***
— Только не Слизерин, — прошептал я, как только Шляпа опустилась мне на голову. И, кажется, прошептал так громко, что декан этого факультета, профессор Слизнорт, разочарованно вздохнул. — Почему не Слизерин? — мирно спросила Шляпа шепотом. — Ты истинный слизеринец. — Только не Слизерин. — Слизерин совсем не приговор, а лучшее, что можно тебе предложить. — Что угодно, но не Слизерин. В итоге меня, точно как и моего отца в свое время, отправили на факультет Годрика Гриффиндора, где я с радостью уселся рядом с третьекурсником Джеймсом. Дальнейшее распределение меня мало интересовало. Доминик молниеносно угодила в Когтевран, стоило Шляпе лишь коснуться ее огненно-рыжей макушки. С Луи же, который был следующим, после сестры, распределение затянулось. — Когтевран, — сказал Луи, опередив Шляпу. — Слизерин, — парировала Шляпа. — Когтевран. — Слизерин. — Шляпа, я знаю, где тебя хранит директор. Я найду тебя и сожгу, клянусь. — Слизе… — заявила было Шляпа, но Луи цепко схватил ее за поля. — Мерлин с тобой, Когтевран! Я готов был многое отдать, чтоб увидеть, как Шляпа гадала, куда пристроить Скорпиуса Малфоя, который прибыл к нам на третий курс. Но знал процесс лишь со слов Малфоя. — Слизерин, — заключила Шляпа. — Окей, — пожал плечами Скорпиус. Шляпа осеклась. — Слизерин поможет тебе стать таким же, как твои родители. — Тогда не надо в Слизерин, — протянул Скорпиус. — А вообще я хочу в Пуффендуй. — Почему? — Общая гостиная рядом с кухней. Шляпа издала короткий смешок. — Малфой, а ты точно Малфой? — Папа не уверен. Так что там с Пуффендуем? — Гриффиндор, — хмыкнула Шляпа. Скорпиус нахмурился. — Там кухня тоже недалеко, — прочитав мысли парня, солгала Шляпа. — Тогда я согласен. — Ну и молодец, дорогой. Пока вспоминал процессы распределений и гадал, чем Рита Скитер подкупила Распределяющую Шляпу, которая отправила ее в Гриффиндор, в двери нашей каюты вежливо постучали. — Новый Орлеан, мистер, — на ломаном английском, протянул голос кого-то из персонала. — Стоим двадцать минут. Наземникус замер с вилкой у рта и, поймав наши с Ритой взгляды, украдкой улыбнулся и снова потупил взор. — Новый Орлеан? — вскинул брови я, изучая карту. — Мы плыли в другую сторону? — Эти тупые латиносы перепутали курс! — воскликнул Наземникус, вскочив на ноги. — Ну, выходим, раз уж так… — Флэтчер, — прошипела Рита, нависнув над ним стервятником. — Ты нас обманул? — Милая моя, да как ты могла так обо мне подумать? — Аферист оскорбленно завертел головой. — А ты, Поттер? Я хоть раз вас обманывал? — Еще одно слово, и в тебя полетит Авада Кедавра, — процедил я, хлопнув по карману с палочкой. Рита, нехотя поправив шаль, подхватила свою сумочку из крокодиловой кожи. — Впрочем, ничего нового, — заявила она. — Меня снова обмануло это вшивое ничтожество. — А ты вообще в отпуске, тебе похуй где прохлаждаться! — осмелился и крикнул Наземникус, когда Рита вышла за вещами.***
Около десяти минут мы стояли в очереди на выход, толпясь среди целого полчища эмигрантов. Хорошо, что ручной клади у нас было мало, иначе бы руки сводило бы судорогой. Рита, все еще не сменившая гнев на милость, и не успев переодеться, так и стояла в вечернем платье на палубе и барабанила острыми ногтями по сумочке. — Рита, ну хорош уже, — протянул Наземникус. — Закрой свой поганый рот. — И тебя с полугодовщиной, любовь моя. Флэтчер повернулся ко мне явно в поисках поддержки, но я тут же демонстративно возвел глаза к вечернему небу. — Сынок, ну ты-то хоть не начинай, — взмолился Флэтчер. — По большому счету, ничего страшного не случится, если мы побудем пару дней в Новом Орлеане, а затем, неспешно и с комфортом домчимся до Коста-Рики. — До Коста-Рики? Да ладно? Не до Румынии? Не до Шри-Ланки? Не до Ирландии? — Не души меня недовольством, — буркнул аферист. — Да ты хоть объясни, — гаркнул я, вручив служащему талон. — Чего ради мы приперлись сюда? Наземникус, удостоверившись, что Рита уже спустилась с парома и