* * *
— Вам не кажется, профессор, что правил турнира придерживаетесь только вы? — поинтересовался Скорпиус, покрепче перехватив сухую ладонь декана Гриффиндора. Не знаю, сколько Турниров Трех Волшебников застала Миневра МакГонагалл на своем веку, но, уверен, во время Святочного бала студент впервые пригласил ее на танец. Вроде и посмеяться хотелось, а вроде и нет. — Мистер Малфой, — проговорила профессор МакГонагалл, облаченная в мантию из шотландки. — Цель Турнира Трех Волшебников… — … никак не стремление директоров школ-участниц сделать все для того, чтоб раздавить участницу. — Мистер Малфой! — Вы видели первый тур, профессор, вы судили первый тур, — шептал Скорпиус. — Француз и болгарин знали, с чем им предстоит столкнуться. Доминик не знала. Директора Шармбатона и Дурмстранга узнают информацию… — … пока я директор Хогвартса, я буду чтить правила, Малфой. Минус пять очков Гриффиндору. — Мы не в Хогвартсе, профессор, — улыбнулся Скорпиус. — Но я вас услышал и уважаю вашу принципиальность. Они исполнили еще одно танцевальное па. — Но хочу, чтоб Доминик Уизли выиграла турнир, а я всегда получаю, что хочу, потому что я избалованный мальчишка-лорд. — Не сомневаюсь, Малфой. — Тогда позвольте мне помочь ей победить. Профессор метнула в него тяжелый взгляд. — Если я услышу от вас хоть какую-то информацию о предстоящих испытаниях, обещаю, вы не доучитесь. Это не шутки, я не позволю вашим амбициям нарушить вековые традиции. Скорпиус вздохнул. — Обещаю, от меня вы не услышите. И, дождавшись, когда лесные нимфы перестанут петь, выпустил руку профессора. Как я понял, на танец он никого не приглашал просто так. Даже Доминик. Потому что после профессора МакГонагалл Скорпиус вальсировал с чемпионом Шармбатона.* * *
Мы стояли перед строгим взором МакГонагалл уже в ее кабинете, когда Турнир Трех Волшебников, слава Мерлину, был позади. Профессор молчала, но даже ее дыхание, что уж говорить о внешнем виде, было свирепым. — Минус сто очков Гриффиндору, — проскрипела она. Скорпиус аж рот раскрыл. — Профессор! — С каждого! — крикнула профессор МакГонагалл. — И не смейте возражать, Малфой, будь вы курсом младше, я бы незамедлительно исключила бы из Хогвартса обоих. — Но мы выиграли турнир, — тихо напомнил я. — Может не стоит так… Профессор одарила меня таким тяжелым взглядом, что я тут же замолчал. — Вы обещали мне, Малфой, что не будете лезть, — продолжила профессор. — Я обещал, что от меня вы не услышите никакой информации о предстоящих испытаниях, — напомнил Скорпиус. — Вы и не услышали, Малфои всегда держат свое слово. Миневра МакГонагалл, сцепив руки за спиной, принялась расхаживать по кабинету. Директора школы смотрели на нее и нас со своих портретов ничуть не осуждающе. — За весь период вашего обучения в Хогвартсе, вы оба нарушили правил больше, чем все известные до вас хулиганы. — Мой отец, профессор, косячил больше. А дед — и того больше. — Мистер Поттер! Я сейчас снова начну отнимать очки. Я снова умолк. — Сознательно пренебречь всеми существующими законами и нормами, касающиеся магического содружества, спорта, международного образования, — сокрушалась декан Гриффиндора. — Это будет чудо, если в министерстве не узнают… — Ой, да даже если и узнают, — фыркнул Скорпиус. — Помолчите, Малфой, — прикрикнула профессор. — Вы оба и так достаточно сделали. — Да что мы сделали? — оскорбился я. — Донесение до мисс Уизли информации касательно испытаний турнира… — … все так делали, — заверил я. — … выпытывание этой информации у чемпиона Шармбатона путем… склонения к близости и последующего шантажа этой близостью. Это я конкретно о вас сейчас, мистер Малфой. Скорпиус вздернул длинный нос. — Не было такого, — соврал он. — … дискредитация чемпиона Дурмстранга путем подмешивания слабительных зелий в его еду, — ядовито произнесла профессор. - Это вопрос к вам, мистер Поттер. — Я не буду ничего говорить без адвоката. — Спаивание судей турнира. Как вы это объясните, мистер Малфой? — Это еще кто кого спаивал, — отозвался Скорпиус. — Я могу с ними судиться за причинение вреда моему здоровью. Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула. — Махинации со ставками на чемпионов. Мистер Поттер? Я опустил взгляд. — И, наконец, пронесение магловского огнестрельного оружия на территорию Шармбатона для чемпиона Хогвартса с целью его дальнейшего использования в третьем туре. Вы в своем уме, Малфой? Скорпиус вздохнул. — Да где вы вообще взяли оружие? — сокрушалась профессор. — Молчите? Мы со Скорпиусом бегло переглянулись. — Но Доминик выиграла! — напомнил Скорпиус. — Но какой ценой, — гаркнула МакГонагалл. — Чудом, истинным чудом, нас никто не обвинил в жульничестве. Зато вы, Малфой, поспешили дать интервью в «Ежедневный Пророк», обвиняя в жульничестве дирекцию Шармбатона и Дурмстранга. — Они сливали информацию своим чемпионам. Профессор подняла ладонь, чтоб мы заткнулись. Я бегло переглянулся со Скорпиусом, ожидая поддержки. — Нет, ну наказывать нас за то, что чемпион Хогвартса выиграла Турнир Трех Волшебников! — возмутился Скорпиус. — Мистер Малфой, — прошипела профессор, потеряв всякие силы. — И вы, Поттер. Пообещайте мне, что не останетесь на дополнительный год. — Дополнительный год? — вскинул брови Скорпиус. — Для семикурсников, которые в этом году не учились из-за турнира, — шепнул я. — Малфой, я повторяла эту информацию четырежды с начала учебного года! — вскинулась профессор. — Ой все, — отмахнулся Скорпиус. — Я аутист. — Малфой! Скорпиус скорчил максимально серьезное выражение лица, но сам же расхохотался прежде, чем с ним продолжили воспитательную беседу. На дополнительный год мы не остались. МакГонагалл вздохнула спокойно.* * *
— Так ты укусил дядю? Сейчас Скорпиус сидел за столом напротив меня, забравшись на стул с ногами. Он был на расстоянии вытянутой руки, живой, уже не плавающее что-то в формалине все эти две недели. Я смотрел на него, изредка моргая, вот уже минут тридцать, не меньше. Рассмотрел крохотные поры на его светлой коже, трещинки на сухих губах, почти незаметный шрам над бровью. Как завороженный я смотрел на него, вроде и убедившись, что он действительно передо мной, сидит, ест что-то, а вроде и не в силах осознать, что сомнительный ритуал, раскапывание могилы, слет трупов на крышу дома, пропахшая формалином квартира — что все это было не бредом сумасшедшего. — Ты меня не слышишь? — поинтересовался Скорпиус, откусив кусок от длинного огурца. Хруст огурца заставил меня моргнуть. — Что? — слабо поинтересовался я. — Ты укусил дядю? — Какого дядю… а, ты об этом, — рассеянно протянул я. — Да. Скорпиус запил огурец огромным глотком чая и принялся есть сахар. Сахар! Те полтора часа, что мы просидели, он ел. В безумных количествах, не разбирая что, не утруждая себя столовыми приборами. — Он стал таким, как ты? — спросил Скорпиус, отправив в рот пару сахарных кубиков. — Нет. Нет таких жирных вампиров, — отозвался я. — Рану продезинфицировали, зашили. В этом плане магловская медицина лучше. А ты… Скорпиус взглянул на меня своими огромными глазами. — А ты кушай, — выдохнул я. — Все в порядке? — поинтересовался воскресший. Я даже не знал, как ответить. — Просто есть хочу, — признался я. Хоть это и не было основной причиной моего дискомфорта. — Так поешь. — Не этого хочу. Скорпиус, сунув в рот ложку с джемом, который стоял в холодильнике еще со времен их с Доминик переезда в квартиру, закатал рукав джемпера. — На, — сказал он, зачерпнув еще джема. — Что? — Кушай. Я тупо посмотрел сначала на бледное худое предплечье, потом на самого Скорпиуса. — Ты серьезно? — А что будет? — пожал плечами он. — Я уже умирал. — Ты в курсе, что это больно? — Не больнее, чем набивать татуировки. — Ну ладно. — А я согласился, тем более, что Наземникус напрочь отказался меня кормить после инцидента с дядюшкой. И на всякий случай аккуратно закатил Скорпиусу рукав повыше. Скорпиус же продолжал есть. Честное слово, если бы ему сейчас сказали перестать жрать, в противном случае его вернут обратно в