Ученик афериста

Не открывая глаза, я попытался дышать ровнее, окончательно уверив себя, что это просто сон. Ужасный нервный кошмар накануне свадьбы, кто знает, может быть, я внутренне очень переживал, как любой молодожен перед церемонией. В том, что я спал и видел дурной сон, не оставалось никаких сомнений. Спиной чувствую твердый матрас, голова на диванной подушке, наверное, я задремал в гостиной или в библиотеке. Точно, в библиотеке, за чтением, как обычно. Все на своих местах. Даже очки на носу. Осмелившись, наконец, открыть глаза, я взглянул на висевшую под потолком хрустальную люстру, а затем, повернув голову, перевел взгляд в сторону. Напротив на стуле сидел Наземникус, бледный, с пристыженными глазами, и вертел в руках кольцо с огромным бриллиантом, снятое с тонкого пальца Камилы Сантана. — Клянусь Мерлином, я не хотел, чтоб это произошло, — вздохнул он. Я крепко зажмурился, закрыв лицо руками. — Умереть должен был только старик Диего, остальные могли жить еще сто лет, — дрогнувшим голосом сказал аферист. — Но они просто не хотели сдаться. Ну какой из Наземникуса Флэтчера гангстер? Он мелкий жулик, не более того. И то, как он сейчас себя ведет… он же сидит и оправдывается, выглядит таким жалким и несчастным, что хочется то ли поиздеваться, то ли пожалеть. Сев на диване, я откашлялся. — Зачем? — одними губами спросил я. — Зачем? Наземникус бегло скривил губы в невеселой улыбке. — Помнишь, когда мы впервые встретились, Поттер, — произнес он. — В каморке «Кабаньей головы». У меня тогда был такой мерзкий день… Моран даже предложил выпить зелье удачи. Я выпил, боялся облавы мракоборцев на маленький околошкольный притон, а через час, или даже меньше, в каморке появился ты. — Старый… — Я сначала подумал, что это конец. А Феликс Фелицис этот, купленный в Лютном переулке, качества еще хуже, чем тамошняя брага. И в ту же секунду я понял, Поттер, что ошибался. Вот она, моя удача. Ты, Поттер, моя удача. Мой талисман очкастый. — Губы Наземникуса дрогнули. — Завербовать сына Гарри Поттера в картель, значит защитить себя ото всех мракоборцев страны. Поэтому я и прощал тебе то, что обманывал мой картель, по крайней мере, я знал, что ты это делаешь, считал убытки и понимал, что лучше дури меня, чем сдай папаше. А то, что произошло с твоей рыжей кузиной… клянусь тебе, сынок, я не знал, что тебя проучат именно так. Вспомнив о Доминик, я чуть не взвыл. — Зачем? — повторил я. Наземникус нахмурился. — Я вроде ответил. — Зачем ты устроил бойню? — А, — отмахнулся аферист. — Я думал, ты спрашиваешь, зачем я позволял тебе обманывать мой картель. Мне нужна империя Сантана, вот тебе и ответ. Я хотел было подняться с дивана, но, Наземникус, покачав головой, снова нацелил на меня волшебную палочку. — Ты привез меня сюда, — глухо сказал я. — К парализованному старику Диего. У паралитика и его полоумных детей отобрать картель легче, да? В этом была твоя цель? — Если бы ты не начал завязывать с Диего эту трогательную алко-дружбу, я бы провернул все раньше и без жертв! — рявкнул Наземникус. — Никто бы и не дернулся, если бы парализованный старик умер бы во сне в своей коляске. Но ты, Поттер… ладно, забудь. Все произошло довольно быстро. Я задрожал от ярости и страха. — Ты привел своих людей на мою свадьбу. Ты убил мою жену, ты… — Ой, не утрируй, ты не любил ее. — А ребенок? — прищурился я. Наземникус опешил. — Я не убивал его! Убивать новорожденного наследника империи Сантана, что я, Поттер, идиот что ли? — возмутился он. — Что бы не произошло дальше, сынок, просто знай, ребенок будет жив, здоров, богат и счастлив. Я выращу его, как сына… — Как Финна? — Кстати, о нем, — замялся Наземникус. — Тут такое дело. Вставай. Я послушно