11:11 p.m.

23 декабря 2015 года. «Камаро» останавливается на светофоре, ярким светом фар прорезая сгустившийся сумрак. Двигатель знакомой мелодией отыгрывает заученный ритм, в салоне тепло и уютно, как было всегда – Дерек прекрасно следит за своей малышкой, – а долгое молчание между ними уже такое острое, что следует обмотаться защитной пленкой. Стайлз задумчиво смотрит в окно, пытается более четко вспомнить лицо Эрики, с которой они почти не дружили в старшей школе, но перед глазами только пшенично-золотистый цвет волос и контрастом с ними карие глаза. Она, кажется, страдала от эпилепсии, поэтому и друзей не было, ведь подростки бывают очень жестоки с теми, кто ярким, пусть и не совсем красивым пятном выделяется среди них. Эрика всё же была красивой, на скромный взгляд Стайлза, но разве к нему прислушивались? Даже если бы он кричал об этом на всю школу – никто бы не повернул голову, проходя мимо. Знаете, а ведь Эрика со Стайлзом тут весьма похожи: в её сторону тоже не оборачивались. – Он мне не нравится, – Дерек прерывает тишину, крепко сжимая ладонями руль, и наблюдает за красным сигналом светофора, намеренно не смотря на Стайлза. А вот Стайлз на него смотрит и поражается. Нервы окончательно рассыпаются на воздушные семена от одуванчика, разлетаясь в разных направлениях. Его срывает. Просто, черт возьми, срывает, потому что это нечестно, между прочим. Несправедливо по отношению к Стайлзу и его праву не-слушать. Не слушать Дерека, не слышать Дерека, если дело касается личной жизни. – Понимаешь, тут такое дело, Хейл, ты можешь идти нахрен вместе со своим мнением, окей? – у Стайлза от негодования алой краской заливаются щеки. – Ты же... да ты… блядь, ты ведь… черт бы тебя побрал, Дерек, да пошел ты! Ясно? – Так он и не обязан мне нравиться, вообще-то, – отвечает Дерек так же непринужденно, выжимая педаль газа, – но еще больше мне не нравится его запах – он странный. Если мне не изменяет память, то обычные люди не воняют кровью. – Он не воняет кровью, – Стайлз пытается защитить Кая от несправедливых нападок, но понимает, что против нюха оборотня совершенно бессилен, – или воняет? Да и какая разница вообще? Может, он, не знаю… – Обмазывается по утрам сырым мясом для блеска кожи? – саркастично дополняет Дерерк, усмехается и косится на Стайлза. – Или насквозь пропитан запахами своих жертв? Потому что от него прет за километр непонятно чем. – Ага, Дерек, он вампир и по вечерам отсасывает не только кровь. Ты это пытаешься мне сказать? – Дерек скрещивает руки на груди, ехидно кривя искусанные, до алых пятен губы. – Говоришь так, будто уверен, что вампиров не существует. – Машина останавливается за углом высокого бежевого здания с яркой неоновой вывеской «Центральный госпиталь Бикон Хиллз». – А вот я, к твоему сведению, совершенно не удивлюсь подобным тварям, хоть и лично их не встречал. – Нет, вполне логично, что среди оборотней, вендиго и прочей подпольной хероты, спокойно бродят еще и вампиры, – Стайлз выходит из автомобиля, специально громко хлопнув дверцей, потому что Дерек этого не выносит, – но я впервые слышу, чтобы они еще и сердца жрали… или куда там этот чувак их девает, по-твоему? Маринует на зиму? Дерек сжимает зубы, потому что звук недавнего хлопка явно прошелся заточенным лезвием по его сердцу, но молчит, не выказывая злости на совершенный поступок. Умница, держится просто на «отлично». – Мы всё еще не отмели версию про ритуальные убийства, помнишь? – Дерек пикает сигнализацией, следуя за Стайлзом к парадному входу в приемный покой. – Кай не вампир! – злобно чеканит юноша, резко останавливаясь и тыча в Дерека указательным пальцем. – И уж тем более никого не убивал, иначе валяться мне в канаве еще со вчерашнего вечера. Хватит доёбываться со своей ревностью, ты сам во всем виноват, ясно? – Быстро же ты к нему проникся, ничего не скажешь, а со мной всё иначе было. Наверное, очень хорошо трахается? – Да, и сосет он тоже отменно, – Стайлз перебарывает желание съездить кулаком по этой охреневшей роже. – Тебе ведь недавно в баре тоже удачно отсосали, так что «один-один». Или сколько там уже очков в твоем арсенале? – Ничего не было, я эту бабу от своей шеи еле отцепил, – он смотрит на свои ботинки, пряча виноватый взгляд, а Стайлз, пользуясь моментом, переводит дыхание. – И предыдущие полгода ты тоже ни с кем не трахался? Выверенный удар в грудину от собственного вопроса. – А ты? – неожиданно спрашивает Дерек, теперь пристально смотря ему в глаза. – А можно вот без этого дерьма? – Стайлз взрывается, взмахивая руками прямо перед лицом Дерека. – Нас ждут, шевели своей задницей и не задавай мне больше тупорылых вопросов. Дерек больше не задает – он вообще молчит всё оставшееся время: когда они встречают шерифа в стенах госпиталя, когда спускаются в морг, приветствуя там Мелиссу Маккол, и когда Стайлз медленно кивает, опознавая в истерзанной девушке Эрику Рейес. Дерек молчит, потому что говорить им больше не о чем. – Странно всё это, – задумчиво произносит Джон, выходя из холодильной комнаты, где покоятся трупы в ожидании дальнейшего пути, – у Эрики день рождения не одиннадцатого числа, живет она у черта на куличках от последнего места преступления, да и убита