* * *
— Пожалуйста, проходите, — лучезарно улыбнулась риелтор — пышнотелая дама в строгом невыразительном сером брючном костюме. Как учил меня Скорпиус: чем дешевле и безвкуснее кажется костюм женщины, тем он окажется дороже. Не прогадал. Дама была одета хоть и бедненько, как мне показалось, но туфли на ней явно дорогие, под стать сумочке. Да и визитка, которую она тут же всучила нам, принадлежала весьма известному агентству по продаже недвижимости. — Скорпиус, это очень плохая идея, — прошептал я, дернув друга за рукав, когда он уже с готовностью перешагнул порог. — Почему? — моргнул Скорпиус. — Это отличный подарок. — Ты даришь ей квартиру! — Я люблю делать подарки. — Но квартира! Квартира, Скорпиус! Риелтор кашлянула и одарила меня таким острым взглядом, что я тут же заткнулся. Во взгляде читалось: «Завали хлебало, урод, и дай мне продать эту чертову квартиру этому богатенькому идиоту!». — Тебе не продадут квартиру. — Я совершеннолетний. — Потребуется очень много документов. И твой отец… Скорпиус отмахнулся и зашел в прихожую. Риелтор тут же почувствовала себя в своей стихии. — Квартира просторная, два этажа, — закудахкала она. — Гостиная совмещена с кухней, имеется небольшая кладовая, удобства вон там, как видите. Наверху три спальни, как раз то, что нужно молодой семье. — Зачем, прошу прощения, молодой семье, три спальни? — ехидно поинтересовался я. А Скорпиус уже шастал по второму этажу. Риелтор стиснула зубы. — Одна спальня — для молодоженов, — по слогам, как для слабоумного, ответила она. — Вторая — для будущих деток. И одна гостевая. Я жеманно улыбнулся, понимая, что эта ушлая мадам сейчас все же заставит моего друга раскошелиться на квартиру. — Район превосходный, — продолжила риелтор. — Самый центр, это значит… — … шум транспорта, — закончил за нее я. — Удобная транспортная развязка… — … самое то, для сына миллиардера, который ни разу не видел автобус, — кивнул я. — Исключительно приличные соседи: музыкант и семья преподавателей Лондонской Школы Экономики… — … необходимые соседи для юного наркомана, — шепнул я. — И музыку послушать, и о финансовом кризисе поговорить. Скорпиус перегнулся через перила и крикнул: — Мне нравится. Битва за благоразумие была проиграна. — Но, позвольте спросить, где хозяин квартиры? — Хозяйка квартиры умерла шесть лет назад, — ответила риелтор. — Но, уверяю вас, в ее смерти не было ничего криминального. Женщина была в летах. Ее сын хочет продать квартиру, по той причине, что не живет в стране. — Если это действительно такая замечательная квартира, почему вы шесть лет не можете ее продать? — сверкнул глазами Скорпиус. Риелтор замялась. — Квартира в полном порядке, мистер Малфой. Неделю назад съехали арендовавшие ее люди, и они остались в полном… — И владелец, то есть, сын хозяйки, знает, что ваше агентство сдает квартиру? — допытывался Скорпиус. — Мистер Малфой, это нормальная процедура, — надулась риелтор. Но Скорпиус вступил в торги, что умел он делать, признаюсь, мастерски. — Согласно действующему законодательству, только собственник недвижимости может как-либо распоряжаться ею, — произнес он. — Получает ли владелец квартиры доход от сдачи квартиры в аренду? — Будьте уверены. — Я это проверю, — пообещал Скорпиус. — Это каким же образом? — В вашем голосе неприкрытый сарказм, мисс. То есть вы заранее уверены, что это пустые слова, но, будьте уверены, мне ничего не стоит получить доступ к налоговой декларации владельца, и к вашей, чтоб убедиться, что доход от сдачи в аренду квартиры получаете непосредственно вы, — улыбнулся Скорпиус. — Далее я затаскаю по судам вас лично, а затем и ваше агентство, за то, что никак не препятствовали вашим действиям. Уже сейчас вам скажу, что суд я выиграю, вы вернете собственнику все до копейки, плюс компенсация, вылетите с работы и вернетесь домой, к вашим кошкам. Я фыркнул. И, что самое интересное, риелтор заволновалась. — Но я могу просто купить эту квартиру со скидкой, — протянул Скорпиус. — Владелец говорил о том, что торг неуместен, — буркнула риелтор. — А использовать его собственность как свою — уместно? Итак, будем торговаться… Закончился этот за уши притянутый шантаж тем, что квартира отныне принадлежала Малфою. Почему за уши притянутый? Представьте, святой отец, если бы я так начал качать права, пугать риелтора судами. Надо мною бы посмеялись, это в лучшем случае. Но у Малфоя словно был дар убеждения, не знаю, как иначе, это назвать. И еще у него был дар добиваться всего, чего хочет, как и с этой квартирой.