* * *
— Вы отправили меня резиновыми хуями торговать?! — рычал я, расхаживая по комнате старика Сантана. — За что вы так со мной? Мафиози нахмурился. — Тебя что-то смущает? Обнаглев за все время настолько, что легко позволял себе крепкие словечки да еще и в адрес Диего Сантана, я был настолько вне себя от ярости, что даже не смутился от того, что, зайдя в спальню симулянта в инвалидной коляске, с порога бросил в него один из резиновых товаров своего магазина. Вероятно, меня бы расстреляли, если бы мафиози не расхохотался, увидев мой гнев. — Я понимаю, вы мне не доверяете, и правильно делаете, — шипел я. — Я приехал сюда с Флэтчером, который сосет деньги из вашего картеля, а это худшая моя характеристика. — Ну да, — кивнул старик Сантана, откупорив бутылку вина. — С вашей стороны это верно, что вы не подпускаете меня к торговле наркотиками, раз один раз я оплошал. — Молодец, парень, у тебя светлая голова. — Но вы могли распределить меня куда угодно! — вспыхнул я. — В контрабанду, в заказные убийства, в торговлю оружием, в отмывание денег, но вы отправили меня продавать извращенцам плетки и резиновые органы! Мафиози протянул мне бокал вина и кивком пригласил выпить. Я сгоряча осушил сразу половину одним глотком. — Согласен, может я и не похож внешне на потенциального члена вашего картеля, но это не значит, что продавать ху… Господи-Иисусе, какое шикарное вино! — восхитился я, облизав губы. — Виноградники Сантана, — фыркнул старик. — Еще бы, лучшее вино страны. И подлил мне еще. Вино и правда было чудесным, как это я раньше не распробовал. У меня даже ярости поубавилось. — Во-первых, не переоценивай себя, в твои годы я строил империю, занимаясь организацией просящих милостыню, — наставительно сказал мафиози. — Во-вторых, работа в магазине временна, у продавца, который работал до тебя, отпуск. — Хоть за это спасибо. — А в-третьих, это тебе наказание за Альдо. У меня подкосились ноги. Если кто-то, а может и сам Альдо, рассказал старику о моих методах воспитания, основанных на рукоприкладстве и унижении, то мне пора копать себе могилу и переодеваться во все чистое. — Сеньор Сантана, я не знаю, как это получилось, — взвыл я. — Это не прощают, я знаю, но если бы вы позволили мне объясниться… — Да он меня заебал уже своей виолончелью! — мученически простонал мафиози, утратив грозный вид. Я широко раскрыл глаза и пару раз хлопнул себя по груди, чтоб удостовериться, что я не сплю и мне не послышалось. — Прошу прощения? — Я не знаю, что ты сделал, для того, чтоб Альдо решился меня проведывать, но я в восхищении, парень, — признался Диего Сантана. — Но каждый вечер в течение двух месяцев он играет мне на виолончели, а когда у него заканчивается репертуар, он начинает по новой, ведь я же, якобы, ничего не понимаю и своих не узнаю. Я не удержался и расхохотался, представив, что для неподвижно сидящего в коляске человека, смотрящего вдаль невидящим взглядом, ежевечерний концерт слышится как заезженная пластинка. — Это ваше наказание, сеньор Сантана, — сказал я. — За симуляцию. Старик Сантана отмахнулся и поднес к губам бокал. Я тоже сделал глоток вина, присев в кресло. — Раз уж я подвел тебя к разговору об Альдо… И опять мне поплохело. Ведь, по сути, мог ли Альдо проговориться телохранителям, горничной, атташе, да кому угодно, хоть даже «парализованному» отцу о том, что я треснул его по его холеной роже? — Через два дня ты должен будешь вытащить его из дома на весь день, — тоном, не требующим