этим утром, а не перед полуночью. Стайлз опирается спиной на прохладную стену, держа в руках снятую куртку. Дерек стоит неподалеку, привычно скрестив руки на груди, и задумчиво рассматривает висящий рядом огнетушитель. У Стайлза внутри такая каша из эмоций, что оборотню не позавидуешь, ведь он ощущает каждую из них. Внутри тоска и скорбь, как основные чувства, и даже то, что они с Эрикой здоровались один раз в год, никак не влияет на испытываемые чувства. Да и вообще, паршиво это, видеть её в таком виде и не иметь возможности помочь или что-либо изменить, при этом тошнота, подступающая к горлу, не прибавляет победных очков. Стайлз умеет проигрывать по полной программе. – А что, если совпадения так и остаются совпадениями? – вдруг выдает Дерек, поворачиваясь к шерифу. – Обычная привычка объяснять поведение маньяков и просчитывать дальнейшие ходы. С чего вы взяли, что цифры вообще играют здесь роль? – Ну а как иначе, Дерек? Если здесь нет системы, то мы в полной заднице, – отец осекается, украдкой смотрит на сына и прокашливается, – то есть, я хотел сказать, что в подобных случаях всегда есть система, если убийств больше, чем два. – Иногда ваша система мешает вам рассмотреть важную суть: психопаты не придерживаются логики, – Дерек кивает на дверь в морг, – а тот факт, что её сердце на месте, отсекает версию с ритуалами. Возможно, вы пытаетесь увидеть здесь то, чего изначально нет. – Хочешь сказать, что предыдущие два сердца он забрал, чтобы поглумиться над нами? – Стайлз оживляется, принимая сторону отца. – Таких совпадений не бывает. – Мне кажется, что ты, Джон, должен сейчас выдохнуть с облегчением, – подхватывает Мелисса, снимая медицинские перчатки; всё это время она тихо наблюдала в сторонке за их разговором. – Твоя теория не подтвердилась, а это значит, что Стайлз в безопасности. – И то верно, – одобрительно кивает шериф, улыбается сыну, получая легкую улыбку в ответ, – я зацепился за свою версию, толком не рассматривая все остальные. – Потому что, судя по фактам, эта версия была вполне логична, – Мелисса кладет ладонь на плечо Джона, – но я тебе сразу говорила: не вся логика является правильной. Возможно, убийца просто играет с вами, запутывает, пытается выстроить систему, а на самом деле получает удовольствие от самого процесса игры. – Они все, так или иначе, получают свою порцию удовольствия, – шериф массирует виски, зажмурившись на долю секунды – головная боль часто приходит к нему по вечерам из-за постоянной мигрени. – Один убийца восполняет суточную норму эндорфинов десяти человек еще на стадии планирования. – Или убийц двое… – задумчиво произносит Дерек, по очереди смотрит сначала на Стайлза, потом на шерифа и снова на Стайлза, – от Эрики пахнет иначе, не как от парня из бара, к тому же она не обескровлена, да и грудная клетка почти не тронута, как будто её просто пытались обезвредить. – Насколько иначе? – Стайлз отстраняется от стены, укоризненно разглядывает Дерека, словно нутром чуя, к чему он ведет. – Кровищей, например? Или кем-то определенным? Давай, Хейл, ну же, выбивай страйк. – Сходства есть, не спорю, но утверждать ничего не буду, – Дерек привычно хмурит брови, – так что заглуши истерику. Услышанный ответ заставляет стиснуть зубы, потому что надо быть последним кретином, чтобы подозревать Кая. У Стайлза чуйка на плохих парней, он бы точно раскусил его еще в баре, даже будучи пьяным. Или не раскусил, Дерек ведь по итогу тоже оказался тем еще мудаком. – Но следы на шее у всех трех жертв одинаковые: эти вырванные куски прямо с мясом, – шериф кривит лицо в отвращении. – Возможно, они одного вида, вот и всё. Что вам известно о вампирах, шериф? – Дерек делает шаг вперед, останавливаясь слишком близко к Стайлзу, отчего у последнего холодеет внутри; или это от того, что они до сих пор стоят рядом с моргом. – Обычно, этот вид проживает целыми семьями, как и оборотни, но охотятся по отдельности. Способы пропитания у них тоже разные, как и мелочные заморочки… ну, сердца, например. – Так, с меня хватит, – Мелисса не выдерживает первой, и Стайлз очень этому рад, потому что сам уже ощущает тошноту в глотке от разыгравшегося воображения, – во-первых, вам пора отсюда уходить, а во-вторых, эти разговоры о вампирах уже слишком для моего спокойного сна. Обойдусь как-нибудь без новых тварей в своей неугомонной фантазии. Все наверх. Она кивает на грузовой лифт, и мужчины послушно идут за ней, прикусив свои языки. Мелисса умеет правильно подобрать слова, чтобы заткнуть кого угодно, даже Стайлза, что уже говорить о Джоне Стилински – над ним так вообще эта женщина имеет негласную власть. Правда, шериф никогда не сознается в том, что сам привыкший отдавать приказы, вовсе не прочь склонить голову перед кем-то еще. Например, перед Мелиссой. – Останешься у нас на эту ночь, пока я разберусь в твоих предположениях насчет этих… как их там? Вампиров, да, – отец обращается к Дереку, когда они втроем оказываются на улице. – Неудобно прогонять тебя на ночь глядя, если учитывать, что я и позвал. – Уеду рано утром, – кивает Дерек, намеренно не смотря на Стайлза, его злость он может почувствовать и без взглядов, – как только сниму новый номер в мотеле. – Прости, что