находится вне зоны видимости и слышимости, шепнул мне на ухо. — Я поведу тебя в бордель. — ТЫ ПОВЕДЕШЬ МЕНЯ В БОРДЕЛЬ?! — опешил я так громко, что на нас обернулись. Наземникус тут же заехал мне по ребрам. — Ты это серьезно? — хлопал глазами я. — В бордель? Меня в бордель? Ты? — Ну хорошо, можешь постоять под окнами, — смилостивился Наземникус, тоже протянув талон. — Только Рите ни слова, иначе я верну тебя в Лондон по частям. Я закатил глаза, пребывая все еще в легком шоке. Следующая очередь, в которую мы встряли — колдовская таможня Магического Конгресса Соединённых Штатов Америки. Большой зал, в котором толпились все гости страны, сошедшие с паром, делился на две секции: правый для маглов и левый, невидимый ими, для волшебников. Неизвестные мне чары приманили к нам троим крохотные листочки пергамента с номерками на них, видимо мракоборцы, работающие на таможне, сразу каким-то образом вычисляли волшебников. Процедура, как я сразу же понял, не сложная: подобно маглам, мы переходим в свою секцию, где у стола таможенника уже выстроилась немаленькая очередь магов самых разных национальностей. Прямо передо мной стоял высокий темнокожий колдун, который держал на руке уменьшенную копию венгерской хвостороги (не больше кошки), державшей в пасти пергамент с номером «9». Стоять пришлось долго, поэтому я, дабы не слушать склоки Риты и Наземникуса, выглянул вперед, чтоб хоть ориентироваться, как проходит процесс регистрации гостей-магов в Соединенных Штатах. — Русские что ли? — послышался в начале очереди голос мракоборца-таможенника. — Цель приезда? — Сборы по квиддичу, — хором ответили две молодые ведьмы, сжимающие метлы, и протянули документы. Таможенник тщательно изучил каждую букву в паспортах и посмотрел на свет неизвестную мне бумагу с восковой печатью. — А что ж вы без медведя, русские? — усмехнулся таможенник. Светловолосая ведьма с постным лицом расстегнула застежку на саквояже, и тут же секцию магов сотряс самый настоящий медвежий рык. — Балалайку и самовар доставать? — Вопросов больше не имею, — моргнул таможенник, поставив печать на пергаменте с номерком. — Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, не задерживайтесь у нас. Следующий! Очередь медленно, но двигалась. За иностранцами наблюдать было невероятно интересно, учитывая, что кольцо-переводчик помогало мне понимать их перешептывания на разных языках. Как раз слушая переговоры мексиканской семьи, которые волновались, что не получат разрешение, если таможенник заметит, что у них в чемодане — маленький сын, которого они собирались пропихнуть в Ильверморни (вот у людей фантазия), Наземникус дернул меня за руку. — Что ты хочешь, старый урод? — бросил я. — Скажешь, что мы не туда заехали? Но вместо ответа, аферист сунул мне листовку. На мятой алой бумаге была изображена изящная кушетка, на которой возлежала темноволосая леди в черном корсете и ажурных чулках, а золотые буквы вверху листовки то и дело исчезали и появлялись, складываясь в заманчивый текст — «Дом Марианн Ле-Солей Леван. Досуг для мужчин и детей старше тринадцати лет». — Мне особенно про детей старше тринадцати лет понравилось, — сунув листовку обратно Наземникусу, отозвался я шепотом. — Это кто тебе такой ужас посоветовал? — На мексиканском рынке всучили старые знакомые, — шепнул Наземникус. — Я слышал и раньше об этом благом месте, но когда скидочный купон дали, я просто не мог не… — Скидочный купон? Серьезно? — улыбнулся я. — Скидка на проституток. А что, неплохо, собрал бы еще штук сто таких бумажек и эта Марианн Ле-Солей Леван тебе бы доплатила. Наземникус любовно погладил листовку через карман сюртука. — Это не просто бордель, — зашептал он мне на ухо, едва ли не подпрыгивая. — Это бордель вейл. Я до неприличия громко фыркнул. — И что? — И что? — возмутился аферист. — Сынок, ты хоть раз в жизни видел вейлу? — Покойная кузина и ее христианутый братец в счет? — протянул я. — Видел. Они на одну восьмую те, о