дополнительных вопросов, заключил сеньор Сантана. Что это значило, я знал с самого начала, но, признаюсь, в свете довольно приличного пребывания в доме мафиози, я и позабыл, что Диего Сантана планирует устроить здесь вендетту за жену и слитые конкурентам секреты. Я сдержано кивнул. Но мысли мои уже лихорадочно вертелись вокруг еще несуществующего плана: как вытащить Альдо из дома на весь день (!) и не проговориться о кровавом побоище? С другой же стороны, Альдо — сын мафиози, он прекрасно знает, насколько опасными людьми и грязными деньгами окружен. Пацан, по сути, закаленный: ему всего пятнадцать, а он видел и голову своей матери, насаженную на пику у ворот, и раненого отца, который, по официальной версии, медленно умирал в инвалидной коляске, и не смущается общества молчаливых телохранителей, и сам довольно жестокий. Ну узнает он о бойне в четверг, ну и что? Его тонкая душевная организация пошатнется? Но я не был уполномочен думать, моя функция была оградить подростка от вида крови стукачей. Погруженный в свои мысли, я уже направился к двери, прихватив с собой пустую тарелку, в которой принес старику Сантана сэндвичи, как мафиози заставил меня обернуться. — Вечером к тебе прибудет телохранитель. Я вытаращил глаза. — Зачем? — Потому что я так сказал, — отрезал старик. — Встреть его вместе с Флэтчером. Это моя просьба. Сначала я всерьез поверил, что Диего Сантана бережет мою жизнь потому что не может не видеть, как хорошо я влияю на его сына, отсюда и телохранитель. Потом вспомнилось, что Наземникус не раз напоминал мне, что обманывать такую расчетливую мразь, как Диего Сантана, это прямо путь в рай. И до самого вечера что-то в заботе сеньора Сантана казалось мне настораживающим, неестественным, двуликим. Интуиция меня не подвела ни на грамм. — Я очень занят, — буркнул Наземникус в третий раз, когда я вывел его в указанное время на крыльцо. Что правда, то правда, таким занятым я афериста не видел никогда. Он, кажется, не заметил, что Рита Скитер покинула виллу две недели назад, вернувшись в Англию, не замечал и не спрашивал, чем занимаюсь я, и вообще отсутствовал в доме большую часть времени, делая огромные деньги, подворовывая часть прибыли картеля, иначе это и назовешь. Знакомый мне белый «Ламборджини» посигналил у ворот, и охрана послушно отворила их, впуская атташе на территорию виллы. Остановив машину у декоративного фонтана, Сильвия махнула рукой нам (хотя скорее сеньору Сантана, коляску которого вывезла на балкон горничная). Затем вышла из машины, открыв двери синхронно с тем, кто сидел на переднем сидении и грозился занять незавидную должность моего личного телохранителя. Стоило в свете садовых светильников увидеть высокую фигуру с темными дредами, стянутыми в низкий хвост, я с ужасом попятился назад. Наземникус словно сжался, все еще не веря такому «чудесному стечению обстоятельств». — Это Финн, — произнесла атташе, указав обеими руками на телохранителя, как на дивную скульптуру. Я задрал голову, взглянув на балкон, и поймал лукавый взгляд сеньора Сантана. Даже моего плохого зрения и вечерней темноты хватило для того, чтоб поймать и этот взгляд, и хитрую усмешку. Но стоило мне оторвать взгляд от мафиози, как я с ужасом заметил, что Финн вплотную приблизился к Наземникусу, глядя на него сверху вниз, будучи выше на полторы головы. — Помогите, — прошептал аферист. — Трансгрессируй, старый, — прошептал в ответ я. — Трансгрессируй. Услышав хруст носа Наземникуса, я вздрогнул