***
Послушавшись Ньюта, Джеф вколол Эрни обезболивающее средство. Но оно не помогло. Всю ночь Чистильщик издавал ужасные булькающие звуки, словно захлебывался собственной слюной или кровью, громко кричал и извивался на кровати. Никто в Хомстеде не мог уснуть. Минхо под утро ушел спать в гамак Эвиты, которая осталась на втором этаже вместе с Медаками. Некоторые глэйдеры не выдерживали леденящих кровь стонов и тоже уходили. Фрайпан с пониманием отнесся к Эви и на следующий день полностью взял готовку на себя. Девушка не выходила из Хомстеда. Что бы ни пытались сделать Медаки, Эрни не помогало ничего. Жар периодически спадал, в эти часы парень спал, но сон был беспокойный и нервный. Он выгибался, пытался вырвать руки и ноги из ремней, и все это время адекватность в его поведении отсутствовала напрочь. Алби, занятый делами Глэйда, несколько раз навещал Эрни, и, с грустью понимая, что никаких прогрессов нет, возвращался к остальным шанкам. Несмотря на случившееся, никому не было поблажек — каждый продолжал работать там, где должен был. За завтраком лидер объяснил всем ситуацию с Чистильщиком. — Теперь каждому из вас, шанки, я думаю, ясно, почему запрет на пересечение границ Лабиринта для всех, кроме Бегунов, является самым главным правилом? — сердито спросил он у ребят. — Эрни наглядно продемонстрировал. И как бы цинично это не звучало, все понимали — Алби прав. Вечером Ньют перед ужином зашел на второй этаж, где по-прежнему рядом с Эрни находились Медаки и Эвита. — Как он? — из вежливости поинтересовался Бегун, хотя все новости ему уже рассказал Алби. — Ньют, подмени на время на всякий случай, — попросил Джеф, коротко рассказав ему немногочисленные новости. — Мы с Клинтом перекусить пойдем. — Конечно, — кивнул парень, пропуская ребят к лестнице. Эвита намочила марлевую повязку в холодной воде из тазика и положила ее на лоб Эрни, громко сопящего во сне. Ньют подошел к кровати, осматривая Чистильщика. Вздутых вен стало гораздо больше — они покрывали уже почти все тело юноши и половину второй ноги. Лицо парня осунулось, вокруг глаз залегли темно-фиолетовые синяки. — Странные люди — Медаки, — тихо произнес Ньют. — И как после такого у них аппетит еще есть… Эви подняла глаза на Бегуна. Тот понимающе кивнул: — Я знаю, что ты не хочешь есть, но, — он протянул ей бумажный кулек, — я завернул тебе немного жареных овощей. Фрайпан жарит все, на что упадет его взгляд. Пожуй, пожалуйста. Эвита неуверенно забрала кулек. — Не обязательно идти ко всем, сейчас в нашей с Минхо и Алби комнате никого нет, можешь посидеть там, — предложил Ньют. — А я покараулю здесь. Девушка слабо улыбнулась: — Спасибо, — поблагодарила она шепотом и сделала шаг к лестнице. — Эва, — Ньют мягко задержал ее, взяв за руку, — Эрни сильный, есть надежда, что он выкарабкается. — Нет, — Эвита покачала головой. — С каждым часом ему становится хуже. Яд постепенно съедает его, и это не остановить. Он не дотянет до лифта. Ньют открыл было рот, чтобы что-то сказать, но внезапно Эрни выгнулся так сильно, что можно было услышать хруст костей. Эвита всхлипнула, приложив ладонь ко рту. И тут Эрни открыл глаза. — Эй, — хрипло позвал он. — Эээй! Эвита с Ньютом в мгновение ока оказались у кровати. — Они, — сипло прошептал Эрни. — Это все они… Нам не выбраться. До тех пор, пока они не решат! — Кто «они»? — воскликнул Ньют. — Эрни? — Создатели! — рявкнул парень, и изо рта у него вытекла черная жидкость, напоминающая кровь. Дрожащими руками Эвита вытерла марлей черную дорожку на подбородке парня. — Что… откуда ты? — не понимал Ньют, сгорбившись над Чистильщиком. — Я видел! Воспоминания! Нам не выбраться. За Лабиринтом ад. Пекло. Адское пекло, и мы все сгорииим! — Эрни, — на бледном лице Эви застыл ужас, — прошу тебя, успокойся. — Мы! Все! Сгорим! — прокричал парень и, ослабев, снова погрузился в забытье. Эвита присела на табуретку и скрыла лицо в ладонях. Ньют выпрямился, тяжело дыша от волнения. Он, в отличие от девушки, не принял слова Эрни за бред больного. На крик