотт. Найти ответы в своей голове не получилось, а то, что Стайлз спокойно свалил из бара с первым встречным, говорит только об одном – его друг исчез раньше него. Вымученно вздохнув, он снимает обувь, куртку, проводит ладонями по холодным волосам – надо бы уже обзавестись шапкой, – и виновато поджимает губы, приподнимая брови в знак раскаяния. – Телефон разрядился, прости, – Стайлз пожимает плечами, морщится, наугад делая первый шаг – авось повезет и не бомбанет так сильно, как ожидается. – Обещаю, что этого больше не повторится. – Где ты был? Я с ног сбился тебя искать, – строго спрашивает отец, вызывая вполне нормальную защитную реакцию: Стайлз моментально подбирается, готовясь защищать неприкосновенность своей личной жизни, но сдувается, как воздушный шарик, когда слышит: – Ты в курсе, что на углу бара, где вы отдыхали, сегодня нашли труп мальчишки? Ему всего лишь семнадцать, Стайлз, а этому бедняге разорвали грудь и вырвали куски мяса из шеи. Как, по-твоему, я должен был себя чувствовать? – Оборотни? – ошарашенно округляет глаза, не двигаясь и почти не дыша. – Нет, не оборотни, – из гостиной показывается Дерек, опирается плечом на дверной косяк и смотрит на Стайлза настороженным взглядом, – я проверил. – Да вы издеваетесь надо мной, что ли? – он закатывает глаза, запрокидывает назад голову, несколько секунд смотря в потолок, а потом усаживается на пуфик слева от него. – Нет, вы точно издеваетесь. Я теперь что, нуждаюсь в постоянном волчьем контроле? Или даже отдохнуть не могу, чтобы на утро здесь не появился он? Стайлз взмахивает рукой в сторону Дерека, покусывает пересохшие от выпитого алкоголя губы, сдерживая себя, пусть даже волка внутри не наблюдается, а только одна маленькая поцарапанная душонка. – Мы искали тебя, а Дерек мне помогал, между прочим, улавливал твой запах и не заслуживает сейчас этих нападок, – отец не на шутку зол. – Ты даже не представляешь, что это значит для родителя – думать о возможной смерти своего ребенка. Я здесь чуть с ума не сошел. Где ты был всё это время? Сердечный ритм ускоряется в геометрической прогрессии, живот крутит от волнения, потому что не будь здесь Дерека – и слова не застревали бы в горле. – У друга… – Но Скотт тебя тоже искал, – в голосе Дерека прослеживаются металлические ноты неверия, словно убеждает самого себя, что возникшие мысли неправильны. – А это не Скотт, – Стайлз прямым, уверенным взглядом смотрит на Дерека, затем на отца, и добавляет: – Его зовут Кай, с ним я был в безопасности, буду и в следующий раз. На Дерека он смотреть больше не хочет, будто кожей ощущая всю его боль. Достаточно видеть боковым зрением, как у оборотня опускаются плечи, улавливать замедленное дыхание, и слышать: – Значит, во мне больше нет необходимости, – Дерек подходит к порогу, надевает кожаную куртку, оборачивая вокруг шеи белый вязаный шарф, и будто невзначай легким мазком дотрагивается до плеча Стайлза, – береги себя, ладно? Стайлз кивает, даже не оглянувшись, когда хлопает входная дверь, и не в состоянии сдерживать слезы (всё равно пытается). Совесть почему-то странным образом пинает его под зад, намекая, что всё это чертовски неправильно. Что так нельзя, что Дерек не заслуживает, каким бы дерьмом не был, что это предательство, хоть таковым и не является. Стайлз не понимает себя. Не хочет понимать. Ведь с ним поступили плохо, бросили, не желая ждать, а чувство такое, словно изменил и похерил всё именно Стайлз. Пусть он до сих пор не знает наверняка, изменял ему Дерек или нет. – Ох, сынок, ну и наломали же вы дров, – отец подходит ближе, поглаживает его по спине, пока Стайлз невидящим взглядом рассматривает паркет в коридоре, – и ты уже прости, но я вынужден ввести комендантский час, а то и домашний арест, покуда мы не поймаем этого ублюдка. – А как же Рождество? – спрашивает Стайлз, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к отцу. – Я ведь собирался пойти к Скотту после полуночи или… к Каю. Шериф глубоко втягивает носом воздух, рассматривая сына с головы до ног внимательным взглядом. – Понятия не имею, кто такой этот Кай, и доверия у меня к нему нет, так что вариант не принимается, а Скотт сам под наказанием, – Джон застегивает молнию на форме. – Остается только надеяться, что Рождество не будет таким кровавым, как предчувствует мое сердце, ну а что будет на сам праздник – увидим позже. Пока что за тобой присмотрит Дерек. – Что? Нет, слышишь, нет, ни в коем случае! – Стайлз буквально взрывается, машет в воздухе