Ученик афериста

Пролежав всю ночь, глядя в потолок остекленевшими глазами, я заснул тревожным сном лишь под утро, да и то не более чем на час. Интересно, Лили уже узнала о моей тайной жизни в Коста-Рике? От одной лишь мысли я снова рухнул на кровать, будто меня подкосило взрывной волной. Наскоро одевшись, я выглянул в пустой коридор и бесшумно прокрался к комнате Альдо. Как же хорошо, что в такую рань по дому не слоняются многочисленные горничные и телохранители! Светлая дверь чуть скрипнула, и я заглянул в спальню. На утреннем прохладном ветру, через открытый балкон, развевалась легкая белая штора, похожая на невесомую материю, а на прикроватной тумбе светил ночник в форме огромного кристалла. Альдо все еще спал в окружении целого зверинца пушистых игрушек: кролики, овечки, лупоглазые совы с цветастыми крыльями, светло-лиловый единорог. В руке спящее дитя наркокартеля сжимало свой белый айфон, да так крепко, что мне сначала показалось, что сон Альдо лишь изображает, настолько была напряжена его рука. Щелкнув пальцами у его уха, я убедился что подросток крепко спит и осторожно протянул руку к смартфону. Вытащить его из цепких пальцев не получилось, поэтому, выставив ладонь, я пару раз про себя повторил заклинание Манящих чар. Просочившись на балкон, я занялся аморальным действием, которым, впрочем, никогда не пренебрегала мама, когда Джеймс на свою голову научил ее пользоваться мобильным. Я принялся читать чужую переписку. Наверное, Господь услышал мои молитвы и сжалился: Лили Поттер и Альдо Сантана пока не написали друг другу ни слова. Их недавняя переписка началась обменом глупыми смайлами, затем в ход пошли картиночки и видео про котят (знала бы Лили, что Альдо в жизни делает с котятами и щенятами). Пока безопасно, но надолго ли? Когда я опустил смартфон рядом с Альдо на кровать и трансгрессировал, у меня вдруг появилась надежда на то, что дальше глупого обмена картинками беседа у подростков не дойдет: в конце концов одному из них наскучит такое общение, это во-первых. Во-вторых, один и них рано или поздно потеряет к другому интерес. Сериальный задрот против избалованного садиста. Как долго может просуществовать их общение? Плюс, разные часовые пояса, общаться круглыми сутками не выйдет. И потом, Лили уедет в Хогвартс, а интернета там нет. Все. Проблема решена. Я вышел на крыльцо и вдохнул свежий воздух. Усиленно пытаясь себя успокоить (что получилось на мгновение), я снова запаниковал. Да какая разница, сколько продлится общение Альдо и Лили, если оно рано или поздно начнется, и где-то на третьей фразе правда обо мне раскроется сама собой? «Я в жопе». Нашарив зажигалку, я закурил и потер переносицу. Позади послышались мягкие шаги, бесшумные ровно настолько, насколько тихо может шагать обладатель тяжелых военных ботинок, и Финн сел на ступеньку рядом, протянув мне стакан кофе. Кивнув, я кинул ему зажигалку, и он тоже закурил. — Схрена ли ты встал в такую рань? — буркнул я, опустив стакан. — Машину чинил. — Кто подавал тебе инструменты? Собаки, которых недострелял Альдо? — Они потолковее тебя будут, пидор. Невесело усмехнувшись, я стряхнул пепел в клумбу. За что спасибо Финнеасу Вейну, так это за то, что тот не лез с вопросами и вообще редко говорил. Честно, задай бы мне сейчас хоть кто-нибудь вопрос «Почему такой невеселый?», убил бы на месте. За завтраком Альдо пребывал практически в хорошем расположении духа, привычно не выпуская из рук ненавистный мне смартфон.  — Что? — спросил Альдо, заметив, что я не свожу тревожного взгляда с него. Паузу скрасило явление Камилы Сантана — мы с Альдо невольно заулыбались. Черные волосы девушки были стянуты в высокий тугой пучок. Не потрудившись одеться к завтраку, Камила спустилась в столовую будучи одетой в один шелковый халат. — Так, а ты кто? — прищурив темные глаза с невообразимо длинными нарощенными ресницами, спросила Камила, взглянув на меня, как на дерьмо. «Твой будущий муж, силиконовая шкура» — ответил бы я, если бы знал будущее наверняка. Но так как тогда я был не так осведомлен, как сейчас, рассказывая это вам, святой отец, поэтому вежливо улыбнулся. — Джимии Старлинг-Поттер. — Кто? — Ты что, тупая? — протянул