поднялся с дивана. Наземникус, нацелив на меня волшебную палочку, поманил в коридор. Что он хочет от меня? Позлорадствовать или снова жалостливо оправдываться, ткнув меня носом в изувеченное тело Финнеаса? Магл у двери напротив, выстрелив в дернувшегося телохранителя Камилы, стоявшего на коленях в ряд с остальными немногочисленными выжившими, проводил меня бесцветным взглядом и направил пистолет на следующего в очереди на расстрел. В темном коридоре я узнал стоявшую на коленях атташе Сильвию, одетую в перепачканное кровью молочного цвета платье, в котором была на свадьбе. Сильвия, подняв на меня взгляд, закусила губу. Более горького взгляда я еще не видел. — Дурак что ли? — разозлился Наземникус, треснув по спине магла. — Не смей ее трогать, она знает картель лучше старика. Магл поднял Сильвию рывком на ноги, но пистолет убирать не спешил и, подтолкнув атташе следом за нами, двинулся вперед. Такой медленно процессией мы прошли в самый конец коридора и напротив двери в спальню сеньора Сантана я увидел гору тел, в самом прямом смысле этой дикой фраз, залитый кровью пол, стены и низ двойных дверей. Я слышал, как судорожно вздохнула Сильвия. У двери, стоя в узком пространстве пола между трупами, стоял очередной головорез, приглашенный аферистом на мою свадьбу и, дрожащими руками сжимая оружие, дышал еще судорожнее Сильвии. Дверь тихонько скрипнула и раздался оглушительный в тишине выстрел, сваливший магла на тела своих коллег. Наземникус сплюнул на пол. Из спальни старика Сантана высунулась татуированная рука, сжимающая пистолет и стрельнула в нашу сторону, но стоило маглу за спиной Наземникуса грубо пригнуть мне голову и выстрелить в ответ, дверь захлопнулась. Мощная волна облегчения постепенно меня затапливала: Сильвия оказалась вполне живой, пусть и потрепанной, Финн, судя по горе трупов у двери мафиози, тоже сдаваться не спешил. — Он убил двадцать шесть моих людей, — скрипел зубами Флэтчер. — Одному из них разорвал рот голыми руками. И забаррикадировался в комнате. Подойдешь — сразу стреляет. Какая-то гордость за Финна заставила меня улыбнуться. — Но мы подождем, — обнадежил меня Наземникус. — Рано или поздно у него закончатся патроны. — Зачем он тебе? Дай ему уйти, — сказал я, понимая заранее, что после того, как Финн перебил половину людей афериста, ему дорога только на кладбище. — Он ничего не решает в картеле, он просто… Вдруг из комнаты старика Сантана раздался приглушенный детский плач. Я замер на вздохе. — У него наследник картеля, — отчетливо сказал Наземникус.

* * *

Я совсем потерялся во времени. Знал только, что сейчас раннее утро, знал, что за окном светит солнце, но воздух холодный и пахнет кровью. Голова раскалывалась от непрошенного похмелья, а может от стресса или еще черт знает чего. В доме было тихо, около комнаты старика Сантана доносились оглушительные выстрелы. Наверно, их не слышно на улице, какое-то заклинание блокирует громкие звуки, иначе я бы услышал, что происходит, еще будучи на пляже. И мы ждали. Мы ждали, когда у никчемного тупого сквиба, который догадался схватить в охапку моего сына и защищать его от перспективы быть воспитанным Наземникусом Флэтчером, закончатся патроны. Нам разрешили ходить по этажу, предварительно предупредив, что трансгрессировать не получится. Сильвия на это лишь хмыкнула, сказав, что где-то эту фразу уже слышала. Я долго стоял на пороге своей комнаты, единственной, где кровь не пролилась. Комната была в идеальном порядке, даже покрывало на кровати не смято. Обернувшись и убедившись, что за мной никого не приставили, я осторожно открыл ящик стола и, быстро вытащив волшебную палочку, сунул ее за ремень. Поможет ли мне эта палочка? Прогремел