Ученик афериста

Каждому знакома бессонная ночь и ранний подъем в день, когда знаешь, что произойдет что-то важное. В утро запланированной резни я открыл глаза моментально, без своих обычных «ну еще пять минуточек», потянулся к телефону и взглянул на время. Почти шесть утра. Закрыв лицо рукой, я решил поспать еще, как решил бы любой вменяемый человек на моем вместе, но только ворочался в постели. Открытое окно запускало в комнату утреннюю прохладу, я замерз, и, поняв, что попытки кутаться в легкое одеяло не спасут, оторвал голову о подушки. Взяв с прикроватной тумбочки очки и почему-то не надев сразу на палец кольцо-переводчик, я, подрагивая от холода, вышел на балкон. Тишина. Даже садовник еще не проснулся, а он копошился во дворе с самой рани. Одевшись, я вышел из комнаты и бесшумно прокрался на пустую кухню. С помощью волшебной палочки нагрев воду в большой керамической кружке, я бросил в нее пару ложек растворимого кофе, не став заморачиваться на варку изысканного зернового напитка, и, воровато схватив из холодильника вчерашнее пирожное: шоколадное, приторно сладкое, я такое не очень люблю, вышел на улицу. Попивая горячий кофе, я медленно прошелся по дорожке меж постриженных кустов, оглядев виллу, бросил взгляд вдаль, туда, где тянулись виноградники. Вчера вечером обиженный на запрет воровства денег Наземникус демонстративно начал воровать виноград. Мало, но мстительно. В доме загорелся первый свет, на кухне, значит, моя прогулка затянулась до половины седьмого, ведь именно в это время повар начинает свой день. Бедный человек. Зевнув, я допил кофе и оставил чашку на террасе. Не зная, чем еще себя занять, я вернулся в комнату и достал из тайника под кроватью термос с кровью. Хотя, был ли смысл пить сейчас, если к вечеру в крови будет все? Я представил, как зачерпываю фарфоровой чашечкой кровь из лужи, растекшейся под одним из трупов, и даже задумался над тем, что сие действие особо никого не шокирует в доме. Мысль показалась интересной, готичненькой. Ненавижу ранние подъемы за то, что ожидая чего-то, начинаешь слишком много думать, ведь пока еще не занят рутинными сборами на работу или учебу. Поэтому занимаешь мозг нескончаемым потоком мыслей. Что интересно, рано или поздно в голову придет мысль «О Боже, что же я делаю со своей жизнью?», затем сопровождающие ее картины о том, как все могло быть хорошо, а затем, мое «любимое», вспоминание прошлых косяков, чтоб расстроиться с утра окончательно. Как бы сложилась моя жизнь, если бы Скорпиус остался мертв? Да нормально бы сложилась: погрустил бы полгодика, а после жил бы себе с родителями, работал бы в одном из офисов министерства магии, получал бы свои честно заработанные семьдесят галлеонов в неделю и жил бы спокойно, как все живут. Несостыковка. Такая жизнь могла бы сложиться изначально, вне зависимости от жизни-смерти Скорпиуса, если бы я не встретил в «Кабаньей голове» Наземникуса Флэтчера. И кто бы мог подумать, что жизнь офисного работника отдела Магического Правопорядка может быть такой желанной? Все-таки папа был прав, когда изначально хотел пристроить меня в министерство магии. Я бы был при нормальной, пусть и поначалу низкооплачиваемой работе, перебирал бы бумаги, отправлял бы сов к разным чиновникам, возможно, мои пути со Скорпиусом бы просто разошлись, как это бывает часто с однокурсниками. Все, я окончательно взгрустнул. Нет, по сути, мне не на что пока жаловаться, но все могло быть иначе, и это расстраивало. Надо было просто слушать отца и не стараться из кожи лезть вон, чтоб стать кем-то другим, кем стать мне не напророчено. Наверное, когда ты признаешь, что родители были правы, это значит, что ты стал взрослым. Урок жизни номер восемьдесят: никогда не спорить с родителями. На этой подытоживающей ноте я, закрутил крышку термоса и спрятал его под кровать. Плотно закрыв свою дверь, я неспешно направился к комнате Альдо, что была ближе к окнам. Не утруждая себя стуком, который спящий подросток скорей всего не услышал бы, я дернул дверь. Заперто. Волшебная палочка мне в помощь, и уже через мгновение после того, как я шепнул заклинание и сунул палочку обратно в карман джинсов и скрыл за рубашкой, дверь отворилась без скрипа. Альдо безмятежно спал на животе и, развалившись на своей белоснежной кровати, явно не ожидал, что его будут будить. Потрепав его по плечу, я не добился ровным счетом ничего. — Доброе утро, — гаркнул я ему в самое ухо. Альдо с трудом оторвал голову от мягкой подушки и, приоткрыв осоловелые глаза, пробормотал: — Ра la pinga. — Что сказал? — не понял я. — Que carajo quieres? — перевернувшись на спину, огрызнулся Альдо и снова засопел. Хлопнув