побеспокоил, сам понимаешь, эта теория с ритуалами не давала покоя, а я столько видел за свои годы… – Всё нормально, – перебивает Стайлз, понимая, что тема начинает косвенно касаться именно его, – никаких неудобств. Врет, падла, но Джон-то не в курсе. – Заведу машину, – Дерек пожимает руку шерифу, уходя в сторону парковки. – Ты в участок? Может, вернешься к делам прямо с утра? – Стайлз немного нервничает, хоть и уверен, что Дерек к нему не прикоснется. – Нужно найти этого ублюдка, а то и двоих, тем более что не все версии еще отметены, – Джон кладет руку на плечо сына, чуть склоняя голову набок, – и давай договоримся, что ты не будешь выдавать сюрпризов назло мне или Дереку, идет? Я всё еще волнуюсь. – И веришь в эту бурду про вампиров, – хмыкает Стайлз. – Ну, мы же поверили однажды в существование оборотней, и приняли это, – отец легонько хлопает Стайлза по щеке, как делал это всегда, начиная лет, наверно, с шести. – Что мешает поверить в то, что вампиры пожирают чужие сердца? Фу, господи, ненавижу это. Шериф морщится, потому что за многие годы своей работы не обязан смиряться с подобным сумасшествием, да и рвотный рефлекс никто не отменял. – Нет, я не отрицаю их существование, я всего лишь не верю в их неожиданное появление в Бикон Хиллз, – Стайлз округляет глаза, тщетно доказывая свою точку зрения. – Вот увидишь, это обычный психопат. – Ладно, Дерек тебя ждет, – Джон кивает на автомобиль, медленно выезжающий из-за угла, – и закройте, на всякий случай, заднюю дверь на замок, а не щеколду… и парадную на верхний засов, а еще лаз на чердак проверь, чтобы никаких щелей. Ты понял меня? – Это паранойя, но я понял, – Стайлз улыбается и машет ему, когда расстояние между ними стремительно увеличивается. Когда-нибудь шериф сгинет на этой чертовой работе, и подобные мысли не прибавляют оптимизма. Стайлз давно смирился, что каждый раз, махая вслед своему отцу, он может не дождаться его возвращения домой. Это смирение пришло еще в то время, когда была жива мама: она говорила, что существуют люди, которые за спокойствие других могут отдать свою жизнь, и будут этому рады. К их общему сожалению, Джон именно такой человек. *** – Если тебе понадобится дополнительное одеяло, то возьмешь его в шкафу, – Стайлз кивает в угол комнаты и прослеживает из коридора, как Дерек укладывается на диване в гостиной. – Но, если тебе приспичит поговорить, имей в виду, я знаю код от сейфа отца. – И чего же я должен в этом случае опасаться? – Дерек укрывается пледом до талии – внизу немного прохладно, по сравнению с верхним этажом, но горячая волчья кровь согревает лучше любого обогревателя. – Съездишь мне по затылку его рапортом? – Или направлю пистолет на твои яйца, – саркастичным тоном он старается сделать Дереку еще больнее, словно это уже перерастает в привычку или надобность. – Просто предупреждаю, Хейл, ты ночуешь здесь только по одной причине: мой отец не знает, какое ты на самом деле дерьмо. Свет в коридоре начинает мигать, через несколько секунд возвращаясь в норму. Стайлз ненавидит эти перепады напряжения по вечерам, потому что всегда верил в привидения и прочую хрень, а подобные фокусы вызывают необоснованный страх. Он неуверенно ведет плечами, пытаясь сбросить с них неприятные ощущения, и вновь возвращает свое внимание Дереку. Тот, в свою очередь, до сих пор наблюдает за ним, закинув руки за голову. Интересно, его спокойствие и самоуверенность – обманчивые? Стайлз очень надеется, что Дерек просто не спешит показывать свою боль, тщательно скрывая её за привычной звериной клеткой, за четко выстроенной самообороной, за прищуром оливковых глаз, которые словно в душу смотрят. – Ты закончил? А то дерьмо очень хочет спать, – Дерек прикрывает глаза, а Стайлз сглатывает слюну, рассматривая мускулистые плечи, бицепс, задранный подбородок, открывающий вид на кадык. И уходит на второй этаж, не пожелав спокойной ночи. Хватит с Дерека и того, что Стайлз периодически испытывает удушающую тоску по их прежним отношениям. Он по Дереку скучает, разве это странно? Зайдя в свою спальню, Стайлз открывает верхний шкафчик комода, достает махровое длинное полотенце и чистое белье, раздевается догола и проходит в смежную ванную комнату. Бросает вещи на стиральную машинку, до упора выворачивает кран с горячей водой и ждет, пока клубы пара заполнят маленькое помещение, согревая собой холодные кафельные стены. Он хочет смыть с себя все скопившиеся за день ощущения. Стайлз просто до скрипучих зубов хочет смыть с себя воспоминания об Эрике, о перепалке в машине, о поцелуе с… – Твою мать, – шепчет Стайлз, прикрывая глаза, – Кай. Стайлз опирается ладонью на стекло душевой кабинки, второй проводит по волосам и чувствует себя таким идиотом, что словами трудно повторить мысли, мелькающие в голове. Забыл. Просто забыл. Как так-то вообще? – Ладно, это решаемо, всё решаемо, – успокаивает сам себя тихим голосом, дабы совесть не съедала с потрохами, – а может и к лучшему вовсе. С этими облегчающими словами Стайлз заходит в душ, добавляет холодной воды и встает под теплые водопады, струями ударяющие по коже. Расслабление приходит быстро: мышцы перестают напряженно подрагивать, дыхание выравнивается, когда по лицу начинают