Чистильщика прибежали Алби, Минхо и Медаки. Последние тут же кинулись к Эрни и начали возиться вокруг него. — Что тут за кланк был? — спросил Минхо. — Он…очнулся, — все еще думая о словах Эрни, ответил Ньют, машинально беря Эвиту за руку, чтобы дать Медакам пространство. — И сказал… он сказал, что к нему вернулись воспоминания. — И? — Алби в упор уставился на блондина. — Сказал, мы не выберемся, пока Создатели не решат… И что за Лабиринтом… ад. Какое-то пекло. Что мы сгорим… — Кланковский бред, — буркнул Минхо, а затем посмотрел на Ньюта, на повисшую на плече блондина Эвиту и Алби. — Да ладно? Вы верите? — Кто знает, что представляет собой яд гривера, — пожал плечами Алби. — А вдруг он, правда, вспоминает? — Если за Лабиринтом действительно так жарко, у нас бы тут такая Сахара была бы, ходячие горки пепла перемещались бы, — покачал головой Минхо. — Ну, скажем так, в Глэйде не вот прямо Аляска, — засомневался Джеф. — Тут тоже довольно жарко. — Это просто такой климат, — возразил азиат. — Нет никакого ада снаружи. У нас тут ад. Эксклюзивный. В виде Лабиринта со стебанутыми гигантскими стенами.***
На следующий день Эрни все чаще открывал глаза, но твердил одно и то же. Про пекло за Лабиринтом, про то, что им не выбраться, про Создателей. В конце концов, даже Алби начал сомневаться в адекватности его слов, склоняясь к бреду, сгенерированному головой ужаленного ядом гриверов. После полудня Джеф подошел к лидеру, который выслушивал Зарта на Плантациях, и вежливо попросил отойти на разговор. — Эрни становится хуже, — грустно произнес медак. Алби устало выдохнул и попросил продолжить в Хомстеде. Лидер должен был видеть все собственными глазами. Чистильщик все так же лежал на кровати, привязанный за руки и за ноги. Поморщившись от неприятного запаха, разносившегося по всему этажу, Алби удивился: парень лежал с открытыми глазами, он не кричал и не дергался. Создавалось ощущение, что он идет на поправку. — Алби, — прошелестел тихим голосом Эрни, — дружище. Скажи им, чтобы развязали меня. Лидер с сомнением посмотрел на Джефа. — Я понимаю, как это выглядит, — произнес медак. — Но яд распространился практически по всему телу. Вены не вздулись только на шее и лице. — То есть мозг яд не трогает? — уточнил Алби. Джеф пожевал губу и ответил: — Я не знаю. Думаю, это дело времени. Внутренности у Эрни уже не функционируют нормально. Легким осталось не так долго, они отекают, а мозгу без них не прожить и десяти минут. Сердце тоже остановится после отказа легких. — Тогда почему он ведет себя так… нормально? — Я не эксперт в ядах гриверов, — резонно заметил медак. — Может, так он действует, сначала схождение с ума, потом нормализация работы мозга, но до того момента, как не откажут все внутренности. — Ты можешь оказаться не прав? — поинтересовался Алби. — Процентов на пять, не больше, — уверенно ответил Джеф. — Мне очень жаль, но Эрни не жилец, — добавил он тихо. Лидер подошел к кровати. — Алби, — снова подал голос Эрни, — скажи им, пусть развяжут меня. — Он не ел сутки, что он сделает? — Эвита умоляюще посмотрела на главного глэйдера. — Ему нужно поесть. — У нас возникает недоверие к его такому чересчур спокойному состоянию, — на всякий случай предупредил Клинт. Но Алби все равно сказал развязать юношу. В конце концов, Эрни не животное, чтобы держать его связанным. Хоть и так мало, но пять процентов надежды у них было. Однако едва руки и ноги парня отвязали от кровати, Эрни потер затекшие запястья и молниеносно кинулся к Эвите, протянув костлявые пальцы к ее горлу. Девушка закричала и упала вместе с табуреткой на пол. Эрни мигом оказался сверху. Двигался парень слишком резко для ослабевшего больного. Если бы не Алби с Медаками, быстро оттащившими Чистильщика от девушки, Эрни мог навредить Эвите. Они снова привязали его ремнями к кровати. Юноша брыкался, плевался и пытался укусить глэйдеров. Он издавал нечленораздельные звуки, среди которых слышалась только одна короткая нормальная фраза: «Я ее спасаю от ужаса. Смерть — это единственное