***
Деревня Билбери встретила меня снежными завалами и холодным ветром — погода очень недружелюбная, под стать немногочисленным жителям одной из редких ферм на отшибе. — Ну хоть двери прикройте, — протянул я, глядя вслед оборотням, которые, оставив меня в амбаре, привязанным цепью к столбу. Промозглый ветер дул прямо в лицо, заставляя морщиться. Руки скрутили за спиной, и возможности дотянуться до волшебной палочки просто не было, впрочем, я не заклятиями швыряться сюда прибыл. Отпихнув ногой назойливую курицу, клевавшую мне штанину, я возвел глаза к небу. — Хотите, с трех раз угадаю, почему оборотней никто не любит? — громко и неведомо кому крикнул я. Мне никто не ответил в течение получаса. Где-то спустя столько я услышал шаги на снегу, сопровождаемые треском и повернул голову к двери. Женщину я узнал сразу — видел ее в Отделе Мракоборцев раза три, не меньше. Высокая, выше меня, худая, с невероятно длинными седыми волосами, хоть еще и не старая, она опустила на меня взгляд и чуть обернулась, чтоб убедиться, что ее дети, двое рослых оборотней и низенькое бесполое, на первый взгляд, создание, в котором я признал девчушку Джейден, тоже вошли в амбар. Потом она ногой придвинула приземистый табурет и села напротив меня. — Вы реально так встречаете каждого гостя? — поинтересовался я. — У нас здесь друзей нет. — Голос у нее со стальными нотками, резкий. — Что сын Поттера забыл в Билбери? — Мне кажется, или я слышу презрение? — Тебе не кажется. Отец, видимо, плохо воспитал тебя, раз ты говоришь с женщиной в таком тоне. — Мне же кажется, что моему отцу не смеет говорить о правильном воспитании детей женщина, которая делает из дочери забитого слизеринского трансвестита, — хмыкнул я. Джейден оскалилась. — Послушайте, Розмари… вы ведь Розмари? Так вот, Розмари, я трансгрессировал на другой конец страны не для того, чтоб вы мне высказывали все, что наболело, — произнес я. — Я назову вам имя, одно имя, и вы… — Ты пришел ко мне в дом и смеешь… — Карл Моран, — громко сказал я. Это имя, клянусь, подействовало на оборотней, как кнопка «пауза» на пульте управления. Изможденное лицо Розмари Галлагер словно окаменело. Дверь амбара скрипнула, и в свете одной-единственной лампочки я заметил высокую фигуру и блеск огненно-рыжих волос. Луи явно не ожидал увидеть меня здесь, еще и в цепях, еще и что-то говорящего, но шум поднимать не стал, тихонько замер за спиной женщины. Прелестно, милый кузен, а если бы меня ногами били, ты бы тоже так послушно стоял? — Что ты можешь знать о Карле Моране? — рыкнула женщина. — Достаточно. Знаю, что он попал в Азкабан только потому что я этого захотел, знаю, что его покрывала половина министерства магии, знаю, что он вышел из Азкабана не отсидев и треть срока, и знаю, что он сделал с вашей семьей. Соболезную вам, — сказал я, глянув женщине в глаза. — Да, это я уговорил отца отправить Морана в Азкабан. Думаю, если вы снимите с меня цепи, это будет лучшей благодарностью. Цепи тут же рухнули, стоило Луи взмахнуть палочкой. Оборотни устремили взгляды на него. — Он вышел на тебя? — спросил Луи. Я кивнул. — Что ж, ты знал куда идти, — констатировал кузен. Посвящать дикое семейство оборотней в тайны своей кровопьющей личины я не собирался, поэтому быстро приступил к главному. — Чего вы хотите от Морана? — задал я эдакий риторический вопрос. — С семи моих детей и мужа заживо сняли шкуру, — проскрежетала Розмари Галлагер. — Как ты думаешь, Поттер, чего я хочу? — Вы это получите, — пообещал я. — Сполна. На остром личике Джейден промелькнула тень улыбки. — Ты предлагаешь нам Морана? — насмешливо вскинула брови женщина. — Хочешь сказать, что знаешь, где его найти? — И даже больше, — кивнул я. — Я знаю, где найти его семью.***
