Ученик афериста

Десять дней пролетели, как одна секунда. Амортенция в ящике исчезала прямо пропорционально моему терпению и светлой вере в затею. — Я больше не могу, — прошептал я, упершись руками в подлокотник дивана. — Я не выдерживаю… Финн прижал смоченный бадьяном ватный тампон к одной из многочисленных ссадин на моей спине, и я чувствовал, что небольшой мозг моего недо-телохранителя сейчас просто взорвется от избытка вопросов. — Она тебя бьет? — спросил Финн, снова смочив бадьяном вату. — Ну, не так что совсем бьет… — Хочешь, я ей втащу? Я закатил глаза. — Кому ты втащишь, недоразумение? Камиле? — Легко, — подтвердил Финн. — Она же тебя бьет. — Как бы тебе объяснить, — замялся я. — Это профессиональная травма того, кто спит с Камилой Сантана. Финн наклонился надо мной и моргнул. — Не понял. — Не сомневаюсь. Как бы объяснить, чтоб не перегружать твой мозг пятилетнего идиота… ты слышал что-то о жестком сексе? Впалые щеки Финна заалели. Отвернувшись, он снова принялся заливать «профессиональные ссадины от плети» бадьяном. — Конечно, слышал, — подтвердил Финн. — Это когда подошел сзади, нож в бочину, прижал к кафелю и… — Отойди от меня, пожалуйста. Финн послушно отошел, закрутив крышечку на пузырьке с бадьяном. Я снова надел рубашку и заметил, как по подъездной дороге к вилле вприпрыжку спешит Наземникус Флэтчер, одетый в белые одеяния и золотые цепи. Стравливать его с Финном в одном помещении было опасно: Наземникус его боялся, как бубонной чумы, поэтому, метнув в телохранителя раздраженный взгляд, я прошипел: — Иди в библиотеку, возьми толковый словарь, найди в нем слова «обоюдность» и «нежность», выучи, что это значит, вечером спрошу. Финн послушно поплелся к лестнице, а я махнул Наземникусу рукой. — Привет, Поттер, — улыбнулся аферист, хлопнув меня по плечу. — Полтора года тебя не видел, а ты почему-то мне не рад. Я фыркнул. — Рад, старый. Ты бы не шлялся здесь, старик Сантана скоро спустится. Наземникус тут же огляделся. — Да ну тебя, — буркнул Флэтчер. — Рассказывай, как дела? А что ему рассказать? И вообще, не виделись полтора года, а разговор между нами не клеится. То ли Наземникуса нагнетала обстановка дома, в котором Диего Сантана уже не был паралитиком, то ли мы немного отвыкли друг от друга. — Да ничего нового, — протянул я, осторожно облокотившись на спинку дивана. — Отправил Альдо учиться, сплю с дочерью старика. Наземникус вытаращил глаза так, что я побоялся, что они выскочат из орбит. — Мой мальчик, — всхлипнул аферист, обняв меня так крепко, что я чуть не заорал, когда его руки обхватили мою несчастную побитую спину. — В тебе проснулся интриган! — Он и не засыпал, — послышался голос с лестницы. — Флэтчер, убери руки от парня, не пачкай его. Старик Сантана спустился на первый этаж и, опустив пустой бокал на столик, поманил меня рукой. Наземникус вжался в диван и судорожно вздохнул. Мафиози из Коста-Рики и жулик из Паучьего тупика. Они были примерно одного возраста, разве что Флэтчер был немного старше, но смотрелись рядом карикатурно: высокий, поджарый дон Сантана — ходячая харизма со своей лукавой улыбкой и блестящими черными глазами, и низкий одутловатый Наземникус с воспаленными глазами, небритым подбородком и запахом дешевого табака. Как пути мага и магла из разных миров пересеклись? Если не забуду, спрошу у Наземникуса. — Флэтчер, я все еще жду свои деньги, — улыбнулся старик Сантана. — С процентами. Не увижу их в скором времени — отдашь органами. — Ну ты как скажешь, Диего, юморист проклятый. — Я не шучу. Парень, — повернулся ко мне мафиози. — Поехали. Я встал с дивана и махнул Наземникусу на прощание. Бедный