очередной выстрел. За стенкой матернулся Наземникус, а следом послышался выстрел пробки из бутылки шампанского. Я будто в страшном и одновременно идиотском фильме. Услышав за спиной шаги, сопровождающиеся легким стуком каблуков, я обессиленно обернулся, ожидая увидеть атташе. — Они не следят за нашим передвижением, — сказала Сильвия. — Большая ошибка. — Он знает, что мы не сбежим, — констатировал я. Сильвия подошла ко мне и сунула в карман небольшой тряпичный мешочек, в котором некогда тяжелели золотые галлеоны. — Здесь деньги, некоторые полезные вещи и метла, — не дождавшись вопроса прошептала она. — Сбежишь отсюда при первой же возможности, когда будешь рядом с открытым окном, ты меня понял? Секунду я заторможенно моргал, забыв и о том, что рядом со мной экс-мракоборец, и о том, что есть такая полезная штука, как заклятие незримого расширения, и о том, что я сам волшебник. — Откуда у вас метла? — сонно спросил я, сунув мешочек в карман. — Оттуда же, откуда и волшебная палочка. Не задавай вопросы и делай то, что я говорю. — Я не умею летать. — Ты сын Гарри Поттера, ты умеешь летать. Лицо Сильвии бледное, несмотря на ее смуглую кожу, но невредимое. Глаза усталые, апатичные, страха в них нет. — А вы? — спросил я, услышав очередные шаги за дверью. Сильвия мягко улыбнулась. — Не думай об этом. Отскочив друг от друга, мы как раз успели: Наземникус робко заглянул в мою комнату. Виновато, словно потревожил переодевающуюся леди. — Пойдем, — сказал он и сразу же вышел. — При первой же возможности беги, — прошептала одними губами Сильвия, когда я послушно направился за ним.

* * *

Я стоял у двери, окруженный мертвыми. — Давай, — кивнул Наземникус. Прикрыв глаза, я постучал в дверь. — Финн, это я. «Не открывай. Не открывай!» Патронов у него не осталось, вон, один из людей афериста лежит на полу с ножкой стула в глазу. Кровожадный, глупый Финнеас. Дверь приоткрылась, и я увидел карий глаз телохранителя. Молниеносно затащив меня в комнату, Финн плотно закрыл дверь и прижался к ней спиной. Усталый, в пропитанной кровью серой футболке, в боку зияет рана, алая кровь на руках скрывает даже татуировки, пистолеты бесхозно валяются на полу в окружении гильз. А к груди Финн прижимал уже не плачущего ребенка, укутанного в заляпанное кровью одеяльце. В дверь постучали снова, и Финн резко отпрянул, тут же схватив одной рукой еще одну отломанную от стула ножку. Наземникус снова заглянул, все так же робко, и поманил рукой маглов за своей спиной. Финн отскочил ближе ко мне. Флэтчер тоскливо оглядел спальню и горько вздохнул. — Давай малыша, — только и сказал он. Косо взглянув на меня, Финн только крепче прижал ребенка к груди. — Поттер. — Назменикус повернулся ко мне. — Я клянусь тебе, что твой сын будет в безопасности. Я дам Непреложный Обет, если нужно. Мне нужен этот мальчик, тебе нет. С ним все будет хорошо. Если кто и выживет сегодня, то только мой сын, это я понимал прекрасно. Отдать его — наверное, это единственный способ выжить самому, такое вот мерзкое, неправильное решение крутилось в голове. — Поклянись. — Я клянусь, — кивнул Наземникус. — Непреложный Обет? И снова протянул руки. — Финн, отдай ребенка, — выдохнул я. Финн взглянул на меня горьким взглядом, сделав шаг к аферисту, треснул его по лицу ножкой от стула, расцарапав небритую щеку острым местом скола дерева и прижал ребенка так крепко к себе, что мне показалось, что сын даже пискнул. Стерев кровь со щеки, Наземникус рассвирепел и магл за его спиной, словно внемля беззвучному приказу, выстрелил. Сильвия, стоявшая в коридоре, вскрикнула, а я крепко зажмурился. Наземникус, цокнув языком, выхватил из крепких рук орущего, иначе и не скажешь, младенца. Финн был