Калека

      В западной части озера Толука существует остров. К югу от отеля «Лейк Вью» и к северу от Исторического общества Сайлент Хилла, на равном удалении от них, он полностью скрыт от взглядов туманом. Во времена, когда на месте Исторического общества стояла тюрьма Толука, Сайлент Хилл еще не получил своего теперешнего названия, а сама земля была домом для коренных американцев, этот остров являлся ритуальным местом. Незадолго до того как английские переселенцы пришли в эти края, здесь произошло нечто невообразимо страшное, и напуганные аборигены стали считать его запретным.       В последние десятилетия оно вновь стало использоваться для проведения ритуалов. Место духов, место, где нынешнее бытие встречается с грядущим, и происходят невероятные вещи.       От пристани на северо-западной части острова потребуется всего пять минут ходьбы по заросшей травой тропе, чтобы оказаться у входа в пещеру. Его продолжает туннель, который ведет в большое подземелье в самом центре острова. Обширная и круглая каменная комната: ровный пол и арки стен, переходящие в куполообразный потолок с прорубленным по его центу отверстием. Тот свет, который всё же пробивается к Сайлент Хиллу, падает прямо на возвышение в середине пещеры. Его возвели здесь много, много лет назад: это огромный продолговатый камень, на несколько футов вырастающий из земли. Он использовался для большого количества церемоний. Двое облаченных в чёрное мужчин внесли тело с максимально возможной бережностью, не только потому что знали о его огромной значимости, но так же из страха перед сопровождавшим их человеком. Его отличала бесцветная улыбка, но обманчивость этого выражения заставляла нервничать всех, кто знал Уолтера Салливана.       Заключенное в светлый покров тело было зашито в него. Дополнительная красная вышивка по швам ткани образовывала устаревшие письмена, относившиеся ко временам зарождения «Ордена». Женщины, выполнившие эту работу, заслуживали уважения: во внешнем виде и смраде искромсанного сорокадневного трупа не было ровным счетом ничего настолько приятного, что бы вызывало большую охоту с ним работать. Но они знали о важности — нет, о почетности деяния, и выполнили свою задачу не жалуясь.       Двое мужчин опустили покрытое тело на каменное возвышение. Озарённое лучом серого света, падавшего из отверстия в потолке, оно теперь приковывало к себе все взгляды. Множество людей, облачённых в чёрное, смотрели и ждали, оставаясь стоять в темноте по периметру комнаты. Они перестали переговариваться, как только зашли переносчики покрова с телом и Сын. Носильщики отступили в окружающую толпу, и Уолтер остался у маленького возвышения, удовлетворенно глядя на спеленутую фигуру.       Вперед вышла женщина и заняла место рядом с ним. У неё были густые, уже изрядно тронутые сединой волосы, мягкая, но морщинистая кожа и яркие глаза, взгляд которых отличался жёсткостью. Она положила руку Уолтеру на плечо и улыбнулась, когда он наконец обратил внимание на неё. Мужчина кивнул и отступил на несколько шагов, но так и не отвел взгляда от неподвижного тела, скрытого тканью.       Обойдя вокруг трупа, женщина заговорила, поднимая руку в приветственном жесте всем присутствующим:       - Сегодня мы собрались здесь, чтобы продолжить воплощение замысла Святой Матери. События прошлого привели к застою наше дело во имя Её. Но теперь, когда Она снова пребывает среди нас, мы можем начать всё с нового озарения.       - О, Господь. Отвори врата в Рай, - отозвалась скрытая тенью паства.- Даруй нам спасение от этой Нации Греха. Ничем не примечательный молодой человек с коротко остриженными светлыми волосами выступил вперёд, держа в руках красную книгу, уже открытую на нужной странице. Настоятельница взяла её и встала у изголовья ритуального камня. Молодой человек скрылся в темноте дальней части пещеры и вернулся, чтобы передать Уолтеру ониксовый кубок и флакон с жидкостью, настолько идеально белого цвета, что казалось, от неё исходит свечение.       