* * *
Он действительно добивался всего. Недели перетекали в месяцы. Шесть месяцев, может чуть меньше, прошло с того момента, как Скорпиус Малфой выбрался из ванны и, цепляясь мокрыми руками за стены, явился мне, перепугав до смерти неожиданным появлением. И все эти шесть месяцев я занимался тем, что плясал под дудку Малфоя. Всему виной была моя паническая боязнь того, что Скорпиуса обнаружат. Придут с вопросами ко мне. А что я отвечу? Что заигрался в некроманта и создал неведомую тварь? Как я могу еще объяснить этот страх, если сейчас, вспоминая это много лет спустя, не могу сдержать дрожь? Как удержать дома буйного покойника? Я спрятал его волшебную палочку, как только в квартиру вернулся Луи, ведь тогда Скорпиус впервые сбежал из-под моего надзора. Сбежал не просто погулять, сбежал, чтоб вытащить из больницы оборотня, в котором нашел защиту от меня. Потом я наложил на квартиру анти-трансгрессионные чары, обшарив половину школьных учебников, чтоб найти их. Затем установил на окна решетки. Сменил замки. При этом я делал все, чтоб Скорпиус чувствовал себя в квартире как дома и, черт возьми, тогда я не понимал, почему он постоянно находит способы бежать и сбегает! Ведь, если бы меня заперли в помещении с интернетом, телевизором, любой книгой, которую я захочу, полным холодильником еды и алкоголя, то прощай, реальность, я бы, клянусь, был счастлив. По сути, я создал ему идеальную тюрьму со всеми удобствами. Но у меня было оправдание, я ведь боялся, что он выйдет на улицу, его увидят, узнают… Луи его жалел, помогал сбегать. Пытался достучаться до меня, в итоге плюнул и, кажется, они со Скорпиусом начали дружить против меня. Я не мог нормально работать на благо картеля, причем за бесплатно — в голове постоянно крутилось «Господи-Боже, а если он опять сбежал?». В ту ночь я снова услышал, как в замке щелкнула шпилька. Скорпиус опустил капюшон. Лицо его с левой стороны было покрыто малопривлекательными трупными пятнами. Это был, наверное, мой косяк, что воскресший покойник спустя некоторое время начал разлагаться. Но, с другой стороны, как я мог знать о возможных последствиях? — Ты снова кормил его? — сухо спросил я, когда Скорпиус, опустив сумку, пропитанную кровью, на стол, отправился мыть руки. — Не страшно? Он не ответил. — Я понял, — хмыкнул я. — Бойкот? Снова молчание. — Тебя не смущает тот факт, что тебя могли за ночь заметить мракоборцы? — спросил я. — Знаешь ли, они патрулируют город. Скорпиус закурил и продемонстрировал мне средний палец. Как же я устал от этого отношения к себе, как к дерьму, после того, что я для него сделал. — Скажи, что тебе еще нужно, чтоб ты просто сидел дома? — Принеси мне наркотики. — Наркотики, значит? — Да. Я закатил глаза. — И где мне их достать? — Купи, найди, укради, сделай сам, — холодно сказал Скорпиус. — Мне плевать. И поднялся в спальню. Под утро же снова умудрился улизнуть, судя по тому, что до этого рылся в комнате Луи, для того, чтоб принести ему одежду.* * *