ком ты говоришь. Наземникус замахал руками. — Одна восьмая! Одна восьмая! И, честно, я бы твоей этой кузине с ее одной восьмой вейловской крови… эм… ну ладно, — раскраснелся он. — А настоящие вейлы… на все восемь восьмых… ты хоть представляешь эту красоту, Джимми Старлинг? — Слабо. — Это потому что ты тугодум. За препиранием и обсуждением «главной достопримечательности Нового Орлеана», мы и не заметили, как подошла наша очередь. Таможенник внимательно осмотрел сначала Риту, которая, треснув нас обоих, заставила умолкнуть и не перешептываться, затем на афериста, который тут же нервно заулыбался, а потом и на меня. Быстро протянув паспорт и пергамент с номером, я широко улыбнулся. — Мистер Старлинг, — проговорил таможенник. — Англичанин? — Англичанин. Наземникус выхватил у Риты ее паспорт, обтянутый нежно-розовой обложкой и положил на стол таможеннику вместе со своим. Как ни странно, но отнюдь не фальшивые документы Наземникуса создали определенные трудности. — Рита Скитер? — хмыкнул таможенник. — Слышь, Эд, здесь Рита Скитер! Мракоборец за соседним столом, попивающий кофе из картонного стакана, обернулся на своем крутящемся кресле. — Депортируй, — отозвался Эд. — Какого черта? — вскинулась Рита. — Ну, надо так надо, — вздохнул Наземникус, подхватив саквояж. — Джимми, сынок, пошли. Я, метнув в него уничтожающий взгляд, наклонился к таможеннику. — Лучше бы вам пропустить ее, — посоветовал я. — Иначе, вернувшись в Англию, она накатает убойную статью, как умеет. А американское магическое сообщество и так пользуется дурной репутацией. Из сумочки Риты тут же выпрыгнуло ее Прытко-Пишущее Перо, словно в доказательство моих слов. — Цель визита в Соединенные Штат Америки? — сухо спросил таможенник. — Посещение вейловской шлюшатни, — ответил я. — Что?! — гаркнула Рита. — Что?! — заморгал Наземникус. — Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, не задерживайтесь у нас. Следующий! Я первым свернул в проход, ведущий в город, не став дожидаться, пока нас выведет охрана.***
— Вейловская шлюшатня, — рычала Рита, цокая каблуками. — Вейловская шлюшатня! Прохожие оборачивались на нее, но репортерша и не вздумала говорить тише. — Милая, ты же знаешь, я никогда, — ворковал Наземникус, едва поспевая следом. — Меня студент так упрашивал, так упрашивал… — Не надо прикрываться ребенком! — Прошу прощения, но мне двадцать, — напомнил я. Рита круто развернулась и зарядила мне пощечину. — Понял, молчу, — закивал я. Даже в магловском отеле, где весь персонал с ухмылочкой оценил «модника» Наземникуса, Рита не оттаяла. — Уйди из моего номера, животное, — бросила она, захлопнув перед аферистом дверь. — А ты, Поттер… — Пойду, погуляю, — кивнул я. — Тоже в рассадник похоти? — сверкнула глазами репортерша, достав пудреницу. Я покачал головой, едва сдерживая ухмылку. — Оно и правильно, — протянула Рита. — В таком виде тебя не то что в бордель, я удивлена, что тебя на таможне пропустили. — Что не так в моем внешнем виде? — мирно спросил я. Магическая кисть, припудривавшая репортерша щеку, тут же дернулась в мою сторону и указала на грудную клетку. — Клетчатые рубашки носят либо фермеры, либо геи, либо канадские лесорубы, — фыркнула старая оскорбленная женщина. — А я что-то не вижу у тебя ни топора, ни соломенной шляпы фермера. — В точку, милая, — захохотал из-за двери Наземникус. Я распахнул дверь и, указав жестом на этого стилягу в полосатых штанах и бордовом сюртуке, вскинул бровь. — То есть вот так должен одеваться в наше время гетеросексуальный мужчина, не имеющий отношения к фермерам и канадским лесорубам? — Нет, — фыркнула Рита, от которой Наземникус заранее закрылся своим же саквояжем, чтоб защититься от летящих в него предметов. — Даже не сравнивай, это золотозубое недоразумение выглядит так, будто оно сняло этот костюм с покойника, работавшего в шапито клоуном. Наземникус уселся в низкое кресло и опустил руки на подлокотники. — Посмотри, сынок, с кем я