Ученик афериста

Не менее восьми ночей мне снились волки. Или оборотни. Или просто немыслимые чудища. Начитавшись об оборотнях в различных магических книгах, старых учебниках, и, наконец, в Его Величестве Интернете, я, казалось, помешался. Само осознание того, что самый настоящий оборотень бродит не просто по Лондону, по наводненным маглами улицам, так еще и наведывается на Шафтсбери-авеню, изредка говорит со мной, пусть и высокомерно, а главное, связан со мной родственными узами, не сказать, что пугало меня, но нервировало определенно. Я знал, что оборотни есть, я знал, что они опасны, знал, что «где-то кто-то говорил, что они обитают в Запретном лесу», но понимать, что оборотень находится совсем близко… я долго не мог с этим свыкнуться. Наземникус советовал сидеть на месте, вести нормальную жизнь юного наркоторговца и не высовываться. Тогда я еще не понимал, насколько это дельный совет. Наверное, какая-то нездоровая тяга к высшей справедливости, которую я впитал с молоком матери, в тот момент била ключом, и я, как и положено законопослушному гражданину магической Британии, с самого утра трансгрессировал в коттедж «Ракушка», милый домик на берегу моря, недалеко от Тинворта. В этом доме до сих пор обитали Билл и Флер Уизли, даже после того, как трое их детей покинули родные стены: старшая, Виктория, кажется, снимала жилище где-то близ Косого переулка на пару с подругой, Луи «пропал без вести», а Доминик вышла замуж и переехала на Шафтсбери-авеню 17. Что я хотел рассказывать Биллу и Флер? Зачем я вообще решил лезть не в свое дело? Хотел ли я утешить супругов, сказав, что Луи жив? А потом добить известием о том, что Луи — оборотень. Я уже мысленно прорепетировал диалог, шагая по невысоким холмам к домику, как завидел неподалеку, у самого берега тонкую фигурку, укутанную в черное пальто. Длинные рыжие кудри развевались на сильном ветру, совсем как алый флаг. Доминик, словно услышав мои шаги, медленно обернулась, убрав волосы с лица. — Альбус? — поинтересовалась она, увидев меня на холме. — Привет, — кивнул я, спустившись к кузине. — Ты родителей навещаешь? Доминик склонила голову и улыбнулась. — Их нет дома. Утро среды, я и забыла, что они на работе. Лучистые зеленые глаза Доминик глядели на меня с едва заметным ледяным упреком. — Хотела поблагодарить маму за то зеркало, которое она нам прислала, — снова заговорила Доминик. У меня внутри все похолодело. — Представляешь, оно пропало. Ну, не страшно, оно было довольно уродливым. А ты, Ал, о чем-то хотел поговорить с моими родителями? Я открыл было рот, но ни звука оттуда не вырвалось. — Хотел спросить у Билла насчет стажировки в Гринготтс, — наконец, произнес я. — Ладно, проще написать ему, никогда не подгадаешь, когда твои родители на работе. Ветер завывал так сильно, что я едва слышал свой голос. Наверное, здесь хорошо летом, или теплой весной, когда ледяные ветры не гнут промерзшую траву к земле. Я, как ни странно, думал об этом. Поняв, что никакого смысла ждать Билла и Флер нет, тем более, говорить с ними при Доминик, я приготовился было трансгрессировать, как голос, холодный, чуть презрительный, заставил меня обернуться. — Если ты кому-нибудь расскажешь о Луи, то я черкну твоему отцу пару слов о том, чем ты зарабатываешь себе на жизнь, и ты вылетишь из моего дома раньше, чем произнесешь слово «оборотень». Я стоял, не в силах даже пошевелиться. Широко раскрытые глаза слезились от холодного воздуха, но я не моргал, лишь повернул голову. — Ты услышал меня, Альбус? — спокойно сказала Доминик. — Кивни, если услышал. Я машинально кивнул. Алые губы Доминик дрогнули в ледяном подобии улыбки. Сунув руки в карманы пальто, она подошла ко мне, утопая каблуками сапог в песке и, на секунду мне показалось, что она хочет прошептать мне что-то на ухо, но кузина лишь трасгрессировала, оставив меня на берегу одного.