перепуганный Флэтчер. — И много он вам должен? — поинтересовался я, сев на заднее сидение рядом со стариком. — Для него — очень много, — кивнул мафиози. — Поехали, Рико. Машина выехала за ворота, а дон Сантана, закурив, приоткрыл окно. — Куда мы едем? — поинтересовался я. — В офис, заберешь у Сильвии некоторые бумаги, — отмахнулся старик. — Теперь моя очередь задавать вопросы. Я занервничал. — Ты засадил Камиле? На секунду я представил, как мой папа задает такие вопросы ухажеру своей дочери, с целью услышать нескромные подробности. Меня аж передернуло. — Ну, — засмущался я. — Она же ваша дочь и… — И? — Как-то неудобно. — Ой, сынок, оставь эти вежливости, — усмехнулся сеньор Сантана. — Камила уже взрослая молодая женщина. Кстати, правда, что она тебя наручниками и… — Сеньор Сантана! Мафиози расхохотался. — Да ладно, не смущайся, — сказал он. — Меня больше интересует, как там мой внук. Без беременности она хрен согласится на свадьбу. Ну вот и что ему ответить на это? — Такие вещи не происходят быстро, — вежливо ответил я. Старик Сантана вскинул брови. — Не понял, — строго сказал он. — Как не происходят? — Ну… — У меня все просто было: два раза — два ребенка. Сынок, ты что за бракодел такой? Я вспыхнул. — Слушайте, такое ощущение, что я вам бык-осеменитель! — Ну, до быка тебе еще далеко, — заметил старик. — Ты скорее хомяк-осеменитель. Но суть ты правильно подметил, мне нужен внук до того, как Камила потратит все деньги картеля. — А если я бесплоден? — улыбнулся я. — Что тогда? Летит к хуям ваша стратежка? — А если ты бесплоден, то я нахрен оторву твою бесплодную часть тела и пришью на ее место ствол быка-осеменителя, раз уж мы о нем заговорили, — прорычал старик Сантана. — Парень, я не шучу. Рико, скажи ему. — Он не шутит, — отозвался водитель. Я закрыл лицо руками. Мы выехали в центр города, и что-то мне подсказывало, что тот небоскреб, поблескивающий на солнце, как будто он был обернут фольгой, и есть офис картеля. — Да, я давлю на тебя, — сказал старик Сантана. — Но и ты будь человеком. Я уже внуку чехол на айфон заказал. Черный. Я вдруг рассмеялся. — А если будет внучка? — Что ж я, идиот? Я и розовый заказал. С кристаллами Сваровски. Ты, главное, помни, что с внуками тянуть нельзя. — Буду иметь в виду. — Иметь надо не в виду, а мою дочь. Причем тщательно. Не заставляй меня заходить и проверять. Офис картеля был под стать атташе дона Сантана. Если Сильвия выглядела как типичный офисный работник, пусть и очень богатый, то и офис выглядел так, словно в нем занимались не отмыванием денег и различными вопросами картеля Сантана, а деятельностью совершенно любой компании, не замешанной в криминале. Множество персонала, компьютеры, принтеры, цветы в горшках, кофемашины, большие кипы документов, папки с бумагами, вечно звонящие телефоны, симпатичная девушка за стойкой у лифта. Что такое наркокартель в моем понимании несколькими годами ранее? Огромный склад с мешками нелегального товара, бородатые боевики, вооруженные до зубов, и мелкие дилеры в темных переулках. Сейчас я стоял в офисе. Богатом офисе картеля Сантана. Не успел я и рта раскрыть, чтоб задать мафиози вопрос, как мы вышли из лифта. Сплошное окно во всю стену открыло вид на город с высоты птичьего полета, а при виде балкона, на котором, опираясь на перила, курили сотрудники, у меня даже голова закружилась. — Диего! — послышался голос атташе. — Отлично. Сильвия подписала у секретаря какой-то документ и, поправив на плечах белый пиджак, схватила старика Сантана за локоть. — Ты пойдешь со мной на совет директоров. — Нет, — насупился старик. — Я приехал проверить офис и