себя по лбу, я отчетливо повторил про себя «Акцио, кольцо-переводчик!», но кольцо упорно не хотело прилетать ко мне в руку, поэтому, пришлось сбегать за ним в комнату. Без кольца никак, по-испански я мог сказать только «Эль мразь» в адрес Альдо. Вернувшись менее чем через минуту, я обнаружил, что это испаноговорящее дитя картеля снова спит. — Я не понял, какого черта ты еще спишь? — возмутился я, толкнув Альдо. — Иди нахуй, — сонно отозвался Альдо. — Вставай, пиздюк. Пиздюк не подчинялся. От раздражения задергался глаз, и я решил действовать жестче. Неспешно вытащив из стеклянной вазы веточки орхидей, которые украшали чистый письменный стол, я неспешно принялся лить содержимое вазы в лицо подростка. Альдо прижал ладонь к лицу и, смахнув воду, медленно поднялся. — Я прикажу тебя расстрелять, — прорычал он. — Ты уже второй месяц обещаешь, обманщик, — кивнул я. — Ну, раз уж ты проснулся… В меня полетела подушка. — То собирайся, пора в школу. — Я на домашнем обучении. — Меня это совершенно не ебет. И подтолкнул его к ванной. За завтраком я злорадствовал. Альдо, одетый в темные брюки и такой же пиджак с нашивкой своей школы, сидел за столом и, засыпая над тарелкой с яичницей, ненавидел весь мир. — Восемь утра, — простонал он, бросив взгляд на часы. — Восемь утра… Как же ты меня бесишь. — Я или восемь утра? — хмыкнул я. — Ты, — бросил Альдо. — Твое лицо, твой голос, твое присутствие, твоя клетчатая рубашка… сколько у тебя этих рубашек? Да что вы все пристали к моим клетчатым рубашкам? — Смотри на жизнь позитивнее, тебе всего пятнадцать. Начнешь проклинать каждое утро, когда тебе будет тридцать. — Мне шестнадцать. — По умственному развитию тебе три года, так что… Альдо, если бы сидел ближе, плеснул мне в лицо горячий чай. Когда в столовой послышались шаги, и я, обернувшись, увидел, как телохранитель Финн замер на пороге, облокотившись на дверной косяк, и рассвирепел. — Какого хрена ты за мной ходишь? — А что мне еще делать? — впервые услышал я от него фразу, состоявшую более чем из двух звуков. — Повеситься на пальме, — фыркнул я и тут же пришлось окликнуть зашагавшего прочь Финна. — Стой, куда пошел? Это называется юмор. Финн обернулся. — Ну какой же тупой, — закрыв лицо при виде его озадаченной физиономии, простонал я. — Сядь, Финн. И не подавай признаков жизни. Просто сиди. Альдо улыбнулся. — Доел? — Улыбка меня взбесила. — На выход. — Ты никто в этом доме и в этом мире, какого хуя я должен тебя слушать? — Я экстрасенс, — соврал я. — И что? Проклянешь меня? — Нет, я просто соберу вещи и уеду, — сообщил я. — И не буду лечить твоего отца, пусть так и сидит в коляске и глотает через трубочку таблетки. Альдо сомкнул губы и, отшвырнув вилку, будто ядовитого паука, взглянул на меня, как на кровного врага. Но все же встал из-за стола и, подхватив рюкзак, зашагал на улицу. — Ты идешь, урод? — бросил Альдо, обернувшись. Я, опустив чашку на стол, вскинул бровь. — Финн, это он тебе. — Я с тобой говорю, очкастая сволочь. Встав из-за стола, я пошел следом. — Новый Орлеан, сидеть, — приказал я, когда Финн встал с дивана. Еще не хватало, чтоб оно за мной ходило по городу. Альдо уже был на улице и, метнув в водителя полный неприязни взгляд (а водитель чем уже провинился?), уселся на заднее сидение черного «Мерседеса». Я послушно открыл дверь автомобиля, про себя думая, что я буду делать, чтоб белобрысое чудо проучились хотя бы сегодня весь день и не схлопотало по морде, как увидел на подъездной дороге атташе, которая, бросив охраннику ключи от своей машины, махнула мне рукой. — Доброе утро, Альдо, — улыбнулась Сильвия. Альдо скривился и отвернулся. Атташе и бровью не повела. — Вы решили сопровождать дона Сантана в школу? — поинтересовалась она, блеснув глазами. «Дон Сантана»… я чуть не фыркнул, едва сдержавшись, чтоб не добавить: «Гандон Сантана» — Да, — кивнул я. — Боюсь, что мы задержимся до конца дня. Услышав, что хотела услышать, Сильвия кивнула. — Удачи вам, дорогой, — шепнула она, хлопнув меня по плечу. — Она вам пригодится. — Вы даже не представляете, насколько. Могу я попросить вас об услуге? Атташе удивленно нахмурилась. — Я займу на сегодня дона Сантана, а вы — моего сомнительного телохранителя, — тихо сказал я. — Охотно. Ему будет чем заняться здесь, — согласилась Сильвия. — Всего доброго. — Мы сегодня уедем, или ты еще с кем-нибудь поговорить хочешь? — ядовито позвал Альдо. Я уселся в машину рядом с ним. — Боишься, что опоздаешь в школу? Похвально, — фыркнул я. — Не бойся, без тебя не начнут. Матернувшись, Альдо развалился на сидении, уперев колени в водительское кресло. — Поехали, — буркнул он, ударив коленом по сидению.