спасение». Эвита поднялась на ноги, держась за горло и тяжело дыша. Алби подошел к девушке: — Все нормально? Испугалась? Эви покивала, отвечая положительно сразу на оба вопроса. Алби аккуратно положил ладони на плечи девушки и, посмотрев ей прямо в глаза, сказал: — Ты же понимаешь, что у нас нет выбора, да? Сердце девушки билось так сильно, что стучало в висках. После этой фразы ее легкие, сделав реверанс, сжались в комок, мешая дышать. — Эви, — мягко произнес Алби. — Эрни… у него уже нет шанса. Представь только, как сильно он будет страдать, когда жизнь по капельке начнет покидать его? Яд сожрет каждый орган, по-отдельности… это адские мучения, это жутко больно. Ты же не хочешь этого для него? Судорожно сдерживая рыдание, Эвита помотала головой. — Как, Алби? — шепотом спросила она. — Кто это сделает? Алби вздохнул: — Эви, я никому не позволю взять на себя такое. Никто из глэйдеров не станет убийцей. Даже ради благих намерений. Эвита непонимающе посмотрела на лидера круглыми от ужаса глазами, а тот, опустив взгляд, пояснил: — Мы отдадим Эрни Лабиринту. Тем, чей яд почти полностью поглотил его.***
Едва солнце спряталось за стеной, Бегуны переступили порог Глэйда. Тяжело дыша, они непонимающе уставились на картину, возникшую перед их глазами. Все глэйдеры собрались около ворот с самыми грустными выражениями лиц, на которые только были способны. В руках Макса, Леона, Зарта и Адама были длинные палки с прикрепленными на конце перпендикулярными досками. — Не понял, — протянул Минхо. — Что за коллективное приветствие элиты самого кланковского места на земле? И где тогда шампанское и фейерверки? И что за стебанутые палки у вас в руках? Галли молча вышел вперед и разъяснил: — Это из-за Эрни… ему совсем плохо, Джеф дал ему день или два, полных адских мучений и боли… Алби решил отдать Эрни Лабиринту. — Что? — выдохнул Ньют. — Вытолкнуть за стены на съедение гриверам? Серьезно? Галли не ответил, поджав губы и опустив глаза. Ньют, не говоря ни слова, припустил к Хомстеду. Он влетел на второй этаж в тот самый момент, когда Алби снял последний ремень с руки Эрни. Медаки, державшие парня, отвлеклись на шум с лестницы и не удержали Чистильщика. Тот кинулся прямо на Ньюта, сбив Бегуна с ног. Вместе они скатились с лестницы на первый этаж. Ньют, морщась от боли в спине и бедре, оказался под ужаленным парнем. — Эрни, — просипел Бегун, пытаясь убрать его руки со своей шеи. — Эрни… остановись. Внезапно, Чистильщик наклонился к уху Ньюта и прошипел: — Позаботься о ней. Не дай ей выбраться из Лабиринта. Вбежавший в Хомстед Минхо с разбегу ногой столкнул Эрни с Ньюта и помог подняться напарнику. Прибежавшие сверху Медаки и Алби помогли скрутить извивающегося Чистильщика, лишив его возможности вырваться. — Все еще думаешь, что это не гуманно? — поинтересовался Минхо у Ньюта, стрельнув глазами в Эрни. — Нет больше нашего Эрни, шанк. Он уже одной ногой на той стороне.***
Связанного ужаленного парня Медаки приволокли к стенам Лабиринта. Сумерки стремительно опускались на Глэйд, ворота должны были вот-вот начать закрываться. Эрни сидел на коленях, сгорбившись и тихо хныкал, умоляя не делать этого. — Я выздоровею, вот увидите, — заверял он. — Прошу, не нужно, я застрелю себя сам, если не выздоровею. Но я выздоровею, слышите? Гулкий звук разнесся по всему периметру стен. Чистильщик вздрогнул и вскинул голову, глядя на Алби покрасневшими глазами, почти что вылезшими из орбит: — Ты пожалеешь, — прошипел Эрни. — Трус. Решил просто избавиться от меня. Пожалеешь, — он перевел взгляд на Минхо, хмуро смотрящего на него. — И ты пожалеешь. Выход отсюда ведет к смерти. К агонии. В ад! — изо рта Эрни вылетело несколько капель черной жидкости. — Эви, — он резко повернул голову на девушку, которая тут же вздрогнула и отступила на шаг назад. — Помоги мне, Эви. Ты же знаешь, что я не такой, я не заслужил этого. Помоги мне, Эвита… Глотая слезы, ручьями стекавшие по щекам, девушка покачала головой и опустила взгляд себе под ноги. Голова шла кругом, в