Nix

Это было немыслимое наслаждение. Чистый кайф, бурлящий в крови, подкидывающий мирскую душу до самых врат рая на седьмых небесах, высоко над грешной землей. Это ощущение было немыслимо волнующим. Чувство, когда ты задаёшь такт дыхания неукротимой толпы взволнованных и возбужденных лиц, мечтающих вместе с тобой отправиться в эйфорию. Все качаются перед тобой в едином ритме, как в едином атоме. Голосовые связки работают на последнем издыхании, ты выкрикиваешь дорогие сердцу слова и каждый твой вскрик поддерживается неистовым гоготом, шумом, топтанием, свистками, аплодисментами и криками в ответ. В зале клуба душно, жарко, со лба ручьями течёт пот, свет софитов ослепляет глаза, аппаратура и микрофон накалены до предела, майка с нелепыми принтами прилипала к телу, а сердце грохочет мощнее динамиков, но тебе чертовски хорошо... Нет, Боже правый, это не просто "хорошо"! Ты будто только что родился, прямо здесь, на этой дряхлой подземной сцене вместе с толпой прыгающих, танцующих и подбадривающих именно тебя людей! Это экстаз в чистом виде. Заканчивая выступление финальным, фирменным акцентом, ты раскрываешь руки в жесте, словно обнимающем всю собравшуюся толпу. И именно в этот миг ты купаешься в любви... В любви к музыке, к самому себе, к людям, к миру... А потом ты просыпаешься. Просыпаешься под звуки наипротивнейшей из созданных миром сирен, под звуки опорожняющихся в соседних камерах амбалов, под звуки сопящего вопреки сирене соседа, под звуки ругани надзирателей, недовольных наплевательским отношением еще не привыкших к суровому тюремному режиму новеньких. И вспоминаешь, что ты всего лишь хуев-мамин-неудачник Ким Ханбин, которому так и не удалось испытать то божественное чувство пребывания на сцене, а оставалось лишь только воображать себе мнимое счастье, что он обычно отчужденно лицезрел за сценой в то время, когда ещё не знал, что его амбициозной душонке предстоит мотать срок в гнилом заведении. Вот вам и "продолжай мечтать и верить в мечту", чертовы коучинги и тренинги. Ханбин возлежал на спине, взглядом упираясь в нависающую над ним кровать, закрывая глаза, жмурясь, и снова с хмурым видом открывая, позволяя своему мозгу дойти до осознания того, где он находится. "Да, мозг, мы на дне. Смирись уже. Ничего не изменится. Знаю, я уже говорил тебе, что мы на дне, когда меня выгнали со съемной хаты и пришлось тусоваться с алкашами под мостом, но то были ещё цветочки. Кто ж знал-то, мозг? Ты-то тоже хорош. Где ты был в ту ночь, когда копы нагрянули, а?" - Эй, там, малышня! Сирена колыбельную вам поёт что ли?! Живо подняли свои бесполезные туши и пошли вон в столовую на завтрак! Живее, следующий раз сиреной будет мой автомат! Вдох. Выдох. Ещё один презрительный взгляд, прожигающий кровать сверху и две руки, до боли в роговицах протершие глаза. Теперь можно было возвращаться в реальность. Реальность началась с осознания, что кушетки в камерах тверже любого космического металла. Спина БиАйя буквально окаменела, пришлось сидя на краю сделать пару разминок с ахами и охами и кривляньями лицом, ибо двигаться было практически невозможно, все тело будто бы парализовало. - Эй, малой, нам уже автоматом пригрозили. Что-то мне подсказывает, что здесь утро начинается не с кофе, - ворчливо первым в камере подал голос Ким, взъерошивая чуть отросшие тёмные волосы и наклоняясь над струёй включённого крана. Ледяная вода прекрасно приводила в чувства. Для справки: тёплой или горячей водой осуждённых здесь и вовсе никогда не баловали. Ответа с верхней кровати не последовало. Ханбин ещё не посмотрел в сторону Джуна, надеясь, что малыш не придушил себя подушкой во сне. Не хило его нервишки закалятся здесь, если выкарабкается. Боялся Ханбин смотреть ещё и в зеркало, благо его и не было поблизости. Торгаш и так-то до прибывания сюда не славился богемной красотой, а измученный, побитый и голодный как волк БиАй и вовсе