еще жив, но надолго ли: пуля явно задела бедренную артерию и кровь хлестала так стремительно, что, казалось, за долю секунды ковер можно было уже отжимать от алой жидкости. — Прощайтесь, — тихо сказал Наземникус, бережно поправив ребенку одеяльце, пропустил атташе в спальню и, вытолкав своих людей, закрыл дверь. Запах крови стоял такой, что у меня голова закружилась. Один раз я покупал свиную кровь на скотобойне, там пахло примерно так, во всяком случае, для меня. Сильвия, стянув с меня ремень, да так быстро, что я едва успел подхватить волшебную палочку, затянула его жгутом на бедре Финна, а я, словно обухом по голове ударенный, не мог ничего сделать, не мог ничего сказать, лишь хватал ртом пахнущий кровью воздух. — Старик, — прошептал я, вернувшись в сознание. Диего Сантана, под которым растекалась кровь, сидел у кровати, облокотившись на нее и, приоткрыв глаза, слабо повернул голову в нашу сторону. — Камила, — только и сказал он, когда я упал на колени перед ним. Я только закрыл глаза и покачал головой. Старик Сантана мученически вздохнул, отчего из груди его вырвался хриплый кашель. — Альдо успел уехать, — дрогнувшим голосом сказал я, чувствуя, как в глазах защипало. — Хорошо. — Лицо мафиози посветлело. — Хорошо. Его рука сильнo сжала мою, а наши взгляды встретились. — Пожалуйста, — прошептал он без ноток обычного приказного тона. — Не бросай его. Первая слеза скатилась по моей щеке. Я никогда не видел никого умирающего. Видел только конечный результат, тела, могилы. Но смотреть в еще яркие глаза, в которых еще теплится жизнь, слушать приглушенный голос… я и представить не мог, что это настолько тяжело. — Хорошо, — вздохнул старик Сантана, улыбнувшись. — А теперь, сынок… метнись за винишком. Я рассмеялся сквозь слезы. — В шкафу, — улыбнулся мафиози. — В шкафу початая бутылка. Глубоко вздохнув, я повиновался, боясь взглянуть на полулежавшего у окна Финна. Рывком открыв шкаф, я сжал бутылку. — Помирать собрался, Джек Воробей? — хмыкнул дон Сантана, повернув голову в сторону Финна, который, слабым движением руки откинул с лица дреды. — Не смей, ты кто? Телохранитель? Ну вот и телохрани свое очкастое недоразумение… слава Богу, он снял клетчатую рубашку хотя бы на свадьбу. Протянув мафиози бутылку, я закусил губу. — Пуля в спину, — констатировал бледный старик. — Опять. Сильвия тихо плакала, сидя рядом с ним на коленях. — Но на этот раз я действительно не чувствую ног, — снова сделав глоток, сказал старик Сантана. — Говорила ты мне не шутить со здоровьем… Не плачь, любовь моя, я все равно слишком стар для тебя. — Старый дурак, — прорыдала Сильвия. — Ты чудом еще жив. Увидев на полу пустой пузырек бадьяна, я вздохнул. Финн явно пытался спасти старика, поэтому тот до сих пор жив. Финн… глупый жестокий Финн пытался спасти всех. — Я не хочу снова в коляску, Сильвия, — услышал я голос старика Сантана. — И быть немощной марионеткой этого вшивого ублюдка тоже. Финнеас оставил для меня пулю. Это тебе моя последняя просьба. Сильвия зарыдала так громко, что я вздрогнул, никогда еще не слышав, чтоб плакали так: навзрыд, до хрипоты. Я вцепился в подоконник и закричал, будто мой громкий ор поможет мне проснуться от этого страшного сна. Запах крови сводил с ума, наверное крик и был результатом этого безумия. — Уходи, Поттер, — бросила Сильвия, дрожащими руками потянувшись за пистолетом. — Сейчас. В безумии рождается истина, это объяснило следующую мысль, которая озарила меня. Я не останусь один. Я не выживу один. — Ты хочешь жить, Финн? — прошептал я, хлопнув белого, как полотно телохранителя по щеке. Финн слабо покачал головой. — А ради меня? Слабый кивок. — Ты веришь мне? Снова кивок. Карие глаза, жизнь в которых