скатываться капли, омывая веки, губы, скулы. Когда ладони чувствуют под собой прохладное запотевшее стекло, так и вовсе становится абсолютно похуй на всё, что так донимало. На Кайлера, на опасения отца, на ритуальные или вполне обычные убийства, на Дерека. При упоминании последнего имени, в нос ударяет фантомный аромат древесно-кофейного одеколона, который Дерек так любит наносить двумя каплями на запястья и шею, а член предсказуемо наливается кровью, реагируя на внутренний хаос и знакомое влечение. Господи, Стайлз так давно не дрочил, не отпускал себя, что даже вспоминать страшно. Он как-то слишком глубоко погряз в ожидании и ненависти, совершенно забывая о себе и о своем удовольствии. Вот когда он в последний раз кончал? Неделю назад? Или полторы? И при этом речь не идет о полноценном сексе, потому что, если ответить на недавний вопрос Дерека – нет, Стайлз ни с кем не спал за эти полгода. Пиздец, какая трагедия, на самом деле, – до такой степени погрязнуть в отношениях, которых не существует. Стайлз проводит ладонью по стволу, чуть сжимая кулак, и тщательно старается отключиться от реальности. Из нормальных воспоминаний – возбуждающих воспоминаний – было только прошедшее Рождество в компании Дерека, их сумасшедший секс на полу в окружении свечей и умопомрачительный оргазм минимум трижды за одну ночь. Стайлз глубоко вдыхает, задерживает воздух на парочку секунд, и выдыхает через нос, встряхивая головой и рассыпая бусинки капель по душевой кабине. К черту. К черту это всё. Он просто хочет кончить, а будет ли в его воображении Дерек или недавно просмотренная порнушка – полностью его право на выбор. И никто не осудит его за то, что выбор тяжелым грузом падает на Дерека. У него охуительная задница и внушительных размеров член, так что Стайлзу простительно. – О, мой Бог, – лбом утыкаясь в стекло перед собой, Стайлз закрывает глаза и проводит кулаком по члену еще раз, и еще, затем начинает ускоряться, временами соскальзывая кончиками пальцев к мошонке и чуть ниже, к анусу. Стайлз вспоминает, как Дерек прикасался к нему, щекоча ребра кончиками пальцев, как дул на соски, следом обводя их языком, как оставлял поцелуи на внутренней стороне бедер, и с удовольствием отсасывал, доводя до исступления. Стайлз, возможно, не хочет вновь окунаться в это, но контроль сорван окончательно, когда каждая новая мысль завладевает сознанием, помогая получить животный кайф. Он легонько оглаживает яйца свободной ладонью, затем медленно погружает средний палец в узкое отверстие всего на одну фалангу, а вторая по-прежнему сжата в кулак, монотонно двигаясь по стволу, пока этот ритм не начинает лететь ко всем херам, потому что спазмы внизу живота скручивают мышцы. Потому что багровая головка истекает естественной смазкой, палец внутри мягко массирует стеночки, а каждое движение руки приближает к разрядке. – Да… – выдыхает, кончая вязкими каплями на кафель под ногами. Стайлз еще несколько раз проводит ладонью по напряженному члену, размазывая сперму по стволу, которая постепенно смывается под струями воды, и запрокидывает голову вверх, открывая лицо прозрачным каплям. Ему так хорошо, и пусто. Так легко, и нахрен всех, включая телефонный звонок, отдаленно доносящийся из комнаты. Нах-рен. Ему едва хватает сил и терпения, чтобы обмыться любимым ванильно-миндалевым гелем, и быстро вымыть волосы шампунем с каким-то авокадо или манго... отец всегда выбирает сладковатые ароматы для себя и сына, но Стайлз никак не может запомнить, что именно нарисовано на бутыльке. Он обматывает бедра полотенцем, специально не вытираясь насухо, потому что любит, когда на коже резким контрастом ощущается прохлада, и выходит из ванной комнаты, тут же замирая на месте. – Твой телефон звонил несколько раз, я просто подошел проверить, всё ли в порядке. Дерек стоит в дверях спальни, на нем одни трусы и очень много секса на каждом миллиметре тела, но Стайлз держится, проговаривая про себя, что думать так – очень плохая идея. – Ты… эм, я ничего не слышал, если ты думаешь, что… Дерек затыкается, а Стайлз ошарашенно округляет глаза. Пресвятая волчья матерь, чуткий слух оборотня – приехали, Стайлз об этом благополучно забыл. А тот факт, что Дерек почти заикается, говорит только об одном: он всё слышал. Стайлз тренирует силу воли, которая помогает ему не опустить взгляд ниже пояса для подтверждения своих опасений. У него получается, слава Богам, так что при удобном случае Стайлз обязательно порадует себя батончиком «Твикс». – Убедился? Как видишь, я в полном порядке… во всех смыслах, – он кивает на дверь, – можешь возвращаться обратно. Стайлз с трудом удерживается, чтобы не добавить «в конуру», но как-то очень давно он обещал Дереку, что прекратит шуточки на собачью тему. И планирует сдерживать свое слово, даже сейчас. – Так и сделаю, – Дерек пропадает из вида, а Стайлз тяжело и с непривычной дрожью выдыхает воздух, затем оглядывается по сторонам, ища взглядом телефон, и находит его на комоде. Он крепче затягивает полотенце, добирается до мобильника и укладывается на кровать в полу-сидячем положении, упираясь спиной в мягкие подушки. На заблокированном экране высвечивается «Кай» – он забил его номер в контакты после