забрать коньяк из кабинета. Привет, Моника! — Доброе утро, сеньор Сантана, — улыбнулась секретарь. — Сеньор Сантана! — приветственно крикнули курившие на балконе. — Мы идем на совет директоров, и это не обсуждается, — сказала Сильвия. — Я всегда была твоим голосом разума, поэтому не спорь со мной. — Что ты со мной делаешь? — вздохнул мафиози. — В конце будет фуршет. — Так что же мы стоим, — мигом подобрел дон Сантана. — На фуршет надо пойти. — Мне нужно забрать у вас какие-то документы, — встрял я, поняв, что про меня забыли. Сильвия обернулась. — А, точно, забыла, — протянула она. — Значит, идешь в мой кабинет, находишь на столе красную папку. Везешь ее домой, оставляешь в кабинете сеньора Сантана. Справишься? Я кивнул. — Извините, — улыбнулся я секретарю. — А где кабинет Сильвии? — Прямо за дверью, — кивнула секретарь. Все оказалось просто. Прикрыв за собой стеклянные двери, я осмотрел светлый кабинет с большим красным кожаным диваном и большим фикусом в кадке, подошел к полукруглому столу, на котором и рыться в поисках папки не пришлось: вот она, лежит, одна-единственная, возле крохотного горшочка с декоративной зеленой травой. Особо не интересуясь, что там за чудо-документы в папке (все равно ни черта не пойму), я воровато порыскал по ящикам стола, скорее из чистого интереса, нежели с целью наживы. Затем отодвинул легкую дверь шкафа-купе и, к своему вящему изумлению, не обнаружил там ожидаемого обилия папок и бумажных накопителей. Это оказалась небольшая комната, вроде встроенной гардеробной, но ни вешалки с одеждой, ни полки с обувью я не обнаружил. Вместо этого посреди комнаты оказался небольшой мраморный сосуд на тонкой ножке, похожий на садовую поилку для птиц, однако посреди пустой крохотной комнатки, вдобавок плохо освещаемой, он оказался более чем не к месту. Я заглянул в сосуд и безумная догадка озарила мою голову. Я стоял возле Омута памяти. Возле сосуда, в котором некоторые волшебники хранят воспоминания. Волшебники. Я нахожусь в кабинете атташе Сильвии. — Показалось, — мотнул головой я. Если моя жизнь напоминает пазл, то только что из него выпал огромный фрагмент общей картинки. Содержимое мраморного сосуда поблескивало. И я, из чистого любопытства, наклонился над ним. Открыв глаза, я завертел головой. Секунды хватило для того, чтоб: а) понять, что сосуд оказался действительно Омутом памяти; б) я нахожусь уже не в кабинете атташе Сильвии, к которой у меня накопилось множество вопросов; в) каким-то чудесным образом мой стереотип о картеле сбылся. Я оказался в не то сарае, не то заброшенном строении, с хлипкими стенами и низким потолком, под которым болталась лампочка без абажура. Пол старый, из гнилых досок, а единственное окно завешено ветошью. — Где мои деньги? — А где мой бастард? Я обернулся и увидел за своей спиной две фигуры: высокую, сжимающую в руке не то автомат, не то винтовку, и низкую, вжавшуюся в стену. Наземникус осторожно отставил от себя винтовку и поднял ладони. — Тебя же депортировали. Какого ты снова в Нью-Йорке? — А тебя посадили. Какого ты еще живой? — Ну, привет. — Ну, привет. Сколько лет назад это было? Наверное, около двадцати. Диего Сантана, опустив винтовку, вышел на свет лампочки и мне открылось его лицо, небритое, с глубоким порезом на щеке, морщинками у хитрых черных глаз. — Я прощаю тебе бастарда, а ты мне долг, — сказал Наземникус. — Четверть долга. — Половину. Мафиози закатил глаза. — Четверть, — холодно сказал он. — За то, что ты привел сюда эту суку я вообще могу тебя пустить в расход. Четверть списанного долга — считай компенсация за ребенка. Кстати, о суке. — А? — Решай с ней сам, ты