Появились оба уже утром. Со смутно знакомой мне девчушкой, одетой в свитер Луи, доходивший ей едва ли не до колен. — Серьезно? — фыркнул Скорпиус, закрыв дверь. — Как можно было несколько лет жить рядом и думать, что она — мальчик? Луи, бледный и усталый после полнолуния, повесил кожаную куртку на крючок. — Джейд, подними волосы, — сказал он. Девочка-подросток слабо вздохнула и подняла на Луи взгляд, полный усталости. Луи, пожав плечами, сам скрутил ее волосы в узел и прижал его к ее макушке. — Ну мальчик же. Скорпиус взглянул на него, как на идиота. — Луи, иногда мне кажется, что если бы ты был углом, ты был бы в сто двадцать градусов, — протянул он. — Почему? — Потому что это тупой угол. Луи закатил глаза и, достав из морозильника кусок замороженного мяса, прижал его к большому синяку с левой стороны живота. — Ал тоже подумал, что она — мальчик, — произнес оборотень. — Он тоже угол, — даже не глянув на меня, кивнул Скорпиус, поманив девчонку. — Пошли, найдем тебе одежду. Джейд опасливо покосилась на него, явно побаиваясь следов явного разложения на бледном лице, а затем перевела взгляд на Луи. — Смелее, — хмыкнул он. — Он не заразный. — Что здесь делает мелкий оборотень? — со всех сил стараясь сдержать гнев, поинтересовался я. — Я проснулся возле нее, — сообщил Луи. — Сначала не узнал, и мы со Скорпиусом хотели было по-тихому уйти, но она меня окликнула и… — Ты не узнал девчонку, рядом с которой жил несколько лет? — Знаешь, какое у оборотня зрение по пробуждению? Нет? Тогда сними очки и проткни себе глаза вилкой — примерно такое. — Скорпиуса ты узнал. — От него не пахнет человеком, конечно, я его узнал. Я испустил мученический выдох. — Сейчас твое зрение в норме? — спросил я. — Вполне, — кивнул Луи. — Тогда ты можешь заметить на моем лице некоторое… замешательство. А если понятнее… какого черта ты привел мелкого оборотня в квартиру, где расхаживает воскресший труп? Луи с громким хрустом расправил плечи, я даже грешным делом подумал, что он сейчас будет меня бить. — Это было ее первое полнолуние, как оборотня, а не анимага, — сказал он. — Мне следовало оставить ее голой в парке? — Тебе следовало подумать, что будет, если она увидит Малфоя, — прорычал я. — Она увидела, и что? Я просто взорвался в негодовании. — Это не то место, где рады гостям, — произнес я. — Я думал, ты понимаешь, каких усилий мне стоит удержать здесь Скорпиуса, но нет, ты притаскиваешь сюда черт знает кого. На дальнейшее продолжение диалога я не был настроен, поэтому поспешил покинуть гостиную. Стоило мне подняться на второй этаж, как обратил внимание на то, что спальня бывших молодоженов не заперта. Девчонка-оборотень стояла у зеркала, одетая в длинный темно-зеленый свитер Доминик, расшитый синичками, и ее же синие джинсы. Скорпиус сидел, опустившись на колени и, судя по задумчивому выражению лица, явно оценивал, ровно ли он подвернул джинсы на Джейден, которая ростом была пониже покойной хозяйки одежды. Оба молчали. — Снимай, я подошью, — бросил, наконец, Скорпиус. Джейден нахмурилась. — Ты умеешь шить? — Я много чего умею, снимай. Ты спешишь? — Нет. — Значит, снимай. И, к моему удивлению, действительно достал из шкафа швейную машинку. — Ты знаешь, кто я? — словно невзначай спросил Скорпиус, заправив тусклую прядь за ухо. Оборотень, не задумавшись, коротко кивнула. — Боишься? Того, что я не в могиле? И того, что у меня на лице? — снова спросил Малфой, и, явно уловив, что девчонка еле сдержалась от кивка, тепло улыбнулся. — Не надо. Луи меня не боится. А он для тебя… авторитет, да? Ладно, не отвечай. Джейден забралась с ногами в кресло и терпеливо наблюдала за процессом шитья. И, поняв, что страшный мертвец не будет есть ее мозги, приободрилась. — Ты не хочешь выходить? — спросила она. — К тому, что в очках? Скорпиус поднял на нее внимательный взгляд. — С чего взяла? — А иначе зачем ты подшиваешь джинсы? Малфой вздохнул. — Ты умная, тяжело тебе будет во взрослой жизни, — сказал он. — Я взрослая, — грозно сказала Джейден. — Сколько тебе? Двенадцать? Тринадцать? — спросил Скорпиус, включив машинку. — Четырнадцать. Малфой присвистнул. — Это существенно меняет дело. Несколько минут снова молчали. Скорпиус склонился над швейной машинкой так низко, что почти касался ее кончиком носа. — Мне нравится