их последней переписки, – и Стайлз без раздумий открывает первое сообщение. Судя по уведомлениям, они скопились в количестве трех штук, плюс один неотвеченный звонок с того же номера. «Мы так и не попрощались, а жаль». «Надеюсь, ты еще не удалил мой номер, потому что тот парень весьма горяч…» «В общем, если всё-таки прочтешь, то приглашаю на утренний кофе». Стайлз улыбается, понимая, что нет в этих словах обиды или проклятий в его адрес, что уже хорошо. Он на собственной шкуре знает, что значит быть кинутым. Кайлеру сегодня явно не хотелось оставаться одному посреди заснеженного парка, так что желание встретиться, кажется, обоюдное. «Как раз хотел написать тебе с утра, чтобы извиниться. Прости, что так вышло». «И если предложение еще в силе, то я согласен. Во сколько?» Стайлз прикусывает нижнюю губу, волнительно ожидая ответа. И Кай отвечает, что явно отпечатывается в памяти как одно из лучших событий этого дня. «Если помнишь мой адрес, то приходи в десять. Я куплю свежие круассаны». «P.S. ты не готов, помню, только кофе». Стайлз отсылает последнее сообщение, и выключает телефон, удобнее устраиваясь в кровати для дальнейшего сна. Полотенце улетает в сторону, о белье он решает позаботиться утром, забираясь под теплое одеяло, а в голове прокручивает свой ответ Каю: «Только кофе и мои извинения». И проваливаясь в блаженное умиротворение, Стайлз почти уверен, что соврал. *** 24 декабря 2015 года. Стайлз завязывает шнурки на пошарканных кедах, выпрямляет спину и застегивает молнию на куртке, следом накидывая на голову капюшон от толстовки. Он замирает на мгновение, прислушиваясь к телефонному разговору Дерека, который за это утро пытается дозвониться уже до третьего мотеля. Нигде не отвечают, видимо, начиная заранее праздновать Рождество, но Дерека этот факт не останавливает – по его лицу можно понять, что лишнее нахождение в доме Стилински для него сравнимо с пыткой. Может, тому виной их неудачное столкновение вчерашним вечером, а может, Дерек просто устал от этого дерьма ничуть не меньше самого Стайлза. В гостиной становится тихо. Стайлз тянется к комоду, чтобы забрать ключи от входной двери, оставляя нетронутым брелок от джипа, – он вновь решает прогуляться пешком, пока не поменяет тормозные колодки, – и в самый неудобный момент встречается взглядом с Дереком, выходящим в коридор. Рука промахивается мимо мебели, равновесие строго отрицательное, а от неожиданного удара носом об пол спасает ладонь Дерека, схватившая за горловину куртки. Быстрота реакции – засчитано. – Твоя неуклюжесть на том же уровне, – Дерек закатывает глаза, расцепляет хватку и разглаживает складки на его куртке, – хоть что-то не меняется. – Вот это сейчас было совсем не в твою пользу, – хмыкает Стайлз, делает новую попытку забрать ключи, которая заканчивается успехом; Дерек всё еще близко, буквально на расстоянии шага, и поэтому сбежать хочется гораздо быстрее. – Захлопнешь дверь, когда будешь уходить? У меня парочка дел, не думаю, что вернусь к твоему уходу. Ты снял номер? – Некоторые мотели в этом городе плевать хотели на сервис, а дорогие номера мне не по карману на долгое проживание, так что… – Дерек пожимает плечами, – я сяду за руль и объеду несколько мест самостоятельно. – С каких пор в нашем городе стало так трудно найти себе номер в сраном мотеле? – Стайлз кривит рот, мажет взглядом по Дереку – сверху вниз – и склоняет голову набок. – За дурака меня держишь? – Господи, Стайлз, – выдыхает измученно, – завтра Рождество, номера либо заняты, либо забронированы на следующий вечер, а некоторые и вовсе не берут трубку, уже празднуя, по всей видимости. Думаешь, я специально? – Не удивлюсь, – отвечает уверенно, крутит между пальцев связку ключей и, быстро облизнув губы, открывает входную дверь. – Обойдемся без поцелуев на прощание. И громко захлопывает за собой единственную преграду от волчьих глаз, прожигающих дыру насквозь. Десятичасовой кофе должен помочь избавиться от этого ощущения «настоящего конца». Он больше не увидит Дерека, не услышит Дерека, не будет думать о Дереке – это как установка на будущее. Сегодня утро с оттенком золотистого солнца на подтаявшем снегу, ветра почти нет и даже слышно птиц, щебечущих на голых ветках недавно опавших деревьев. У Стайлза сегодня какое-то странное предчувствие, что это «завтра» будет лучше, чем недавнее «вчера». И если Кай не поможет в этом, то он сам постарается сделать всё, чтобы начать заново эту зиму, переступив через Сочельник совсем другим человеком. Стайлз хочет, нет, он уверен, что станет другим к завтрашнему Рождеству, но в это понятие он вкладывает свой, личный смысл: будет иначе жить, иначе дышать, втягивать в легкие совсем незнакомый кислород. Надо жить без Дерека, вот и всё. Дом Кайлера появляется в поле зрения спустя минут пять или семь, Стайлз даже не спешит, прогуливаясь обычным шагом по тротуару. Всего-то два квартала, и он на месте, но даже за такой короткий промежуток времени Стайлз успевает многое обдумать, принять для себя несколько важных решений, например, что не будет торопить события, не будет бросаться на первого встречного – неважно, готов он к серьезным отношениям с кем-то, кроме Дерека, или же не готов. Если уж