***
— Поттер, Христом-богом прошу, сдай его, и мы получим деньги от министра! — взмолился Наземникус Флэтчер, когда я переливал кровь из трехлитровой банки в термос. — Мы? — поинтересовался я. — Каким боком ты к этому делу? Аферист до глубины души обиделся. — Я твой духовный наставник. — Пиздец моей душе с таким-то наставником. Флэтчер поджег табак в трубке волшебной палочкой и сел напротив меня. — Вот скажи мне, студент, что ты делаешь? Я вскинул брови. — А ты как думаешь? — Я думаю, что ты страдаешь херней, вместо того, чтоб слушать меня. Все в Наземникусе хорошо, но когда начитал читать нотации… дотошнее матери, честное слово. — Не волнуйся, я солью кровь и уйду, можешь смело звать Риту, — пообещал я. Наземникус закрыл лицо рукой. — Куда, позволь спросить, ты уйдешь? — Полгода как мой худший лучший друг умер от родительской руки, безутешная вдова поливает слезами его надгробие, как думаешь, куда я уйду? — Это, конечно, очень трогательно, — съязвил Флэтчер. — Но ты вообще не слушал меня? Устало закатив, глаза я произнес: — Слушаю. — И тебя никак не тревожит тот факт, что картель снова открыл на нас охоту? — Не в первый раз. — Как-то я неожиданно осмелел, гангстер гриффиндорский. — Час назад мои мозги чуть не размазали по брусчатке Паучьего Тупика! — возмутился аферист. — Они знают, что мы их дурим. — От меня ты чего хочешь? — мирно спросил я, закрутив крышку термоса. Наземникус наклонился ко мне, словно нас могли подслушать. — Надо бросать все к чертям собачьим и уезжать из страны. — Очень смешно, старый. Флэтчер не сдержался и приложил меня головой об стол. — Я сейчас вылью кровь в раковину и пообедаю тобой, — пообещал я, поправив очки. — Ты знаешь, что я не шучу. Но, делая скидку на твое старческое слабоумие, закрою глаза на этот жест. Скажи, старый, что ты сделал для того, чтоб обезопасить нас? Наземникус просто захлебнулся негодованием. Согласен, скорее это я ничего не делал, взвалив вопрос безопасности на более опытного в этой области Флэтчера, но все же надо было конкретизировать. — Сколько человек сегодня приходило? — строго спросил я. — Двое. — Ты стер им память? Флэтчер раскрыл было рот, но на лице его ясно читалось «Что-о-о?». — Нет, — признался он. — Но, Поттер… — Может ты воспользовался Империусом и приказал им уйти? — продолжил я. — Нет? Может ты героически сбежал с помощью трансгрессии? Тоже нет? Смотри, какая ситуация, я назвал тебе сходу три пути, как можно было обезопасить нас, но ты предпочел молча выслушать угрозы, а потом давить на меня. Обалдев от моего заявления, Наземникус стиснул зубы. — Чуешь, чем пахнет, старый? — холодно спросил я. — Ты становишься бесполезным. Стратегию мешать наркотики придумал я, воплощаю в реальность я, продаю я, вопрос безопасности, как оказалось, тоже решать должен я. А тебе я, получается, плачу шестьдесят процентов за то, ты пугаешь меня картелем и разрешаешь прибухивать в твоем доме. — Поттер, мы сейчас очень крупно поссоримся. Я не ответил, лишь смерил жулика снисходительным взглядом. — Подумай над этим, старый, — сказал я, спрятав термос в рюкзак. — Я деда еще твоего с Распределяющей шляпой на голове помню, мне шестьдесят сраных лет, не учи меня жить, выскочка, — рявкнул Наземникус, и явно хотел запустить в меня какое-то заклинание, но я трансгрессировал прежде чем был наказан за дерзость.***