***

Доминик блефовала. Это я знал точно, и только это меня и успокаивало. Нет, ну в самом деле, что она может написать моему отцу о моей деятельности? Я очень осторожен. Я нигде не прокололся. Хотя нет, прокололся. Я забыл о том, что кроме тупоголового Скорпиуса на Шафтсбери-авеню живет его незаконная, по малфоевским меркам, жена. Доминик была совершенно незаметной: ходила себе по квартире, прибиралась, готовила постоянно что-то, а зная ее добродушный покладистый характер, я и помыслить не мог о том, что она меня в чем-то подозревает. А зря. Непонятные предметы декора-барахло Наземникуса, нашествие пикси невесть откуда, и, наконец, проклятое «Ясное Око», о котором Скорпиус подумал как о приданом. Доминик же совсем неглупа, конечно, она связала все это с моим переездом на Шафтсбери-авеню. Но конкретно против меня ничего не было, о наркотиках она и понятия не имела. Надеюсь. Надо признать, шантажистка из Доминик вышла отменная: узнай мой отец, Глава Отдела мракоборцев, что я занимаюсь чем-то нелегальным (или как минимум странным), организует такую проверку, в результате которой обнаружит все подводные камни моей жизни. А вслед за мной полетят и Наземникус, и Моран, и вся верхушка криминального мира Британии. Думая обо всем этом, я совершенно забыл задать главный вопрос. — Так ты знала? — ахнул я. — Знала, что он оборотень? Когда состоялся этот пренеприятнейший разговор, я искренне жалел, что Скорпиус сейчас не рядом. Близнецы стояли прямо передо мной. Такие…одинаковые: блестящие волосы медного цвета, светлая кожа без веснушек, высокомерные взгляды зеленых глаз, даже позы, в которых они стояли, были чем-то похожи. Время словно перенесло меня на третий курс Хогвартса, когда когтевранцы Луи и Доминик, стояли вот точно так же, одаривая всех и каждого ледяным взглядом. — Конечно, я знала, — произнесла Доминик, не сводя с меня глаз. — С самого начала? — Он мой брат, — просто ответила Доминик. — И ты молчала? — вскинулся я. — Ты никому не говорила? Луи разъяренно зарычал, и я заметил, что его зубы мало чем напоминали человечьи. Видимо, скоро ему предстоит выть на луну. — Ты пришел в дом моих родителей, чтоб выдать меня, — прорычал Луи и, шагнув вперед, вжал меня в кухонную тумбу. — Зная, как мой отец относится к оборотням. А сейчас еще обвиняешь Доминик в том, что она молчала?! Неизвестно, убил бы Луи меня с одного удара мощной руки, если бы между нами не встала сама Доминик. — Луи! — рявкнула она, уперев руку ему в плечо. — Хватит. — Он хотел выдать меня, — рявкнул в ответ Луи. — Знаешь, что с такими, как я, делает так называемое лечение? — Думаешь, я позволила бы ему выдать тебя? — От тебя бы это не зависело. Где гарантия, что завтра он не попытается снова. Как-то странно было слышать, как близнецы спорили обо мне в третьем лице, кажется, вообще забыв, что я присутствую в шаге от них. — … это то, о чем я тебе говорил, Доминик. Если знает он, знает и твой придурочный Малфой. — Альбус будет молчать, я клянусь тебе. — Да нихрена он не будет молчать! — прорычал Луи. — Он уже попытался растрепать все. — Ну и что ты предлагаешь? — вскинулась Доминик. — Память ему стереть? Луи не ответил. И, к моему ужасу, достал из кармана джинсов волшебную палочку. — Ты обалдел? — возмутился я. — Убери палочку! — Он никому не скажет, — пообещала Доминик. — И я должен ему верить? — фыркнул Луи. — Ты мне веришь? — серьезно спросила Доминик. И попала в самую цель. — Я клянусь