и зажмурился. Аферист, схватившись за переносицу, выпрямился. Ни Сильвия, ни охрана, ни смотрящий на все это сеньор Сантана не собирались останавливать представление. — Нельзя бить его, — мягко сказала Сильвия, когда кулак Финна едва не вдавил мне очки в череп. — Ты будешь его защищать. — Этого дрыща? — Ты кого дрыщом назвал, быдло из новоорлеанской шлюшатни? — Поттер, молчи, он нас убьет, — одними губами прошептал Наземникус, бледный, как полотно. — Он нас убьет. Я шагнул вперед, поравнявшись с Финном. — Он мой телохранитель? — спросил я, выглянув из-за его спины. Сильвия кивнула. — И я могу распоряжаться им, как хочу? — Ну… — Значит, да, — улыбнулся я, и наотмашь треснул телохранителя по впалой щеке. Голова Финна мотнулась в сторону, тот явно не ожидал пощечины. Наземникус, выдохнув, лишился чувств, громко рухнув на ступеньки. — Прости, Финн, но я не боюсь тебя, — соврал я, хлопнув телохранителя по плечу. — Спасибо за подарок, в следующий раз, когда я захочу отходить по роже Альдо, я буду бить Финна. И ребенок цел, и мои нервы в порядке. И, переступив через лежавшего на ступеньках Наземникуса, я направился обратно в дом, кипя от злости. — Что там за звуки? — из своей комнаты выглянула сонная мордашка Альдо. — Иди нахуй. — Что-о-о? — Спокойной ночи. И, свернув в коридор, без стука вошел в спальню старика Сантана. Старик торжествовал. Горничная, видимо та самая, которая была одной из немногих, кто знал о старике правду, закрыла балкон, вкатив коляску с мафиози в комнату, и, не глядя на меня, оставила нас. — Ну, скажи мне что-нибудь, — произнес старик Диего Сантана. — Скажу, сеньор Сантана. Я много чего хочу вам сказать, — огрызнулся я. — Неужели я действительно не заслуживаю человеческого обращения? Мафиози явно не ожидал вопроса, видимо, думал, что я сразу же начну вопить. — Я приношу вам еду, вино и сигареты, храню ваш секрет, пытаюсь сделать человека из вашего сына, на которого вы положили огромный хер в плане воспитания и поддержки, я согласен выгуливать Альдо, пока здесь будет кровавый замес, — холодно сказал я. — Взамен вы отправляете меня на унизительную должность продавать резиновые члены и приставляете это дерьмо с дредами. Бросьте, сеньор Сантана, вы знаете, кто он. Вы не раз говорили, что у вас «уши повсюду». Вы знали, что мы с ним столкнулись в Новом Орлеане. Старик лишь кивнул. — Вы не ко мне приставили Финна, — сказал я. — А к Флэтчеру. Чтоб он знал свое место и не воровал у вас. Я прав? — Я говорил, что ты неглупый, — подтвердил старик Сантана. Я, тяжело дыша, опустился в кресло. — Вы знали, что Флэтчер кинул его на деньги, — поднял взгляд я. — Знали, что Флэтчер боится его, это я вам и рассказывал, помните? Я рассказывал не так давно, как в борделе Флэтчер расплатился с одним элементом фальшивыми деньгами, а потом, испугавшись, потащил меня в Коста-Рику на следующий день, подальше от опасности, — сокрушался я. — В этом смысл постоянно меня спаивать? — Не только. Мне нравится с тобой выпивать. Я горько усмехнулся. — Он убьет Флэтчера, это в вашем плане следующий пункт? Старик Сантана закурил и покачал головой. — Я жестокий, но не глупец. Флэтчер приносит мне прибыль, убивать его — себе в убыток, — заверил он. — Флэтчер тоже не глупец. Намек понял, воровать будет, но уже куда меньше. Не ты ли был против того, что Флэтчер меня обманывает и ворует? — Я. — Тогда все в плюсе, — улыбнулся старик. — Я приструнил вора, ты очистил совесть, плюс, у тебя теперь есть