* * *
Это было самое прекрасное место. Ничего не могло испортить мое впечатление о Коста-Рике. Даже когда Наземникус торговался, а потом ругался с таксистом во время нашей поездки в провинцию Пунтаренас. Ехали по автомагистрали, за окном — тихоокеанский пляж, совсем как в кино. Шумящие волны, светлый песок, девушки в цветастых купальниках, парни-атлеты (ну где вы беретесь?), громкая музыка, отчетливый запашок марихуаны. Черт возьми, как же хотелось оказаться таким вот беспечным маглом — играть в волейбол, лежать на бамбуковом коврике, сжимая зубами косяк, ну или хотя бы зажиматься где-то за пальмами с прекрасной незнакомкой. Но я ехал в тесном такси рядом с двумя самыми склочными старперами, которые не находили такой отдых идеальным. Даже Рита, которая, выглянув из окна, оценила стройные девичьи фигуры, поджала губы и явно проклинала это место. Наземникус же лихорадочно думал. — Черт его знает, где он живет, — бормотал он. — В последний раз я бывал у старика Сантана давненько, хрен тут вспомнишь дорогу. Кстати, Джимми Старлинг, запомни, моего друга зовут Диего Сантана. — Как Сатана, я запомню, — фыркнул я. — Сеньор Сантана? — осведомился к моему изумлению таксист. — Я понял. Наземникус вытаращил глаза. — Знаешь его, латинос? — Его все знают. Лицо афериста немного побледнело. Я представлял себе что такое легализация наркотиков, но легализация нарко-бизнеса… видимо, сеньор Сантана действительно неплохо устроился. И это еще мягко сказано. Такси остановилось у подъездной дороги, с обеих сторон обрамленной зеленой изгородью. Мы, как бедные родственники: нищеброд в бархатном сюртуке, престарелая мадам в щегольском платье и я, в клетчатой рубашке и джинсах, да еще и с чемоданами, прошагали к высоким воротам, которые посреди украшала кованная львиная голова. Звонка не было. Постучать в кованные ворота невозможно. — Хозяева! — завопил Наземникус противным голосом. Рита закрыла лицо рукой. Я и вовсе чуть отошел, сделав вид, что я не с ними, я просто чемоданы поднес. «Хозяева», облаченные в темные костюмы, подошли к воротам и просунули сквозь прутья автоматы. Мы с Ритой одновременно подняли руки вверх. Наземникус же решил понтоваться. — Сынки, — вальяжно сказал он. — Флэтчер вернулся. Охрана переглянулась. Затворы автоматов щелкнули. Я закрыл глаза, но услышал негромкий оклик. Телохранители обернулись и послушно опустили оружие. Ворота перед нами открылись без скрипа, и мы с Ритой первыми вошли, оставив Наземникуса далеко позади. Перед нами оказалась огромная трехэтажная вилла из светлого камня и с терракотовой черепичной крышей. Арочные окна, множество беседок, я насчитал три только с первого взгляда. Ухоженные клумбы, фруктовые деревья, оплетенные зеленым плющом колонны, подпирающие балкон с развивающимися светлыми шторами. А там, если обойти виллу, я заметил спуск к океану. Я даже немного растерялся при виде такого великолепия. Да, не Малфой-мэнор, но даже лучше, как мне показалось, за счет светлых оттенков и множества зелени вокруг. Мы как раз поднимались на крыльцо, неуклюже таща за собой чемоданы по тротуарной плитке. И не успел я даже подумать о том, что же за широкой арочной дверью из красного дерева, как с очередного круглого балкона, располагавшегося прямо над крыльцом, нас окликнул звонкий тягучий голос. — Нищим не подаем, разве что едой. Горничная отсыплет вам фасоли. Я первым задрал голову, чтоб взглянуть на этого юмориста, впрочем, отогнавшего от нас телохранителей на входе. И выронил сумку, раскрыв рот от неожиданности. Опираясь на ограждение, на балконе, чуть согнувшись, стояла худая фигура молодого человека с невозможно светлыми волосами. На секунду я был уверен, что это Скорпиус, поэтому даже забыл как дышать на мгновение. — Альдо, засранец! — рявкнул Наземникус, но тут же