Альдо. — Это экстрасенс. — Кто-кто? — мотнула головой Камила, отчего довольно немаленькая прядь волос выпала (клянусь, выпала!) из ее прически. «Альдо, не ржать!» — взмолился я, стиснув зубы, чтоб не расхохотаться самому. Камила, ощупав выпавшие волосы, подцепила их длинными ногтями. Ее левый глаз задергался. — Линяешь? — поинтересовался Альдо, вскинув брови. — Весна вроде нескоро, — заметил я. Отшвырнув вилку, Камила встала из-за стола, не забыв залепить брату звонкий подзатыльник. — Если узнаю, что ты что-то сделал, говно, будешь висеть на заборе, как твоя мамка. — Да ладно, сеньорита, зачем вам волосы, с такой-то жопой, — фыркнул я. — Что ты сказал? — Говорит, ты жирная, халат сейчас треснет, — отозвался Альдо. — Поэтому тортик не предлагаю. Иди, не тряси здесь своей волосней. Разозленная Камила, что-то гаркнув горничной, зашагала прочь. Альдо наколол на вилку кусок пирога и одарил меня то ли высокомерным, то ли оценивающим взглядом. — Давай ей еще что-нибудь подмешаем. — Что? Цианистый калий в кофе? Не сказать, что Камила Сантана была общим врагом, тем более я был знаком с ней меньше суток, но сам факт ее присутствия, ее мерзкий характер и бесчисленное количество шутеечек, которых можно отпустить в ее адрес, сблизил нас с Альдо, по крайней мере со вчера он ни разу меня не матернул. Лучшего момента для объяснений с ним не найти. Хоть выслушает. Тем более что его смартфон в очередной раз пиликнул, оповещая о новом сообщении. — Альдо, — скрепя сердце, сказал я. — Отложи телефон. Альдо поднял на меня свой привычный презрительный взгляд. — Разговор есть. — Ну? — Отложи. Пожалуйста. Закатив глаза, Альдо послушно придвинул смартфон к середине стола и откинулся на спинку стула. Вальяжно щелкнув пальцами и указав на дверь, он, к моему удивлению, заставил телохранителей и горничную покинуть столовую. — Чего надо? — лениво спросил он. Как же начать? Я тяжело вздохнул. — Я хочу, чтоб ты перестал общаться с Лили. Альдо округлил глаза и хмыкнул. — А не пошел бы ты нахуй? Ожидаемо. — Она моя сестра. — И что? У меня тоже есть сестра, я же не запрещаю тебе с ней общаться. Я закусил губу и закрыл лицо рукой. — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен перестать с ней общаться? — ядовито докапывался Альдо. — Я не хочу, чтоб она узнала слишком много обо мне. — Например? — Например, что я не в колледже, а в Коста-Рике, работаю на мафию. И что я никогда не был в колледже, а вместо занятий продавал наркотики в центре Лондона. И что ты — не сын декана, который слоняется по общежитию в поисках приключений, а ебанутый живодер, которого я нянчу. Альдо приоткрыл рот, минуту раздумывая и переваривая информацию. — Ты врешь ей? — возмутился он. — Твою мать, ты врешь сестре о том, что ты совершенно другой человек? — Я не хочу этого, но то, что моя семья не узнает, ей не повредит, — заверил я. — В Англии мой отец довольно влиятельный человек. Он не мафиози, скорее наоборот. И если он узнает, а он узнает, Лили не умеет хранить секреты, о моей настоящей жизни, у меня не будет отца. Кажется, я выбрал правильную тактику. Альдо хотя бы не перебивал. — Если моя семья узнает, кто я на самом деле… — А кто ты на самом деле? — спросил Альдо сухим голосом. — Если ты врешь семье, откуда мне знать, что ты не врешь мне? И вдруг я понял, что снова развешивал ярлыки тупости на белобрысую мразоту. Альдо оказался далеко не глуп, как казался, по крайней мере, задал настолько правильный со своей стороны, что мои мольбы и аргументы разбились на крохотные осколки. Я не мог ничего ответить, поэтому просто взглянул в его синие глаза. — Ты врал мне, — выплюнул Альдо. — Ты не экстрасенс. Ты мелкий барыга из Англии, который просто хорошо устроился. И, схватив телефон, встал из-за стола. — Альдо, — крикнул я, пока он не позвал охрану, чтоб те гнали самозванца в шею. — Дай мне минуту объясниться. — Отцу своему объяснишься. — Если бы я просто хотел хорошо устроиться, я бы выполнял свои прямые обязанности в магазине резиновых хуев! — рявкнул я, схватив Альдо за локоть. — И не более! И было бы мне до одного места твое образование, твои проблемы, то, что в школе тебя пиздят, то, что сестра тебя с говном мешает. Я