ее привел. Бывшие подельники разошлись и я даже растерялся, не зная, за кем следовать: то ли за стариком Сантаной, вышедшим на улицу, то ли за Наземникусом, спускающимся в подвал. Повинуясь внутреннему чутью, я поспешил за Наземникусом, чуть не падая на крохотных ступеньках из обломков кирпича. Быстро спустившись, я замер за спиной афериста, который включил свет. Подвал захламлен ржавыми ведрами, несколькими отколотыми раковинами и мешками, на которых сидела тоненькая девушка младше меня в черной майке и темном плаще с нашивкой орла, состоявшем, казалось, из одних дыр. На лбу девушки кровоточила глубокая ссадина, губа была разбита, а на скуле красовался лиловый синяк. — Не думай трансгрессировать, — бросил Наземникус. — Я поставил блок. — Меня будут искать, — заверила девушка. — Всем отделом мракоборцев МАКУСА. Наземникус присел рядом на перевернутое ведро. — Не будут, — с какой-то жалостью сказал он. — Ты умная, раз сумела найти меня, значит, понимаешь. Девушка вздернула нос и отвернулась. Волосы, стянутые в лохматый пучок, растрепались от резкого движения головой еще больше. Наземникус, протянув ей бутылку с водой, кажется, проникся к пленнице неподдельной жалостью. — Сколько платят начинающему мракоборцу, Сильвия? Ты ведь Сильвия? Я в ужасе присмотрелся. То ли освещение плохое, то ли я внутренне сопротивлялся принимать новости. — Двадцать галлеонов в месяц. — И стоило ради таких крох рисковать? — вздохнул Флэтчер, забрав бутылку. — Ты ищешь меня, я знаю. Я бы вернулся в Англию через неделю, и все бы решилось само собой. Ох уж эта верность начальству. Собачья у тебя работа, милая. А так, знаешь, что с тобой будет? Сильвия молчала. — Диего скорей всего пустит тебе пулю в лоб. Он не волшебник, но твоя нелепая слежка его выбесила, ну, ты и сама убедилась, — сказал Наземникус, указав на ссадину на лбу девушки. На ступеньках послышались тяжелые шаги, и мы с Наземникусом синхронно обернулись. — Тот самый Диего, который после иракской кампании собрал беспризорников в банду? — истерично захохотала Сильвия. Диего Сантана сжал сигарету зубами и поднял винтовку. — Если веришь в Бога, самое время молиться, — сказал он. — Ты мешаешь моему картелю, ничего личного. — Это не картель, — выплюнула Сильвия, взглянув в глаза мафиози. — Это банда нищебродов, ворованное оружие и мешок травы. Я много узнала, когда искала Флэтчера, поэтому даже не возражайте. — Не лучшие последние слова, милая, — заволновался Наземникус. — Ну, давай, Диего. Но Диего Сантана присел на корточки рядом с девушкой и, опустив оружие, выдохнул сигаретный дым ей в лицо. — Ты умная? — Умнее всех вместе взятых в этом помещении. Пусть это будут мои последние слова, но то, чем управляете вы — не картель. У вас ни людей, ни крупных партий оружия, ни широкой специализации, ни цехов, ни организационной структуры, ни отчетности, ни системы отмывания денег, ни ниши рынка, ни даже мозгов для того, чтоб понимать, что ваша лавка закроется через год, и это если вам, мистер Сантана, очень повезет. — Ой, дура, — закрыл лицо рукой Наземникус. — Тщеславная дура. Диего Сантана выпрямился и, затушив сигарету о стену, рывком поднял пленницу на ноги и подтолкнул к лестнице. Наземникус поспешил следом, что-то восклицая, а я, хлопая глазами, потопал за ним. Рывком открыв хлипкую дверь, что усилило звуки ливня, барабанящего по крыше, Диего Сантана снял с себя черный пиджак и, накинув его на плечи Сильвии, бережно стер большим пальцем кровь из ее разбитой губы. — Если твои слова не были пустым звуком, и ты действительно чего-то стоишь, я сделаю тебя богатой и счастливой. Если ты надумаешь обмануть