живу, — произнес он. — Никогда не женись. — Ты чего пришел? — все еще раздраженно спросил я. — Ты со мной идешь? Отмахнувшись, я улегся на кровать с продавленным матрасом и раскрыл ноутбук. — Вот оно, молодое поколение, — заявил Флэтчер, указав на меня короткопалой рукой. — Двадцать лет, самый пик возраста плотских удовольствий, нет, он сидит, рожу в экран уткнул, и без того очки на полморды, а он зрение свое этой хренью магловской… — Старый, иди уже в шлюшатню, — закатил глаза я. — Скидочный купон не забудь. — Даже на проституток денег зажал, — констатировала Рита Скитер. Наземникус выудил из саквояжа початую бутылку виски и, махнув на нас рукой, направился к выходу. — Мне скучно. Вы скучные, — бросил он на прощание. Рита вспыхнула в ярости. Ее напудренные щеки заалели, как маки. — Поттер! — рявкнула она. — Сними эту чертову рубашку и переоденься, ты меня злишь! Я подскочил на кровати, которая, не ожидав таких резких на себе движений, жалобно скрипнула. И, подхватив рюкзак, торопливо последовал за Наземникусом, чтоб меня, чего доброго, не убили случайно.* * *
— Поттер, ну хоть ты… — Ни слова больше, старый таракан. Наземникус, поглядев на свое отражение в витрине магазина, пригладил лысину. — Я веду его к вейлам, а он мне тут свое «фу» высказывает, — бормотал он. — Ни стыда, ни совести. — Это точно вейлы? — засомневался я. — Зная тебя, это в лучшем случае гоблины в париках и шелковых ночнушках. — Никакого подвоха, — заверил аферист, повернув голов вслед симпатичной девушке, говорившей по мобильному. — Место знатное, тебе даже маглы это скажут. Я вскинул бровь. — Шлюшатня не скрыта от маглов? — Неа. Поэтому в Штатах и пользуется недоброй славой. Действительно, бордель особо не прятали. Мы неторопливо шли по французскому кварталу Нового Орлеана, свернув с главной дороги, и в тупике одной из подворотен, вместо ожидаемых мусорных баков и стоянки автомобилей я заметил это здание, освещаемое красноватым светом навесных фонарей и мигающей гирлянды. «Дом Марианн Ле-Солей Леван» — мерцала вывеска, буквы «о» и «л» на которой сияли чуть тусклее прочих. Наземникус поправил сюртук и подергал бровями, явно предвкушая вечер, но я проституткам не доверял, вейлам тоже, а вейлам-проституткам — уж тем более. — Почему окна задернуты? — спросил я. На меня взглянули, как на идиота. — Это бордель, Поттер, — мягко напомнил Наземникус. — На витрину приличные заведения такое не выставляют. Все еще недоверчиво глянув на тяжелые бархатные шторы, скрывающие от посторонних глаз все происходящее внутри, я вошел вслед за Наземникусом. Первое впечатление — я нахожусь в месте, напоминающим что-то среднее между будуаром вдовствующей леди лет семидесяти и розовой комнатой девочки-подростка. Прихожая узкая, стены с мягкой бархатной обивкой алого цвета, над потолком — огромная люстра с бахромой, настолько нелепо громоздкая для такого места, что потолок казался очень низким. Один единственный пухлый диван, на котором накидана дюжина розовых подушек. Стойка администратора украшена горшками с крупными красными цветами, завалена разными канцелярскими принадлежностями, тоже противно розового цвета, на самом углу стояло большое блюдо с сушеными цветами, в которых утопали крохотные свечи. Пахло в борделе то ли ладаном, то ли марихуаной, то ли женскими духами очень приторного аромата. Пока я, со своим обостренным обонянием, гадал, есть ли здесь противогаз, к нам вышла божественно красивая женщина неопределенного возраста: я мог дать ей и семнадцать, и сорок семь, настолько она была совершенна. Белокурые волосы ровно подстрижены по уши и легкими волнами обрамляли фарфоровое лицо без единого изъяна. Миндалевидные синие глаза, обрамленные длинными подкрученными ресницами, точеные скулы, пухлые губы, накрашенные темной помадой, тонкая длинная шея, которую украшала ненавязчивая едва заметная цепочка — да не будь мое сердце все еще занято Эмилией Тервиллигер, я бы влюбился, клянусь