Удивительно, как меняется отношение к тебе, когда люди слышат то, что хотят слышать. Секунду назад ты мог быть осужденным за все людские грехи, но стоит произнести волшебную фразу, ту самую, что так желанна для слуха твоих судей, ситуация может в корне измениться, причем в твою сторону. Тут уж дело в человеческой психологии, ну или в твоем даре убеждения. Будь, скажем, на моем месте все тот же Скорпиус, исход сложился бы иной. Малфой, со свойственным ему талантом, наплел бы оборотням такие вдохновляющие речи, что те немедля избрали бы его своим вожаком и понеслись бы качать права под двери министра магии. Будь на моем месте дурочка Доминик — взяла бы нытьем, мольбами и красивыми глазами. Окажись на моем месте Луи — стоял бы на месте и рта бы не раскрыл перед лицом своей волчьей семьи. А у меня была информация, которой я умело оперировал, страх за свою сохранность и угроза в лице однорукого браконьера предпенсионного возраста (угроза, да? Представьте, святой отец, я боялся однорукого и уже одноглазого старика). Розмари Галлагер не была стратегом, да чего уж там, это была женщина, увязшая по самую шею в своем трауре, женщина, которая дальше желания пустить кровь всем, кто носит фамилию Моран, ничего не видела и видеть не хотела. И я рассказал ей все, что знал: о большом старом доме Морана за чертой Лимерика, о многочисленных сыновьях и женах, даже не задумался о том, что моя осведомленность может навести Луи на некоторые вопросы. Меня слушали, не перебивая. Только когда приблизительный план был составлен (хотя и планом это сложно назвать), я услышал первый вопрос: — Ты уверена, что это правильно, Розмари? Луи стоял поодаль ото всех, прислонившись к дверному косяку и исподлобья смотрел на нас. Седая женщина обернулась. — Поясни. — Там дети, — произнес Луи, шагнув к ней. — Чем они виноваты в том, что сделал их отец? — Чем мои дети были виноваты? — глухо спросила женщина. — Убить ирландца достаточно, мне кажется. — Тебе кажется. Луи умолк и больше ни слова не сказал. Когда же безумная вдова заговорила о снятии кожи, он просто вышел, прикрыв за собой дверь. Ночью мы трансгрессировали в Лимерик. Я не хотел и не планировал, но спорить не рискнул, поэтому сейчас в мыслях было героически сбежать в удобный момент резни. Но момент не наступил, как не наступила и резня. Дом был пуст. Дом, в котором ютились одиннадцать юных Моранов, рожденных от разных матерей, был пуст. Седая женщина облазила каждую комнату и закуток, но я, не заходя даже внутрь, понял, что план не удался — свет в окнах не горел, человеком в доме не пахло. Они бы убили меня на месте, подумав, что я сыграл злую шутку. Но Розмари Галлагер, замерев на крыльце, оглядела весьма немногочисленных мстителей и прорычала: — Где рыжий?***
— Они выгнали тебя? — поинтересовался я, сидя в теплой квартире на Шафтсбери-авеню, грея руки о теплую кружку. — Легко отделался, — невесело хмыкнул Луи. На щеке его красовалась глубокая ссадина. Доминик сидела в кресле и молча слушала. Понимала ли она хоть крупицу того, что произошло? Но слушала. — Я не понимаю, — сделав глоток чая, признался я. — Зачем ты предупредил их? — Потому что это правильно, — сказал Луи. — Дети не должны отвечать за родителей. — И стоило оно того? Тебя выгнала эта семья… — Если бы младший сын, Джейден, не вступился, убили бы нахрен, — пожал плечами Луи. — Это девочка, — закатил глаза я. Луи аж чаем поперхнулся. — Кто? — Джейден. Это девочка. — Да ладно? — Абсолютно. — Охренеть страсти, — протянула Доминик. — Ты что, мальчика от девочки отличить не можешь? — Я могу, твой брат не может. Мир Луи, видимо, тогда перевернулся с ног на голову, но