подобрел. — Как ты вырос, я тебя еще в пеленках помню, радость ты отцовская! Услышав имя, я немного успокоился и стал дышать ровнее. Снова задрал голову и присмотрелся к парню, поправив очки. Не Скорпиус. Точно не Скорпиус. Альдо скорее подросток, не больше пятнадцати, худощавый, но ладный, волосы при тщательном рассмотрении скорее отливали золотом, нежели малфоевской белоснежностью, черты лица мягкие, я бы сказал ангельские: нос небольшой, чуть вздернутый, губы нельзя назвать тонкими, кожа загорелая на извечном нежном солнце. Явно не Малфой. — Не узнал меня? — все еще деланно улыбался Наземникус. — Впервые вижу, — улыбнулся в ответ Альдо. — Флэтчер — лучший друг старого Диего! — А, — протянул Альдо. — Отец, когда был при памяти, говорил о тебе. — Ну вот. — Говорил, что при первой же возможности похоронит тебя заживо, такая ты мразь. Рита прищурила глаза, одарив Наземникуса уничтожающим взглядом. — Погоди, а что значит «отец, когда был при памяти»? — переспросил Наземникус, передумав оглушать дерзкого подростка на виду у телохранителей.* * *
Поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, помню, как я завороженно смотрел на огромную хрустальную люстру, тяжелевшую под потолком, и гадал, каким это таким образом нас мало того, что не выгнали в шею из роскошного дома знаменитого мафиози, так еще и пустили лично к нему в покои. Ответ нашел быстро — Наземникус не гнушался использовать свою беспалочковую магию, незаметно одаряя всех, кто перечил, Конфундусом. Горничная, одетая в традиционную униформу с дурацким чепчиком, открыла перед нами двойные двери из красного дерева, и я первым робко заглянул в плохо освещенную одной лишь лампой на прикроватной тумбе. Комната большая, просторная, в два, а то и в три раза больше моей на Шафтсбери-авеню. Массивная кровать с пологом, застелена, несколько больших книжных шкафов у стены, дорогие картины и статуэтки, в углу, на специальной подставке — виолончель, холенная, блестящая. А у распахнутой балконной двери, сидел статный пожилой мужчина в инвалидной коляске и невидящим взглядом смотрел вдаль. Мне стало не по себе. — Пуля в позвоночник, — послышался позади беспечный голос Альдо. — Хотя бы живой, — выдавил из себя я. — А толку, если он овощ? — пожал плечами Альдо. — Сидит так целыми днями, моргает иногда. Наземникус опустил руку на плечо мафиози, но тот и не дрогнул даже. — Что ж ты так, Диего Сантана, неаккуратно? — протянул аферист, наклонившись к нему. — Не узнаешь? — А ты как думаешь? — раздраженно спросил я. Ситуация неимоверно раздражала. Мы без приглашения ворвались, иначе не скажешь, в дом некогда могущественного мафиози, ныне — парализованного старика, который и признаков жизни толком не подает, и еще, судя по тому, что Наземникус и не думал извиниться и уехать восвояси, собирались остаться. — Тебе не кажется, что это слишком? — не вытерпел я, когда аферист вовсю раскладывал вещи по шкафам в гостевой спальне. — Поясни-ка, — обернулся Наземникус. — Нам здесь не рады. — Нам нигде не рады. Рита смывала в ванной косметику, и благо, не вмешивалась в разговор, хотя, мне показалось, что ее происходящее тоже смущало. — Нас отсюда не выгонят, — заверил Наземникус. — О да, Конфундус тебе в помощь, — фыркнул я, присев на край кровати. — Старый, подумай. Мы здесь чужие: картелем управляет атташе, барон прикован к коляске, домом и кучей прислуги управляет подросток. Каким боком здесь мы? Наземникус повесил на вешалку мантию. — Это ты подумай, Поттер. Старик Диего — вот кого действительно нужно бояться, и все, чего я опасался, это то, что нас расстреляют у ворот по его приказу, — парировал Наземникус. — Но старик Диего свое отжил, сам видел. Картелем управляет, по сути, посторонний человек, следовательно, внедриться и делать деньги будет легко. Домом