Мерлином. Но, главное, окрыленное ощущение легкости, сладкого забвения, какого-то транса, казалось, я с готовностью последую за этой женщиной куда угодно: хоть в спальню, хоть в преисподнюю. Все. Я уверовал в то, что здесь действительно обитали вейлы. Наземникус осоловело хлопал глазами, не в силах оторваться от волнующего декольте красного платья хозяйки заведения. Марианн Ле-Солей Леван, так ее звали, этого ангела из новоорлеанской подворотни, что-то сладко говорила, но я не расслышал ни слова, в голове была лишь какая-то соната ее голоса, которую разделить на отдельные слова было невозможно. Но из транса я все же вышел, услышав: — Прошу вас, оставить волшебные палочки здесь. Я вздрогнул и помотал головой. Благовония, магия вейл и сама обстановка теперь уже не очаровывала, а давила. Мне живо вспомнилось состояние сильного похмелья — вот на что были похожи мои ощущения, когда меня вернули в реальность слова вейлы. — Зачем? — спросил я. Ле-Солей Леван посмотрела на меня из-под опущенных ресниц. И я поймал себя на том, что достаю палочку из кармана, чтоб опустить в стоявшую на стойке коробку. Больно укусив себя острым клыком за язык, я снова очнулся. — Я подожду моего спутника, — улыбнулся я. — Без обид, мадам, но я не люблю подобные заведения. Мадам словно откусила кусок лимона. Ее темные губы дрогнули. — Вам придется ждать долго, мой дорогой, — прощебетала она, одарив меня томным взглядом. — Я не могу позволить, чтоб в моем заведении мужчины скучали. Наземникус же, послушно сложив палочку в коробку. — Я не буду скучать, — улыбнулся я, обнажив клыки. — У меня телефон с собой. Заметив клыкастый оскал, Ле-Солей Леван расправила плечи. Узнала ли она во мне вампира? Скорей всего, потому что больше настаивать не стала. Но и оставить меня одного, сидящего на диване, как в очереди под кабинетом стоматолога, меня не могли. — Финн, — мягко сказала мадам, повернув голову к стойке администратора, когда Наземникус уже намылился прошагать в одну из комнат. Я ожидал, что последует еще какая-нибудь фраза типа «Присмотри за мутным гостем» или «Пусть этот фригидный не скучает», но вейла повернулась на высоких каблуках и прошагала прочь, покачивая бедрами. И тут до меня дошло, что гипноз хозяйки-красавицы настолько поглотил нас с Наземникусом, что мы и не заметили человека, сидевшего в глубоком низком кресле за стойкой. Не заметить, если оценивать трезвым взглядом, было сложно. За стойкой оказался грозного вида парень, на вид чуть старше меня, и не заметить его было действительно сложно. Во-первых, он сидел, закинув ноги, обутые в тяжелые военные ботинки из черной кожи, на стойку. Во-вторых, выглядел он диковато: длинные темные волосы сначала показались мне неряшливо спутанными, при лучшем же рассмотрении я разглядел, что они заплетены в дреды и стянуты в хвост на затылке, на скуластом лице — трехдневная щетина. Светлая кожа в красноватом свете лампы выглядела так, словно подверглась солнечному ожогу. На стойке лежал пистолет. Не представляю, как может мужчина работать в этом заведении охранником. Это же чокнуться можно, постоянно пребывая под чарами вейл, ежедневно вдыхать запах благовоний и приторных духов… не представляю. Наши с охранником взгляды встретились на мгновение. — Прошу прощения, сэр, — улыбнулся я. — У вас есть книга жалоб и предложений? — Чо? ЭТОТ АКЦЕНТ! Одно слово, а я уже едва сдерживаю смех. Вдобавок меня очень повеселил тот факт, что одновременно говорить, моргать и жевать жвачку парень не умел, видимо, поэтому, когда выдал мне этот многозначительный ответ, автоматически прикрыл глаза. — Я вас понял, — фыркнул я и уткнулся в телефон. Атмосфера давила. Красный свет, бордовые стены, свечи, запах, пистолет на стойке, этот лингвист с дредами (кличка привязалась сама собой), громко жующий жвачку, приглушенная музыка в соседних комнатах. Я посматривал на часы, висевшие над стойкой, слышал, как громко они тикают. Через двадцать минут или