руками, зарывается пальцами в свои волосы, слишком быстро подыхая внутри. – Ты не поступишь так, пап, это нечестно, я… – он проводит ладонью по лицу, отводя в сторону взгляд, – мне тяжело рядом с ним. – А мне тяжело, когда ты подвергаешь себя опасности, – грубо отвечает отец, обувает ботинки и открывает дверь, задерживаясь перед уходом. – С сегодняшнего дня я буду круглосуточно на работе, без возможности тебя защитить и помочь. Подумай хотя бы обо мне, и моем спокойствии. – Пап, я сам могу позаботиться о… – Нет, не можешь, – громко отрезает шериф, окончательно теряя беззаботно-строгое лицо, и Стайлз отчетливо видит, насколько Джон переживает и нуждается в безопасности сына. – Вчера вечером нашли еще одно тело, в двух кварталах отсюда, и это здоровый, взрослый мужик, растерзанный в своем собственном доме, понимаешь? Прошу, позволь мне сделать своё дело, а Дереку – своё. – Если тебе так будет спокойней, – безвыходно пожав плечами, Стайлз одобрительно кивает, смиряясь с неизбежностью, – хорошо. – Я позвоню ему из машины, – шериф уходит, а в прощальной улыбке Стайлз совершенно точно замечает облегчение. В конце концов, здоровье отца куда важнее собственного комфорта, особенно учитывая его недавний сердечный приступ, заставший врасплох почти год назад. И если Стайлзу не желательно уходить далеко от дома, да еще и без сопровождения, то позвать к себе Кая ему никто не запрещает. Остается лишь надеяться, что Дерек будет примерным волчонком, который умеет вести себя прилично, даже если блохи загрызают почти намертво. *** Лежа на своей кровати, Стайлз включает телефон, предварительно накормив порцией электронов, и пролистывает пропущенные вызовы: отец, Скотт, Дерек, Дерек, отец, отец, отец. Следом идет гора сообщений, среди которых однообразие «ты где?», а потом вылавливает взглядом два из них – от разных отправителей, но с одинаковым знаменателем. Одно из них от шерифа, в котором говорится, что Дерек согласился, пусть и потребовались уговоры, но всё же. Заберет свои вещи из мотеля и будет ночевать в гостиной, пока не поймают серийного маньяка, как его уже окрестили в участке. Второе немногословное сообщение было от Дерека, со словами: «Это всё твой отец, я не просил». И тут просыпается сочувствие, снова неправильное, потому что личная жизнь Стайлза не обязана подчиняться маньякам, но и Дерек не обязан это наблюдать в такой опасной для душевного равновесия близости. Оборотень всегда остается оборотнем. И когти тоже всегда остаются при нем, но вместо того, чтобы жалеть Кая, Стайлз почему-то жалеет Дерека. Да блядь, это кончится или нет? Дурацкая влюбленность портит ему новый, чистый лист, марая старыми чернилами. Стайлз не отвечает Дереку, открывает приложение быстрого обмена сообщениями, и пишет Скотту, в надежде хоть как-то освежить память. Если он наказан, то за что? У Стайлза ведь домашний арест только потому, что выпала огромная честь жить с отцом – шерифом округа. Тотальный контроль, осведомленность в кровавых преступлениях и тому подобное, понимаете? Скотт здесь вообще каким боком. *** Чат: «Бро» Стайлз: Чувак, ты как? На связи? Я тут такое сотворил... и мне нужны твои объяснения. Кстати, куда ты пропал вчера? Скотт: Ты что, не помнишь, как мне позвонила Кира? У неё машина сломалась на трассе. Стайлз: И ты посмел оставить своего лучшего друга одного в баре? Не, не помню. Но всё равно: ай-яй-яй, Скотти. Скотт: Я пытался забрать тебя с собой, но ты же упертый. Сказал, что тебя Дерек заберет, даже сообщение его показал. Стайлз: … Эм ЧТО??? Скотт: Ну сам посмотри в телефоне. Я уехал со спокойной душой. Правда меня наказали за то, что стырил машину без спроса… Зато Киру забрал :D Стайлз: Чувак, я свалил НЕ с Дереком. и НЕ домой. Так, я сейчас, не отключайся. Скотт: Окей, только я в курсе – Дерек в шесть утра четко дал понять, что ты не с ним. Только не говори, что ты повелся на парня, с которым танцевал… Бро, ты ведь не наделал глупостей, правда? СТАЙЛЗ?! Стайлз: Черт, Маккол, я реально ему написал. Кто дал мне ему написать? Кто шевелил моими пальцами? Это точно не моя нервная система, я ей даже пьяной доверяю! Скотт: Увы, чувак, смирись. Это был ты. Я сам видел. Эй, мне пора, позвонишь, если отец узнает что-нибудь о том парне? Дерек сказал, что его кишки выпотрошили пальцами, а не когтями, прикинь? Стайлз: Не упоминай больше это имя, да и кишки… фу, Скотт, ну блядь. Теперь ты виноват ещё и в моей тошноте. Проваливай, блохастый. Скотт: В твоей тошноте виновата Мэри, человечина ;)