управляет ребенок. Подружись с ним, Поттер, и домом будешь управлять ты. Понимаешь, о чем я? — Понимаю, — кивнул я. — Но разве это по-людски? Старика больного обманывать, подростка глупого пользовать? — Вот только не включай милосердие, тому, кто вейлу на мясницкий крюк нанизал, это не идет. Я пожал плечами. — Может быть, — согласился я, поднявшись с кровати. — Я просто сказал, что думаю. Ты гангстер более опытный, решать тебе. Наземникус прям расцвел. — Я все равно никуда не денусь, — смиренно заверил я. — Смысла нет, я пойду за тобой. Только будь уверен, что поступаешь правильно. — Потом спасибо скажешь, — улыбнулся Наземникус. — Спокойной ночи, Поттер.* * *
Неделю я прожил как на дорогом курорте, но с ощущением премерзким. Первые несколько дней ходил по вилле, изучая комнаты и террасы, ни с кем не разговаривал — горничные меня напрочь игнорировали, хотя, кто знает, может это просто правила хорошего тона. Наземникус пропадал где-то, оставалось лишь гадать где: то ли зашел в винный погреб и скончался там от разрыва сердца при виде изобилия бутылок с элитным алкоголем, то ли уже работал на благо картеля. Рита вела себя как избалованная гостья — облюбовала пляж, террасу и библиотеку. Если честно, в тот момент, мне казалось, что мозги и совесть из нас троих есть только у меня. Впрочем, у Наземникуса был опыт. А вернуться обратно в Англию было слишком рискованно, там на меня сразу же выйдут. Поэтому я и слепо следовал указаниям афериста. Мне была дана задача сдружиться с Альдо. Словно насмешка судьбы — и снова мне в друзья метит белобрысый избалованный подросток. Но не сказать, что Альдо Сантана так уж стремился подружиться, скорее из скуки позволял мне тщетные попытки завести диалог. Задание не такое уж сложное, как, скажем, придумать безотказную стратегию по распространению наркотиков, минуя конкурентов. Но меня нельзя назвать очень коммуникабельным, дружелюбным милахой, вдобавок, между мной и Альдо была цела пропасть, мешающая налаживанию элементарных приятельских отношений. Во-первых, он магл — проблема минимальная, не имею против маглов ничего плохого. Во-вторых, ему всего пятнадцать. Мне было двадцать и разница в пять лет заметно ощущалась. Это сорок и сорок пять лет кажутся примерно одинаковым возрастом, а пятнадцать и двадцать — совсем другое дело. В-третьих, у Альдо совершенно не было интересов. Вообще. Я наблюдал за ним неделю, и все, чем занималось это избалованное дитя наркокартеля — слонялось по вилле, уткнувшись носом в экран смартфона. Но, несмотря на то, что я уже поставил на Альдо жирный крест, мол, телефонный задрот, что с него взять, одно увлечение у подростка все же нашлось. — Мне не разрешают пользоваться настоящими пулями, — протянул Альдо, выплюнув жвачку и прицелившись. — Это резиновые, к сожалению. Мы стояли на балконе над крыльцом, и я сухо наблюдал за тем, как Альдо, неумело зарядив пистолет, прицелился, закрыв один глаз. Только я хотел было спросить, куда он собирается стрелять, если мишеней и близко нет, как ответ открылся мне сам собою. Сторожевые собаки, которых выпускали на ночь, по неизвестной мне причине (нет, ну правда, зачем? Везде охрана), разбежались, стоило Альдо только выйти на балкон. Первая пуля пролетела мимо, угодив в ворота, и тогда подросток, раздраженно ругнувшись, снова прицелился и на сей раз попал по задней лапе доберману. Собака заскулила и, пошатнувшись, шмыгнула в кусты. На секунду мне показалось, что садовник выпускает собак не столько для охраны, сколько для того, чтоб милое дитятко не скучало вечерами. Альдо радостно рассмеялся, отчего его ангельские синие глаза расширились, и снова прицелился. Два раза мимо, на третий очередная собака заскулила, оскалившись. — Ребенок, — мягко спросил я. — Тебе животных не жалко? — Отстань, — отмахнулся