ад, Скорпиус бы и не подумал встать из-за стола и еще попросил бы сбегать за хлебушком. — Ты не пахнешь человеком, — признался я, взяв его руку в свои. — А чем пахну? — Не знаю. — Ешь и не выебывайся, — усмехнулся Скорпиус. — Я же ем соевое мясо. Я послушно вонзил зубы в бледную руку и поднял взгляд. — Ну как? — поинтересовался я, несколько шепелявя, потому как все еще касался зубами кожи. — Как будто дятла с ладони кормлю, — рассмеялся Скорпиус. — Смелее, Ал. Благодаря некоторым особенностям моего рациона, я научился различать несколько видов крови: кровь мужчин горьковатая, кровь женщин теплее, кровь животных гуще, кровь алкоголиков или наркоманов кислила и вызывала рвотный рефлекс, кровь дяди Дадли оказалась самым мерзким питанием за весь мой опыт. Кровь Скорпиуса оказалась совершенно безвкусной, не пахнущей человеком, но голод утоляющей. Точно, соевое мясо, Скорпиус очень верно провел параллель. — Я вкусный? — поинтересовался Скорпиус, сунув палец в банку с яблочным пюре. Откуда у нас яблочное пюре? — Как печеньки «Oreo», — хмыкнул я, облизав губы. — Правда? — Ганнибал Лектер ел бы тебя на десерт по очень большим праздникам. Судя по тому, как смутился Скорпиус, спрятав румянец за огромной чашкой с чаем, большего комплимента ему в жизни не делали. Я только подумал о том, что, возможно, стоит поискать бадьян, чтоб остановить кровь, как рана от укуса на моих глазах превратилась в гладкий шрам, который исчез спустя минут пятнадцать. — Надо выпить, — прошептал я. — Хлебушка купи, — крикнул мне Скорпиус.* * *
Как можно было рассказать ему о том, что случилось с девушкой, которую он любил? Он же такой… как большой пьющий ребенок. Я надеялся оттянуть разговор, как-то может подготовить его, а может и вообще проигнорировать, но стоило мне вернуться из магазина с бутылкой вина и багетом хлеба, Скорпиус, доедая сырой баклажан, обмазанный сливочной помадкой из «Сладкого Королевства», как бы невзначай поинтересовался, где его жена. Ну конечно он ждал, что я скажу, что его Джульетта (как он ее называл) сейчас вернется, или уехала к родителям и тогда он, ее милый принц (как она его называла), увидит ее если не вечером, то завтра утром. Я вроде и неплохо врать умел, но из моих уст сорвалось какое-то неопределенное мычание, что стало знаком — врать бесполезно. Я жил со Скорпиусом Малфоем в одной башне. Потом в одной квартире. Я знал о нем все, знал, как облупленного. Сотню раз видел его наигранные слезы, часто необходимые для очередной его аферы: будь то изобразить истерику перед преподавателем на экзамене или выпросить у отца очередную жизненно важную хрень, но в тот момент я понял, что ни разу, никогда прежде я не видел истинных эмоций Малфоя, в том числе и слез. Как и сейчас. Он мог забиться в рыданиях по щелчку пальцев, моля о «Выше Ожидаемого», но сокрушительная новость о смерти любимой не выжала из него ни слезинки, ни всхлипа. Он не говорил со мной до вечера. Ходил по своей старой комнате, я слышал его шаги. Даже проигнорировал мое привычное «Давай забухаем». Скорпиус Малфой отказался бухать! А вечером спустился в гостиную и почти будничным тоном сказал мне: — Я хочу видеть Луи. Я растерялся. Это была последняя фраза, которую я ожидал услышать. — Луи? — Луи. Такой рыжий оборотень с телом греческого бога и характером Гитлера. — Он в больнице. — И что? Я взглянул Скорпиусу в глаза и тут же отвел взгляд. — Сейчас полнолуние, — напомнил я, отодвинув штору и указав на золотой диск луны. — Вряд ли у вас получится конструктивный диалог. — И все же, — произнес Скорпиус. — А если тебя увидят? Именно этого я больше всего и боялся. И именно это и стало причиной наших дальнейших конфликтов и последующей ссоры, растянувшейся на семь лет. Я воскресил его. Я несу за него ответственность. Скорпиуса знает весь магический мир, чего уж там. И половина магловского Лондона. Его смерть была красочно описана в прессе, многие знакомые лично присутствовали на похоронах, признание Драко Малфоя возымело еще больший