прав? Альдо сощурился. — Я действительно врал, — признал я, сжав его локоть крепче. — Меня зовут совсем не Джимми. И даже не Старлинг. И я попал в твой дом, потому что бежал от предыдущих работодателей. Я обманывал английский картель. Вот в чем моя ложь. Подросток молчал. — Но в том, что я действительно могу поставить твоего отца на ноги, я тебе не врал, — горячо заверил я. — Я клянусь тебе перед всеми богами, что твой отец встанет с коляски. Просто поверь мне. — Докажи, — выплюнул Альдо. — Экстрасенс? Докажи. — Говно вопрос, давай руку. — Я больше не поведусь на эту хрень. Я прикрыл глаза, сделав глубокий вдох. Снова магия при маглах. Жди меня, магическая тюрьма, рано или поздно я окажусь на скамье подсудимых. Впрочем, выбирая между Азкабаном и доверием Альдо, в тот момент я почему-то выбрал доверие. Доставать волшебную палочку было бы рискованно (хотя куда уж больше), и я, поправив очки, впился взглядом в стакан с соком. «Вингардиум Левиоса». Стакан на месте. На второй попытке я инстинктивно взмахнул пальцами вверх и, к огромному моему ликованию, стакан легко оторвался от стола и, не расплескав ни капли сока, взмыл в воздух и повис между мной и Альдо. Альдо судорожно вздохнул, заморгав, не в силах оторвать взгляд от парящего стакана. — Я прошу тебя не как всемогущего Сантана, — сказал я, все еще сверля взглядом стакан. — Я прошу тебя как парня, который очень любит своего отца. Ты любишь его, это видно невооруженным взглядом. Вне зависимости от того, выдашь ты меня Лили или нет, я поставлю сеньора Сантана на ноги, обещаю. Но… — Но? — Но, если моя семья узнает, что я замешан в делах мафии, я потеряю своего отца. Которого я люблю точно так же, как ты любишь своего. Нет, мой отец не пострадает физически, если узнает. Ему просто не нужен будет такой сын. И я его потеряю. Я отвел взгляд и стакан упал на мраморный пол, расколовшись с характерным звяканьем. Альдо все еще молчал, тупо глядя на разлитый апельсиновый сок. — Я мог бы сделать так, чтоб ты забыл о Лили, стерев тебе память, — протянул я. — Я ж экстрасенс, я и такое умею. Но я не буду этого делать, что бы ты ни решил. Альдо, вздернув нос, вырвал локоть из моего захвата и поплелся к лестнице, прихватив со стола пирог. Я закрыл лицо руками. Нашел перед кем распинаться… — Сын декана, говоришь? — хмыкнул Альдо, обернувшись. Я повернул голову в его сторону. — Ну, не так плохо. И каким же факультетом руководит мой отец? Не смея поверить в свою удачу, я хотел было что-то соврать на ходу, но издал лишь непонятные звуки. — Многозначительно, — фыркнул Альдо. — Не ссы, я тебя не сдам. Впервые в жизни у меня действительно кольнуло сердце. Я чуть не кинулся обнимать этого мерзкого подростка и ползать на коленях, выкрикивая благодарности! — Но при условии, — заметив мой восторг, сказал Альдо. — Все, что угодно. Даже не задумался о том, что он может пожелать все, чего захочет. Все, на что хватит его фантазии. Захватить кондитерскую фабрику? Легко. Принести ему календарь майя? Запросто. Добыть Святой Грааль? Найти Шамбалу? Привести к нему на расстрел уссурийского тигра из Красной книги? Да что угодно, Альдо Сантана! Впрочем, озвучь мне Альдо одно из этих условий, я бы поразился меньше, чем когда услышал: — Научи меня английскому. Я заморгал. — Английскому? — Да, англичанин, научи меня английскому. Или ты не согласен? — Да я согласен! — воскликнул я, вскочив со стула. — Да я только за! Но, позволь спросить, с чего это ты надумал учиться? — Да потому что, тупорылое ты трепло, как мне общаться с Лили, если я по-английски знаю слов десять, из которых восемь — матерные?! — прорычал Альдо. Я расплылся в улыбке и выдохнул с таким облегчением, что согнулся и упер руки в колени. — Вот же придурок, — закатил глаза Альдо. — Кстати, придурок, а как тебя зовут на самом деле? — Почти так же, как тебя, — отозвался я. — Альбус. — Альдо, — бросил подросток, протянув мне руку, которую я с удовольствием пожал. В ту же секунду смартфон пиликнул, и Альдо одернул руку, тут же вытащив свой любимый гаджет из кармана. — Лили мою фоточку лайкнула, — тихонько, но с гордостью сообщил Альдо и, раскрасневшись, словно на морозе, понесся в свою комнату.