* * *

— И что ты собираешься делать? Слова вырвали меня из пучины мыслей, и я повернулся к Альдо, который всю дорогу, а теперь и все время, что мы стояли в пробке, не отлипал от смартфона. — В плане чего? — спросил я. — В плане моей проблемы, — сварливо сказал Альдо. — Какой проблемы? — Моей проблемы. — У тебя есть проблемы? — Да, у меня есть проблемы! — рявкнул Альдо, кивком головы указав на водителя, явно не желая раскрывать при нем секрет своих отношений с одноклассниками. — А, ты о том, что тебя пиздят в школе? — усмехнулся я. Альдо взвыл. — Тупое ничтожество, — отвернувшись, протянул он. — Экстрасенс, твою мать. — Да, экстрасенс, — серьезно соврал я. — Хочешь, по руке погадаю? Синие глаза Альдо загорелись невольным интересом. — Так, — многозначительно прошептал я, внимательно разглядывая тонкую ладонь подростка. — Линия жизни длинная, линия разума короткая, прерывистая, чувствуется влияние Марса на твою судьбу… все ясно. — Что ясно? — Линии твоей ладони кое-что мне говорят. — Что? — Что ты долбоеб. Альдо треснул меня по щеке и снова отвернулся. Водитель с трудом сдерживал смех. — Да ну хорош, — хохотал я, развернув к себе обиженного Альдо. — Ты точно экстрасенс? — с сомнением выплюнул Альдо. — Конечно. — Докажи. «Я попал» — взвыл мой внутренний голос. В школе я выбрал прорицания для изучения по принципу «чем проще предмет, тем меньше с ним проблем». Проблем и не было: поахал вместе со всеми, слушая зловещие предзнаменования профессора Трелони, выдумывал сны, в которых меня ожидала страшная смерть, а после пасхальных каникул бросил этот предмет, потому что счел это бесполезной и мозговыносящей тратой времени. И вообще из всего нашего курса только такой идиот, как Скорпиус мог воспринимать этот предмет всерьез и сдавать по нему Ж.А.Б.А. Сейчас мне из кожи вон нужно было стать этим самым прорицателем. Я повторил фокус профессора Трелони — взял Альдо за руки и пристально взглянул ему в глаза. Больше фокусов я не знал, но от меня требовали доказательств моих экстрасенсорных способностей. Нет, я, конечно, могу достать волшебную палочку и доказать, но тогда министерства магии разных стран подерутся за возможность засадить меня каждый в свою тюрьму. Но у меня был очевидный козырь. Даже два козыря: во-первых, Альдо доверчивый, во-вторых, глупый. Я лихорадочно оглядел подростка, цепляясь буквально за каждую деталь в его внешности, которая помогла бы мне узнать о нем хоть что-то, что можно было выдать ему за информацию, которую мне предоставили мои чакры или черт знает что. «Так. Альдо. Говорит по-испански, живет в Латинской Америке. Значит, он латиноамериканец». Черт, надо было все-таки смотреть с Лили «Шерлока!». А пока я чувствовал, как Конан Дойл переворачивается в гробу, дедукция, какая-никакая, поперла. Латиноамериканец. При этом светлокожий голубоглазый блондин. Диего Сантана темноволосый, кареглазый, куда больше подходит под стереотип латиноса. Значит… — Твоя мать не отсюда, — зловеще прохрипел я. И, увидев, как расширились глаза Альдо, решил продолжать. — Северная Европа. Альдо закивал. — Да ладно? — сам поразился я. — То есть, Внутреннее Око чувствует, что ее нет среди живых… Альдо снова закивал. Глупый и доверчивый — адская смесь. Конечно, я знаю, что твоя мать умерла! Даже если предположить, что мне об этом не