мог бы выглядеть страшнее смерти. Выпрямившись, зевнув и с закрытыми глазами похлопав себя по щекам, БиАй поправил штаны и поднял откуда-то с дебрей камеры робу, надевая её поверх майки. Глянув наверх, наркодилер ухмыльнулся, заметив, что бедолага Джун укутался в простыню как в кокон. - Ну-ну, хватит уже капризов. Мы и так уже прославились здесь, как оборзевшие новенькие, пора бы и меру знать, - с этими словами БиАй похлопал по лопатке, а быть может по шее, а может даже по ладышке... Ну, в общих чертах, по Джуну, спрятавшемуся от злосчастной реальности под простыней. Ответом хёну послужило нечленораздельное гугуканье, имевшее сходство как с мычанием, так и со странным воем. Взглянув в сторону решетки, БиАй напрягся всеми мышцами, приличными и не очень. - Джун, харэ, завязывай с отрицанием действительности, к нам уже пузатые дядьки в форме приближаются, - от звучания встревоженного голоса БиАйя под простыней активно зашевелились. - У них и автоматы припрятаны за брюхом, если что, - для убедительности добавил Ханбин, нервно взглотнув. Простыня упала куда-то на пол, а сам Джун в трусах и майке тут же спрыгнул с кровати. Рывком натянул на себя штаны и со столь же кометной скоростью надел верх. Решетка неприятно заскрежетала, на пороге показались двое невысоких, коренастых мужика в форме охранников. С автоматиками за брюхом. - Нарушители режима, я так полагаю? Что ж, для таких, как вы, у нас есть одно любопытное местечко... - Обижаете, уважаемый! Мы - и вдруг нарушители режима?! Да мы самые добропорядочные и безобидные граждане-осуждённые среди всех здешних криминалов! - Ханбин лукаво улыбался прибывшим охранникам харизматичный улыбкой, наматывая вокруг них круги кошачьей походкой. Двое надзирателей брезгливо переглянулись и решили убраться восвояси, предварительно вытолкнув двух незадачливых "граждан-осуждённых" из их мирной обители. - Ещё один раз переступите через режим - и мы наступим вам на глотку, причём в прямом смысле. Усекли? - Грозно оповестил один из двоих, тот, что был потучнее. Несмотря на грушевидную форму, голос звучал весьма пронзительно и уничижительно, заставив двух новоприбывших активно закивать головой, будто первоклашек перед директором школы. От всех этих разговоров про побои у БиАйя неприятно заныло едва заживающее ребро. Туловище ещё было туго перевязано под майкой. Завтракали парни в гробовом молчании, не поднимая взгляда и даже не перешептываясь между собой, дабы снова не огрести по полной программе. После недавних событий не хотелось столкнуться с приятелями, с которыми уже посчастливилось тут "заобщаться"... За завтраком БиАй переваривал больше пережитое, нежели "услужливо" приготовленное блюдо. Семьдесят два человека - это много как-то. Чересчур. Или это обычная статистика среди опытных профессиональных наемников? А вообще есть такое сообщество, куда входят только киллеры-профессионалы и подсчитывают свои трупы? А тогда есть ли среднестатическое число заказов, выполнив которое ты автоматически переходишь в ранг профессионалов? Ладно, черт с ними, с этими сообществами! Как он вообще смог дойти да такого внушительного числа - семьдесят два человека?! Это же целых семьдесят две семьи, жизни, истории... А может после первого убийства уже не имеет значения, сколько ты убил: одного, двоих или семьдесят два человека?! И что такому человеку стоит лёгким движением руки прибавить к себе в копилку семьдесят третьего... Да, не лучшая тема для размышления за утренним приемом пищи. Отвратная каша и без того застревала в глотке, а тут ещё и мысли способствовали возникновению нервного кома в грудной клетке... А всему виной этот неугомонный Джун, который все рассказывал и рассказывал в палате мед.