* * *

— Вот это жопа… — Да уж. Не тех женщин воспевал Шекспир, — иронично протянул я, сжав бокал холодного вина в руке. — За Шекспира, — протянул Наземникус. — За него. Наши стаканы звякнули, и я снова оперся рукой о перила балкона. Наземникус вытянул шею, расплывшись в глуповатой улыбке. У бассейна, вымощенного светлым камнем, подставляла солнечным лучам свои пышные формы Камила Сантана. Не знаю, что там с ее прической, помогли ли чудодейственные ведра лечебных шампуней и лучший в стране парикмахер, но сейчас заметно поредевшие угольно-черные волосы были стянуты в хвост на затылке и, кажется, не выпадали космами, как днем ранее за завтраком. — Кто эта нимфа, Поттер? — вскинул брови Наземникус. — Мы не всех вейл в шлюшатне перебили, и эта богиня прибежала вслед за твоим тупоголовым телохранителем? — Бери выше, старый. Это Камила Сантана. Глаза афериста округлились. — Вот так новость. Я еще мелкой помню, сколько ей тогда… года три-четыре было, — поразился Наземникус. — Удивительно уродливым ребенком она была. Ох уж эти межрасовые браки, ничего нормального не рождается, помяни мое слово. Я сделал глоток вина. — Ты очень категоричен, — фыркнул я. — Альдо нормальный. Наземникус прижал ладонь к моему лбу, проверив, не перегрелся ли я. — Не пугай меня, сынок. — Да нормальный он, — отмахнулся я. — Больше понтов, чем фриковатости. — Все равно он маленько двинутый, — заключил Наземникус. — Опять же, потому что результат межрасового зачатия, хотя его мать была удивительной скандинавской проституткой. Помню, подарили мы ее старику Диего на сорокалетие. Что она там с ним делала — никто не знает, но через неделю он повел ее к алтарю, а там и белобрысый пиздюк родился. Кстати, про пиздюка. Как успехи? — Да нормально, — пожал плечами я. — Приказывает меня расстреливать уже реже. Некоторое время мы молчали, наблюдая за тем, как Камила Сантана мажет солнцезащитным кремом плоский живот. Впрочем, не только мы сопровождали этот процесс взглядами: телохранители тоже повыглядывали из окон, а тот счастливец (или не счастливец, это как посмотреть), который терся неподалеку от наследницы картеля, и вовсе казался мне несокрушимым памятником. — Богиня, — заключил Наземникус, сделав большой глоток. — Они не настоящие, — усмехнулся я. — Кто? — Окружности, на которые ты смотришь. Флэтчер побледнел и присмотрелся. — В смысле? — Магловские женщины иногда увеличивают грудь, — пояснил я. — Силиконовые имплантаты. Готов поспорить, Наземникус ни слова не понял. — Гонишь. — Неа. Вот смотри, она поднимается и идет к бассейну, а сиськи не подпрыгивают при ходьбе. — Ой, а ты так много в своей жизни сисек видел, — огрызнулся Наземникус, впрочем, не очень разочаровавшись подделке. — А маглы не тупые. Искусственная грудь — вершина технологического прогресса. — Дурак ты, старый. Не в сиськах же счастье. — Пиздеж. Налив себе еще вина из закромов старика Сантана, я невидящим взглядом осмотрел территорию, ибо осточертело уже глазеть на прелести Камилы. Чего нельзя сказать о Наземникусе, который, не найдя во внутреннем кармане пиджака бинокль, крайне расстроился. — Что там в Англии? — спросил я. — Привез мне нормальный чай? А то сил больше нет пить здешние заваренные опилки. — Про чай забыл, — отмахнулся Наземникус. — Я привез тебе весть. Я настороженно повернулся к нему. — Спокойно, не о тебе, — фыркнул аферист. — Рита вовсю строчит свои статейки, скандал в Хогвартсе. — Это какой? — Беременная малолетка. Я закатил глаза. — Ну круто, еще одним идиотам родители не объяснили сущность и цели использования презервативов. И вдруг осекся. — Старый, скажи, что это не моя сестра. — Выдохни, не твоя, — ухмыльнулся аферист. — Твой христианутый рыжий кузен засадил малолетке-оборотню, и в итоге позавчера ты стал дядей, Альбус Северус Поттер. Я заморгал. Понял, о каком кузене идет речь, снова моргнул и захохотал так, что даже Камила Сантана задрала голову, чтоб выяснить, кто там ржет без ее разрешения. — Поттер, ты чего? — хмыкнул Наземникус, хлопнув меня по спине. — Я никогда не стану отцом, я чайлдфри. Жить ради саморазвития и удовольствий, — довольно похоже протянул я, изобразив бархатный голос Луи. — Господи, ну какой же лошара! Так, это получается «счастливому» папе двадцать. А счастливой мамочке… сколько ей? Пятнадцать? Спорим, через неделю они забудут ребенка где-нибудь в лесу? Наземникус усмехнулся и плеснул себе вина. — Как думаешь, через какое время папаша сбежит? — поинтересовался он. — Год, — заключил я. — Плюс-минус два месяца. А ты? — Неделя. Ставлю десять галлеонов, что его хватит на неделю. — Да ну, неделя это мало. Хотя бы пару месяцев. — В самый раз, — заверил Наземникус. — Такова природа многих отцов, Поттер. — Быть свиньями? — вскинул бровь я. — Мир жесток, — пожал плечами аферист. — Со своим бастардом я пробыл чуть больше года, и то, слинял бы на первой неделе, но на мексиканском рынке его никто не покупал. Отвернувшись, наконец, от загоравшей Камилы, я оперся спиной на перила балкона. — Он не так плох, — признался я. — Хоть и тупой, просто нереально тупой. И агрессивный, чуть не убил меня гаечным ключом, за то, что я не шарю где какой инструмент. — Оно и не мудрено, что он тупой и агрессивный, в федеральной тюрьме штата Луизиана книжки редко читают. — И, завидев, как изменилось выражение моего лица, поспешил соскочить. — Пойду я, Поттер, работа кипит, без меня там не справляются, чертовы барыги, всему нужно учить.