говорил Диего Сантана, я мог бы это узнать, спросив любого в картеле! Но люди склонны верить тому, во что хотят. — Твоя мать… — продолжил «ясновидствовать» я. — Она… Так, если она светловолосая, голубоглазая из Северной Европы, то… — … она норвежка. — Шведка. — Все, — заключил я, выпустив ладони Альдо из своих рук. — Затемнилось Внутреннее Око. — Скажи еще! — Внутреннее Око не зрит по приказу, — уперся я. Но, кажется, этого показательного выступления было вполне достаточно, чтоб Альдо уверился ну хотя бы в крупице моих экстрасенсорных способностей. Оставшиеся десять минут мы ехали в привычной тишине: я смотрел на город за окном, Альдо пялился в экран смартфона. — Ну, иди с Богом, — сказал я, подтолкнув подростка к двери. — Я один туда не пойду, — бросил Альдо. — Это просто школа. Тебя там не будут убивать. — Серьезно? — Ну дали разок в бубен, никто от этого еще не умирал. — Я просто не знал, как решить проблемы со школьной травлей. Честно говоря, будь я его одноклассником, присоединился бы к тем, кто ненавидит Альдо Сантана. — Привыкай, Альдо, жизнь будет бить тебя регулярно, и не в бубен, а под дых. Но Альдо закрыл дверь и скрестил руки на груди. Я сам его чуть не ударил. Твою мать, мы проехали до школы, встряли во всех пробках на дороге для того, чтоб ты сейчас крутил носом? — Ладно, пошли, — выдохнул я. — Что-нибудь придумаю. — Ты еще не придумал?! — Я экстрасенс, а не твоя личная нянька, — отрезал я. — Учти, я в классе я с тобой сидеть не буду. Мы молча шли к школе, соблюдая дистанцию: Альдо шагал первым, я — на расстоянии десяти шагов, лихорадочно думая, что делать. Идея подождать, пока Альдо зайдет в школу, а самому быстренько смыться была моим основным планом, пока я не заметил, как на школьном крыльце началась та самая травля. Нет, ну какого черта, идет себе парень с рюкзаком, никого не трогает, несмотря на то, что в жизни та еще сволочь, молчит, а его пихает плечом тот, кто выше и явно сильнее. Не сказать, что я прям так уж возмутился, но еще пара-тройка таких выпадов и Альдо снова понесется зализывать раны домой, где как раз зреет перестрелка. О школьных издевательствах я не знал практически ничего. Я бы посмотрел, как меня бы в Хогвартсе начали задирать — сына Великого Гарри Поттера. Все, что я знал о теме травли слабых учеников сильными, это то, что мой старший брат Джеймс, будучи звездой факультета Гриффиндор, имел в своем кругу нескольких дружков, которые любили позадирать младшекурсников из Слизерина. Закончилось все письмом профессора МакГонагалл нашим родителям, а затем папа устроил Джеймсу такую взбучку… я даже не знал, что папа способен настолько повышать голос. Как результат, Джеймс был поставлен на место, а его компания задир, за неимением вожака, распалась. Еще был пример с Луи Уизли, которого ненавидели все, но который тоже ненавидел всех, а потому в тандеме со своей сестрой занимался моральным насилием над теми, кто, по их мнению, слабый. Под раздачу попадали и мы со Скорпиусом, особенно Скорпиус, в первые полгода своего обучения в Хогвартсе, но и эта система тоже рухнула, стоило Луи просто не вернуться в школу в силу укуса оборотня. Внезапно у меня появилось решение: не обязательно давать бой всей банде школьных задир, достаточно свалить с трона одного, главного. Я аж загордился своей находчивостью.