свитер, — сказала Джейден. — До этого я не носила женскую одежду. — Почему? — вскинул бровь Скорпиус. — Из-за мамы. — Мне стоит спрашивать, почему? — Нет. — Хорошо. Надевай. И швырнул ей джинсы. — Тебе идет, — кивнул он. — Дарю. Джейден неумело покрутилась у зеркала, застегивая пуговицу. — Чья это одежда? — поинтересовалась она. — Моей жены. — Она не будет против? — Она умерла. Девчонка потупила взгляд. — Мне жаль, — тихо сказала она. — Мне тоже, — согласился Скорпиус. — Мне стоит спрашивать, как? — Нет. — Хорошо. Когда они вышли из комнаты, наши со Скорпиусом взгляды на мгновение пересеклись. — Я провожу, — сказал я, закрыв дверь прямо перед Малфоем, оставив его в спальне. Мы спустились в гостиную. — Как я попаду домой? — спросила Джейден. — Я сделаю для тебя портал, — бросил я, схватив старую газету, которою суждено было стать этим самым порталом. — Джейден… Девчонка обернулась на меня. Я же наклонился к ней, она была ниже на полторы головы точно. — Если ты кому-нибудь расскажешь о том, кто дал тебе одежду, — прошептал я. — Я сделаю с тобой то же, что Карл Моран с твоей семьей. Ты меня поняла? Большие глаза Джейден широко распахнулись. Шантаж — не мой конек, но для подростка сойдет. Одно я не продумал в тот момент. Когда могучая фигура Луи замерла за моей спиной, мое сердце чуть не остановилось.* * *
— Открывай! — забарабанил в дверь я. Скорпиус, по ту сторону двери, явно лыбился. — Мне нельзя никому открывать, — напомнил он. — Это я! — Откуда я знаю? Я прижался окровавленным лбом к беленой стене подъезда. — Посмотри в глазок, идиот! — А если ты — мракоборец под Оборотным зельем? — ехидничал Скорпиус. — Не открою. Уходите, сэр, я вас не знаю. Короче говоря, Луи выбросил меня из окна. Как невесомую куклу. И я, пробив стекло, рухнул с третьего этажа, приземлился прямо на асфальт, на самую оживленную улицу Лондона. Представляете, как удивились маглы? Самое интересное, что я не мог попасть обратно в квартиру. Анти-трансгрессионные чары лишили меня возможности попасть внутрь наипростейшим путем. Волшебная палочка осталась на кухонном столе — замок не открыть заклинанием. А Скорпиус Малфой совсем не спешил открыть мне дверь. — Малфой, — прорычал я. — Открой мне. — Сэр, я сейчас вызову полицию, — прогнусавил Скорпиус. — Я еле стою. — Надумаешь помирать — не у моей двери. Я гневно боднул лбом дверь. — У меня твои наркотики, — прошептал я. — Помнишь, ты хотел наркотики? Я принес. Впусти меня. — Звоню в полицию и говорю, что ко мне в квартиру ломится наркоман, — пообещал Скорпиус. — Скорпиус, да будь же ты человеком! Кажется, скоро выйдут соседи. — Мне нельзя открывать двери, — повторил Скорпиус. — Но я могу позвать Луи. Эта сука надо мной еще и издевалась. Впрочем, как и большую часть всей нашей дружбы.* * *
— Я молился, чтоб экспериментальное лечение не сделало из него заспиртованный в колбе экспонат, а он не свихнулся на почве своего библейского помешательства, и после всего этого он выбрасывает меня в окно, как хлам… нет, как… да даже не знаю, как что, — сообщил я, скаля зубы. — Разбил моей головой стекло и… — И ты поцеловался лицом с асфальтом, — закончил за меня Наземникус, пронесшись пулей мимо меня с пыльным свертком, который тут же метким броском отправил в старый саквояж. Я прижал к ссадине на носу ватный тампон, пропитанный бадьяном. Рану чуть защипало. — Как это называется, старый? — Это называется, что ты всех уже достал. Только вволю нажаловавшись я присмотрелся. — Собираешься куда-то? — нахмурился я. Наземникус, вылез из саквояжа (воспользовавшись предварительно Заклятием Незримого Расширения) и раскрыл шкаф. В гостиную тут же ринулся рой докси — существа-паразиты, обожающие сырость и пыльные места. — Собираюсь, — кивнул Наземникус, прихлопнув одну докси огромным канделябром, который тут же закинул в саквояж. — Рита! Где мой парадный наряд?! Рита Скитер, вышла из кухни, одетая в зеленый фартук поверх ситцевого