резонанс. И тут, представьте, Скорпиус Малфой, вполне себе живой, разгуливает по улицам Лондона, появляется в Больнице Святого Мунго, ведет абсолютно обыденную жизнь. А Скорпиус не умеет жить тихо. Да с такой перспективой он будет обнаружен спустя… час после своего выхода из квартиры. «О чем я думал, воскресшая его?». — Идешь? — спросил Скорпиус, застегнув пальто. — Не хочу трансгрессировать. — Скорпиус, послушай… — Если идешь, поторопись, — подхватив кожаную сумку, бросил Скорпиус. — Если нет, закрой за мной дверь. Молясь, чтоб нас никто не заметил, попутно вспоминая, где отцовская мантия-невидимка, если после этого бессмысленного визита Скорпиус надумает снова гулять, я отправился за ним. — Постой, пожалуйста, я применю Дезиллюми… Скорпиус! Но он уже просочился в через главный вход и, махнув волшебной палочкой, метнул заклинание в стоявшую спиной ведьму за стойкой администратора. «Господи, за что мне это?!» — взвыл я, бросившись следом. Хорошо, что ночью пациенты в палатах, а целителей в коридорах меньше. Шанс быть обнаруженным не так уж велик. Нет, о чем это я, конечно, он, черт возьми, велик. Целитель, облаченный в лимонно-желтую мантию, съехал на пол — заклятие угодило ему прямо в грудь. — Не туда, — шепнул я, силясь забрать у Скорпиуса палочку. — В подвал. Скорпиус, перестань. — Остолбеней, — приказал Скорпиус, направив палочку на очередного целителя. — Куда дальше? — Влево. Скорпиус, пожалуйста… Мы уткнулись в комнату, которую, к моему удивлению, никто не охранял. Одного лишь звука было достаточно, чтоб понять — за дверью рычит оборотень. Я даже не знал, какие они, оборотни? Человек с головой волка, как в учебниках по Защите от Темных Искусств? Долговязое чудовище, как в книгах по Уходу за Магическими Существами? Огромные волки в три четверти человеческого роста с полным ртом длинных зубов, как говорил Моран? Отворив многочисленные замки заклятием, Скорпиус распахнул лязгнувшую дверь и наткнулся на решетку. В тот же момент в темной камере (палате? клетке?) послышался такой рык, что я отпрянул назад. Полы пальто Скорпиуса задрожали, словно на них подул ветер, а стоило оборотню снова зарычать, как светлые волосы Малфоя зачесало вырвавшимся из пасти воздухом назад. Но сам Скорпиус даже не дрогнул. Напротив, наклонился и медленно придвинулся к решетке. Я не видел оборотня, но увидел, как он, издав утробный рык, просунул нос и пасть между решетками, силясь отгрызть гостю часть лица. В паре сантиметров от лица Скорпиуса лязгнули зубы, но тот, прищурившись, быстро обхватил морду оборотня обеими руками и крепко сжал. На секунду мне показалось, что на самом деле Скорпиус Малфой именно такой: настойчивый, решительный, бесстрашный и абсолютно безумный — истинный внук бабушки Беллатрисы. Я даже подумал, что не зря их палочки были сделаны из одной древесины и одной сердцевины, но поспешил эти мысли тут же отогнать. Мне ближе мой Скорпиус: глупый, наивный и необычайно добрый. Даже оборотень перестал рычать, явно обалдев от того, что его морду сжали тонкие бледные руки. — Подожди, — прошептал Скорпиус, разжав одну ладонь. — Подожди. И медленно запустил свободную руку в сумку из которой, насколько я разглядел, вытащил большой кусок красной говядины. — Что ты… Скорпиус, все еще держа морду оборотня и словно забыв о моем присутствии, медленно протянул ему мясо на открытой ладони. Кусок весил фунта три на вид и был куда больше ладони, так что Скорпиус еле удерживал его. Оборотень тут же жадно схватил мясо, а Скорпиус, едва не лишившись пальцев, одернул руку, перепачканную липкой кровью, накапавшей с угощения. И захлопнул дверь. — Скорпиус, — прошептал я. — Что это было? — Я подумал, что Луи голоден, — сказал он с совершенно безумной улыбкой. — Я покормил оборотня с руки. И громко захохотал так, что, уверен, нас услышали пациенты. Я нервно сглотнул. — Ты странный, — словно проглотив собственный смех, серьезным тоном сказал Малфой, хлопнув меня по плечу перепачканной в крови рукой. — Пойдем домой.