меня, и я не получу картель — я сделаю тебя мертвой. Ты можешь бежать и прятаться, но я все равно тебя найду. Поэтому просто не разочаровывай меня, девочка. Рывок, как при трансгрессии, и вот я снова стою, вцепившись в мраморный сосуд. Неприятное ощущение, но куда более неприятное ощущение было в голове, которая разрывалась от бесконечно повторяемых слов «что?». — Итак, ты нашел папку, — послышался чуть насмешливый голос за спиной. Атташе Сильвия, в накинутом на плечи белом пиджаке, стояла в дверях потайной комнаты, замаскированной под шкаф и, опираясь на косяк, косо улыбалась губами, накрашенными багряной помадой. Я посторонился. — Вы… вы… — Смелее. — Вы волшебница? — Ильверморни, факультет Рогатый Змей, — спокойно подтвердила атташе. — Поехали, отвезу тебя домой. Папку не забудь. На ватных ногах я дошел за ведьмой до ее белого автомобиля и сел на переднее сидение. Сильвия, сняв солнцезащитные очки, села за руль. — Вы мракоборец? — наконец взорвался я. Атташе нажала на педаль газа, и машина тронулась с места. — Я была мракоборцем, и проработала им меньше года, — сообщила атташе. — Собачья работа, хорошо, что ты не пошел по стопам отца. Не делай такое лицо, я знаю, кто такой Гарри Поттер. — Сеньор Сантана знает? — Мой голос дрогнул. — О магах? Сомневаюсь, — протянула Сильвия. — И будет лучше, если не узнает. Первое облегчение. Но до спокойствия еще очень далеко.

***

— Он заставил вас работать на себя, — произнес я, когда мы приближались к вилле. — И я ни разу об этом не пожалела, — коротко улыбнулась Сильвия. — Сеньор Сантана, вероятно, показался тебе несколько грубым… это хорошо. Для тебя он может быть добрым пьющим дядюшкой, важно, чтоб ты не забывал, что перед тобой глава картеля. — Почему вы не бежали? — возмущался я. — Вас заставили работать на картель. — Создавать картель, — поправила Сильвия, махнув охране, чтоб открыли ворота. — Не хочу много говорить. Но скажу, что работай я до сих пор мракоборцем, может быть, заняла бы пост начальника отдела. Получала бы копейки, работала бы за семерых. Сейчас я получаю миллионы, сеньор Сантана ценит меня и считает своей правой рукой. Магия изживает себя, милый. Настоящие деньги делают только маглы. Прижав к груди красную папку, я вышел из машины и направился к вилле. Сильвия, бросив охраннику ключи, последовала за мной. — Довольно вопросов о моем прошлом, — улыбнулась атташе, когда я раскрыл было рот. — Лучше скажи мне, как дела с Камилой? И вы туда же… — Я не давлю на тебя, — заверила атташе, приветственно кивнув Финну, когда мы вошли в дом. — Просто хочу сказать, что мне тебя даже жаль. — Почему? — Если ты думаешь, что вытащил счастливый билет, то это не так. Камила очень тяжелый человек. — Я уже понял, — вздохнул я. Финн усмехнулся и сел неподалеку от нас, чистить пистолет. — Амортенция? — спросила Сильвия, закинув ногу за ногу. Все еще было непривычно, что она говорила со мной на «одном языке», поэтому я снова замялся на время. — Да, — наконец признался я. — Иначе просто… — Я понимаю, — кивнула атташе. — Но если чувства настоящие, Амортенция не поможет. — Я не люблю ее. — Это хорошо, — хмыкнула Сильвия, налив себе кофе. — Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кому ты не нужен. Ты можешь быть для него кем угодно: лучшим другом, советником, голосом разума, защитой. Ты будешь всегда рядом, видеть, как он счастлив с кем-то другим, будешь наблюдать за тем, как растут его дети, полюбишь этих детей, но всегда будешь знать и помнить, что тебе нет места ни в его сердце, ни в его постели. — Вы чего? — нахмурился я. — Я не с тобой разговариваю. Финн и стоявшая с подносом