пункта о том, что поведал ему этот Ван-дружбан: сказ о превосходном наемном убийце Бобби, который на воле убрал семьдесят два человека, и практически ни один из трупов так и не нашли... - Сонбэ, а тут кажется каша недосо... - Варежку прикрой, идиота кусок. Ешь молча и шустрее. И какой я тебе к чертям сонбэ?! - А, ну, хорошо, могу просто звать тебя хен... - Джун, заткнись ради всего святого! - Шипение нервного БиАйя уже перетекало в настоящую пародию на шипение кобры, иначе и не скажешь. Джун порядком опешил, сидя прямо за столом и глядя на сидящего напротив хена, который съежился над кашей в три погибели. - Чего ты такой напряженный, хен? Разве ты не говорил, что лучше не высказывать страха этим ублюдкам... Погоди, может ты боишься привлечь внимание того кил... Рот Джуна был успешно заткнут ложкой, полной свежесваренной каши, которую Ханбин любезно и весьма резко успел впихнуть тому до того, как младший сумел ляпнуть неосторожные глупости. Но не успел было Ким насладиться своей находчивостью, как тут же пришлось пожинать её плоды... Свойствами человеческой анатомии БиАй, похоже, пренебрёг и не учёл того, что так глубоко и столь резко не стоило бы запихивать в людей предметы. От неожиданности бедолага ДжэДжун поперхнулся и чуть было не задохнулся. Он выплюнул кашу прямо на пол справа от себя, сам свалившись куда-то под стол, чем моментально запомнился у половины заключённых, а у другой половины попросту челюсть звенела от некоего нечеловеческого подобия гогота и хохота. БиАй не волновался за функционирование жизни поперхнувшегося друга, так как тот подавал какие-то признаки жизни под столом, но вот общая ситуация просто выводила из эмоционального равновесия. Черт бы всех побрал, он же честным образом пытался не привлекать гребанного внимания! Стоило бы видеть лицо невозмутимого Ханбина, когда он просто прикрыл пол лица ладонью в ироническом жесте, что в народе именуется фейспалмом. Полный фэйл, господа. Жизнь так и хочет выставить его на всеобщее высмеивание. Спустя пару секунд, отойдя от трагичности момента, БиАй все же проникся чувством жалости к нерадивому соседу и подал тому руку помощи, за которую измученный секундами унижения Джун с большой охотой ухватился. - Черт тебя дернул с этой ложкой, БиАй! Я чуть не сдох! - Сядь и доедай, хватит вопить. Ты и так устроил спектакль, давай хоть съебемся по-людски. - Я устроил?! - Стоящий над столом ДжэДжун хотел было продолжить возмущенную тираду, но, словив на себе взгляд потемневших и серьезных до последней вкрапинки глаз БиАйя, тут же прикусил язык. Да и веселившиеся с разыгравшегося "спектакля" осуждённые не вселяли желания дальше подкармливать чужое чувство надменности. На выходе из столовой Джун напряженно наблюдал за зажатым соседом: его дёрганная походка, шальной и внимательный взгляд, руки, сжатые в кулаки в карманах, вечно покусанная губа... Все сводилось к тому, что БиАй явно чего-то или кого-то опасается встретить в здешних стенах... И он был бы круглым дураком, если бы не опасался ничего. - Рад видеть, что ты не настолько безумен, чтобы строить из себя бесстрашного Терминатора, - буркнул Джун, считая, что его заметку пропустят мимо ушей, но Ханбин ничего мимо ушей не пропускал и оглянулся на донсена. - Тише едешь - дальше будешь. Давай просто помнить о народных мудростях, малёк. Предки чай не дураки. - Предки просто были не в курсе о твоём заносчивом характере, хён. - Вот засранец! А думаешь о твоей проблемной аппетитной попке они были в курсе?! - Идя по тесному, тёмному и пыльному коридору мрачной тюрьмы, двое парней на секунду забыли о месте и времени, ребячески и приятельски толкая друг друга локтями в бок и подшучивая, словно товарищи, бредущие с отпадной тусовки поздно ночью. На секунду обоим даже захотелось звонко рассмеяться, когда Ханбин шутливо проделал захват за шею Джуна, будто вся эта муть далеко позади... Но мерзкая сирена снова смыла наваждение, как прекрасный сон, которому здесь не место. Прокуренный и отнюдь не приветливый мужской голос прорычал объявление, звеневшее со всех динамиков, что были