около того (они показались мне вечностью) меня вдруг осенило. Где клиенты? Кроме нас не было никого. Ни машин у борделя. Ни шума. Ни соответствующих неприличных звуков в соседних комнатах. А место-то популярное, как говорил Наземникус. — Старый, давай там уже быстрее! — под ритм колотящегося сердца фальшиво задорно крикнул я. «Лингвист» за стойкой фыркнул и закашлялся. Ну да, одновременно моргать, жевать жвачку и фыркать — сложная наука. Наземникус не отозвался. Я привстал с дивана и под зорким надзором охранника я зашел за угол и прошелся вдоль по коридору. — Чудные картины, — выглянув из-за угла к стойке, заверил я. — Копия, если не ошибаюсь, Рубенса… божественное дизайнерское решение. Судя по взгляду охранника, тот понятия не имел, ни кто такой Рубенс, ни что такое «дизайнерское решение». Но мне было не до насмешек. Вновь двинувшись в коридор, и вслух нахваливая картины, как заправский критик, я учуял у второй по счету двери знакомый запах. Это запах я не спутаю ни с чем. Не пожалев, что палочка осталась у меня, я одними губами прошептал открывающее замки заклятие. И, приоткрыв дверь без скрипа, я услышал жужжание мух — логического спутника запаха гниющего мяса. Заглянув в комнату, я успел лишь на секунду увидеть низкую кровать, туалетный столик и висевшее на мясницком крюке человеческое туловище, лишенное конечностей. Не успел я и вздохнуть, как почувствовал холодное дуло пистолета своим затылком.***
Людоеды. Рецепт вейловского гипноза, вечной молодости и красоты прост — людоедство. Отсюда и удушливый запах, чтоб мужчины не уловили запаха плоти и крови. Отсюда и «лингвист» на входе, который намеревался создать на стене причудливое панно из ошметков моей головы. Рука моя все еще сжимала волшебную палочку, и я гадал, стоя на трясущихся ногах, что быстрее: выстрел в упор или выкрик заклятия. Итак, замечательный финал культурной программы: Наземникус либо уже частично съеден голодающим работницами секс-индустрии, либо в шаге от этого, я скорей всего окажусь застреленным, и никто нас искать не будет. Ну, в лучшем случае меня хватятся родители через пару лет, когда легенда об учебе в университете отпадет сама собой, но вряд ли поиски заведут всю мощь Отдела Мракоборцев в бордель Нового Орлеана. Но у меня в руках была волшебная палочка. В голове заиграл голос Наземникуса: «Поттер, ты волшебник». Под ноты голоса инстинкта самосохранения я трансгрессировал, едва не поймав пулю, которую выпустил охранник, скорее от неожиданности того, что я исчез, нежели целясь в меня специально. Оказавшись на пороге борделя, я уже не растерялся. Красный луч, вылетевший из моей палочки, откинул парня, в сторону шкафа с коллекцией посуды и хрустальных бокалов. Грохот, естественно, не остался без внимания. — Старый! — несказанно обрадовался я, простив Наземникусу все. — Ты живой! Наземникус, бледный и помятый, пустил Обездвиживющее заклятие в одну из вейл — светловолосую, похожую на фарфоровую куклу, и закрыл дальнюю дверь. — Я думал ты… — Бегом, Поттер! — взревел Наземникус, кинувшись к стойке, чтоб забрать палочку. Еще одна вейла, возникла прямо перед нами из неоткуда, словно выросла из ковра на полу и, взмахнув когтистой рукой, едва не убила меня зелеными лучами заклятия, но Наземникус, бесцеремонно пихнув ее в стену, с силой треснул ее красивое лицо о выступающий угол, явно переломав кости носа и челюсти. — Сектумсемпра! — крикнул я, нацелившись возникшую позади вейлу. А отец строго настрого запретил даже помнить это заклинание, которое страшной легендой ходило по Хогвартсу! Вейла завизжала, истекая кровью, зато очередная красавица — ни дать ни взять древнегреческая богиня, вскинула руку для атаки. — Поттер! — дико орал Наземникус, пытаясь найти коробку с волшебной палочкой. Зеленый луч пролетел в сантиметре от моей щеки, обжигая ее ледяной волной боли, и я, попятившись, оказался в той самой зловонной комнате. — Протего! — рявкнул я, отразив очередной луч. Мысли