Кладбище настолько засыпало снегом, что я боялся ненароком наступить на чью-то могилу, скрытую под сугробом. Людей, на удивление, было много, причем не только у могилы Скорпиуса: видимо, первое января был какой-то траурный день вообще. Издали у могилы Скорпиуса, казалось, толпились люди, однако, приблизившись, я увидел, что скорбевших было всего пятеро: Луи, глядевший скорей не на могилу, а на собравшихся, Доминик, одетая в серое пальто, подбитое мехом, Драко Малфой, к моему удивлению (вот уж безутешный отец!), красивая ведьма в черной шубе и длинных перчатках, Астория Гринграсс, и бабушка Скорпиуса, которая за полгода словно прибавила лет десять. На меня внимания обратил только Луи, и хорошо. Хотя, не только. Мистер Малфой не сводил с меня серых глаз. Наши взгляды встретились, и хоть мы и стояли друг от друга на приличном расстоянии, мы оба словно провели короткий безмолвный диалог. Доминик направила на могилу волшебную палочку, и в ту же секунду на снег мягко опустилась охапка алых хризантем, интересно, видели ли это маглы. Понятия не имею, как вести себя на таких мероприятиях, да еще и в кругу, где я явно лишний. Мистер Малфой и Нарцисса держатся вместе, мать и сын как-никак. Луи и Доминик — всегда вместе. Астория, кажется, думает, что она здесь одна. И я. Чего пришел, зачем пришел? Постояли молча и недолго. Первым трансгрессировал Драко Малфой, не прощаясь ни с кем. — Была рада видеть вас, леди Малфой, — произнесла Доминик. — Это не взаимно, — сухо ответила Астория. Доминик одарила ее настолько высокомерным взглядом, что та, горделивая ведьма, поджала губы. — Я имела в виду Нарциссу, — ядовито улыбнулась моя милая кузина. Нарцисса едва сдержала ехидный смешок. — Надеюсь, господин министр будет чувствовать себя лучше, — сказала Доминик, обняв ее на прощание. Я аж подофигел от таких любезностей. — Берегите себя, леди Малфой, — ответила Нарцисса, запахнув мантию. — И вы тоже, — улыбнулась Астория. — Я имела в виду Доминик, — уточнила «бабуля». — Ты больше не Малфой, дорогая. Улыбка сползла с лица Астории, словно ее сдуло ветром. — Подожди, — шепнул я Луи, предоставив невестке и свекрови пройти вперед, и пошипеть друг на друга сарказмом. Луи обеспокоено обернулся на сестру, но Доминик кивнула и направилась вперед нас к тропе, более того, нагнав Асторию, взяла ее под руку, как давнюю подругу. Астория, оторопев от такой наглости, едва ли не скривилась. — Леди Малфой, — протянула она негромко, но мой обостренный слух все прекрасно уловил. — Вас не смущает титул, милая? — Нисколько. А вас не смущает отсутствие титула? — Нисколько. — Вот и славно, — лучезарно улыбнулась Доминик. — Так, когда вы, леди Малфой, планируете вернуться в свою деревню? — с нажимом на фамилию спросила Астория. — Ваши родители наверняка волнуются. — Перестаньте уже плеваться вежливостью, Астория. Мы обе знаем, как вы ко мне относитесь и это взаимно, — насмешливо сказала Доминик. — Я думала, вы будете сдержанней у могилы собственного сына, однако ошиблась. — Ставлю галлеон на Доминик, — шепнул я Луи. — Я ни черта не слышу, — сказал Луи. — Твоя возлюбленная сестрица сейчас ставит свекровь на место. — А, ну тогда спор бесполезен, переспорить Ники не могу даже я. Я усмехнулся и сунул руки в карманы куртки. — Ты улыбалась мне в лицо на каждом ужине. Но только мы одни, как ты начинаешь нападать, — прошипела Астория. — Я понимаю, какой ты человек, но хотелось бы услышать от тебя, как на самом деле ты ко мне относишься. Доминик выпустила ее руку и, встав прямо перед ведьмой, одарила ее ледяным взглядом. — Вы ужасная женщина. Самая мерзкая, лицемерная, лживая и надменная особь рода человеческого, — медленно, почти