Nix

— Берёшь, нет? — конечно, неэтично было срываться с нервной дрожью в тоне на потенциального покупателя, но, чёрт возьми, после трёх суток, проведенных в душных, вонючих, шатающихся от низкосортных битов заведениях, от огней которых уже рябит в глазах, без сна, нормальной еды, прибыли и адекватного общения, честно говоря, имел он этику во всех позах. — Хм... А правда, эффект не заставит себя ждать? — богатенький мальчик со швейцарскими часами на запястье лишний раз прикоснулся к подбородку, принимая задумчивый вид и параллельно напоминая о золоте, что носит на своих изнеженных ручонках. От типичного городского пижона несло дорогим одеколоном, а лёгкий аромат солидного стойкого коньяка выдавал с поличным его не совсем трезвое состояние. Ханбин издал едва слышный вой негодования себе под нос, закатывая глаза в ожидании решения от представителя беззаботной золотой молодежи. Ближе к утру он этих часиков лишится, если останется в этом захламленном клубе. Да и видок у него будет более потрёпанный, зачем столько геля потратил, укладывая свои волосы, непонятно. «Такова натура петушков при бабле, им лишь бы покрасоваться», — более пофигистично заключил про себя торговец. — Я просто не так давно был у врача, у меня аритмия, и я боюсь, что... — парнишка неловко принялся объяснять свою нерешительность делать покупку, переминаясь с ноги на ногу под ритм громкой музыки. Этот грёбанный трек уже до россыпи мурашек подбешивал Кима, вызывая приступ тошноты. Хотя рвотные позывы мог вызвать и тот сомнительный бургер, что он приобрел сутки назад в уличной забегаловке. Потерев висок, Ханбин далеко не тактично и не терпеливо перебил пацана: — Оставь свои переживания для лечащего врача. Хочешь — бери, проблемы с выбором — сходи за разрешением к дядьке в белом халате, — он вовсе не рявкал на отдыхающего подростка, но голос уже звучал ниже, а глаза потемнели от смеси головной боли и усталости. Богач чуть опешил, прикусил губу и рывком достал нужную купюру из заднего кармана штанов: — Окей, я беру, — без прежнего ребячества твёрдо заявил паренек. Дилеру даже стало немного жаль его, ведь с непривычки эта вещь вставит ему так, что мать родную не узнает. Но то уже не его заботы. Ухмыльнувшись, Ханбин принял из руки парня купюру и собрался уже достать из своих карманов товар, как заметил неладное. Толпа в центре танцпола перестала двигаться в такт музыке, застыла, как загипнотизированная, сквозь неё уверенно продвигалось что-то, из-за чего люди взволнованно расступились, а некоторые даже успели повозмущаться. Будь Ханбин сегодня в форме, то давно бы понял, что нагрянул недобрый час, и что надвигающаяся угроза в виде уголовного кодекса движется прямо к нему, в тот вонючий угол за баром, в котором они с мажором торчали. Лупоглазый прокаченный парнишка, явно не шарящий в таких делах, с круглыми глазами косился на продавца, который уже успел изобразить мину «жизнь меня нагнула и трахнула, а у меня уже нет сил сопротивляться» и смачно матернуться. Он всучил деньги в руки юнцу и сам шагнул в дверь стаффа клуба, за которым находилось нечто наподобие кухни, хотя тут всё было в привычном сигаретном дыму и со знакомым ароматом травки, что явно не соответствовало нормам санэпидемстанции. Через кухню Ханбин, больше известный в андеграунде под ником «БиАй», нашёл подсобку и закрылся в ней, в смутных надеждах перекантоваться, пока копы не свалят. А они не свалят, раз уж явились. Эти блюстители закона ведь не усадят свою жопу просто так. Раз уж им удалось её поднять, они не успокоятся, пока не проверят каждый миллиметр клуба на объект чего-то возмутительно-незаконного. Стоило видеть выражение лица Ханбина, горе-торговца, когда дверь вскрыли, и полицейские осветили глубь подсобки фонариком. Это была фирменная лучезарная улыбка БиАйя, кричащая «сюрпри-и-из» так, словно он нарочно спрятался здесь, чтобы поздравить одного из сотрудников клуба с днём рождения с подарком в виде наркоты за пазухой. Обыск длился недолго: несколько пакетиков были конфискованы, наручники на руки и в машину » схема до боли проста и теперь, к сожалению, на личном опыте знакома. Во время поездки до полицейского участка улыбку с лица Ханбина как ветром сдуло. Он ощущал себя третьесортным актёром, паршиво сыгравшим гангстера