* * *

— Скажи мне, Финнеас Вейн, — прошипел я, дернув телохранителя за длинные дреды. — Когда ты собирался мне сказать, что ты сидел в тюрьме? — А надо? — отмахнулся Финн, соперничая с телохранителем Альдо в армрестлинге. — Женщина в пиджаке сказала, что у меня это на лице написано. Еще десяток охраны окружила стол, за которым проходил этот досуг, а на углу лежала приличная гора купюр — награда победителя. — Финн! — гаркнул я. — Твой белый господин к тебе обращается! Солнце еще высоко, твой рабочий день не окончен. — Это потому что я черный? — буркнул Финн, вжав руку телохранителя в стол, и сгреб деньги. — Ты белый. Финн явно запутался. — Тогда хули ты меня путаешь? Вытолкав его из-за стола, я вышел на террасу и сел в плетеное кресло. — Сколько лет ты сидел? — спросил я. — Вообще или в последний раз? Я закрыл лицо рукой. — В общей сложности, — простонал я. — Где-то год? Финн потупил взгляд. — Два? Да скажи уже хоть что-нибудь. — Не, ну если считать с колонией, то где-то восемь лет… — Восемь лет?! — сокрушался я. — Ну так-то мне еще долго сидеть, у меня срок нормальный был, да и я там случайно надзирателя подрезал… Я нервно рассмеялся. Спасибо вам, сеньор Сантана, за телохранителя! — Сколько тебе лет? — улыбнулся я. — Двадцать три, — не очень уверенно протянул Финн. — Из них ты восемь лет был в тюрьме… — Не, сначала в колонии, мелким был. Самое интересное, что он искренне не понимал, почему я в таком шоке. Нет, подозревать Финна в том, что он получил хорошее воспитание и пел в церковном хоре, было довольно сложно, и где-то в глубине души у меня проскакивали подозрения о том, что он заключенный. Но восемь лет! Треть своей жизни он провел за решеткой. И просидел бы дальше, если бы не… залог? побег? амнистия? Финн сел рядом и чуть склонил голову. — Ты сейчас спросишь, за что я сидел? — Поразительно, Новый Орлеан, ты научился выстраивать логические цепочки! — воскликнул я. — Итак, за что ты сидел? — А, — смутился Финн. — Убил пятнадцать человек. Я побледнел и отодвинулся от него. — Да шучу, — улыбнулся телохранитель. — Не надо так шутить, придурок. — Двенадцать человек. Я чуть не взвыл, и едва ли не подавился своими гневным комментариями в адрес не только Финна, неспособного жить с законом в дружественных отношениях, но и в сторону Диего Сантана, решившего приставить этот экземпляр рода человеческого. Да и Наземникус хорош! Наплодить такое! — Я тебя не осуждаю, Финн, но мог бы и сказать, что ты сидел в тюрьме. — Кто сидел в тюрьме? — Альдо вышел на террасу, не отрывая взгляд от экрана айфона. — Мы говорили по-испански? — удивился я. Финн кивнул и нахмурился. — Ты говоришь по-испански? — поразился я. — Ты? Ты по-английски с трудом изъясняешься. — Я сидел с мексиканцем. — А, так это ты сидел в тюрьме, — протянул Альдо. Критически оценив Финна, он уселся в кресло. — Да всем насрать, — бросил он и повернулся ко мне. — А ты, ничтожество, если хочешь работать с законопослушными, иди в церковь и работай там. Я опешил. — В этом доме проблемы с законом имели все, кроме меня, — сказал Альдо, закинув ноги на свободное кресло. — От папы и до горничной. Так что перестань ныть. — Какого черта ты не учишь английские фразы, которые я тебе выписал? — вскинулся я. — Снова уткнул морду в экран. Сам умолял меня научить тебя английскому. — Выкуси, придурок, я все выучил, — фыркнул Альдо. — Да и Гугл Переводчик посообразительнее тебя, так что пока твои услуги не нужны. И, принялся лихорадочно тыкать пальцами в экран, с молниеносной скоростью печатая сообщение. — Как для человека, начавшего вчера учить английский, а до этого зная только десять слов, ты очень лихо заваливаешь мою сестру сообщениями, — ухмыльнулся я. Альдо вспыхнул и пнул меня ногой. — Я не понимаю, о чем можно с ней переписываться? У нее совершенно нет интересов, — протянул я. — Впрочем, вы в этом совершенно идентичны. Вот уж амебная парочка. Альдо раскраснелся еще сильнее. Я ужаснулся не на шутку. — Господи-Иисусе, только не говори, что у тебя случилась первая любовь. — Отстань, — отмахнулся Альдо, чьи щеки уже сливались с цветом спелых томатов. — Иди, помечтай о Камиле, вон она, сиськи на солнце вывалила. Я поежился. — Зачем? — фыркнул я. — Я вообще-то в отношениях. Не