горничная переглянулись. Поймав мой прищуренный взгляд, Финн поспешил покинуть нас. — С горничной, не с твоим же телохранителем, — фыркнула Сильвия. — Так вот, я к чему. Не думай, что брак с Камилой — золотая жила. — Фиктивный брак, — напомнил я. — Фиктивный. Но тебе пока рано о нем думать. Ты думай о том, что побыстрее заделать дону Сантана внука, чисто формально стать мужем Камилы, быстро развестись и улететь отсюда первым же самолетом. Сильвия подняла маленькую белую чашку и спокойно сказала: — Потому что это не твоя жизнь. Не сына Гарри Поттера. — Джимми Старлинг не знает никакого Гарри Поттера, — усмехнулся я. — И уж точно не состоит с ним в родстве. Мы молча пили кофе, сверля друг друга взглядами, когда я, наконец, решил прервать затянувшуюся паузу. — Вы прислали мракоборца из МАКУСА ко мне? А я все гадал, как они узнали. — Я просто хотела отправить тебя домой, — не стала отпираться Сильвия. — Жаль мистера Тернера, он всего лишь исполнял свой долг. — И зачем вы отправили его на верную смерть? — поинтересовался я. — Ты показался мне не очень надежным собутыльником сеньора Сантана. Приехал издалека, вместе с Флэтчером, быстро втерся в доверие, узнал тайну о бесполезности инвалидной коляски. — Вы не доверяете мне? — Такова моя работа, — пожала плечами атташе, опустив чашку на столик и поднявшись на ноги. — Впрочем, ты завоевываешь доверие. Видишь, даже документы тебе в руки даю. Мне пора, Поттер. И, стуча тонкими каблуками черных туфель, зашагала к двери. — Сильвия, — протянул я. Атташе обернулась. — Возьмите другую машину, — посоветовал я. — Видите ли, десять минут назад Финнеас Вейн покинул нас, чтоб перерезать вашему транспортному средству тормозной шланг. — Очень интересно, — вскинула брови атташе. — Заговор? — Я тоже не доверяю вам, Сильвия. Вы показались мне слишком надежным человеком сеньора Сантана. И очень халатным мракоборцем, который позволил себе прятать Омут памяти в своем кабинете фактически перед глазами у немагов, — улыбнулся я. — Надеюсь, вы понимаете, что я верен картелю так же, как и вы. И лучше вам не вызвать подозрений у зятя сеньора Сантана и уж тем более не недооценивать его верность. Темные губы Сильвии дрогнули в озорной улыбке. — Я возьму «Мерседес», — сказала она. — Надеюсь, там с тормозами все в порядке. — Надейтесь, кто же может лишить вас надежды. Атташе вышла из дома, и я лениво проводил ее взглядом, пока она не махнула водителю и не села в черный «Мерседес». — Я не подрезал тормоза, — послышался голос Финна, который вернулся в гостиную. — Я знаю, мой недалекий друг. Потому что мы об этом не договаривались. — Но ты сказал… — Это был блеф, тупица, — холодно сказал я. — Давно ей пора уяснить, что я больше не барыга с улицы. — А кто ты? — фыркнул Финн. — Отец ребенка, который подарит мне картель, — улыбнулся я, достав из бара бутылку без этикетки. — Винишка? Финн мотнул головой и, пошарив в кармане потертых джинсов, вытащил мятый лист бумаги, выдранный из блокнота. Я, налив себе вина, вскинул брови. — Обоюдность, — с выражением отрапортовал Финн, подглянув в листик краем глаза. — Значит нечто общее для обеих сторон соглаше… — Финн, что с тобой? — Ты сам сказал выучить, — вразумил меня телохранитель, показав мне бумагу с терминами. — «Обоюдность» и «нежность». Вот. Я почти выучил. Закрыв лицо руками, я затрясся в беззвучном смехе. — Что? — Ты безнадежен. Сделав глоток из бокала, я отмахнулся от воспринимающего все всерьез сквиба и мученически взглянул в сторону лестницы. Камила Сантана, покачивая бедрами, спускалась ко мне, вызывая у меня в своем декольтированном платье лишь одно желание: помолиться.