установлены по всем корпусам и блокам: Всем заключённым жилых блоков A, B, C, D немедленно явиться и построиться в шеренгу в коридоре корпуса V для распределения рабочей деятельности на неделю. Повторяю, всем заключённым жилых блоков... Ханбин тяжко вздохнул и хлопнул соседа по плечу, удручённо улыбнувшись ему: - Пошли зарабатывать себе на честное имя, братишка. Получив столь же сдержанную улыбку в ответ, БиАй подумал, что не так уж горько мотать срок, если у тебя есть собрат по несчастью, которого всегда можно задушить ложкой и отстойной столовой кашей. Оказалось, прибыли они под зорким надзором охранников в назначенное место в числе последних. В тесном и душном коридоре, освещённом лишь одной-двумя энергосберегающими лампочками, уже выстроилась длинная шеренга из людей эдак с две сотни. Стоял жуткий галдёж, что собственных мыслей не разберёшь: все переговаривались, байки травили, перекидывались парой слов, приветствовали друг друга, бились на кулаках и прочая муть, свойственная неконтролируемой ещё пока что толпе отморозков, не горящей желанием вообще во что-либо вникать. Ханбин, глядя на весь этот беспредел, отчасти выразил соболезнования смотрителям и надзирателям тюрьмы. Им нужно ежедневно быть ещё большими мразями, чем эти экземпляры, чтобы усмирить их бойкий нрав. БиАй вместе с Джуном растворились в числе присутствующих, сливаясь робами с местным людом. В толпе они признали того аджосси, с которым сюда и приехали. Выглядел он паршиво: небритый, бледный, со стеклянными глазами, словно у покойника. Ханбин сглотнул громадный комок и с сожалением вынужден был признать вероятность того, что и он сам мог выглядеть точно так же. А ведь прошёл не год, и не два, а всего лишь четыре дня. Четыре. Ебанных. Дня. - Рты прикрыли, - приказ, больше походивший на рык озлобленной гончей, отразился эхом от стен коридора. Тем не менее, должного эффекта этот рык не произвёл, так как часть заключённых продолжала нести ересь про свои заработанные в тюрьме болячки или о том, как они выгодно продали чужие органы в результате удачной аферы. С непривычки холостой выстрел показался Джуну мощнее землетрясения и удара молнии в собственную голову. Парень чуть не присел на корточки от испуга, но Ханбин придержал его за локоть. Дилер держался стойко и хладнокровно, ведь на них то и дело косились, ожидая малейшей забавной реакции, чтобы вдоволь наржаться над ними. БиАй частенько слышал выстрелы в своём районе, так что в целом ничего выдающегося не было, за исключением того, что надзиратель, собравший всех здесь, пару раз нацелил дуло автомата на первых попавшихся заключённых в шеренге. - Неужели так сложно выполнить команду с первого раза? Я человек терпеливый, но ведь могу ради показухи и отстрелять парочку из вас, особо горластых. Вас даже никто не хватится, говноеды. Если кто не помнит, то освежу память и осведомлю вас, что три года назад я именно так и поступил, - по шеренге прокатилась волна возмущённых и обозлённых выкриков, а рукав Бина сильно оттянула рука Джуна, у которого вдобавок ещё и колени затряслись. Да уж, рожа у этого надзирателя была и вправду как у заядлого маньяка, которому в кайф было стрелять от скуки в заключённых. - Всё, всё, успокоились, а то весь день так у меня простоите. Все как обычно: называю фамилию и поле деятельности. Справа от меня те, что пойдут в слесарную. Посередине те, что определятся в типографию. И, наконец, слева будут работники швейной. По шеренге прокатились смешки, хлопки и странные свистки. Чем была обусловлена такая воодушевлённая реакция БиАй уяснить не смог, но дело было явно в устройстве одной из работ, озвученных этим надзирателем. Похоже, одна из них явно была наименее авторитетной среди иных, и попасть туда означало бы нечто незавидное... Но Ханбин ещё только постигал эту науку тюремной жизни, так что особо не просек, что же из всего этого списка может быть менее