телохранитель, а простой американский парень Финн получил хорошую работу. Я все равно злился. Старик Сантана явно не собирался меня утешать, лишь в очередной раз достал початую бутылку вина. — Снова напоите меня и начнете выпытывать информацию? — буркнул я, поправив очки. — Нет, просто выпьем, а то у тебя глаз дергается. Я послушно протянул к бокалу дрожащую руку. — За честность, — сказал сеньор Сантана и наши бокалы звякнули в соприкосновении. Снова наслаждаясь вином, вкуснее которого не пил еще ничего, я поинтересовался: — Но как вы нашли его? — Ты упомянул, что парня, которого Флэтчер кинул на деньги, звали Финн, — сделав глоток, сказал мафиози. — Ну и пазл сложился. — Вам достаточно имени, чтоб найти человека? — ужаснулся я. — Нет, конечно. Я знаю этого паренька, — признался сеньор Сантана. — В последний раз я, правда, видел его полугодовалым, когда Флэчтер оставил его мне как залог, что привезет деньги, которые украл. Правда, он слинял и появился уже в этой стране лет пять спустя, меня вскоре депортировали из Штатов как нелегального мигранта, спасибо, хоть не посадили, а ребенка вернули матери. — Так, стоп потоку информации, — поднял ладонь я. — Вы знаете, что Финн — бастард Флэтчера? — Конечно, — кивнул старик Сантана. — Бастард… ты где таких исторических терминов нахватался? — Вы с Флэтчером… работали вместе в Штатах, потом он украл у вас деньги и оставил сына в залог, что все вернет? — Точно. — Вас депортировали, а Финн вернулся к матери? — В точку. — А Флэтчер потом приехал к вам уже в Коста-Рику с деньгами? Старик Сантана расхохотался. — Флэтчер? С деньгами? — задыхался смехом он. — Он приехал за деньгами! Хотел, чтоб я дал ему денег на очередную аферу. Как это похоже на старого… я даже не удивился. — А долг? — нахмурился я. — И ребенок? — Долг так и висит, — сказал мафиози. — А про сына он и не вспоминал. Я допил вино и налил себе еще. — Я искал парня, потом, — заверил Диего Сантана. — Если не забрать к себе, то отсылать деньги, крестник как-никак… — КРЕСТНИК?! — … но по фамилии Флэтчер я никого с таким именем не нашел, кто бы подходил по возрасту, — продолжил старик. — Скорей всего, он носит фамилию матери. Все в моей голове смешалось: Финнеас, который за фальшивые деньги не пойми от кого убил свою работодательницу, Наземникус, который оставляет детей в залог и не возвращается за ними, заботливый крестный сеньор Сантана, который использует крестника в качестве цербера для старого знакомого, который нещадно у него ворует. И в этом треугольнике встрял я. Нет, даже не треугольнике. Будь мы на шахматной доске я бы терся где-нибудь в роли слона неопределённого цвета между белым конем-Наземникусом и черным ферзём-стариком Сантана. И стоял бы на доске позади черной пешки-Финна, но перед черным королем-Альдо, а сбоку от меня стояла бы черная ладья-атташе Сильвия, нацелившись сбить меня с доски при первом же удобном случае. Вот куда я вписался. В противостояние двух старых друзей. В ситуацию, где один ворует, а другой жестоко за это карает. Господи, насколько же мудрая женщина Рита Скитер, раз, почуяв малейший подвох, собрала вещи и покинула страну. — Что мне делать? — только и спросил я. — Слушать меня и никогда не обманывать.* * *