платья ярко-розового цвета, и угрожающе взмахнула волшебной палочкой, отчего побулькивающее содержимое кастрюли, кипевшей на плите позади нее, фонтаном брызнуло вверх. — Там, где ты его оставил! — А где я его оставил?! — На стуле! — ЕГО НЕТ НА СТУЛЕ! — орал Наземникус. — Зачем тебе нужно было убираться?! Все лежало на своих местах… Рита раскраснелась от ярости и швырнула в него грязную пепельницу. — Зачем я убиралась?! — рявкнула она, тряхнув тугими локонами. — Зачем я убиралась?! По моему белью пробежала крыса! — Белье стирать не пробовала? — не удержался я, и тут же получил половником по голове. Наземникус закурил и замахал руками. — Уйди, Рита, не зли меня. Сам найду, вернись к своей плите, а то твое рагу не всех тараканов еще потравило. Рита развернулась на каблуках и прошагала к плите. — У меня за плечами пять браков, — бушевала она. — Всякое бывало. Но такого еще не было… Я снова обработал ссадину бадьяном. — Итак, куда собирается твой горе-муж? — спросил я. — Иди, и у него спроси, — буркнула Рита. Что я и сделал. Наземникус, судя по тому, что собирался основательно — даже старые колдографии бросил охапкой в саквояж, нехотя повернулся ко мне. — Надо залечь на дно, — сказал он. — Чего и тебе советую, кстати. — Картель? — возмутился я. — Твой босс не охренел? Я работаю на него бесплатно, а он еще в очередной раз угрожает? — Не картель, — отрезал Флэтчер. — Скотланд-Ярд. Я вытаращил глаза. — Как так-то? — Ну, не удивляйся, магловская полиция пасет наших коллег давненько, только пока верхушку картеля за руку поймать не получается. А тут еще один подозрительный очкастый субъект дядю-полицейского-то лопатой по роже треснет на кладбище… — Это ты треснул! — ужаснулся я, прокрутив у себя в голове эту информацию. — … то кусает, как бешеный пекинес. Я поверить не мог. Дядя Дадли — никому не интересный предмет интерьера в полицейском участке, иначе и не скажешь, сотряс вокруг себя весь Скотланд-Ярд?! Приплел ли он меня к картелю? Знает ли об этом мой отец? Меня посадят в тюрьму или мои работодатели похоронят меня прежде? — Хорошо, — злился я, прикрыв дверь. — Хорошо. Мне следовало его убить? — Оставлять труп полицейского? Гениально, Поттер, — отозвался Наземникус. — Никто не связал бы его смерть и наркокартель. — Поэтому убить дядюшку — лучший вариант, да? Ты страшный человек, сынок, теперь не буду к тебе спиной поворачиваться. И продолжил преспокойно паковать вещи. Я обежал кресло, на котором лежал саквояж, и, вцепившись в его ручки, прорычал, обнажив острые зубы. — И я узнаю о том, что у нас проблемы только сейчас и то случайно?! Уж не надумал ли ты бросить меня здесь одного? Аферист тоже вцепился в саквояж. — Я ценю свою незаменимость, но мне казалось, ты достаточно взрослый, чтоб я не бегал за тобой по книжному магазину и не подтирал тебе сопли, — прошипел он, уткнув мне в грудь волшебную палочку. — И не рычи на меня, а то я тебе клыки повыбиваю, ты меня знаешь. Тяжело дыша, я разжал руку. — Почему ты уверен, что на нас выйдут? — с трудом сдерживаясь, спросил я. — Потому что… у меня с полицией никогда не было теплых отношений и… — … и по любому греху приходят к тебе? Наземникус поджал губы. Я упал в кресло, гневно спихнув саквояж на пол. — Если хочешь, — протянул Флэтчер, снова закурив. — Ты можешь уехать с нами. Но, учти, день, два, три, и меня здесь уже не будет. — С нами? — насторожился я. — Только не говори, что ты берешь с собой Риту. — Да я бы рад оставить ее, но она моя жена, как ни крути. Я усмехнулся. — Ну куда мне с тобой ехать? — вздохнул я. — Центральная Америка, — мигом отозвался Наземникус. — Первое время я побуду у своего старинного друга, а потом… Черт, Центральная Америка… он заставлял меня завидовать. — Я не могу, — отрезал я. — Так я и не заставляю, — кивнул Наземникус. — Я же понимаю, как тебе это непросто, бросить все и слинять черт знает на сколько. Поэтому и не говорил тебе изначально. — Врешь? — Вру. Мы