презентабельным среди криминальных авторитетов. Конечно, определённые догадки у него были, но подтверждения ещё не были получены... - Ву Му Бин - слесарная, - одобрительные хлопки и дружественные свистки, будто парень отобрал Оскар у самого ДиКаприо. - Нам Ши Джин - типография, - ноль реакции, вялые хлопки и невнятные выкрики, в остальном всем побоку. - Гу Хан Шин - швейная, - и вот тут понеслась... Выходившего из шеренги мужичка каждый второй буквально посчитал за честь отшлепать как последнюю проститутку и попытаться облизнуть ухо, бедняга шорохался от озабоченных и озверевших имбицилов как от чумы, еле вырвавшись из толпы и встав слева от надзирателя. Выглядел он белее призрака. Но на этом шоу не кончилось: все как один принялись скандировать в сторону мистера Гу: "Фея! Фея! Фея!". Затем осуждённые заулюлюкали, засвистели, продолжая насмехаться и веселиться, будто бы им сообщили о казни директора этого заведения. - Феечка, ты уж постарайся там, хорошо? - Будь хорошей девочкой, фея! Я принесу тебе свои штаны залатать, они спереди порвались! Ухуу! - Прекратите этот балаган, уроды. Ей богу, каждый раз одно и то же... Идём дальше. Ли Хе Сон - слесарная... У Ханбина все поплыло перед глазами. Буквально все сейчас стояло на кону. Всю его дальнейшую судьбу, статус, положение, распорядок и жизнь могло решить какое-то жалкое распределение на участки работы... А тут ещё и этот взгляд, пробравший до ледяных мурашек по коже... Мерзкий скользкий взгляд узких китайских глазёнок. Мистер Дракон собственной персоной, всего в трёх заключённых от него. Скалится, кривит своей уродливой полунасмешливый улыбкой, словно сорвал куш. БиАй еле как сумел подавить в себе приступ рвоты. Торговец в привычной манере наблюдал и отвечал на вызывающий взгляд этого полоумного китайского авторитета, не выдавая внутренней паники перед обстоятельствами, как вдруг его будто бы током ударило, едва ли он уловил одну значительную деталь... Только что, буквально на его несчастных, настрадавшихся глазах, эта поднебесная морда передала через своих ушлепков какой-то мелкий рулончик... А не бабосики ли это часом? На лбу у торгаша проступили холодные капельки пота. Он обескураженным взглядом беспомощно проследил за переходом свертка из рук в руки, пока тот технично не перешёл в руки к самому надзирателю, зачитывающему список... Тот бросил на предмет быстрый взгляд, откашлялся, положил в карман и продолжил как ни в чем не бывало. Ханбин просто не мог поверить своим глазам... Он снова оглянулся на этого восточного вурдалака и понял, что его обставили, как последнего лоха. Ведь ехидная улыбка подонка так и шептала Киму: "Ты попался, покойник". Ой не к добру это, явно не к добру... - Сон Шин Ри - слесарная, Вон ДжэДжун - в типографию, а Ким БиАй идёт в швейную. Нет, друзья, Ким БиАй идёт прямиком в преисподнюю, не иначе. Если вас когда-либо жёстко подставляли, то можете сейчас облегченно вздохнуть и порадоваться, что это по крайней мере происходило не в тюрьме и это был явно не влиятельный омерзительный оскорбленный ушлый до мозга костей китайский мафиози. У Кима до приступа боли зачесались кулаки, так хотелось вырвать этому подлому Шяолиню его мелкие крысиные глазёнки... - Фея! Фея! Фея! Не робей, Фея! Выходи! Фей у нас любят, холят и лелеют! Выходи! Вы-хо-ди! - Вся толпа вновь как с цепи сорвалась, стоило явить миру очередную "Фею", как у них нарекали обиженных жизнью работников швейной мастерской... Ханбин не мог контролировать краску, которой залилось его лицо, но догадывался, что стоял в гуще возбужденной толпы бледнее поганки. Джун уже теснился среди работников типографии и слезными глазами, полными сочувствия и страха за друга, смотрел на БиАйя. Ну, погибать так с музыкой. БиАй, полный решимости, жесткими шагами направился к шеренге зашуганных и зажатых "Феечек". "Я стану вашей личной "Зубной Феей", всем зубы поотбиваю, членоголовые