таяла с каждой каплей крови, вытекающей из бедра, на мгновение приоткрылись. Я не думал о том, что случится дальше. Безумие, страх, отчаяние и голод, настолько сильный, какого я не ощущал еще никогда, руководили мной, и зубы сами вгрызлись в твердую плоть плеча Финна, который, даже не дрогнув, снова закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Беги, — шептала Сильвия. — Беги, Поттер, прошу тебя, беги отсюда. Во рту уже чувствовался не вкус крови, а что-то горькое, похожее на противную микстуру от кашля, которыми меня лечила мама в детстве. Что-то горькое, вязкое, окутавшее десна и язык, казалось, я выпил около стакана какого-то премерзкого зелья, прежде чем резко оторвался от Финна и свежего укуса. Не выйдет, уверен, не выйдет. Такие дешевые фокусы живут только в фильмах. — Акцио, метла, — панически прошептал я, сунув в мешочек, переданный Сильвией, волшебную палочку. Я не умею летать. Куда лететь? Прощай, старик Сантана… А за дверью снова шаги. — Сильвия… — позвал я. Атташе, сжимая пистолет с одной пулей, подняла на меня полные слез глаза и обнадеживающе улыбнулась. — Улетай и забудь сюда дорогу. Моя история тоже уже закончена. Перекинув ногу через древко метлы (что это за модель? Старенький «Чистомет-11»?), я протянул Финну руку. Тот, открыв глаза, кажется, сначала не поверил, в то, что я предлагаю ему помощь. Рана от укуса на его плече выглядела так, словно к ней прижали раскаленное железо. — Давай, — одними губами прошептал я, потянув его на себя. Сделав огромное усилие, чтоб вскарабкаться на метлу позади меня, Финн рухнул мне на спину, а я, просунув руку к нему, крепко сжал его холодную ладонь. — Держи мою руку крепко, так, будто мы сшиты вместе, — схватив свободной левой рукой древко, взмолился я. — Держи мою руку крепко, и никогда не отпускай. Финн, сжав мою руку, обхватил свободной мой живот и уткнулся носом в спину, явно до этого не летав и боясь ничуть не меньше, а то и больше меня. Окно было во всю стену. Открыто. Даже штора сдвинута в сторону. Судьба молила нас спастись. И я, оттолкнувшись от залитого кровью пола, вылетел на улицу, прижавшись к метле и сжимая ладонь Финна, как будто это гарантировало мне удачу. За спиной послышался последний выстрел, который мы услышали оба, и звук резко открываемой двери, который услышал своим обостренным слухом пока только я. — Поттер! — услышал я вопль то ли ужаса, то ли благоговения, то ли ненависти, издаваемый Наземникусом Флэтчером, который остался в моей жизни навсегда уже позади.

* * *

Одетая в плотную юбку, цветастую блузу и накинутую на плечи вязаную шаль колдунья была маленькой, полненькой, в возрасте хорошо за шестьдесят и очень напомнила мне мою бабушку. Крепко затянув полотняный бинт, она, накинула на кровать еще одно одеяло и вытолкала меня из комнаты. Мы появились на колдовском рынке Меркадо-де-Сонора в разгар праздника мертвых, который для туристов был чем-то вроде фестиваля фриковатых латиносов. Первое ноября — день смерти Диего Сантана и его дочери, день возможной смерти Финнеаса Вейна, день триумфа Наземникуса Флэтчера, день, когда я потерял все. И день мертвых, согласно местной культуре. Как символично. Лететь мы больше не могли: мои руки тряслись, отчего метлу мотало из стороны в сторону, а Финн начал соскальзывать, поэтому я совершил практически невозможное — трансгрессировал в полете. Почему мексиканский рынок? Мне больше некуда было идти. Рухнув прямо у синего шатра на длинной рыночной улице, да еще и с метлой, да еще и в крови, мы произвели фурор: туристы, сначала перепугавшись, громко зааплодировали, приняв нас за часть праздничного представления (тупые маглы). Первой нас «увидела» слепая жрица вуду, некогда