зацикливать внимание на бесполом подростке он не стал. — Выгнали и выгнали, — отмахнулся он. — В этом их правда, но я поступил правильно. — Они твоя семья, — напомнил я. — У него есть и другая семья, — напомнила Доминик. — Родная. Луи устало на нее взглянул. — Не начинай, я не пойду мириться к папе. — Я и не прошу. — Но намекаешь. — Я люблю, когда вы ссоритесь, но сейчас это вообще не в тему, — поднял руку я. — Вопрос с Мораном так и не решен. А если он снова нагрянет? — Вряд ли, — протянул Луи. — Он любит своих детей. — Луи, твоя логика порой убивает. Он не нагрянет ко мне притом что я вывел оборотней на его детей, потому что он любит своих детей. — С логикой все в порядке, это с тобой проблемы, — процедила Доминик. — Если такая прям угроза, что мешало один на один разобраться с этим ирландцем, а не привязывать к этому его семью и оборотней? — Наверное то, что Ал — трус, — пожал плечами Луи. Наши взгляды встретились. — Я трус? — Редкостный, — улыбнулся Луи. — Уж прости, но так оно и есть. Спорить я не стал, может Луи и был в чем-то прав. Хоть я и называл трусость рациональностью. Тем не менее вопрос с Мораном оставался открытым и я решил снова доставать отца с требованием закрыть браконьера в Азкабане. Луи с моей идеи лишь посмеялся. Доминик тем более. — Не остаешься на ночь? — поинтересовался Луи, когда я, застегнув куртку, поднялся с дивана. — Нашел кого-то? — Кого он может найти? — фыркнула Доминик. — Койку в приюте для бездомных? — Ники, ты жестокая, — усмехнулся Луи. — Может у него есть девушка. — В его воображении? — Не исключено. Я только снисходительно вскинул брови. — Чем дольше я вас знаю, тем чаще задумываюсь над тем, что столетия назад рыжих безнаказанно жгли на кострах, — сообщил я. — Да, представьте себе, даже у такого как я, может появиться постоянный половой партнер. Хотя, откуда тебе знать, вдовствующая стерва. И ты, ходячая реклама венерических болезней. Близнецы синхронно поджали губы. — Хамло, — одновременно ответили они и отвернулись. Перспектива заночевать у Эмилии Тервиллигер была столь же соблазнительной, сколько и рисковой. Поэтому, чувствуя себя проигравшим какой-то спор, я трансгрессировал в Паучий Тупик. — Поттер? — Флэтчер высунул голову в щелочку и одарил меня недовольным взглядом. — Хули ты тут делаешь? — Я здесь живу. — С каких пор? — С тех самых, как я это решил, — нетерпеливо сказал я. — Впусти меня, здесь мороз. Глазенки Флэтчера заблестели. — Поттер, ты очень не вовремя. Но я толкнул дверь, заехав аферисту по переносице, и шагнул в дом. Первое, что я почуял — удушливый запах женского парфюма. — Матерь Божья, — зажав нос, прохрипел я, попытавшись открыть форточку. — Химическая атака… И тут до меня дошло. Премерзкое амбре приторно-сладких духов. Парадно одетый Наземникус — в огромные ярко-алые трусы и красный пиджак, застегнутый на голом животе. Подозрительно чистая кухня. — Господи, не дай мне это развидеть, — ахнул я. — Так вот чем ты занимаешься, пока я развязываю очередной англо-ирландский конфликт? Наземникус скрестил руки на груди, отчего его пиджак чуть не лопнул по швам. — Я, между прочим, еще очень даже ничего. — Кто это тебе сказал? — фыркнул я и, не пересилив любопытство, заглянул в гостиную. Обесцвеченные тугие локоны этой дамы в возрасте, очки в оправе с безвкусными стразами и очень длинные алые ногти — стоило мне подетально оглядеть даму сердца старого жулика, я чуть не плюхнулся на пол. — Рита? — Поттер? — ахнула Рита Скитер. — Рита! — Поттер! Наземникус взвыл. — Котик, он же сын Поттера! — взвизгнула Рита, чопорно прикрыв мантией вульгарную кружевную… то ли ночнушку, то ли платье, то ли хрен пойми что. — Старый, да старше ее только лондонский