ублюдки". Толпа, подпрыгивая и гугукая, наблюдала за торжественным шествием и посвящением торгаша в "феи", но затем резко поумерила пыл, удивлённо наблюдая за дальнейшими действиями парня. БиАй попросту не стал прятаться за спины первых перечисленных, мечтая заныкаться поглубже среди работников швейной, чтобы его лицо не запомнили и не отыскали потом потехи ради, как поступали абсолютно все до него. Напротив, БиАй, ощущая себя последней курвой, у которой башню снесло от пмс, встал впереди всех фей да ещё и посередине. Адреналин в крови зашкаливал. Ну, была не была! - Слышьте, жертвы сперматоксикоза, я тут Король, и мне чихать чей: Фей или говнистых членососов, как вы. Можете пососать мой хуй в любое время, это ж все, на что вы способны, ходячие сборники тестостерона. С остальными насущными проблемами ваших озабоченных голов ко мне можете не соваться, а то отобью все, что отбивается, - с этими словами БиАй облизнул мизинцы, показательно пригладил ими брови и выставил средние пальцы обеих рук на всеобщее обозрение. По началу все застыли, будто фильм поставили на паузу. Но пауза не была долговременной. Реакция последовала просто взрывная. Шквал воплей, доисторического крика, визга, хлопков и топота, будто действительно на площади в средневековой Европе при ритуальном сжигании ведьмы на костре. - Королева Фей! Первоклассная Фея! - Ко-ро-ле-ва! Ко-ро-ле-ва! - Жгучая штучка! Люблю таких! - Оторва, душу дьяволу за ночь с тобой! - Да он просто бестия! То что надо для оргий! Высунутые языки, неприличные жесты и телодвижения, имитирующие разгар ебли - это и многое другое, на что успел насмотреться БиАй после своей коротенькой, но весьма яркой и запоминающейся речи. БиАй с виноватой миной уставился на надзирателя, который стоял с фейспалмом, что ранее изображал сам торгаш в столовой. Грусть-печаль. - Эй, народ, кто оседлает этого жеребца - тому и быть Королём Ёндыпхо! Королеве Фей нужен Король, смельчаки! Даёшь быка за рога! Даёшь Короля Королеве! - Внезапно донеслось среди толпы. Автором, похоже, послужил один из местных "инициаторов и организаторов праздников". У БиАйя буквально глаза на лоб полезли...Да нет, они уже покрутились вокруг макушки и вернулись обратно, стоило этому энтузиасту выдвинуть предложение о таком вот сомнительном для жизни недофеи конкурсе. " Вот нельзя было просто без пафоса предупредить, чтоб не лезли к тебе в штаны, или зубы раздробишь, а не объявлять по секрету всему свету что ты, так, между делом, претендуешь на королевский титул?! Мозг, аллё, привет! Замкнуло, что ли?!" - Короля Королеве! Короля Королеве! Даёшь Короля Королеве! Лозунг этот звучал синхроннее и слаженнее любой речевки чирлидеров из самой дисциплинированной школы чирлидинга. - Успокойтесь, выродки! Электрошокерами на вас всех не запасешься. Все, у всех есть свои участки работы, кто сегодня не получил, тот остаётся на прежних местах. Разошлись по рабочем блокам, раз-два! Джун пытался подобраться сквозь движущуюся ораву людей к своему хёну, но другие работники типографии тупо подхватили его в свой поток и уносили все дальше, так что тот даже не успел парой слов ободрения поддержать языкастого товарища или хотя бы врезать, чтоб не повадно было вот так собственноручно в смертники записываться. Особенно после того, как тебе на хвост и так уже присели настроенный радикально китайский жучара со своей бандой и киллер номер один в Корее, от чьего имени у большинства тут сидящих поджилки трясутся, включая, вероятнее всего, и этого потомка династии Линь. Ханбин же попытался теперь слиться с серо-чёрной каменной стеной коридора и не выебываться так больше. Но не успел. Похоже, с этого момента он просто ходячий трофей для любого уважающего себя "быка". Ему на плечо упала дрыщавая с виду, но грузная бледная рука с закатанными по локоть рукавами робы. По слуху больно ударил китайский акцент: - Ну ты и больной на голову сукин