продавшая мне куклу и приворотное зелье. Так мы и были спасены. Дальше все было как в тумане. Спрятав нас подальше от посторонних глаз в комнатке над баром, где я не так давно наприглашал всех на свою проклятую свадьбу, бородатый бармен без лишних слов налил мне рома в огромную пивную кружку и не стал задавать вопросов. И пока в комнате над баром бабушка-травница перевязывала, не пойми то ли живому, то ли не очень, Финну раны, я сидел в баре и смотрел в кружку с ромом. Отбросы магического мира снова пришли на помощь. Сыграли роль гостей на свадьбе, вот и снова помогают. А если бы они покинули виллу Сантана позже, скажем, на час? Погибли бы они все или перебили людей афериста? Или организовалось бы очередное магическое побоище? «Столько вопросов в голове, но мозг работать не хочет». — Женщина в пиджаке жива и будет жить еще очень долго, — мягко сказала симпатичная слепая мулатка, практикующая вуду. И опустила свою смуглую ладонь на мою бледную руку. — Не переживай за нее. — Перестань читать мои мысли и будущее, Палома, — вздохнул я, осмелившись сделать крохотный глоток рома. — Лучше скажи, что мне делать, раз уж ты ясновидящая. Палома пожала плечами, отчего многочисленные цепочки на ее длинной шее звякнули. — Я не могу говорить людям, какой дорогой идти. — Хочешь ценный совет, слушай меня, а не женщин, — сказал бородатый бармен. — Оставайся с нами, сколько нужно. — Среди отбросов всегда найдется место, — кивнула высокая ведьма в венке из алых роз и с лицом, разукрашенным на манер человеческого черепа. — У нас в деревне есть дети, нам не помешает учитель магии. Невесело улыбнувшись, я закатал рукава рубашки и снова отпил из кружки. Сидевший рядом со мной колдун в рясе католического священника, опустил сигару в пепельницу и залпом осушил рюмку текилы. — Это не твоя вина, что все так случилось, — сказал священник, сунув в рот дольку лимона. — Жизнь довольно несправедлива. Может Господь просто забыл о тебе. — Простите, падре, но священнослужитель вы так себе, — хмыкнул я. В глазах все еще щипало, в носу стоял запах крови, во рту — все тот же мерзкий привкус собственного яда. Часть меня все еще явно оставалась в вилле Сантана. — Что будет с Финном? — горько спросил я, повернувшись к ясновидящей мулатке. — Сходи, посмотри, — сказала она. — Падре, давайте еще по одной. Я отставил недопитый ром и на ватных ногах поднялся по скрипучей лестнице в комнату с поцарапанной кем-то дверью. В глазах снова защипало. Когда мы оказались в Меркадо-де-Сонора, мой телохранитель, кажется, особых признаков жизни не подавал. Ожидая, что добрая бабушка-травница уже поцеловала холодеющий лоб Финна и накрыла его белой простыней, я снова чуть не зарыдал, хотя, думаю, на тот момент во мне не осталось ни слезинки. Открыв дверь, я вошел в комнату, где пахло, как в сарае Хогвартса, где профессор Долгопупс хранил сухие травы для зелий. — Ну такой красивый мальчик, и такой ужас себе намалевал, — причитала бабушка. — Это же на всю жизнь, эти твои татуировки, чем думал, когда их делал? Ой, горе с тобой. Меня будто ледяной водой обдали. Финн, очень бледный с синими губами и стянутыми в узел дредами, сидел в кровати, явно живой и даже улыбающийся. Я облегченно вздохнул и даже позволил себе коротко улыбнуться. Бледный, уставший, рана на боку перевязана, что там с ногой я даже думать не хочу, на шее зияет мой укус. Не знаю, каким чудом Финн до сих пор жив, но провидению я был очень благодарен. — Что за запах? — принюхался я, когда травница, причитая себе под нос, оставила нас. — А, — протянул Финн. — Это мне дали покурить от боли. — Сушеные щупальца растопырника? — Нет, марихуану. Усмехнувшись, я сел на кровать. — Ты как? — поинтересовался