***
«Напиши мне, как закончишь. Хорошего дня!» И все?! Она ожидала объяснений, что он позвонит. Ожидала весь спектр эмоций, что актриса вызвала в нем в момент ее игры в кабинете президента… Кеко вдруг побледнела. Папа и Президент! Рыжие волосы встали дыбом, а сама девушка побледнела, словно снег. «Что же я натворила? Надо извиниться!» Дождавшись перерыва и сдав нужные бумаги, девушка вихрем понеслась в кабинет Такарады. «Как же себя вести?» — обдумывала Кеко, поднимаясь на лифте. — «Может, сразу броситься в ноги с прошением о прощении ее недостойного поведения. Нет, нужно, войдя в кабинет, быть невозмутимой, а потом, набив цену,… подождать и броситься в ноги о прощении?» Рыжий ураган на голове встряхнулся. «Буду действовать по ситуации. Чертики, вы со мной?» И, почувствовав гордое хихиканье за спиной, девушка гордо вошла на предстоящее поле битвы. — О, Могами-кун, а мы как раз хотели тебя позвать, — произнес президент, когда та вошла в кабинет. После его слов член отдела «Люби меня» сжался вдвое. Куу лишь снисходительно улыбнулся: — Ну что ж, д… «Время!» — Простите меня, Такарада-сама, Куу-сама! — Кеко, будто телепортом оказалась у ног упомянутых, склонившись в суджудэ. — Не увольняйте меня, Такарада-сама. Я не имела права на… Прервав череду извинений, Куу поднял девушку за локоть и посадил на колени. — Дочка, откуда это, — он скривился, будто понюхал натто, — «Куу-сама»? — американец положил руки ей на плечи. — Милая, откуда мысли о том, что… - … что я собираюсь тебя увольнять? Под взглядом Лори девушка выдохнула. Глаза, против ее воли, наполнились слезами. — Ты… ты только приехал, а я… я… послушала, — девушка всхлипнула и подняла глаза на «папу», — устроила это все… и… и… еще и в присутствии Президента… Прости, папа… Простите, Такарада-сама… Хизури вытер слезки со щек актрисы. — Кеко, а что, что заставило тебя «устроить все это»? — Куу потрепал отросший ежик девушки. — Ты со зла так? Девушка задумалась: да, сначала она немного позлилась. Но это же было совсем чуть-чуть! — Папа, мне просто хотелось увидеть вашу реакцию: твою, Президента и… Актриса подняла взгляд в поисках третьего лица. Оба, изъяснив верно ее поиски, сказали Кеко, что он уже на съемках. Вспомнив выражение лица сына, Хизури усмехнулся: — Ты не представляешь, как Куон, то есть Рен испугался, — и, уловив виноватую моську на заплаканном личике, он поспешил с объяснениями. — Ты понимаешь, милая, эта часть его прошлого не из самых радостных. Он боится, что после того, как ты узнаешь обо всем, его маленький лучик света отвернется от него. — Для таких тормозов, как вы с этим оболдуем, поясняю: лучик — это ты, — Лори, гладя Накко-чан, расслаблено отклонился на спинку дивана. — Он аж извелся весь, пока придумывал все эти ваши смс-ки. Так ты отвернешься или нет? Лицо актрисы явно выражало полное отрицание. — Ну вот и прекрасно, — Лори плеснул виски в стакан. — Он же любит тебя до безумия, — оба мужчины мягко улыбнулись, увидев маков цвет на лице девушки. Через минуту Куу уже шуточно сетовал на Могами, как так она даже не предложила папочке поужинать вместе, и в кабинете главы агентства был слышен только смех.***
Она, наверное, смерти моей хочет. Тсуруга будто стоял на краю пропасти. Весь путь Кеко молчала, только улыбнулась в знак приветствия, когда тот забирал актрису из агентства. И вот, сидя у него в квартире после сытного ужина с чашкой зеленого чая в руках, он ждал чего угодно, но никак не этого всего. Это можно сравнить с гильотиной, с хождением по лезвию: молчать или не молчать? Если я сейчас не начну, могу потерять ее. — Кеко, прошу, скажи что-нибудь. Девушка подняла на семпая рассеянный взгляд. К этому времени она уже пришла в себя, успокоилась и решила во что бы то ни стало довести все до конца! Если папа утверждает, что он боится ее ухода из-за историй из его прошлого, то ему намного тяжелее. И все его взгляды, нервозность, молчаливая покорность подтверждали ее догадки. — Я скажу что-нибудь только после твоего полного рассказа о прошлом. Все, что ты