Оставив позади свои тревоги и страхи, я решил снова ломать голову над тем, как вывезти Альдо из дома. «Империус тебе в помощь, Ал, и мелкий садист поедет туда, куда ты скажешь» — упорно твердил внутренний голос. Прогнав эти мысли, которые, при их исполнении, явно выведут на мой след хоть какое-нибудь министерство магии (как же так, в который раз магия против маглов!), я решил думать усерднее. Из своей комнаты я старался не выходить — под дверью неустанно дежурил Финн, который, чую, жаждал прострелить мне голову за пощечину и все хорошее, что было. Ранним утром следующего дня меня осенило. Видимо стресс, помноженный на то, что совсем скоро здесь будет резня, способствовал быстрому мышлению. — Альдо, — постучал я в дверь его комнаты. И, не дожидаясь матерных комментариев в своей адрес, вошел. Альдо, одетый в снежно-белые льняные штаны, лежал на животе и, ковыряя вилкой в мягком вишневом пироге, очень походил то ли на зажравшегося ангела, то ли на древнегреческого бога распиздяйства, то ли на довольного сытого кота. Вытянувшись на кушетке у окна, он облизал вилку и вопросительно поднял брови. Видимо, у него был забит рот пирогом, что помешало послать меня с порога. Один из телохранителей хмуро взглянул на меня. Я же закрыл дверь перед носом «своего телохранителя». — Как только меня начнут убивать, я тебя позову, иди отсюда, посчитай листья на пальме, — бросил я. Альдо фыркнул. — Чего надо? Я занят. — Это чем же? Не даешь своей булимии скучать? — поинтересовался я. — Я пришел спросить, какого ляда ты не в школе? — Я не хожу в школу. — Поверь, Альдо, достаточно поговорить с тобой пять минут, чтоб понять, что твоя школа закончилась двумя классами образования, — кивнул я. — Или тремя? Альдо протянул телохранителю тарелку и, смахнув с голой груди крошки, поднялся с кушетки. — Я второй год на домашнем обучении, — ядовито произнес белобрысый. — Финн, убивают! У него нож! — заорал я не своим голосом. Альдо покрутил пальцем у виска, а в комнату тут же вбежал мой телохранитель, с пистолетом наготове. — Ложная тревога, показалось. Финн, метнув в меня ненавистный взгляд, вышел в коридор, захлопнув дверь. Альдо звонко рассмеялся. — Мне нравится, когда ты над ним издеваешься. — А мне нравится, когда подростки, особенно такие, как ты, ходят в школу, — вернулся к теме я. — Придурок тупой, я же сказал, что я на домашнем обучении. — Что-то я ни разу не видел, как ты грыз гранит науки, — сказал я. — Поэтому, я попросил Сильвию связаться с директором твоей старой школы и зачислить тебя обратно. Красивое лицо подростка вытянулось. — Собирайся, ты успеваешь к третьему уроку физики, — улыбнулся я. Альдо задохнулся на вздохе. — Я собрал тебе рюкзак и завернул обед. Бедный Альдо начал синеть. — А чтоб ты не очень уставал от учебы, я записал тебя в школьный хор. Юный садист был близок к обмороку. — Не благодари, — еще шире улыбнулся я. — Да я тебя… — Я же сказал, не благодари. Давай-давай, отставь пирог и печенье, умывай рожицу, надевай костюм отличника и спускайся, водитель ждет. И, подтолкнув заторможенного Альдо к ванной комнате, ясно дал понять, что я не шучу. — И ты не благодари, громила, — хмыкнул я, хлопнув по бицепсу замученного капризами избалованного засранца телохранителя. Это была стратегия года. Достойный ответ на все те интриги, которые проходили в этом доме. Хочешь занять бесящего тебя подростка, который шныряет по дому весь день, жрет и матерится, на определенный день, а в рамках этого — на каждый последующий день, чтоб он тебя не раздражал? Отправь эту мразь в школу, пусть встает в страшную рань, к первому уроку, получает свои двойки, ходит на репетиции хора, возвращается домой под вечер и не портит жизнь всем вокруг. Аплодируйте мне все: телохранители Альдо, его отец, Наземникус, горничные, дворецкий, повар, садовник, атташе, доберманы! Вот именно с таким ликованием я помахал Альдо с крыльца виллы, когда машина увозила его в школу. Но мои планы, как и стратегия, обвалились с треском, когда три часа спустя Альдо вернулся домой.***