в дешёвом фильме. Сведя брови на переносице, молодой парень буквально примерил траурный облик — угрюмые черты лица, тухлые глаза и слегка взъерошенные короткие тёмные волосы. Так ещё и бледнее призрака. Красавцем он себя никогда не считал, иначе бы пошёл не в наркоторговцы, а, скажем, в топ-модели, да и чересчур заморачиваться на марафете не любил, но в тот миг в машине он показался себе воплощением вселенской ненависти вместо лица. Таким его и провели в соответствующую процедурную в полицейском участке — недовольным, хмурым, с руками в наручниках за спиной, в чёрной толстовке, чёрных джинсах и кедах. Со стороны вроде приличный малый, и чего эти копы прицепились? Могли бы взять себе на досуг пару пакетиков, и разошлись бы с миром. Лютые какие-то. Возможно, Ханбин ещё до конца не осознавал, что ему грозит за торговлю наркотическими средствами, ведь в старшую школу он так и не удосужился поступить, а там как раз подробнее разбирали статьи уголовного кодекса. А охранники закона, явно заскучавшие на дежурстве в три часа ночи, изощрённо измывались над попавшимся парнем. Во время фото они едва сдерживали самодовольный гогот: — Выше табличку держи, в первый раз фотаешься что ли? — человека четыре в форме, покрасневшие от приступов смеха, хлопали друг друга по спине, акульими глазами впиваясь в неудачника в объективе. Ханбин ядовито ухмыльнулся, уже переодетый в тёмно-синюю тюремную форму, и хрипло молвил в ответ развлекающемуся работнику: — Ты подойди без пушки, я покажу тебе табличку вблизи, — после сразу же прозвучало «готово» от другого дежурного, затем юношу провели во временный изолятор, в котором он будет коротать время до суда над его душонкой. Лёжа на твёрдой и холодной скамье, парень изучал пустым и безразличным взглядом до омерзения ровный и белый потолок. Он ни о чём многозначительным не размышлял, не тосковал по каким-то трогательным или важным вещам. Он просто глядел в потолок уставшими от жизни глазами. Последние три-четыре дня были как в дурном сне, неудивительно, что он так нелепо попался в руки копам. Тут была бы уместна какая-нибудь иронично-трагичная мелодия, что обычно ставят в мультиках в тех случаях, когда герой глупо облажался. Ханбин сомкнул веки и без чувства горя или сожаления отдался во власть Морфея, больше не терзая себя бессмысленными сетованиями. Как там обычно говорят верующие? На всё воля Божья, а он слишком устал, чтобы эту волю оспаривать. По крайней мере сейчас. — Гражданин Ким Ханбин, обвинённый по статье 247 уголовного кодекса Республики Корея, приговаривается к пяти годам лишения свободы с возможностью досрочного освобождения, — что он там вчера думал насчёт грустных мелодий в конце мультиков? Оказалась, такая была бы уместна именно тут. Сказать, что приговор застал БиАйя врасплох, значит ничего не сказать. Да у него грёбанная челюсть отвисла так, что он мог назвать примерную температуру пола зала суда. Он, конечно, рассматривал такие перспективные варианты, как оказаться в тюрьме на приличный срок в свои 22 года, но, честно сказать, всегда надеялся, что это так и останется крайне не возможным вариантом развития событий. Так как Ханбину никогда не были свойственны припадки отчаяния и паники, он тут же принялся с трезвым рационализмом шевелить извилинами: идей выжить теперь было немного. Во-первых, всегда можно постараться побыть прилежным мальчиком и свалить оттуда пораньше. Но, по опыту, прилежные мальчики обычно не такие занозы в заднице, как БиАй, поэтому эта идея переходит в разряд трудновыполнимых. Во-вторых, он мог бы попытаться найти отходные пути и сбежать из тюрьмы. Но, зная собственную нерасторопность, забывчивость и порой небрежность, этот пункт тоже можно поместить в тот разряд. И третий план действий: подобраться ближе к местным тюремным авторитетам и обеспечить себе спокойную жизнь на пять лет до истечения срока. Это кажется уже более возможным. Ханбин надеялся лишь на то, что в месте, где его запрут, не так много больных упрямых баранов, иначе грядёт настоящий ураган, ведь выскочек БиАй на дух не переносит и, какими бы охренительными они там не были, торгаш ни за что в жизни не будет под них подстраиваться. Ну, как говорится, поживём — увидим. А БиАй, между прочим, живучий тип, и скоро он это всем докажет.