совсем честно, то лечь в другую постель, желая потрахаться, Стайлз сможет еще нескоро. Потому что Дерек был гораздо больше, чем любимый человек – Дерек был родственной душой, а предательство от него бьет сильнее, чем топор между лопаток. Потому что после такого предательства в норму приходят не за один день, и пусть с момента их негласного расставания прошло уже полгода – это не делает ситуацию легче, а чувства невесомее. Это позволяет смириться, да, или копить в себе злость, в надежде узнать причину расставания, но не гарантирует захоронения этой гребаной любви где-то у себя на заднем дворе. Время вообще нихрена не гарантирует, на самом деле. Любые выражения, которые говорят обратное – относительны и субъективны. Стайлз поднимается на деревянное крыльцо, заносит кулак для стука, но не успевает ударить в дверь, как она открывается. – Ого, – Стайлз удивленно замирает, – оперативно. – Я просто заметил тебя в окно, – улыбается Кай, отходит в сторону, пропуская Стайлза в прихожую, – никакого волшебства, к сожалению. – Ты реально уже сходил за круассанами? – Стайлз ведет носом, втягивая аромат свежей выпечки, вперемешку со жженными кофейными нотами, и расстегивает куртку. – Пахнет здорово, не удивлюсь, если ты уже и кофе сварил. – Убрал с огня меньше пяти минут назад, – Кай забирает у Стайлза одежду, вешает на крючок, усмехаясь, и проводит ладонями по идеально уложенным волосам, дожидаясь, когда его гость снимет обувь. – Симпатичные носки, Бэтмен. Стайлз опускает взгляд к полу, шевелит пальцами на ногах, улыбается и смущенно чешет кончик носа. Да, у него носки с Бэтменом, ну-и-что? – А говоришь, что никакого волшебства, – Стайлз переводит тему в другое русло, не желая обсуждать свои предпочтения в одежде, – вон, уже и кофе сварил прямо к моему приходу, и круассанами затарился. Кай, между прочим, раздевал его в ту ночь, укладывая в свою кровать в бессознательном состоянии, так что должен был увидеть трусы с эмблемой Супермена и не удивляться носкам. Какие претензии вообще? Вот Дерек никогда не насмехался над его любовью окружать себя мелкими деталями с изображением самых крутых героев современности. Пусть это просто комиксы, но плевать он хотел, знаете ли. – Да ладно тебе, обиделся? – Кай шлепает его по предплечью, а Стайлз понимает, что всё еще стоит в коридоре, прикусив язык за зубами. Блин, он опять вспоминал Дерека, да? – Нет, – отвечает резко, но скрашивает это улыбкой, – просто задумался, у меня такое бывает. Точнее, вообще-то, у меня СДВГ, так что сосредоточиться на чем-то одном удается очень редко… и, эм, неважно. – Идем, – Кайлер кивает в сторону кухни, идет первым, а Стайлз послушно следует за ним. Он голоден и немного расстроен, но вот причину последнего своего состояния объяснить конкретно и в нескольких словах не может. Как будто на него свалился весь груз этого мира, пытаясь придавить к полу и заставляя расхлебывать накопившееся говнецо. Стайлз не подписывался. Стайлз не согласен. Стайлз просто скушает булочку, запьет её крепким кофе, извинится и уйдет домой, пытаясь реабилитироваться. А после Рождества, когда по заново выстроенному плану он станет другим человеком, Стайлз позвонит Кайлеру и позовет на полноценное свидание. Если, конечно, вновь не придется извиняться. Если Кай вообще не свалит от него, как свалил однажды Дерек. Пожалуйста, кто-нибудь, вытащите эти мысли из его головы. – Присаживайся, я налью кофе, – Кай указывает на обеденный стол, где тонкими струйками сладкого дыма дразнят желудок наисвежайшие круассаны: слоеные, мягкие, господи, как же Стайлз хочет жрать. – Сколько тебе сахара? – Два кусочка и молоко, – он устраивается на стуле, наблюдая, как плавными движениями перекатываются под кожей мышцы на спине Кая; оказывается, это не менее завораживающий процесс, как и у… черт! Телефонный звонок вовремя дает пощечину, и Стайлз, будто ошпаренный, достает его из кармана черных джинсов, отвечая на входящий вызов. – Да, пап? Что-то случилось? – спрашивает он обеспокоенным голосом. – Нет, сынок, пока всё тихо, – выдыхает отец, видимо, испытывая крайнее облегчение, услышав бодрый ответ сына, – а как прошла ваша совместная ночь? Стайлз на мгновение замирает. – Что? В каком смысле «совместная»? – Стайлз прокашливается, пытаясь избавиться от горечи в глотке. – Ты сейчас так шутишь, да? Ваша с Дереком ночь в нашем доме, как она прошла, без происшествий? – шериф повышает тон, раздражаясь от того, что нужно уточнять такие простые вещи. – А то я ведь вас знаю: натворите дел и молчите в тряпочку, как два партизана. Он закатывает глаза, радуясь, что отец не может его видеть, и поудобней берет телефонную трубку, кивая Кайлеру в знак благодарности за принесенный кофе. – Все живы и здоровы, чердак не захватили пришельцы, мое сердце тоже пока в грудине, а Дерек… – Стайлз делает паузу, замечая пристальный взгляд Кая, усевшегося напротив, – Дерек уехал, навсегда. Тоже живой. – Живой уехал, говоришь? Это радует, я боялся, что вы быстрее друг друга переубиваете, чем подтвердится моя версия с ритуалами, – Джон смеется, и это радует слух – в последнее время Стайлз очень редко слышит смех своего отца. – Ладно, я постараюсь вернуться хотя бы к ночи, остаюсь на