по слогам, произнесла она. — Но вы мать. И, что бы о вас не говорил Скорпиус, я вижу, что вы любили его. Пусть и по-своему. Это немного скрашивает ваш образ. — Согласна. — Я тоже любила Скорпиуса. Очень любила. — Даже мы с Луи остановились, в опасении женской драки. Даже дух Скорпиуса, ковыряющий пальцами снег у ворот кладбища с интересом смотрел в нашу сторону. — И я готова хоронить его каждый год, даже каждый месяц, терять его снова и снова, только ради того, чтоб знать, что вам тоже очень больно. Вот, как я отношусь к вам, Астория. И, вежливо попрощавшись, моя милая кузина, поманив нас за собой, направилась к воротам. — Ники, ты просто эксперт по спорам со свекровью, — хмыкнул я, когда мы четверо, уже вместе со Скорпиусом шли домой. — Доминик, — холодно отозвалась кузина. — Ники — только для Луи. — Привилегия, — пожал плечами Луи. — Для тебя, Ал, она — леди Малфой, — усмехнулся Скорпиус. — Тогда мы с твоей матерью создадим против нее коалицию. Кстати, с полугодием тебя. Скорпиус кивнул и рассмеялся. Так случилось, что это был его последний день, как озлобленного на весь мир духа. Все случилось так быстро и неожиданно, что я не сразу переварил события. Я был шокирован, что Драко Малфой признался лично моему отцу. Не просто признался, но настоял на том, чтоб я присутствовал при их разговоре и подтвердил все. Зачем он признался? Я до сих пор не понял. Он достаточно умен для того, чтоб отличить мой блеф от шантажа. Может совесть замучила, кто знает. Может у таких, как он, есть совесть. Скорпиус отошел туда, куда уходят мертвые прямо из мэнора. Он тоже стал безмолвным свидетелем признания, и поначалу я не мог представить, что творится в душе у этого и без того побитого судьбой парня, но потом я увидел его глаза. Не знаю, как описать этот взгляд: то ли смиренный, то ли довольный, то ли бесцветный. И по этому взгляду я понял простую истину, о которой мог только догадываться: Скорпиус с самого начала знал, кто его убил. А незаконченное дело, которое держало его, отнюдь не поиски убийцы, как полагал я, а лишь желание услышать, что убийце жаль.***
Я никогда не страдал депрессиями, считая это уделом слабаков, женщин и хипстеров. Не знал, как начинается эта самая депрессия, как протекает, у меня в жизни от этого состояния была «прививка» — стакан красного перед сном, стакан красного рано утром. Тогда же красное вино, хорошее, а не та жижа, что хранилась у Флэтчера, не помогало. «Шел седьмой час тридцать первая минута без Скорпиуса Малфоя». И я просто лез на стену. Как бы мы не ссорились, как бы я не злился на него, не завидовал и не раздражался, как бы не обзывал и не проклинал, он стал частью меня, большей частью, судя по тому состоянию вечером первого января. Я мог не появляться в квартире неделями, месяцами, не видеть его, не слышать его голос, но подсознательно я всегда знал, что эта белобрысая сволочь где-то есть, где-то бродит и портит кому-то жизнь. И вот его уже нет. Наверно, в тот момент я осознал впервые, что его больше нет. С чувством легкости и выполненного долга я вернулся на Шафтсбери-авеню, зная, что где бы Скорпиус ни был, он в лучшем мире, по крайней мере, в это без труда верилось. Нехватка чего-то важного появилась спустя полтора часа после того, как я в последний раз взглянул на Скорпиуса. Попытки искать его в квартире начались спустя три часа. Наверное, это и есть крепкая дружба, кто его знает. Мне хватило нескольких часов, чтоб понять, что я не могу и не хочу жить без Скорпиуса Гипериона Малфоя.