Финн. — Это ты меня спрашиваешь? Финн кивнул. — Паршиво, — признался я. — Хуже дня быть не может. Секунду мы молчали. — Ну ты, конечно, дал, сука, — буркнул я, треснув его по затылку. — Что? — не понял Финн, подвинувшись. — Ты же чуть не сдох. И я бы остался один. Ты должен был сразу отдать ребенка, ему бы ничего не было. Губы Финна дрогнули. — Знаешь, это была бы не худшая смерть, — серьезно сказал он, опустив руку на раненное бедро. — Умереть, защищая кого-то… согласись, лучше, чем быть зарезанным в тюрьме или сторчаться от наркоты в грязном подвале. — Заткнись, Новый Орлеан, — прорычал я. — Вообще даже не смей о таком думать. — Да я серьезно. Эта смерть была бы благороднее всей моей жизни, — признался Финн. — Просто знай, что если когда-нибудь придется повторить умереть за тебя или твоего сына, я повторю. — Треснуть бы тебя, так боюсь, опять помирать будешь, — прошипел я и осторожно лег рядом, сняв очки и потерев воспаленные глаза. — Откуда только? — Что? — Откуда в такой ничтожной амебе чести и храбрости больше, чем в Годрике Гриффиндоре? Финн моргнул. — Забей, — бросил я. Опустившись на подушку, Финн, поморщившись от боли, повернулся на бок, оказавшись лицом ко мне. — Кстати, — замялся я. — Я тебя, по ходу, сделал вампиром… — Бабушка сказала, что меня спас яд, — кивнул Финн. — Спасибо. — Подожди благодарить, когда первое время будешь унюхивать запах еды и бежать блевать, вспомнишь еще меня матерными словами. Мы коротко улыбнулись друг другу и лежали некоторое время молча. — Я все просрал, Финн, — наконец, признался я, утерев с щеки слезу. — Все просрал. Старика, Камилу, картель, часть жизни, сына… черт, я даже не знаю, как звали моего сына. — Матиас, — сказал Финн. — Камила назвала его так. — Странное имя. — Сказал Альбус Северус Поттер. Я приподнялся на локте. — Что я слышу, Новый Орлеан? Это же… минуточку… это же сарказм! Финн улыбнулся. — С укусом я передал тебе чувство юмора, — констатировал я. — Все, куплю тебе клетчатую рубашку. Кровать высокая, если лежать и смотреть в потолок очень сосредоточенно, можно заметить, где побелка потрескалась. Даже без очков видно. Можно видеть, как под люстрой кружит большая муха, звук ее полета — единственное, что сейчас слышно. — Я все просрал, Финн, — глухо повторил я. — Пока ты жив, ничего еще не просрано, — отозвался сонным голосом Финн. Я снова перевел взгляд на его бледное изможденное лицо. — Предположим, что у тебя есть мозг, — протянул я. — Скажи, что бы ты делал на моем месте? — Перестал бы ныть, винить себя во всем, взял бы себя в руки, а Флэтчера за горло, забрал бы сына и вернул Альдо картель, — на одном вздохе сказал Финн таким тоном, словно я спросил его о погоде за окном. Благородные храбрецы долго не живут. Таким рядом со мной не место. — Ты серьезно? — спросил я. — Это сейчас серьезно? — Ну да, — подтвердил Финн. — Ты старику обещал не бросать Альдо. Мне стало совсем погано. — Старик мертв. — Клятвы живут вечно. Нет, ну что за уникум? Как мог необразованный, грубый, жестокий человек, рожденный с клеймом гнилых генов Наземникуса Флэтчера, прошедший жизненный путь по маршруту гетто-тюрьма, обладать таким… светлым мышлением, до которого, кажется, даже моему отцу (что уж обо мне говорить) далеко? Впервые я почувствовал к кому-то не просто уважение, но искренне уважение. Финн, не дождавшись комментариев, поправил под головой подушку, закрыл глаза и неожиданно сжал мою руку. Вздрогнув, я встрепенулся. — Ты чего? — Ты сам сказал держать твою руку крепко, так, будто мы сшиты вместе, и никогда не отпускать, — пробормотал Финн, всегда понимая все буквально. — Безмозглое создание, — закатил глаза и, тоже закрыв глаза, приготовился нырять в омут кошмаров.