Тауэр! — парировал я. — Котик… мать моя, она называет тебя Котиком… Бедный, бедный Флэтчер! Он закрыл лицо руками и не знал кого угомонить первым: меня, симулирующего сердечный приступ от неожиданности, или Риту Скитер, орущую что-то нечленораздельное. — Поттер, ну неужели тебе нечем больше заняться ночью? — сокрушался Флэтчер. — Пойди, я не знаю, поработай в темный переулок опасного района, побегай от Морана, подумай о том, что тебе всего девятнадцать, а ты уже такая сволота. — Мне нравится твой стиль, старый, — заметил я, оглядев его с ног до головы. — Не могу понять, ты выглядишь как хипстер в стиле ню, или как бездомный? Старый стыдливо натянул пиджак чуть ли не до колен, прикрывая необъятное нижнее белье и, осознав, что перспектива романтического вечера накрылась медным тазом, затушил кривые огарки свечей, горевшие в ворованных подсвечниках. — Рита, пардон за нескромный вопрос, но чем этот мачо пленил ваше сердце? — усмехнулся я, подхватив бокал с недопитым Наземникусом портвейном. — Или вы просто решили внести разнообразие в жизнь пьющей кошатницы? — Альбус, — мягко и с придыханием, произнесла Рита. — Милый мальчик, а что ты здесь делаешь? — Я здесь живу, — кивнул я, и, заметив краем глаза, что рука Риты потянулась к сумочке, из которой виднелся кончик ядовито-зеленого пера, резко добавил. — Написать статейку о похождениях сына Гарри Поттера не получится, потому что у меня тоже есть что рассказать о вас вашим же коллегам. Рита послушно одернула руку и поправила очки на переносице. — Он рассказывал о том, что при Фадже было лучше? — поинтересовался я. — Каждые двадцать минут, — закатила глаза Рита, взяв бокал. Я рассмеялся. — А капитализм критиковал? — Трижды. Наши бокалы соприкоснулись. — Ну что, Рита, — фыркнул я, сделав глоток. — Добро пожаловать в Паучий Тупик.***
А утром я решил окончательно достать отца арестом Карла Морана. — Альбус! — рявкнул отец, завидев меня в конце коридора. — Выйди отсюда! — Злоупотребление полномочиями! — крикнул я на весь отдел. — Никто не давал право руководителю Отдела Мракоборцев закрыть дверь перед носом того, кто обращается за помощью! Шестой раз к нему хожу, прошу, как отца и мракоборца, как должностное лицо, посадить Карла Морана за семнадцать убийств, и каждый раз меня культурно посылают, так и запиши, старая. Рита Скитер, маячившая за моей спиной, тут же ткнула длинным ногтем в Прытко-Пишущее Перо, которое тут же принялось выводить текст в парящем воздухе блокноте. Оттолкнув мракоборца с пути, я забарабанил в дверь отцовского кабинета. — Я не уйду отсюда, пока не получу ответ на вопрос почему Карл Моран на свободе, — пообещал я. — Считаете ли вы, мистер Поттер, что у Отдела Мракоборцев есть более важные дела, нежели арест опасного убийцы? — спросила Рита. — Это мне? — чуть растерялся я. — Нет, не считаю. Разве что глава отдела готов сейчас на всю страну назвать имя убийцы Скорпиуса Малфоя, над делом которого работают уже полгода. «Ярость и сопротивление, с которыми нас встретил Гарри Поттер, шокируют. Пока мракоборцы, выставленные охранять отдел от „нападок неугомонного сына начальника“, всячески препятствуют журналистскому расследованию, наша скромная армия борцов за правду, все же просочилась под двери Главного Мракоборца. — Беззаконие, анархия и аморальщина, — сказал мне Альбус Северус Поттер, честолюбивый юноша, который не смог остаться в стороне, в то время как самый коррумпированный отдел министерства магии закрывает глаза на деяния Карла Морана, жестокого и беспринципного убийцы детей и стариков. — При Фадже такого не было». Таким текстом интерпретировало мою фразу в три слова Прытко-Пишущее Перо. — Мракоборцы куплены! — орала