* * *

Как найти самое сильное звено в банде тех, кто мешает жить избалованному ребенку из наркокартеля? Элементарно. Мне достаточно было походить по школе, скрывшись за Дезиллюминационным заклинанием, одну перемену, чтоб среди учеников элитной школы найти того, кто провоцирует все нападки на Альдо. Дальше — вопрос фантазии. С завидным хладнокровием сжав зубами сигарету, я сунул голову обидчика в полную воды раковину и, прижав ко дну, обернулся. Дверь мужского туалета оставалась закрытой, и мне никто не мешал учить одного из учеников правилам поведения в коллективе. Задира задергался и я, дернув его за волосы, вытащил голову из воды. — Да кто ты? — откашлявшись, прорычал он. — Я — страшный маньяк-убийца, — прошептал я, схватив его за мокрые волосы покрепче. — Ну что, водолаз, вывод сделал? — Мой отец узнает об этом! — Ой все, — протянул я, ненавидя эту фразу. И снова уткнул голову парня в дно раковины. — Будешь брыкаться, затушу тебе о глаз сигарету. Снова выдернув его из воды в тот момент, когда он перестал пытаться выдернуть руки, которые я держал за его спиной крепкой хваткой ладони, я шепнул ему в ухо: — Твой отец узнает об этом? Парень пыхтел. — Кто тебе поверит? — хмыкнул я. — Кто поверит в то, что тебя завалил очкастый дрыщ? Если еще раз дернешься, я откушу тебе ухо. И, дабы доказать, что я не бросаюсь словами, чуть прикусил кожу на его мягкой щеке. Но манящий запах второй положительной оказался сильнее меня и воспитательного процесса, поэтому я, не сдержавшись, откусил от щеки парня кусок. Бедный дерзкий магл! Меня спасало от аналогов Азкабана только то, что в Коста-Рике не было волшебников, министерства магии и комиссии по контролю за магическими существами. Утерев большим пальцем кровь, заливавшую его щеку, я выплюнул жесткий кусок пожеванной кожи в раковину и, поправив очки, улыбнулся: — Привет тебе от Альдо Сантана. Магл обмяк в моих руках и рухнул на кафель. — Блядь, — выругался я, присев рядом. — Хотя… Теперь ничего не мешало мне достать волшебную палочку и до звонка с урока залечить открытую рану на щеке парня, убрать все следы урока вежливости в школьном туалете и быстренько покинуть помещение.