увлеченный успехом Альдо снова перезарядив пистолет. — Они слабее. Я усмехнулся. — А если я сделаю то же самое с тобой? Альдо снова выстрелил и, снисходительно фыркнув, обернулся. — Что ты сказал? «… повторяешь про себя несколько раз заклинание, которое необходимо и все тут» — эхом прозвучал в моей голове голос Наземникуса. Собака упала на бок и принялась зализывать рану. — Они все равно не умирают, — протянул Альдо. — Это резиновые пули, если бы мне дали нормальные, было бы лучше. Снова выстрел, но мимо. «Просто повторяй про себя заклинание, Ал. С трансфигурацией у тебя проблем не было». — Твою мать, — ругнулся Альдо, в очередной раз промазав и угодив пулей в тротуарную плитку. — Почему ты молчишь? Хочешь, дам пострелять? Это мои собаки, никто не запретит тебе, если я разрешу. Я прищурил взгляд, повторяя про себя, как мантру, заклинание. Если получалось у Наземникуса, у меня и подавно получится, не самый бездарный я волшебник. — Ты чего? Не вытерпев этого милого голоса, я интуитивно взмахнул рукой, будто отгоняя муху, и мерзкого подростка будто засосало в пол. «Ал, ты просто космос» — ухмыльнулся я про себя, присев на корточки перед похожим на пушистую игрушку крохотным белым шпицем, с черными глазками-бусинками. Что в человечьем обличье Альдо Сантана — милота, что в собачьем! Шпиц оглушительно тявкал, пятясь назад к изгороди и изредка пытаясь подняться на задние лапки, но я не удержался и почесал его за острым ушком. — Я не говорил, что у меня аллергия на безумных высокомерных блондинов? — прошептал я, подняв шпица на руки. — Я не знаю, понимаешь ли ты меня сейчас, но хотя бы своей пушистой жопкой ты должен почувствовать неминуемый пиздец. Медленно вытянув вперед руки с визжащей собачонкой, я свистом подозвал уцелевших доберманов. Альдо так забрыкался у меня в руках, что я всерьез побоялся, что сейчас выроню его на растерзание собакам, и потом гадай, какой исход за это меня ждет. — Страшно тебе, садист малолетний? — спросил я, перехватив собаку за шкирку. — Ей-богу, еще раз пискнешь, сброшу вниз, и буду стрелять по тебе, если доберманы не захотят давиться твоей пушистой шкуркой. — ПОТТЕР! — послышался ор Риты. От внезапности я снова чуть не выронил бедного Альдо. Рита высунулась из окна спальни на третьем этаже и оглушительно заорала так, что явно перебудила всех, кто спал. — Какого хрена ты мучаешь бедное животное?! Сейчас же опусти эту кроху и шагай спать, чертов душегуб! — То есть, выстрелы тебя не смущали, а когда эта пискля начала на всю провинцию тявкать, в тебе проснулся Гринпис? Репортерша была в ярости. — Слушай, может подарить тебя Рите? — прикинул я, повертев шпица в руках. — А что? Нацепит тебе на лоб бантик, будет носить тебя в сумочке, потом кастрирует тебя у ветеринара… Рита, хочешь собаку? — ПРЕКРАТИ МУЧИТЬ ЖИВОТНОЕ! — рявкнула Рита, снова высунувшись. — Наземникус вернется, я ему все расскажу. — Я уже в ужасе, — кивнул я, все же опустив перепуганного шпица на пол. — Спокойной ночи, Рита. Шпиц забежал в комнату и забился под стул, издавая сдавленное икание. Я понял, что немного перестарался. Альдо всего лишь избалованный подросток, а я напугал его мало того, что превращением в собаку, так еще и возможной расправой. — Все, не визжи, — бросил я, протянув к шпицу руки. Шпиц тоненько завыл. Обратно превратить его в человека с помощью беспалочковой магии не получилось, поэтому пришлось тащить дрожавшую собаку в свою комнату и там, взмахом палочки и характерным заклинанием, мне все же удалось вернуть Альдо его первоначальный облик. Бледный, кажется, с перепугу с него сошел загар, лохматый, одежда смята, а синие глаза наполнены нескрываемым ужасом. Подросток дрожал, как осиновый лист, и жался к стене. — Водички? — ляпнул я с улыбкой. Но, прежде чем Альдо завопил и я оказался расстрелян телохранителями, я успел немного подкорректировать его память, дабы инцидент с пушистым шпицем и магией забылся, словно ничего и не было. — Спокойной ночи, мистер Поттер, — не сколько заторможено сказал Альдо, моргнув и направившись в свои покои. — Хороших снов, — кивнул я, махнув ему рукой.* * *