глазах периодически темнело, а внутренности словно перемешались. Ее легкие сжимались так сильно, что она задыхалась, чувствуя свое учащенное сердцебиение. А еще ей было страшно. Глэйдеры, держа в руках специальные длинные палки, на конце которых были перпендикулярно закреплены деревянные «толкалки», завели сопротивляющегося Эрни внутрь Лабиринта. Он пытался оттолкнуть деревяшки, пролезть под ними, сверху, обойти, но ребята плотно окружили его, изгоняя из Глэйда. Навсегда. Эвита не могла смотреть на это, не могла слушать отчаянные возгласы Эрни, то зовущего ее на помощь, то проклинающего каждого глэйдера. Она развернулась и со всех ног побежала в лес, подальше от ворот, к противоположной стене, густо увитой плющом. Она упала на колени и позволила желудку очиститься в высокую траву у кромки леса, рядом со стеной. Утерев рот рукавом, она, захлебываясь слезами, отползла в сторону, привалившись спиной к плющу. Почему нельзя так же выплюнуть легкие? Боль в груди была такая, что хотелось выть. И она выла. Тихонечко поскуливала, прижимаясь к плющу. Девушка резко замерла, когда услышала слабый шорох приближающихся шагов. — Эва? — тихий голос с акцентом. Ньют осторожно подошел, снял с себя чехол с оружием и присел рядом, прислонившись спиной к плющу. Она хотела крикнуть ему, чтобы уходил, чтобы оставил ее одну, но вдруг осознала, что если останется в одиночестве при надвигающейся тьме леса, наедине со своими мыслями, то попросту сойдет с ума. Сгорбившись возле стены, она подняла голову и встретилась взглядом с карими глазами. И ей было абсолютно все равно, что Ньют увидит ее такой: с мокрым и опухшим от слез лицом, растрепанную, перемазанную в грязи и хрипящую. — Это моя вина, Ньют. — Эй, ты чего? — парень наклонил голову, чтобы посмотреть в ее стыдливо опущенные глаза. — Что за глупости ты несешь? — Если бы не я, он бы не побежал в Лабиринт, — Эвита громко всхлипнула и закашлялась. Ньют подвинулся поближе к девушке и, протянув руку, подтянул ее к себе. — Иди ко мне, — прошептал он, усаживая девушку себе на колени и обнимая. Она свернулась в маленький клубок, съехав с его ног и оказавшись между ними. Парень согнул колени, прижимая к себе девушку, которая оказалась в его объятиях, словно в коконе. Эвита, как маленький ребенок, прижалась к его груди, скрыв лицо в ладошках, и заплакала. По-настоящему, не сдерживаясь, не стесняясь. Ньют прижался щекой к ее голове. Он чувствовал, как она дрожит. Не от холода, не от слез. Она переживала, каждый нерв был натянут до предела, и слезы никак не помогали справиться с этим. — Ты не виновата, Эва, — тихо произнес он. — Это было его решение, только его. И я не ошибусь, если скажу, что ты по-любому отговаривала Эрни выбегать из Глэйда. Эвита снова всхлипнула. — Он… так просил… а вдруг он вылечился бы… Ньют подавил тяжелый вздох и провел рукой по волосам Эвиты. Он не стал говорить очевидных вещей, что это не так — девушка и сама прекрасно понимала. Но боль от этого, конечно, не утихала. Парень тесно прижимал ее к себе, гладя по спине и голове, согревая своим теплом, пытаясь унять дрожь. Ей нужно было выплакаться, полностью, без остатка выплакать все. Ньют не мог прогнать из головы назойливую мысль, что он мог бы поступить иначе. Оставь он Эрни там, в Лабиринте, возможно, было бы лучше. Чистильщик бы в первую же ночь погиб, не приходя в сознание, а Эвита не пережила бы такую боль, выхаживая близкого человека двое суток, а после наблюдая, как его изгоняют на верную смерть под умоляющие вопли Эрни, выкрикивающего ее имя. Но откуда же он знал, что все так повернется. На черном небосводе давно загорелись яркие звезды, когда девушка перестала дрожать и всхлипывать. Она, успокоившись, задремала. Сон постепенно сморил ее, потерявшую много сил в переживаниях и расстройствах. Ньют чувствовал, как она горячим дыханием из приоткрытого рта обжигала его ключицу. Набравшись смелости, парень легонько поцеловал ее голову и, прислонившись щекой к волосам, закрыл глаза. Через какое-то время он тоже уснул.