— И кто это сделал? — спросил я, присев рядом на ступеньку. Альдо, шмыгнул разбитым носом и прижал протянутую мной салфетку. — А тебе ли не похрен? — огрызнулся он. — Не похрен, раз спрашиваю, — сказал я. — Хотя, ты прав, похрен, пойду позову горничную, путь поможет тебе. — Нет! — рявкнул Альдо, дернув меня за руку и усадив обратно. — Поклянись, что никому не скажешь. Я фыркнул. — Ты в своем доме. — Поклянись! — Черт возьми, ты — Альдо Сантана! За тебя пойдет бить морды всем, включая директора, вся мощь картеля. — Поклянись! — Хорошо, — сдался я. Альдо снова шмыгнул носом. И на вопрос мой не ответил. — Поэтому ты не ходишь в школу? — спросил я. — Тебя шпыняют? Снова без ответа. — И ты об этом молчишь? Почему? — Я сам решу свои проблемы, — отрезал Альдо. — Пока не получается, — заметил я. Хотя, надо признать, я не ожидал. Во-первых, что такого, как Альдо, могут в школе травить. Во-вторых, что такой, как Альдо, не побежит жаловаться учителям, телохранителям и всем, кто готов слушать, на малейший синяк или недоброе слово в свой адрес. — Какого хрена ты вообще полез в мою жизнь? — ненавистно бросил Альдо. — Да еще и в хор записал. Как последнего придурка. — Не ной, — сказал я, впрочем, понимая, что моя стратегия обернулась скорее косяком. — Повернись, нос посмотрю. Альдо упрямо не повернулся и я, закатив глаза, сам осторожно сжал пальцами явно хрустнувшую переносицу. «Эпискеи» — мысленно прошептал я, надеясь, что получится, как получилось обернуть подростка собакой. Судя по тому, что ладонь потеплела, а Альдо вздрогнул, отняв мою руку, получилось. — Что ты сделал? — поразился подросток, ощупав целый ровный нос. «Бля». — Я ничего не сделал. — Ты починил нос! — Перелома не было, — заверил я. — Оно хрустнуло! Все. Но не признаться же ненавистному Альдо в том, что я волшебник? Или признаться? — Да, оно хрустнуло, — сдался я. — Я же экстрасенс-целитель. Альдо глянул на меня, как на идиота. — Чего? — Я говорил тебе. — Ты не говорил. — Я говорил, а ты, тупой пиздюк, меня не слушал, как обычно, — соврал я. — С кем я разговариваю все это время? Как со стеной. Воцарилось неловкое молчание. — Да, я экстрасенс, — чувствуя себя полным идиотом, кивнул я. — Вот такая вот хуйня. Ну, пойдем, покормим тебя пирогом. Альдо заморгал. «Очередная психическая травма твоими стараниями, Ал» — пронеслось у меня в голове. — «Ну какого черта?». Поняв, что такой исход мне не нужен, я потянулся за волшебной палочкой, чтоб снова стереть память маглу, как услышал: — Поэтому ты здесь? Лечить папу? Теперь заморгал я. — Да, Альдо, — тихо сказал я, опустив голову. И решил срочно менять тему разговора. — Смывай кровь с морды, пока никто не увидел. Вставай, я сказал. Альдо нехотя поднялся и, прихрамывая, направился к двери. — Я снова на домашнем обучении, — заключил он. — Хрена лысого, — отрезал я. Завтра здесь будет кровавый замес, а не твое домашнее обучение! — Завтра ты идешь в школу, а я придумаю, как сделать так, чтоб тебя перестали травить. Альдо закатил глаза. — Зачем тебе? — Я оплошал, — признался я. — И еще это мое жизненное кредо — впрягаться за избалованных богатеньких блондинов, какими бы мразотами они ни были.