сын, Ким БиАй. Я-то просто хотел развлечь тебя, чтобы не скучал, а ты сам подписал себе смертный приговор. Теперь эти псины сожрут тебя с потрохами. Китаец был порядком выше дилера, так что ему приходилось наклоняться к уху неудачника, а толпа, давящая сбоку, припечатывала БиАйя к стене и заставляла больно натирать плечо об камень при энергичной ходьбе в сторону своего рабочего блока. Расстояние между ним и этим мафиози было в считанных миллиметрах, не протиснуться и даже никуда не деться от злосчастного вонючего запаха из его драконьего рта. БиАй старался не кривить лицом, чтобы не вызвать у этого психопата очередной приступ агрессии. Но сам он тоже уже был на взводе. Подобную пытку после всех прошедших омерзительных событий он вряд ли вытерпит. - Однако, дружок, есть альтернатива. Если ты просто станешь моей единоличной сучкой-дрючкой, то я автоматически буду считаться твоим покровителем и, вдобавок, - пара вставных золотых зубов отвратительно сверкнула прямо в глаза Ханбину, прежде чем дракон с упоением добавил: - Королём нашей тюряги. По-моему, это обоим выгодно. Тебе не придётся отбиваться пол жизни от настойчивых ухажеров, мечтающих попытать фортуну в твоём отверстии, пока не отыщется более интересный объект для развлекаловки, а мне достанется постоянная, верная и послушная дырка и всеобщий почёт на какое-то время. К нашей сладкой парочке никто не сунется, будь уверен. Ну что, по рукам? Безумные два глазища китайца сузились от предвкушения триумфа буквально в два раза, чем вызвали очередную волну отвращения и омерзения со стороны "мишени". Слава богам, что дальше коридор разделялся на зону слесарных работ и зону непосредственно швейной мастерской. Поток понемногу убавлялся, пока заключенные разбредались кто куда. Это позволило БиАйю проявить свой строптивый нрав в полной красе. Он самодовольно и ничуть не сломлено оттолкнул от себя навязчивого прилипалу, снизу вверх прожигая его взглядом: - Хуево ухаживаешь за Королевами, шлак. Видимо, твой шарм альфа-самца распространяется только в ареале течных сучек под афродизиаком, которые душу продать готовы за любой биомусор с отростком в виде члена, ха? Так вот, Королёву поиметь - это тебе задачка посложнее, так сказать со звездочкой, сечёшь, о чем я? Тоже мне, потерянный китайский император нашёлся, пфф. Я ещё не настолько отчаялся, чтобы сходу запрыгивать на твой член. Ты сначала мой ублажи своей дыркой, а там и поглядим, ок? БиАй с победоносным видом помахал ручкой перекошенной морде мафиози, из ушей которого можно было бы наблюдать клубы дыма от перегрева крохотного мозга. - Иди сюда, мелкая ты сошка! Кем ты себя возомнил?! Думаешь из грязи в князи выбился, раз один раз шило в жопе зачесалось?! Ах ты продажная корейская шваль! Далее понёсся трехэтажный китайский мат, но кулаки китайца до Кима так и не добрались, потому что двое охранников вовремя перехватили разбушевавшегося заключённого за обе руки и уволокли куда-то на профилактику, а Бин тем временем дал деру, чтобы успеть скрыться из виду среди своих собратьев-Феечек. - Как бы этот котёнок не звезданулся от крышесносного успеха, хах. Гляди, как его тырит от гордости за самого себя. Думает, что раз один разок зажал яйца этого крикливого узкоглазика, то сходу поимел всю систему и всех нас вместе взятых. Может, преподадим ему урок уже, а? А-то тоскливо что-то стало. Внизу, на лестнице, ведущей к коридору V, стояли в тени две фигуры, беззаботно и расслаблено выпускавшие из слегка приоткрыт ртов сизые струи дыма, от которых с непривычки у людей слезились бы глаза да сопли стекали бы ручьём. Эти два притаившихся словно за кулисами силуэта наблюдали за фрик-шоу, которое недавно здесь развернулось. Нарушителей режима и порядка тюрьмы обходили стороной не только заключенные, на свою беду заметившие их и столкнувшиеся с зоркими и цепкими взглядами двух представителей класса наиболее