***

— Я же записал тебя в хор, какого черта ты намылился домой?! — возмутился я, когда Альдо, отсидев за партой до последнего урока, вышел из школы в два часа дня и зашагал к машине. — Заткнись, — ответил Альдо. — Сегодня нет репетиции. Это плохо. Нельзя везти его домой сейчас. Но Альдо с ощущением выполненного долга уже уселся на заднее сидение. — Отвези на угол четвертой улицы, — шепнул я водителю, сунув ему купюру. Водитель кивнул. Усевшись рядом с Альдо, который опять достал смартфон, я не мог не спросить: — Нос цел? — Как видишь, — отозвался Альдо. — Что, даже никто сволочью не обозвал? — Кроме тебя меня никто не обзывает. — Не ври старшим, — фыркнул я. — Так… Альдо нехотя одарил меня взглядом. — Отстань. Все терпимо, кроме геометрии. Ненавижу геометрию. — А твои обидчики? — Эрнесто забрали с нервным срывом с третьего урока. — Вот до чего доводит геометрия, — хмыкнул я. Альдо упер колени в водительское сидение и вскинул брови. — Это ты сделал? — поинтересовался он. — Ты довел Эрнесто? — Нет, — покачал головой. — Это были силы космоса, духи предков и сила Божья. — Придурок. Как ты это сделал? — Я же экстрасенс. Будешь меня доставать, и тебя прокляну. Слово «спасибо» в лексиконе Альдо Сантана просто не существовало, поэтому лукавую усмешку я воспринял за знак наивысшей благодарности. Но как только между нами возникло карикатурное подобие товарищества, ситуация усугубилась. — Мы не домой? — спохватился Альдо, выглянув в окно. — Что за… Эй! И коленом треснул по водительскому креслу. А затем повернулся ко мне. — Какого хуя?! — Сюрприз! — улыбнулся я. План был абсурдным, но обещал продержать Альдо вне дома до самого вечера. — За то, что ты взял себя в руки и начал ходить в школу. Альдо прищурил синие глаза. — Мы едем в кондитерскую, — выдал я. Как на зло приехали. — Сидеть, — крикнул я. — Сюрприз же. И, несмотря на вопли Альдо, закрыл ему ладонью глаза. — Помоги, латинос. Водитель открыл нам дверь автомобиля и я, осторожно подтолкнув Альдо, упорно закрывал ему глаза. Медленно мы прошли к магазину, Альдо даже перестал жаловаться на неудобства, уже предвкушая сюрприз, а я, стараясь не паниковать и не смеяться, сказал: — Осторожно, ступенька. Далее, одной рукой закрывая Альдо глаза, а другой нашарив ключи от магазина, в котором, по идее, должен был временно работать, с трудом открыл дверь. — Заходим, — скомандовал я и, переведя Альдо через порог интим-магазина, включил свет. Альдо тут же сбросил мою руку и… — Какого… Я выскочил на улицу и быстро закрыл дверь. — Ты… Ты! Это не кондитерская! — В витрине слева есть съедобное нижнее белье, — через дверь крикнул я, закрывая ее на ключ. — Завари себе чай из пакетика и пообедай. — Выпусти меня! — Сюрприз! «Господи, что я делаю?». Сев на ступеньку и прижавшись спиной к двери, за которой орал Альдо, перепуганный и ситуацией, и ассортиментом магазина, я, наконец, не сдержал смех. — Тебе не жить, урод! — верещал Альдо, дергая дверь. — Я прикажу тебя расстрелять! — Да-да. Пока сидишь там и орешь, займись полезным, расклей ценники, они на столе… — Да я тебя… — И вообще, сиди, уроки делай. Купив кофе в соседнем кафе я, снова вернувшись к магазину, принялся терпеливо ждать, убаюканный воплями за дверью.