Женщина шагнула вперёд и начала читать:       - Молви. Аз есмь Багровый. Ложь и Туман не они сами, но Я. И ведомо вам, что аз есмь Единый. Да, и Единый есть Я. Верующие, внемлите мне! Двадцать десятков людей и семь тысяч зверей. Услышьте мои слова и передайте всем, что даже под светом гордого и беспощадного солнца они всегда будут повиноваться.       Молодой человек в последний раз скрылся в темноте дальних сводов, чтобы сопроводить женщину, которая выглядела немногим старше, чем он сам. Она смотрела себе под ноги, не смея поднять взгляд ни на высокого человека в голубом пальто, ни на скрытое тканью тело. Молодой человек вернулся в толпу.       - Я обрушу свою горькую месть на тебя, и ты будешь страдать от моего вечного гнева. Красота увядающего цветка и последняя борьба умирающего человека — сие есть моё благословение. Ты будешь взывать ко мне и всему, что есть я, в месте, которое беззвучно. О, гордое благоухание жизни, которое летит к сердцу.       В этот момент Уолтер открыл прозрачный флакон, вылил опаловую жидкость в черный кубок и протянул его молодой женщине, которая приняла чашу с низким благоговейным поклоном.       - О Кубок, наполненный белейшим из вин, в тебе то, с чего всё начинается.       Молодая женщина провела обсидиановым кубком над накрытым телом, затем поднесла его к губам и выпила содержимое. Раздался низкий гудящий звук — это было пение Братьев и Сестер «Ордена». Они со сдержанной опаской наблюдали, как Уолтер забрал кубок, подойдя к жертве, а она наконец посмотрела на него. Ей не было страшно: увидеть его лицо было привилегией. Как и почувствовать его руку в своих волосах, и оказаться с откинутой назад головой, и ощутить боль от его ножа, прошедшегося поперек горла.       - О, Святая Мать! Мы приносим тебе в жертву одну из наших Сестёр! Мы покорны твоей мощи и силе! Возьми её душу и верни Последний Знак в его физической форме! Мы живем лишь затем, чтобы служить по твоему повелению!       Уолтер держал кубок у истекающего кровью горла, собирая густой поток. Когда он решил, что уже достаточно, сосуд был помещен на возвышение, а сам мужчина снова взял нож и вонзил лезвие в сердце бьющегося в судорогах тела. Оно вздрогнуло еще раз, и жизнь покинула его окончательно. Уолтер позволил трупу упасть на холодный каменный пол. Затем он чиркнул лезвием по собственному запястью, смешивая несколько капель своей крови с кровью в кубке. Порез затянулся сам собой.       - О, Святая Мать! Твой Сын пролил свою кровь, чтобы соединить себя с Твоим Слугой и влить в него жизнь, подобную собственной! Мы живем лишь затем, чтобы служить по твоему повелению!       Уолтер поднял кубок и полил ткань цвета слоновой кости, скрывавшую тело, кровью. Она тут же просочилась сквозь волокна, добираясь до истерзанного лица под полотном.       - Во имя Багровой Церемонии, возроди его!       Гул прекратился.       Мгновения потекли в молчании.       Тело под белым покровом внезапно приподнялось, сделав приглушенный, задыхающийся вдох. В следующее мгновение оно панически забилось, но настоятельница и Уолтер тут же оказались по обе стороны от него — мужчина взрезал ткань своим окровавленным ножом. Та разошлась, открывая взгляду покрытую восстановившейся кровью обнаженную фигуру Генри Таунсенда, кричавшего и корчившегося, пока его кожа сама собой снова срасталась. Боль возобновляющего жизнь тела затопила его свежие нервы непомерным количеством поступающих от мозга сигналов. Мысли и память тоже вернулись, но сейчас была лишь агония, вытеснившая их, бесконечно — как казалось Генри, — требовавшая всего внимания лишь к себе. Но неизбежно, хоть и медленно, боль начала угасать.       Уолтер запустил пальцы в его влажные волосы, когда крик утих, и потянул, заставляя запрокинуть голову назад. Генри был ослеплен льющимся сверху тусклым светом. Он смутно слышал окружавшие его звуки: паства опустилась на колени.       - Святая Мать, - сказала женщина, обращаясь вверх, к свету, - мы вернули из твоего Царства Взыскующего Мудрости. И как Ты потребовала, мы приносим в жертву его способность видеть этот мир, чтобы он мог обрести больше Твоих сакральных речей!       Генри кричал, пока Уолтер вырывал его глаза.