оба тяжело вздохнули. — Что мне делать в твое отсутствие? — спросил я. — Работать рискованно. — Не работай, — сказал аферист. — Сиди тихонечко дома, можешь для разнообразия поучиться где-нибудь, как хотел. И, Бога ради, наладь со своими соседями отношения, учти, я уеду, и тебе некому будет изливать душу. Ну конечно он прав, чертовски прав. И злиться на Наземникуса долго нельзя, потому что мужик-то он сам по себе хороший, правильный. Как женился, так вообще шелковый, пить меньше стал, поэтому и разум у него яснее стал, как мне показалось: сразу почуял беду, в лице полицейского надзора и собрал чемоданы. И сейчас он прав, я даже и спорить не стал. Не так уж у меня и много друзей, чтоб можно было ими так пренебрегать. — Слушай, старый, такой вопрос, — протянул я. — Где кровь единорога достать можно? Наземникус нахмурился и круто обернулся. Тяжелая золотая цепь на его шее звякнула. — Тебе зачем? — Скорпиус разлагается. — В смысле? — В прямом. Аферист перекрестился. — Сынок, — сказал он. — Закопай его нахрен обратно. Я нервно улыбнулся. — Да если бы. Ну так что? Где можно достать кровь единорога? Наземникус отправил в саквояж старые подтяжки и задумался. — Она не продается, насколько я знаю. Даже Моран таким редко занимался. — Да ладно, — отмахнулся я. — И в Лютном переулке нет? — Убийство единорога — пожизненное в Азкабане. Кому это надо? План зашел в тупик. Я не знал, как спасать Скорпиуса снова. Но соображаю я быстро, особенно в критических ситуациях. Поэтому, вернувшись в квартиру, мы с Луи подписали пакт о невыкидовании меня из окна, все ради Скорпиуса, а после мы втроем, даже Малфой, спрятанный под мантией-невидимкой, отправились в место, где есть все. Короче говоря, мы отправились за кровью единорога в Отдел Тайн. Я не очень помню, что там произошло, в помещении с аркой, но тогда Скорпиус, вроде как встретился с духом некого Сириуса Блэка, что-то для него сделал и… стал тем, кем он есть сейчас. И я выдохнул. Трупные пятна постепенно пропадали с бледной кожи Малфоя, стоило ему отправлять на тот свет ту или иную неупокоенную душу. А как он был рад! В тот же день, все под той же мантией-невидимкой он блуждал по больницам, где этих душ было навалом, помню, я еле загнал его домой… Да, вот так он хотел жить, что даже не побоялся открывать перед покойниками двери на тот свет. — А что случилось потом? — Кажется, преподобный Стокс, сам того не желая, заинтересовался моей историей. Я скованно улыбнулся, и опустил взгляд. В глазах неприятно защипало, хорошо, что меня в тот момент никто не видел. — Он почувствовал себя сильным, — сообщил я, смакуя каждое слово. — Открыл двери перед парочкой духов и понял, что у него в руках огромная сила. Распоряжаться мертвыми, представляете? Я горько усмехнулся. — И на следующий день он сбежал к отцу, мириться. То ли идиот со стокгольмским синдромом, то ли святой мудрец, черт его знает. Я был уже не нужен ему, Скорпиус понял, что я просто посадил его на цепь. А помог ему получить вольную мой кузен-оборотень, который выкрал его волшебную палочку из моего тайника. Вот так, святой отец, против меня стали сначала дружить, потом жить, а потом воевать. Нет, что вы, сейчас я, конечно, простил обоих, понял, что изначально я был виноват во всем: не следовало делать из воскрешенного друга домашнего питомца. Но простить его… самое сложное, с чем я сталкивался, хотя я сталкивался с таким дерьмом, что вам и не снилось. И он долго меня прощал. Иногда я думаю, простил ли на самом деле, а потом смотрю на него и понимаю, что простил. Преподобный, чувствую, остался моим ответом доволен. — Но что вы сделали потом? Когда ваш друг предал вас? — Это не совсем предательство, — засомневался я. — Хотя, тогда мне так и казалось. А что я сделал потом? Я снова улыбнулся. На этот раз ностальгически, но с горечью. — Вместе с Наземникусом Флэтчером я покинул страну и не возвращался на Шафтсбери-авеню семь лет.