* * *

К вечеру, когда я уже хотел выпускать злого и голодного подростка из интим-магазина, хоть и не зная, можно ли нам домой или еще нет, Альдо взял инициативу в свои руки, выбив огромным искусственным фаллосом окно. — Альдо, — улыбнулся я, так и замерев с ключами в руках. Отбив «инструментом» осколки, чтоб не порезать руки, Альдо выбрался на улицу, под недоуменные взгляды прохожих. Треснув меня искусственным фаллосом под дых, а затем по лицу, Альдо зашагал к машине. Опасаясь очередных побоев, я сел на переднее сидение. — Хоть шпагу резиновую оставь, Д`Артаньян, — фыркнул я, заметив, что Альдо все еще сжимает свой «оберег», как холодное оружие. — Все, молчу. До виллы Сантана доехали в гнетущей тишине, лишь Альдо, пристукивая резиновой игрушкой по сидению, ненавидяще пыхтел. Стоило мне выйти из машины, как я отчетливо уловил запах крови своим обостренным обонянием. Посетила страшная мысль о том, что резня еще не закончилась. — Альдо, стой! — окликнул я, когда подросток потянулся к дверной ручке. В ответ в меня полетел все тот же фаллос, который поймал у самого носа. Дверь открылась. Было тихо, но запах крови стоял, словно на скотобойне, но уже не так явственно, как на улице, здесь его перебивал аромат моющих средств. Вместо ожидаемых залитых кровью стен и пола, я обнаружил слаженную работу прислуги: мыли окна, натирали до блеска паркетные полы, перила, лестницу, протирали даже листья растений в кадках, полировали столы и тумбы. Альдо был настолько зол, что даже не обратил внимания на генеральную уборку. Но, выискав взглядом своих телохранителей, которые волокли огромную, накрытую мешковиной тачку, от которой пахло мясом (я, кажется, догадывался, что было в ней), крикнул: — Уничтожить этого. Пока я понял, о ком говорилось, на меня наставили два пистолета, а горничная, подхватив тачку, покатила ее к черному входу. Ну какой же обидчивый парень! Впрочем, в меня почему-то еще не стреляли, хоть я уже и зажмурился. Попятившись назад, я наткнулся спиной на что-то твердое и, обернувшись, увидел высокую фигуру Финна, который, сжимая обеими руками по пистолету, стоял, раскинув руки, целясь в тех, кто целился в меня. Альдо, обернувшись на пути к лестнице, закатил глаза. — Все, забейте, идиоты, — выплюнул он. — А ты, сволочь, не подходи ко мне. Я облегченно вздохнул, а пистолеты опустились. — Завтра в школу, — осмелился крикнуть я. Альдо снова обернулся, а я, совершенно случайно повернувшись к источнику сильного запаха крови, к своему ужасу обнаружил рядом с собой оторванную человеческую руку, покоившуюся в глубоком цветочном горшке. Еще не хватало, чтоб Альдо ее заметил и поднял визг на весь дом. — Умри, — прорычал Альдо и двинулся в свою комнату. Я же, стоило ему повернуться спиной, вытащил руку из горшка и машинально протянул Финну, который тут же спрятал ее за спину и вышел на улицу. Не болтливый парень однако.

***

Поднявшись в спальню Диего Сантана, я молча кивнул. — Предатели наказаны, дом практически очищен, Альдо в блаженном неведении, — сказал мафиози, протянув мне бокал. — Все сегодня молодцы. А твой телохранитель каков… положил больше всех народу. Я сделал глоток и выглянул из окна на то, как Финн, опустив руку, которую я нашел, в тачку, пошел вслед за садовником, взяв у него топор. — Куда вы деваете тела? — спросил я. — Рубить и в океан? Старик Сантана покачал головой. — Тебе нравится мое вино? — Лучшее, что я пил. — Все дело в секретах выращивания винограда, это большой секрет, парень, — произнес старик Сантана. — Виноград растет под палящим солнцем, но не сохнет, потому что его питает месть. Не поняв, я нахмурился. Мафиози предложил мне выйти на балкон. Мне открылся вид на то, как садовник Пабло, придвинув к себе тачку с содержимым, о котором я тут же догадался, отправил жменю удобрения под виноградный куст и прикопал землей. — Ты не в сказку попал, парень, — произнес за моей спиной старик Сантана. — Возможно, тебя шокируют наши порядки, но… — … но это правильно. Хоть и страшно. Мафиози кивнул и долил мне вина. Самого вкусного вина, которое я когда-либо пил.

* * *

Сарай был отделан пластиком и не напоминал те корявые наклоненные постройки из дерева, которые как нельзя лучше подходил под это слово. Садовник Пабло, поймав мой взгляд, укатил тачку с последней партией удобрения, а Финн, холодной водой смыв кровь с рук и голой груди, покрытых татуировками, не обращая внимания на меня, взял с полки под раковиной моющее средство и тряпку. — Расслабься, Новый Орлеан, — сказал я, когда телохранитель принялся драить от красных разводов пол. И, достав волшебную палочку, шепнул: — Экскуро. Финн немало удивился, когда в долю секунды пол заблестел чистотой. А он точно сквиб? Ну, судя по тому, что ничего не сказал, наверное, да. — Ладно, не буду тебя шокировать, — вздохнул я, тоже взяв тряпку. Переглянувшись, мы разошлись по разным углам и принялись отмывать от остатков крови стены.