знаю, можно ли назвать это серьезными отношениями, но мои нелепые чувства к Эмилии Тервиллигер были еще живы. — С кем в отношениях? — вскинул брови Альдо. — Со своей правой рукой? Финн не сдержался и хрипло рассмеялся. — Браво, Альдо, это твоя первая тонкая шутеечка, — сухо ответил я. — А ты чего ржешь, недоразумение? — Он имел в виду, что правой рукой ты… — Я понял, Финн. Я бы на твоем месте не веселился. А ну признавайся, как часто тебя нагибали в общей душевой федеральной тюрьмы штата Луизиана? — Я нагибал, — признался Финн, не поняв сарказма, впрочем, как и всегда. — Не подходи ко мне сзади, — приказал я, снова отодвинувшись. — И вообще иди отсюда, ты меня раздражаешь. Иди, походи у бассейна, пусть Камила позавидует твоим волосам. Финн пожал плечами и поднялся с кресла. — Ну какой же идиот, — простонал я, провожая телохранителя взглядом. — Правда к бассейну пошел. Но Альдо меня и не слышал. — Да когда твой чертов телефон разрядится? — Умолкни, а то я прикажу тебя расстрелять. Усмехнувшись, я заглянул в смартфон через плечо подростка. Альдо отвернулся и гневно запыхтел. — Ну вот открой мне глаза, чем тебе так понравилась Лили? — поинтересовался я. — Она необыкновенная. — Девчонка, которая целыми днями, в свободное от учебы время, смотрит сериалы, жрет, как голодный солдат, и зачитывается фанфиками? О да, Лили просто уникальна. Таких больше нет. — Ты ничего не понимаешь, очкастое уебище, — бросил Альдо, ткнув мне в лицо смартфон, на экране которого красовалась фотография Лили. — Ты посмотри на нее! — На что? — сухо спросил я. — Да хотя бы на глаза. Ты посмотри, какие у нее глаза. — Тупые. Альдо треснул меня по лбу смартфоном и снова отвернулся. — Альдо, — мягко сказал я. — Вы знакомы два дня. Не надо включать «Ромео и Джульетту». — Я не читал «Ромео и Джульетту», — отмахнулся Альдо. — Я «На пятьдесят оттенков темнее» читал. — Я тебе сейчас дам «На пятьдесят оттенков темнее»! — возмутился я, зарядив подростку подзатыльник. Альдо потер затылок и взорвался в негодовании. — Только об этом и думаешь, тупой извращенец! — взвизгнул он. — Я тебе о высоком, о чувствах, а ты… — Каких чувствах, вы два дня знакомы?! Подросток отмахнулся в очередной раз. — А вообще, знаешь, мне совершенно похуй, — произнес я, встав с кресла. — Ты только меня не сдай, а там хоть оргии с ней виртуальные устраивай. — ОХРАНА! — Ухожу, ухожу.

* * *

Из спальни старика Сантана я вышел поздней ночью, пошатываясь и засыпая на ходу. За ужином, который я ему принес, мафиози привычно открыл бутылку вина, а потом еще одну, явно наслаждаясь тем, как спаивал меня. К старику Сантана, несмотря на множество подлян с его стороны, самая актуальная из которых — назначение беглого заключенного моим личным телохранителем, я проникся глубокой симпатией. Иногда мне даже казалось, что если бы не укус вампира, поставивший крест на моем старении, в возрасте за пятьдесят я выглядел бы именно так, как Диего Сантана. Пил бы превосходное вино, наслаждался такими мелочами жизни, как вкусные бутерброды и пирожные, безумно любил бы своих детей, хоть и не гнушался осыпать их за глаза ироничными комментариями, не усложнял бы себе жизнь женой, веровал бы в Бога и удобрял бы свои бесчисленные виноградники порубленной на куски плотью своих врагов. С этой философской мыслью я, шагая по безлюдной вилле, спустился на кухню и по-хозяйски открыл холодильник, не сразу заметив своего недо-телохранителя, который сидел за высоким столом на не менее высоком табурете. — Я отложил тебе пирог, чтоб белобрысый не захавал, — протянул Финн, изучая рисунок на мраморной столешнице. — За что я тебе очень благодарен. Вытащив из холодильника большое блюдо, накрытое крышкой, я уселся напротив и, едва не свалившись с табуретки, потянулся за вилкой. — Почему не спишь? — поинтересовался я. Финн пожал плечами. — А ты? — Потому что я ем, безмозглое чудовище. Отломав кусочек вишневого пирога, задумался, сверля Финна заинтересованным взглядом. — Ильверморни, — еле выговорил я. — Ты учился в Ильверморни? Ну, до того, как все поняли, что ты ни на что не способный сквиб? — Я не попал в Ильверморни, — протянул Финн, на удивление поняв, о чем я. — Почему? — Мамка разорвала письмо. Ухмылка сползла с моих губ. — И