На следующее утро я обнаружил, что психика Альдо не пошатнулась, когда за завтраком увидел, что он привычно глазеет в экран смартфона, не глядя, что, как и с кем ест. «Слава Богу» — облегченно вздохнул я, сделав последний глоток кофе. Когда я уже собирался встать из-за стола, на стул рядом плюхнулся Наземникус. — Доброе утро, надежда мафии, — улыбнулся он, потрепав Альдо по волосам. — Вы еще здесь? — брезгливо пригладив волосы, скривился Альдо. — Когда вы уедете обратно в свое гетто? «Ну точно с ним все хорошо» — подумал я. Альдо встал из-за стола, объявив, что ему необходимо продезинфицировать волосы после прикосновения Наземникуса, оставив нас за столом одних. — Хороший паренек, он мне нравится, — усмехнулся Наземникус, наложив себе полную тарелку салата с креветками. — Как с ним дела, Поттер? Вы уже лучшие друзья? — Конечно, — саркастично протянул я. — Неужели не видно, как из него льется дружелюбие? Наземникус отмахнулся. — Работай над этим. Паренек — важная шишка, — заверил он. — Кстати, ты не волнуйся, нас отсюда никто не выгонит. Я наплел атташе старика Диего историю о том, что я — деловой партнер его босса, который со своей семьей приехал помочь ему справиться с делами, так как сам он не в состоянии по причине своего недуга. — И тебе поверили? — Конфундусу поверили, — рассмеялся Наземникус. — Маглы, что с них взять. Что с лицом, Поттер? Снова начнешь заливать, что обманывать плохо? — Не начну, — пообещал я. — Но обманывать больного старика и его малолетнего сына… да еще и деньги на этом делать. Не знаю, старый, совесть меня гложет. — Выпей, все пройдет, — кивнул аферист. — Послушай, сынок, обманывать — часть нашей работы. Ты обманываешь родителей, друзей, еще много кого, а тут вдруг тебя замучила совесть. Это во-первых. А, во-вторых, Диего Сантана — страшный человек, и то, что он сейчас в состоянии задумчивого овоща — подарок Небес, иначе бы мы мало того, что ни гроша бы на его картеле не заработали, так еще и померли бы у самых ворот. — Да я понимаю. — Раз понимаешь, то перестань ныть. А если что-то не устраивает, Поттер, ты же помни, я тебя не держу, — блеснул глазами Наземникус. Я поднялся на ноги. — И знаешь ведь, что я не могу уехать, — фыркнул я. — Знаю. Поэтому и блефую.***
День тянулся не быстрее улитки, и я снова занимался тем, что чувствовал себя непрошеным гостем, слоняясь по многочисленным комнатам. Альдо где-то засел со смартфоном, и его не было видно и слышно, что уже само по себе хорошо. Я медленно шел по коридору второго этажа, не столько рассматривая картины на стенах, сколько просто не зная, что мне еще делать. Пахло в коридоре полиролем для мебели, апельсинами и лекарствами, почему-то. Почему, я понял, когда вспомнил, что это за коридор, и что это за двойная дверь из красного дерева, распахнутая настежь. Осторожно заглянув в спальню Диего Сантана, полутемную даже утром, я заметил, как горничная в своей дурацкой униформе, едва ли не плача, пытается починить покосившуюся на шифоньере дверцу. — Я починю, сеньора, — заверил я, шагнув в комнату, больше напугав, нежели успокоив женщину. — Не волнуйтесь, я умею чинить. Мне вдруг показалось, что меня не понимают, но кольцо-переводчик на пальце вроде работало исправно. Горничная сначала качала головой, все еще пытаясь держать руками дверцу, слетевшую с петли, но я, все же настоял на своем, трижды повторив, что я умею чинить. Когда же горничная, едва ли не кланяясь, вытерла слезы (вот уж бедная женщина, так переживать