напрочь отсутствовали, оставив место только заветной мысле покинуть проклятый дом, поэтому я даже не помню, как увернулся от очередного заклинания и нанизал вейлу шеей на свисающий с потолка мясницкий крюк. Выбежав в коридор, я замер на месте. У самой двери стояла прекрасна Марианн Ле-Солей Леван, закрывая своим тонким станом выход, а позади Наземникуса, сжимающего волшебную палочку, стоял оклемавшийся и злой «лингвист»: дреды выбились из хвоста, на лице — кровоточащие порезы от битого стекла, татуированная рука крепко сжимает пистолет, целясь прямо в афериста. Не успел я и трансгрессировать, как «лингвист» левой рукой вытащил из-за ремня штанов второй пистолет и нацелил на меня раньше, чем я вообще подумал о таком термине, как трансгрессия. — Финн, — бегло сказала вейла, прижавшись к двери. Наземникус отважился сунуть руку в карман сюртука. На секунду я представил, как он вытаскивает пистолет и устраивает кровавый замес. Я нервно хохотнул. — Я дам больше, — сказал Флэтчер, выудив мешочек с позвякивающими галлеонами. «Все, нам пиздец» — пронеслось у меня в голове. Я слышал только как звякнули галлеоны еще раз, вскрик и выстрел. Тяжело дыша, я отважился открыть глаза и заключить, что я жив. У ног Финна лежал мешочек с золотом, а Марианн Ле-Солей Леван покоилась у двери. В ее белом лбу зияла кровавая дыра. Наземникус, выдохнув, схватил из коробки палочку и сжал мой локоть. — Валим! — заорал он еще громче, чем прежде. — Но… Но, схватив меня за руку, Наземникус трансгрессировал. Рывок в области живота и вот мы уже в нашем номере, который я даже и не сразу узнал. — Валим! — швырнув в спящую Риту саквояж, горланил Наземникус. — Валим! Рита только раскрыла рот и потянулась за очками, как аферист истерично завизжал: — Собирай вещи, старая ты дура! Не спи! Я быстро сгреб в охапку все свои пожитки. — Что-что-что происходит? — перепугано шептал я. — Мы живы, так? Так. Чудом? Чудом. Почему мы… — Я дал ему лепреконское золото, — запихав в саквояж отельные полотенца, сообщил Наземникус. — Спер его в очереди на таможне, у шведа, провозившего в чемодане лепрекона. Хорошо, что вспомнил о нем. Через полчаса примерно золото исчезнет, а вместе с ним и исчезнем мы, но в страшных муках! — Почему? — Потому что, дурья твоя голова, мы кинули на золото самую тупую, алчную, опасную и продажную тварь из ныне живущих. — Наземникус бледнел на глазах, сливаясь с кафелем в ванной комнате, из которой он воровал мыло и шампуни. — И когда этот осел поймет, что золото исчезло, он нас найдет даже если мы замуруем себя в стену Ильверморни. — Да кто он такой? — Это сынок мой Финнеас, бастард чертов, — нервно расхохотался Наземникус. — Поттер, закрой рот и собирай свой хлам! Я изумленно раскрыл рот. — Он твой сын? — ахнул я. — А он знает? — Если бы он знал, то дырка в голове была бы у меня, — заверил Наземникус, сделав такой большой глоток из фляги, что едва не подавился. — Это, Поттер, такое животное, без мозгов, как все сквибы, без тормозов, как все американцы… просто поверь на слово и собирайся быстрее. Теперь мы точно, клянусь, двинем в Коста-Рику. Наземникус был не на шутку напуган, даже Рита не стала его донимать расспросами, косясь на меня в поисках ответов. — А если он найдет нас там? — рискнул спросить я. — Будем надеяться, что наркотики убьют его быстрее, — выдохнул Наземникус. — Как ты спасся от вейл? — резко сменил тему я, скомкав футболку. — Я думал, тебя уже доедают. — Что? — ахнула Рита. — Чего я еще не знаю?! Наземникус развернулся ко мне. — Да я сразу от чар оклемался, когда та стерва с пулей в голове позвала это чудовище по имени, — стуча зубами, сказал Наземникус. — Как пелена с глаз! Вот уж спасибо, старые знакомые за купон! Вот уж дементора им на порог! Рита! Быстрее, не время красить рожу! Паниковали все, потому как Наземникус действительно нагнетал обстановку. Это был третий самый страшный вечер в рейтинге самых страшных вечеров за последний год.