помнишь, — вся ее прежняя неловкость от фамильярного стиля общения к ее удивлению сошла на нет: она показалась ей лишней. Сейчас произойдет разговор, который сблизит их и свяжет тайной, как связал их чувствами. — И я уйду, если ты закроешься от меня или солжешь. Еще немного, и я смогу его коснуться. Услышав столь ясную просьбу, Тсуруга начал свой рассказ. Временами на его лице появлялась улыбка: он говорил о том времени, как играл с папой и мамой, как веселил его Лори, как у него был петух, как он играл с друзьями. Его взор стал невыносимо нежным, когда он рассказывал об их встрече на той речушке в Киото, как ему хотелось развеселить ее и создать сказку, и, кажется, Кеко тоже перенеслась в то время: она уверила его в том, что Корна получилось. И он продолжил дальше. Когда дошло до темных историй, актер тут же отвел взгляд или смотрел будто сквозь девушку. Драки, пороки, снова драки. Дыхание участилось, кулаки сжались, и после рассказа о смерти Рика Моргана, после тех слов-проклятий Тины, которые будто повисли над ним, после рассказа о спешном переезде в Токио, начале карьеры начале новой жизни, он опустил голову и закрыл глаза. — Это моя история и моя ответственность. Вся душа Кеко сжималась от рассказа, а потом — от его последствий: перед ней сидел человек с бременем прошлого, которое он, вероятно, никогда ни с кем не разделял. Его плечи поникли, он будто ждал вердикта. Он ждет моей реакции? Она молчит. Девушка тихо поднялась и обошла разделявший их журнальный столик, опустившись рядом с ним. Ее рука легла на щеку мужчины, заставляя повернуть голову и очнуться от наваждения. Рен вздрогнул. Сейчас перед ним сидит хрупкая девушка, не верившая в любовь до определенного момента. Актер сомневался, воспринимает ли она его как мужчину, как человека, способного разделить с ней будущее, и теперь его неуверенности пришел конец. Этот лучик света после его темных историй сидит и смотрит на него глазами цвета карамели, такими теплыми и такими нежными. И слов не нужно, чтобы понять: она не уйдет. — Эй, ну ты чего? — парень поспешил стереть слезинку со щеки. — Я так сильно тебя расстроил? Актриса отчаянно помотала головой. Тсуруга привлек рыжевласку к себе и крепко обнял. — Тогда в чем дело? Кеко обвила пояс семпая руками. — Мне больно за твою душу. Ведь это не ты толкнул Рика под колеса, — девушка всхлипнула и уткнулась лбом в ключицу. — Ты держал это все внутри, наказывая себя. Твоя душа болит. У меня сейчас моська от улыбки треснет! Прислонившись подбородком к мягким рыжим волосам, актер улыбался. Ему было легко… и немного трудно. Вместе с нежность приходит и желание, а пугать его спасительницу не хотелось. Тут актриса резко отстранилась. — Ну ничего, — успокоившись, девушка уже пылала энтузиазмом, — раз ты не любишь свою душу, я буду… буду беречь ее. И желудочек твой просто молится о пощаде, — пальцы начинают загибаться, а улыбка — расширять просторы, хотя куда уже… — и головушка, и… — И руку. — И руки! — Кеко отодвинулась и похлопала по крепким плечам. — Ты, наверное, им продыху не даешь. Эй, не давись смехом, только смерти мне твоей ещё не хватало. О, и ноги! — И сердце. — И сердце, и печень, и селе… — девушка растерянно замерла. Ну надо же, какой прекрасный момент. И тут случилось то, чего мужчина ждал с того самого момента, как распрощался с ней до этого цирка в кабинете Такарады: он резко притянул ее и начал целовать. И мир замер. Это было так нежно, так сладко, так чувственно, так мягко, что Кеко просто не успела возразить и уступила в ту же секунду, как почувствовала сбитое дыхание на своих губах. Медленно и осторожно, он провел языком по нижней губе девушки, и та, уже расслабившись, начала отвечать. Поцелуи все глубже, и вот уже руки актрисы были в черных, как смоль, волосах, то и дело подрагивая от эмоций, его — на талии, вжимая ее в себя. — Так что там с рукой и сердцем? Пальцы девушки уже очерчивали кармашек на рубашке Рена. — Рад, что из всего набора именно с этими частями тела делают предложение. И это — предложение.