Рита. — Альбус, что ты чувствуешь, пропуская через себя все действия, а вернее полнейшее бездействие своего отца? — Больно, Рита, — громко сказал я, чтоб отец непременно слышал. — Очень это больно. «Как только мы заговорили об отце, изумрудные глаза Альбуса наполнились слезами. Ему больно видеть отца не героем, а коррумпированным чиновником, едва ли достойным гордо служить Главой Отдела Мракоборцев. — Плевок в душу, — горько сказал мне сам Альбус, утерев слезы. — Пока убийца моего лучшего друга на свободе, пока и Карл Моран ошивается где-то рядом, мне и моей маленькой сестричке Лили страшно ночами сидеть у окна и ждать папу с работы. Мы всегда ждем его, и не всегда дожидаемся — он часто ночует на работе. — Это звучит жестоко, Альбус. — Я знаю. Но так оно и есть. Отец часто бывает жестоким. Я помню, как он вернулся с работы злым и швырнул в меня ведро так, словно это было вчера. — Это ужасно! Как давно это случилось? — Позавчера. Далее мы вынуждены были прерваться, потому что выдержка бедного мальчика дала трещину, и у него случился нервный срыв ». Снова перефразировало мой ответ перо старой репортерши. — Талантище, — шепнул я, прочитав отрывок. — Можно позаимствовать? Рита кивнула и вырвала из блокнота листик с набросками будущей статьи, который я тут же просунул в дверную щель. — Почитай, пап, — прижавшись к двери, сказал я. — Это будет к вечеру в «Пророке», если ты меня не впустишь. В ту же секунду дверь быстро распахнулась и сильная отцовская рука, сцапав меня за водолазку, втащила в кабинет. — Что ты творишь?! — рявкнул мне в лицо Гарри Поттер, прижав меня к резной двери. Я чуть не вскрикнул, когда еще не зажившая рана на спине от деревянного кола, больно ударилась о твердую поверхность. — Делаю все, чтоб ты, наконец, сделал то, что должен, — отняв его руку от своей водолазки, произнес я. — Ты устроил цирк, сорвал работу отдела, притащил сюда эту старую крысу, что еще ты хочешь сделать, чтоб уничтожить мою карьеру, Альбус Северус Поттер?! — Спаси карьеру — упрячь Морана в Азкабан. — Я сделал это. — На два месяца? Мне показалось, что это было издевательство. И получил звонкую пощечину. Это взбесило, честное слово. Оттолкнув его, я снял куртку, а затем стянул и водолазку. — Вот что оставил мне Моран, когда я в последний раз встретился с ним, — прорычал я, повернувшись к отцу спиной и продемонстрировав ему чуть затянувшийся от бадьяна рубец. Матерь Божья, что началось! Ахи, охи, нестерпимое желание схватить меня за руку и привести в больницу, хоть магловскую, хоть для волшебников, клятвенные возгласы о том, что Карлу Морану не жить, и всей семье его до десятого колена не жить, и всем соседям не жить. Да, к моим травмам отец всегда относился с реакцией стереотипной безумной мамашки, поэтому я особо и не калечился, но сейчас умело давил на нужные мне рычаги. — Что еще должно произойти, чтоб он сел в Азкабан? — натянув водолазку, холодно сказал я. Но, так уж случилось, что отец меня понял и коррупционная часть дела о браконьере закончилась. Карл Моран действительно попал в Азкабан спустя две недели после моего последнего визита в Отдел Мракоборцев, где и умер, несмотря на то, что по тюремным меркам зажился: я получил известие о его смерти, когда мой сын впервые попал в колонию для несовершеннолетних.***