за тобой не пришли? — спросил я. Финн моргнул. — У нас в Хогвартсе посылают преподавателей в семьи грязнокровок, — сказал я. — И если со студентом нет обратной связи. За тобой не пришли? — Неа. В Ильверморни не так. На мое место сразу взяли другого. — Серьезно? Финн кивнул. Я возмутился не на шутку. Не будь во мне алкоголя, возможно, среагировал бы тише. Так вот почему на мексиканском колдовском рынке так не любили эту школу. Ильверморни не держится за своих потенциальных студентов. — Ты не сквиб, — заключил я. — Тебя просто не учили. — Мне как-то все равно. А если подумать на трезвую голову. Скольких еще потенциально способных к обучению магии учеников Школа Чародейства и Волшебства Ильверморни сбросила со счетов? Это не считая латиносов, которые учились кто чему может. Я вспомнил тех доморощенных магов, которых встретил на мексиканском рынке: жрицы вуду, змееуст из цирка уродов, который выступал со своим тайпаном в баре, фанатики культа Санта Муэрте, красящие лица на манер черепов, многочисленные гадалки, травницы и мастера ядов, колдуны, прикидывавшиеся для маглов фокусниками. Сколько десятков потенциально талантливых магов, не только за границей, но и в самих Штатах лишились возможности учиться? Возник следующий вопрос: почему проблемы избытка учеников в Хогвартсе нет? — У тебя могла бы быть другая жизнь, если бы отец перевез тебя в Англию, — буркнул я. — Мне бы эту дожить по-человечески, — широко усмехнулся Финн. Ухмылкой он живо напомнил мне Наземникуса: даже задний зуб был золотым. — Слушай, — произнес я, наколов на вилку пирог. — Я могу отпустить тебя домой. Поговорю с кем надо, скажу, что кроме Альдо на мою жизнь никто не покушается. — Боишься меня? — Если бы я тебя боялся, то не сидел бы с тобой в полутемной кухне один на один, — вразумил я. — В некотором смысле я поопасней тебя буду. — А, это в смысле, что ты кровь пьешь? Я изменился в лице. — Я восемь лет в камере нож прятал, что я нычки твои не найду? — улыбнулся Финн. — Ты лазил по моим вещам? — Конечно, я искал свое золото. Я расхохотался, представив, как Финн перерывает мой стратегический запас в поисках заветного мешочка с галлеонами, дабы компенсировать лепреконский аналог, подсунутый Наземникусом. — Нет, правда, ты можешь вернуться домой, — заверил я. — У тебя есть семья? Финн кивнул и, сунув руку в карман темных потертых джинсов, вытащил сложенную вдвое фотографию. Я развернул ее и взглянул на целое кодло мальчишек и девчонок, явно младше Финна. Самой старшей на снимке выглядела темноволосая кудрявая девушка в джинсовом комбинезоне. — Сколько их здесь? — спросил я, сбиваясь при подсчете братьев и сестер. — Четырнадцать? — Ага. — Хрена себе. На секунду я ужаснулся, представив, что все они отпрыски Наземникуса Флэтчера, но потом, вгляделся в снимок и увидел на фотографии девочку явно азиатской внешности. — У вас у всех разные отцы? — Мамка любила рожать, — пожал плечами Финн. — Воспитывать, правда, не умела, и работать тоже не умела. Да, если честно, нихрена она не умела, даже ебырей ублюдочных выбирала. — Их было двенадцать? — лукаво спросил я. Финн кивнул. — Это их ты убивал? — Я мелких защищал. — Я верю. Снова свернув фотографию, Финн спрятал ее обратно в карман. — А где они сейчас? — поинтересовался я, подперев щеку рукой. Глаза слипались, надо перестать вестись на поводу у старика Сантана и меньше пить. — В Новом Орлеане? — Когда мамка откинулась, их растащили по семьям, — сообщил Финн. — Я хотел их сам забрать, но мне не разрешили. — Из-за тюрьмы? — В том числе. Но вышло тоже нормально, они попали в хорошие семьи, я проверял. Удивительно, насколько алкоголь делает тебя благодарным слушателем и помогает вести беседу даже с человеком, который тебе неприятен. А неприятен ли? Все-таки, насколько людей красит способность искренне любить кого-то. Ты словно смотришь на них по-другому и видишь, что, черт возьми, не все потеряно с этой некогда неприятной личностью. Что Альдо, который, каким бы ни был уродцем, безумно любил отца и, кажется уже, мою сестру Лили. Что человек, который действительно был тугодумом (познакомившись с Финном, я уже не считал Скорпиуса Малфоя тупым), но, как оказалось, очень любит братьев и сестер. Наверное, именно способность