тебе, — тихо, едва слышно, сказала Доминик, прижав ладонь к щеке брата. — Я клянусь, что никто не узнает. Если надо будет, я заставлю Ала замолчать. — Это как же? — вырвалось у меня. Хотя, на берегу Доминик предельно ясно пояснила, как. Но меня и не думали слушать. Серьезно, эти чертовы близнецы будто меня не видели и не слышали! — Не появляйся за городом после заката, — шепнул Луи, поцеловав сестру в макушку. — И не собиралась, — ответила Доминик. — Береги себя. И Луи, не одарив меня и взглядом, подхватил спортивную сумку. Через минуту за ним закрылась дверь, оставив нас с Доминик в квартире одних. Зная, что стоит Луи исчезнуть с горизонта, кузина скидывает свою ледяную маску высокомерия, я и не думал остаться без ответов. — Какого черта ты молчала? — вскинулся я. — Доминик, ты должна была рассказать родителям. — Закрой рот, — отчетливо, почти по слогам, произнесла Доминик, повернувшись ко мне. Холодные искры в ее глазах никуда не исчезли. — Его нужно поставить на учет министерства… — Закрой рот. И, как ни в чем не бывало, пошла заваривать чай. — Луи опасен. — Этот аргумент никак не оспорить. — Ал, если я узнаю, что ты попытаешься снова выдать его, поверь, я окажусь опасней любого оборотня Британии, — сухо ответила Доминик. — Чай будешь? Какой к черту чай? Ты скрываешь оборотня ото всех, пытаешься шантажировать меня облавой отца, а сейчас предлагаешь мне чай?! — Почему он сказал, про «не появляйся за городом»? — вскинулся я, развернув к себе Доминик. — Потому что сегодня он будет там обращаться? Потому что знает, что убьет кого-то сегодня? — Он никогда никого не убивал, — прорычала Доминик, уткнув палец мне в грудь. — Никогда. — И ты ему веришь? Очнись, Доминик, оборотни не контролируют себя, они могут и не понимать, что ночью кого-то раздирают, — крикнул я, вспоминая, что мне рассказывал об оборотнях Моран. — Что ты будешь делать, если твой Луи убьет кого-нибудь? Промолчишь и поможешь ему избавиться от остатков тела? Звонкая пощечина обожгла мою левую щеку огнем. Я пошатнулся, но инстинктивно руку к щеке не прижал. — Ты еще здесь только потому, что Скорпиус не знает о том, какой ты урод, — прошептала Доминик чуть дрогнувшим от ярости голосом. — И я не скажу Скорпиусу о том, что здесь было. Сейчас мы сядем пить чай и забудем сегодняшний день. Если же нет, и ты снова поднимешь эту тему, я разобью себе лицо о дверной косяк и скажу Луи, что это твоя работа. Подумай, сколько минут после этого ты проживешь. Я только и мог, что молчать. — Если же ты вздумаешь выдать секрет Луи, я сделаю то, что обещала на берегу. Ты понял, меня, Альбус? — Почему ты это делаешь? — снова спросил я. — Потому что он мой брат, — снова ответила Доминик. — Смог бы ты сделать то же ради Джеймса и Лили? Часы на стене очень громко тикали, даже слишком громко. Не знаю, с чего бы я об этом подумал. — По глазам вижу, что не смог бы, — усмехнулась Доминик. — Поэтому, ты урод вдвойне. И снова, как ни в чем не бывало, вернулась к завариванию чая. — А ты двуличная, — протянул я, глядя, как кузина бросает в заварник чайные листья и кусочки лимонной кожуры. — Доминик — жена Скорпиуса категорически непохожа на Доминик — сестру Луи. — Все мы двуличны, — пожала плечами Доминик. — Вопрос только в том, чего ради. И вдруг добродушно мне улыбнулась. От этой улыбки мне стало не по себе. Мы сидели в гостиной и молча пили чай. И оба ждали Скорпиуса. Сегодня нам его катастрофически не хватало.