кровожадных, безжалостных и беспощадных преступников, но и надзиратели, старательно делавшие вид, что не видят явный акт пренебрежения правилами тюрьмы. Себе дороже с ними связываться, как говорится. Казалось, сами стены зарезонировали от вибрирующего томного тона хриплого голоса второго представителя, что неспешно, с расстановкой, вкушая и выдыхая сквозь зубы дымок, с заговорил: - Пускай ещё немного побалуется. Пусть решит, что знает о нравах этого места практически все, до последнего белого пятнышка на общественном унитазе в столовой. Вот тогда-то мы и познакомим его с настоящим обликом тюрьмы Ёндыпхо. Его собеседник, по совместительству верный палач и казначей, собрат и единомышленник, единственный, кто выдерживает общение с парнем дольше часа и не валиться в предсмертный обморок, парень в бандане театрально изображает драматургическое удивление и вопросительно приподнимает бровь: - Ого, к чему такие заготовки? Столько геморра ради пацана, у которого ещё молоко на губах не отсохло? - Хлопая глазками аки невинное дитя, Ван переходил к хитрому выражению лица демона-искусителя: - Чем он заслужил такое изощренное презрение от тебя, что ты не скупишься на подобные пытки, бро? Самокрутка полетела на пол металлической лестницы и была жёстко придавлена подошвой берцы. Длинные бледные пальцы рук сжались в кулаки и были убраны в карманы штанов. Бобби улыбнулся своей самой опасной, самой извращённой, оскаленной и обескураживающей улыбкой, которая вызывала смешанные чувства у незнакомцев: то ли парень тебе рад, как не радовался до этого ещё никому, то ли парень прощается с тобой и с твоей жизнью, и лучше бы тебе бежать, пока эта улыбка не стала последней, что ты видишь в своей жизни. - Семь лет в этой сточной канаве и не единой интересной игрушки, все сдуваются, стоит только надуть. Думаешь, я упущу возможность поизмываться над телом, душой и мозгом этого мальчишки, пока не выжму его досуха, как лимон? Теперь-то Ван узнал в друге тот азартный огонёк и кровожадный блеск глаз, который так боялись все его семьдесят две жертвы. Ведь мало кто знает, даже из заказчиков, что он делал с жертвами после того, как якобы "убирал" их. Для заказчика было интересно лишь то, мертв объект или нет, а вот что бывало до и после этого акта, какие экзекуции моральные или телесные проводились - их, как правило, не интересовало. А зря. Рассказ получился бы весьма насыщенным. - Такое зрелище уж точно не стоит пропускать, бро. - Тогда запасись попкорном, это надолго. - Вау, так давно не ел попкорн! А билеты в первые места достанешь? Брюнет лукаво подмигнул белобрысому другу: - Для тебя, как обычно, выкуплен весь первый ряд. Ван по-детски подпрыгнул на месте и прихлопнул в ладоши, а Бобби с покровительственной ухмылкой наблюдал за выражением лица довольного, как котяра в сметане, друга. Да, давненько они не разминали кости и не напоминали местным крысам, как нужно отдыхать. - Наконец-то мы возвращаемся к своему хобби! Йеху! А можно я возьму на попечение того зайчонка, который вечно трется к этому горделивому попугаю? - Да забирай на здоровье, тебе тоже нужно что-нибудь попробовать на зуб, а тут как раз свежее мясцо на подносе. Глупо было бы пропускать и ждать, пока его распробуют другие. - Замётано! Мы снова в деле, ну надо же! Где ж раньше был этот недомерок, что сумел расшевелить увальня Бобби? Подзатыльник подтолкнул белобрысого парня к ступенькам лестницы, ведущим вниз, а от второго подзатыльника его спасла природная быстрая реакция: увернувшись, Ван лихо кувырком спустился по лестнице, дожидаясь, пока брюнет вальяжно и без спешки спустится следом за ним. Настроение у обоих после этого диалога, что впервые за долго время продлился дольше минуты, значительно повысилось. Правда, это было обратно пропорционально всему общему положению заключённых в тюрьме: чем лучше настроение у этих двоих, тем хуже будут обстоять дела у всей тюрьмы.