за сохранность мебели, которую протирала полиролью) и поспешно удалилась, прикрыв дверь, я достал волшебную палочку. — Репаро. Дверца скрипнула и встала на место, как влитая. Открыв и закрыв ее пару раз и убедившись, что она исправна, я сунул палочку в карман джинсов и глянул в сторону открытой балконной двери, из которой в комнату попадал прохладный ветерок. Старик Сантана все так же сидел в коляске у открытой двери и смотрел вдаль. Я нервно сглотнул и, не знаю почему, медленно подошел к нему и дернул в сторону легкие белые занавески, которые, развеваясь от ветра, лезли в лицо старика. Старик и бровью не повел. Присмотревшись к нему, я вдруг понял, что не такой уж он и старик. Ухоженная бородка, коротко остриженные волосы, морщин не так и много, глаза без стариковской белесой пелены. Сколько ему? Шестьдесят? Может чуть старше Наземникуса, может ровесник, может даже младше. — Простите нас, — вдруг пристыженно сказал я, присев на край рабочего стола. — Я не думал, что придется вас обманывать. И не хочу этого, правда. И тут же опустил взгляд, так стыдно и погано мне было. Пусть Диего Сантана и не понимает меня. А может и не слышит меня. — Вы даже не знаете, кто я, — горько усмехнулся я. — Но если вы знаете Флэтчера, то можете представить, что я, наверное, такой же, как и он, раз творю то, что он мне говорит. Правда, простите меня, но я не могу вернуться домой, мне там опасно. Я говорил словно в стену. Старик Сантана умиротворенно сидел в своей коляске, даже не догадываясь, что у него гости. — Вы очень гостеприимный хозяин, — брякнул я, не сразу поняв, что сказал. — То есть, дом у вас очень красивый, и ваш сын, Альдо... хороший парень, правда он хуев садист. Но, я понимаю, с этим уже ничего не сделать, никто из вашей свиты не смеет ему ничего сказать. А вы… мне жаль, что с вами такое случилось. Я чуть отодвинул от себя поднос, полный лекарств в разных упаковках. Наверное, никогда в жизни мне не было так стыдно, как сейчас, сидеть рядом с больным стариком, которого мы обманывали и выкачивали деньги из его детища, пусть и преступного. — Не знаю, зачем я с вами говорю. — Я выдавил из себя улыбку и спрыгнул со стола, на котором сидел. — Я буду просить Флэтчера уехать, обещаю вам. Он говорил о вас много всякого дерьма, но я не хочу обманывать вас. Если у меня все же не получится… ну, не серчайте, сеньор Сантана. И, поправив очки, я двинулся к двери, чувствуя себя в высшей степени погано. Не знаю, почему меня так терзал этот обман, приносивший нам деньги. Мы живем в роскошном доме, прилипли, словно пиявки, к самому сильному картелю Латинской Америки, только за неделю Наземникус сказал, что мы заработали больше, чем в Англии за месяц. Мы здесь в безопасности, меня не найдут английские работодатели, которых я обманывал, мешая наркотики с мелом. Меня не найдет Скотланд-Ярд. Меня не найдет никто, по сути. Все же хорошо, в мою пользу. Но я не был готов обманывать больных стариков, пусть и в прошлом жестоких мафиози. — Метнись за винишком, — оборвал мои мысли незнакомый низкий голос, прозвучавший за спиной. Я замер на месте в ужасе и непонимании. И медленно обернулся. — Парень, — повернувшись ко мне, не разворачивая инвалидную коляску, уже жестче сказал Диего Сантана. — Метнись за винишком. Я раскрыл рот и издал странные заикающиеся звуки. Парализованный мафиози, цокнул языком, беспрепятственно встал с коляски и подошел ко мне мягкой походкой, а потом, положив руки мне на плечи, по буквам произнес: — Красное полусладкое. В погребе. Полка слева. Я моргнул. — Красное винишко. В погребе. Полка слева, — как молитву повторил я, все еще оценивая происходящее. — Давай быстрее, — улыбнулся мафиози, достав из кармана халата портсигар. — И поесть принеси чего-нибудь, эти жижи через трубочку меня доконают...