искренне любить кого-то и демонстрация этого — не фальшивая показуха на словах, а действия, которые доказывают это, заставляют людей уважать кого-то и смотреть на него иначе. И глаза кажутся ярче, добрее, и улыбка мягче, и лицо уже не назвать мордой или рожей. Любящий человек — красивый человек, только так. Не в этом ли был секрет самого красивого представителя мужского пола на моей памяти, Луи Уизли? Может это любовь к сестре делала его таким безупречно прекрасным, а не одна восьмая вейловской крови? Моя теория объясняет, почему я такой невзрачный. Пьяный философ во мне просто аплодировал стоя этим мыслям. Самое интересное, что все те минут двадцать, пока мой мозг порождал хмельные теории о вечных ценностях, Финн сидел молча, не мешая мне думать и тяжело вздыхать. — Слушай, ты прости, что я так к тебе отношусь, — ввернул я. — Наверное, когда я чувствую минимальную власть, во мне просыпается аналог Альдо. — Ты бухой, — заключил Финн, улыбнувшись. — Очень бухой. Мы рассмеялись и даже не сразу услышали тихие шаги поблизости. Диего Сантана, не включая свет, прокрался к холодильнику и, достав блюдо с тонко нарезанным хамоном и кубиками пармезана, прошел к полке с хлебом. — Кушайте, кушайте, — сунув в рот кусок сыра, прошептал он, махнув нам рукой. Тормознутого Финна вообще не смутил тот факт, что парализованный старик Сантана, не подающий в своей инвалидной коляске признаков жизни, сейчас легкой походкой спустился на кухню, взял блюдо с закуской и, разломав багет надвое, наклонился между нами. — Сынки, как же хорошо, что вы не спите, — вкрадчиво сказал он. — Может, по бокальчику для крепкого сна? — Да идите вы, — буркнул я. — Я не пью, — отмахнулся Финн. — Не сметь произносить эти слова в моем доме! — оскорбился сеньор Сантана, выпрямившись. — Ну как хотите. Скучная молодежь. — Ну и куда вы собрались? — вскинул бровь я. — На пляж, к девочкам. Я закрыл лицо рукой и засмеялся. — Сеньор Сантана, вы мой кумир. Мафиози чуть поклонился. Но не суждено было старику выбраться из дома и покутить, компенсируя все то время, что он без движения сидел в коляске, потому как в коридоре зажегся свет. Учуяв запах первой положительной и карамельного сиропа, я в ужасе заключил: — Альдо. — Под стол, — на удивление быстрее меня сориентировался Финн, схватив тарелку и два куска багета у старика. Какого черта подростку не спалось? Ладно, его «парализованный» отец, у того ночь — время наивысшей активности. Впрочем, как я не подумал. У вечно жующего что-то Альдо Сантана наступило время ночного перекуса. — Какого хуя ты не спишь, урод? — сонно протянул Альдо. — Уйди, дай пройти. И, оттолкнув меня, включил в кухне свет. — Папа, — прошептал он, выронив игрушечную сову из рук. — Я же обещал, что поставлю твоего папу на ноги, — заверил я, хлопнув Альдо по спине. — Я ж экстрасенс. Старик Сантана тепло улыбнулся и раскинул руки. — Встань и иди, — бросил я, чтоб уж точно Альдо поверил. Альдо явно поверив и, бледнея на глазах, рухнул на мраморный пол с глухим стуком. Перепуганный мафиози тут же бросился к нему. — Альбус сделал свое дело, Альбус может уходить, — сказал я, переступив на подгибающихся ногах через лишившегося чувств подростка. — Финн, отбой. Финн опустил на стол багет и тарелку и последовал за мной. — Сеньор Сантана, — обернулся я. Мафиози, легонько бьющий Альдо по впалым щекам, поднял взгляд. — Думаю, инвалидная коляска вам больше не пригодится, — усмехнулся я. — Спокойной ночи. — Засранец, — фыркнул старик Сантана, снова склонившись над сыном. Я был доволен. Серый кардинал Сантана вышел из тени. Я сдержал обещание, данное Альдо, несмотря на то, что оно строилось на сущем обмане. — Стоять, — замер на лестнице я. — Ты что, серьезно не пьешь? Финн коротко кивнул. Спустившись, я хлопнул по плечу. — Сейчас мы это исправим этот досадный дефект. Финн усмехнулся и послушно двинулся вслед за мной. — Мне нравится, что ты никогда со мной не споришь. — А мне — твои клетчатые рубашки. — Серьезно? — Ага. — Финн, ты только что заработал плюс пятьдесят очков к харизме. Шагая по вымощенной тротуарной плиткой тропинке к пляжу, я задрал голову и улыбнулся позолоченному диску луны. Наверное, это был лучший вечер за последние полгода. Или даже больше.