вторую смену, чтобы патрулировать улицы. Не теряй. – Будь осторожен, – заученная фраза звучит всегда по-разному, каждый раз с новыми нотами беспокойства в голосе, – увидимся. А последнее слово, как обещание и кармическая магия кому-то свыше. Мол, слышите, я предрек будущее, я увижу его, какие бы планы вы там себе не строили на небесах – хрен вам. Он вернется. Привычка детства перекочевала во взрослую жизнь, и Стайлзу за эти мысли не стыдно. – Беспокоится о тебе? – спрашивает Кай, отпивая кофе из маленького стакана, а Стайлз непонимающе притупляет взгляд. – Отец, я имел в виду его. Беспокоится? – Он шериф округа, так что беспокойство для него уже как профессиональная привычка, – Стайлз убирает обратно телефон, принюхивается к горячему напитку и берет булочку, откусывая сразу почти половину и еле договаривая с набитым ртом, – но я уже привык. – Могу представить, как непросто быть твоим бойфрендом, – Кай смеется, прикрывая рот сжатым кулаком, – тотальный контроль, ни шагу в сторону. – Это вряд ли, – Стайлз отрицательно качает головой, – я бы сказал, что достается только мне: Стилински то, Стилински сё, не смей пробовать травку, иначе посажу в обезьянник, обормот. – Ваша фамилия Стилински? – Кай выпрямляет спину и прищуривается, заметно насторожившись. – Да, а что? – странное чувство начинает зарождаться внизу живота, и это не отголоски голода или возбуждения, нет, это волнение на грани с опасением, потому что такие вопросы никогда не задаются просто так. – Мы тут в единственном экземпляре, это так важно? – Нет, то есть, да… я уже слышал её, но понятия не имел, что мне так повезет, – Кай усмехается, как-то по-сумасшедшему. – Значит, ты Стайлз, а кем тогда вам приходится Дженим? Он твой родной брат? Кай смотрит на него своими невозможно-голубыми глазами, но лучше бы и не смотрел вовсе – так еще хуже. Например, хуже Стайлзу, потому что он вообще подвисает от заданного вопроса. Внимание, системный сбой. – А зачем тебе Дженим? – кофе уже не нужен, как и недоеденный круассан, да и все последующие вопросы, в принципе. – Кай, какого хрена происходит? – Я скажу тебе, если ты назовешь свой точный адрес, – условие Кая буквально ставит в тупик. – Тебе ничего не угрожает, поверь мне, это звучит странно, учитывая все мои вопросы, но… – Это звучит странно, что пиздец, – Стайлз обращает внимание, как юноша крепко сжимает стакан с кофе, отстукивая по нему пальцами монотонный ритм. – И мне, кажется, уже пора сваливать. Спасибо за завтрак. Стайлз поднимается со стула, но чужая хватка на запястье тормозит его четко спланированное действие. – Просто назови мне улицу, Стайлз, Ист-Локкор или Эмери Роуд? – Кай выглядит довольно-таки серьезно, но не угрожающе; блядь, даже после всех услышанных вопросов это миловидное лицо нельзя упрекнуть в опасности. – Я не причиню тебе вреда, и Джениму тоже, поверь мне, прошу. – В Бикон Хиллз очень сложно доверять первому встречному, у меня это странным образом вылетело из головы, – Стайлз пытается высвободить руку, но все старания тщетны – Кай словно каменной статуей слился с его кожей. – Да твою же мать, следующая улица после Эмери Роуд, больше я нихрена тебе не скажу, ясно? – Значит, он движется четко вправо, – задумчиво проговаривает Кайлер и отпускает руку Стайлза, – если у твоего брата день рождения одиннадцатого числа, то ты обязан привести его сегодня ко мне. Или, нет, мы поступим иначе, вы ведь живете вместе? Познакомь меня с ним, как можно скорее. – Воу-воу, стоп, – он выставляет ладони, чуть отшатываясь назад, – ты обкурился? С чем твои круассаны, чувак? Я такого бреда не слышал даже от бухого Скотта. Стайлз начинает медленно и осторожно пятиться назад, стараясь не сводить глаз с Кая, который тоже поднимается со стула, видимо, не намереваясь так просто сдаваться. – Стайлз, я ведь сказал, что не причиню вам вреда, я здесь, чтобы поймать его, понимаешь? – Кай трясет в воздухе руками, начиная нервничать, а у Стайлза окончательно замыкает в мозгах. – Кого поймать? Дженима? – Собственный вопрос ударяет в челюсть, легко и просто отправляя в нокаут. – О, мой Бог, к такому повороту я не готов. Стена за его спиной резко останавливает его движение, потому что в последние несколько секунд он не оборачивался назад, чтобы проверить путь к отступлению. Стайлз нащупывает рукой дверной косяк, по-прежнему наблюдая за приближающимся парнем, и начинает пятиться вдоль стеночки, избирая тактику медленного и аккуратного исчезновения. Как говорили им на уроках биологии: нельзя бежать от хищника и поворачиваться к нему спиной, стараясь быть незаметным и спокойным. Стайлз, по его мнению, всё делает правильно, потому что, к великому сожалению, жертва здесь именно он. – Не нужен мне твой брат, черт возьми, Стайлз, мне нужен мой, – Кай подходит почти вплотную, выставляя вперед руку, чтобы упереться ею в стену и преградить дальнейший путь к отходу. Стайлз быстро моргает, пытаясь вникнуть в суть, но тут получает нормальное объяснение: – Мой придурошный брат, Оливер, за которым я гоняюсь по штатам уже пять лет, сейчас в Бикон Хиллз. Я потратил гребаных четыре с половиной года, чтобы найти его, и еще полгода, чтобы вычислить продуманную им систему, но… – Кай на секунду