Я, видимо, стал в министерстве чем-то вроде плохого предзнаменования, потому что смотрели на меня косо, особенно когда за моей спиной маячила престарелая репортерша с не менее дурной славой. Но в тот раз я был слишком утомлен событиями этой недели и решил уже преспокойно отправиться в книжный магазин, удовлетворять потребности очереди из тех торчков, кому пришелся по душе порошок, на шестьдесят процентов состоящий из толченного мела, как краем глаза заметил, что из коридора, ведущего в знакомый мне кабинет Эмилии Тервиллигер выходит худая фигура Драко Малфоя. — Ах ты, сука, это моя женщина, — прошипел я и тут же получил подзатыльник. — Это я не тебе, старая. Рита все равно обиделась. Любила она обижаться. Сложнее, чем убеждать ее в том, что ты не хотел ее обидеть, только пропасть из ее поля зрения: Рита совала свой острый нос во все, что хоть отдаленно напоминало секрет, поэтому «потеряться» было довольно сложно. Это удалось лишь когда мы вышли в вечно людный атриум, только тогда я смог трансгрессировать на уровень два, скрывшись за широкими спинами облаченных в синие мантии колдунов. Отдел Магического Правопорядка, который возглавлял один из главных трудоголиков министерства, Драко Малфой, встретил меня такой звенящей тишиной, что я сперва подумал, что оглох на мгновение. Кабинеты с наглухо закрытыми дверями были расположены по кругу, отчего круглым казался сам этаж. В самом центре помещения, на высоком табурете перед столом, заваленным письмами, сидел волшебник моего возраста, видимо, стажер, и лихорадочно что-то писал. Услышав мои шаги, он оторвался от работы. — Малфой у себя? — поинтересовался я. Вот что значит занятой секретарь. Быстро кивнул, вопросов задавать не стал и вернулся к своей писанине, а я, отыскав нужный кабинет, вежливо постучал. Разрешение войти я получил спустя минуты полторы. Скромненько войдя в кабинет, я унюхал острый запах чего-то алкогольного, но не какого-нибудь там самодельного портвейна Наземникуса, а хорошего то ли коньяка, то ли виски. Осмотрел просторный кабинет: массивные книжные шкафы, несколько сундуков, перешептывающиеся портреты, диван, медвежья шкура на стене, добротный стол из черного дерева и широкое кресло, обтянутое коричневой кожей, в котором восседал глава отдела. Заискивающе взглянув в его стальные глаза, я нервно сглотнул. Вот как объяснить человеку, которого побаивался все то время, что знал, какими судьбами тебя занесло в его кабинет в разгар рабочего дня? Безбожно врать я умел не так хорошо, как мой покойный друг, поэтому состряпать из ничего легенду я не мог. Нужна была минимум минута, чтоб подумать. За дверью с кем-то заговорил секретарь, и я вдруг придумал с чего отталкиваться. Все это время на меня выжидающе смотрел Драко Малфой. — Здравствуйте, — чуть дрогнувшим голосом поздоровался я. — Чего пришел? — холодно спросил мистер Малфой. Этот человек может ну хотя бы попытаться притвориться вежливым? — К вам на практику, — ввернул я. Малфой вскинул бледные брови. — Ко мне? Я закивал. — Больше не к кому? Пришлось неопределенно пожать плечами. — Хочу потом работать у вас в отделе, — улыбнулся я. — Дурак что ли? — сухо поинтересовался Малфой. — Ладно, иди сюда. Я повиновался. Мистер Малфой с выражением лица человека, которого отрывают от важнейшего дела, вытащил из ящика стола гладкий лист пергамента и, макнув орлиное перо в чернильницу, принялся что-то писать. Минуты две в кабинете было тихо. Наконец, Малфой протянул мне пергамент. — Печать у секретаря, подпись у заместителя. За время прохождения практики Альбус Северус Поттер проявил себя как ответственный и трудолюбивый специалист по работе с документацией, замечаний к работе стажера нет. Однако не рекомендую А.С. Поттера на постоянную должность в Отделе Магического Правопорядка, пусть идет работать к своему папаше, Г.Д. Поттеру. Глава Отдела Магического Правопорядка, Драко Малфой — Спасибо, — недоуменно протянул я. — Что-то еще? — Да, если позволите. Могу я задать вам вопрос? — Только быстро, — чуть закатил глаза Малфой. — Вы планировали убийство сына или это получилось случайно?