прикрывает глаза и огорченно вздыхает, – моя дедукция уступает его опыту и фанатизму, так что я иду не за ним, а по следу из трупов. – Захватывающая история, – он оборачивается вправо, оценивая свои шансы на отступление, – только, при чем здесь я? – Не ты, ему нужен Дженим Стилински, судя по вскрытому ящику с личными делами в старшей школе Бикон Хиллз. Всё, что мне досталось после его визита в кабинет директора, так это несколько пустых папок с именами и фамилиями, – Кай наклоняет голову вбок, медленно и хищно разглядывая лицо Стайлза, родинки на щеках и губы, – а внутри ни одного документа с адресом или дополнительной зацепкой. – Твой брат выискивает своих жертв по личным делам? – Стайлз всего лишь предполагает, чисто по привычке начиная анализировать. А куда ему деваться, если отступать можно только с дракой? – Получается, что он знает и даты рождения, и адреса, черт, этот… как его… – Оливер, – подсказывает тот. – Да, он самый, значит, Оливер вычисляет определенных людей, чтобы разорвать им грудину и вырвать сердце, окей. И что же за ритуальная хуитень творится с твоим братом? – Стайлз всячески старается поумерить свой сарказм, но тот, кажется, генетически неистребим. – Он психопат, помешанный на числах, – Кай пожимает плечами, чуть наклоняется к щеке Стайлза, но не прикасается губами, лишь принюхивается к коже, блаженно вдыхая её аромат, а следом резко отстраняется, освобождая проход, – точнее, на определенном числе. Это долгая история. – Дай угадаю, его ахиллесово число – одиннадцать? – Стайлз не уходит, потому что перестает ощущать угрозу, видя, как Кай усаживается обратно на стул и начинает пить кофе, как ни в чем не бывало, но всё равно делает шаг в сторону, чтобы быть ближе к входной двери. – Что за фиксация такая? Когда-нибудь любопытство погубит Стайлза, ей Богу. Только сейчас им руководствовал инстинкт самосохранения, ведь, по словам Кая, этот Оливер хотел именно его смерти. А если рядом с тобой человек, который владеет ценной информацией, способной защитить твою задницу от чьих-то зубов, то лучше бы притвориться другом и выслушать. Вот и Стайлз решает слушать, но на расстоянии. По нынешним расчетам он уверен, что сможет рвануть к двери и свалить отсюда, пусть даже босиком и в толстовке. – Да не трону я тебя, – Кай качает головой, отставляя в сторону пустой стакан из-под кофе, – расслабься. Если бы хотел убить, то сделал это в ту самую ночь. – Ладно, рассказывай, – Стайлз поправляет горловину кофты, пальцами причесывает волосы и упирается спиной в стену, так и не решаясь вновь сесть рядом с Каем. – Я расскажу вам обоим, какой мне смысл повторять всё дважды? – отвернувшись к окну, тот спокойно добавляет: – Нам надо торопиться, этой ночью твоему брату крупно повезло, что он остался жив. Если я всё правильно рассчитал, конечно. – И ты расскажешь нам, как его остановить? Ну, дашь какие-то особенные пули или… – Стайлз делает паузу, ощущая холодок по коже, – а кто вы вообще такие, черт возьми? – Надеюсь, что с вашей помощью я смогу его перехватить, как и планировал все эти годы, – Кай улыбается, но эта улыбка вызывает у Стайлза эмоциональный шок и сбивает пульс, – ну а дальше я постараюсь разорвать ему горло, своими клыками. Стайлз завороженно смотрит на два острых клыка, которые Кай бережно оглаживает языком, каждый по очереди, и выдыхает: – Вампир, твою же гребаную мать… – Не опасен, если не злить, – иронично добавляет Кай, втягивая обратно своё врожденное оружие, – а ты меня не злишь, поверь. Я бы сказал, что ты со мной делаешь, но думаю, что это будет не к месту. – Вообще не к месту, – Стайлз до сих пор не может собрать воедино свои мысли. Абсолютно справедливо в памяти всплывает Дерек и ощущение спокойствия и защищенности рядом с ним, неважно, какие отношения их связывают в данный момент. С Каем таких ощущений нет, и вряд ли будут. Только вот переживать на этот счет Стайлз, отныне, точно не собирается. – Ладно, ты должен в двух словах объяснить мне, что происходит с твоим братом, и главное, какие у нас преимущества перед ним, – Стайлз начинает быстро соображать, прокручивая в голове будущий звонок отцу и Дереку, но решает не говорить Каю о своих дополнительных козырях в виде оборотней и бестиария. – Потом я приведу тебя к Джениму. – Если для тебя это так важно, – Кай пожимает плечами и проводит большим пальцем по своей нижней губе, – то я постараюсь, но не обещаю, что уложусь в два слова. – Давай в четыре, – не теряется Стайлз. – Наш отец погиб в день рождения Оливера, когда ему исполнилось одиннадцать лет, – начинает Кай, отвернувшись к окну, – брат тяжело переживал потерю, замкнулся, а потом, ровно через два месяца, он убил нашу мать, объяснив это тем, что она родилась одиннадцатого числа. Это сойдет за четыре слова? – А дальше? – история кажется Стайлзу правдивой, как и выражение лица Кая – с горечью и тоской в глазах. – Почему ты его не остановил? – Ты обещал, – тот прищуривается, кивая на входную дверь, – я должен рассказать Джениму, как защитить себя. Это поможет нам обоим. – Ну, раз на то пошло, тогда приятно познакомиться, – Стайлз подходит к столу, опирается на него одной рукой, а вторую протягивает Каю для пожатия, – Дженим Стилински.