* * *
Ощущение того, что внутренности скрутила невидимая рука, как это часто бывает при трансгрессии на большие расстояния, отпустила сразу же, как только ноги почувствовали под собой твердую опору. — Поттер, сука, никаких манер, — раздался где-то рядом голос бармена. Я трансгрессировал прямо в бар и, осмотревшись, заметил, что взгляды всех присутствующих обращены в мою сторону. Наверное, я с ног до головы в крови. Впрочем, зеркало с длинной трещиной на стене оповестило о другом: на мне ни пятнышка. Как и на ребенке, который надрывисто орал. Михаил что-то гневно спросил, но я не слышал. В ушах все еще стоял звук выстрелов. — На, — заторможено сказал я, протянув сына Михаилу. — Теперь он твоя проблема. Бармен, повертев ребенка, нахмурился. И снова что-то спросил, но я снова не слышал и не слушал. — Акцио, ружье и патроны, — быстро сказал я, прежде, чем взвесил все за и против. Из-под барной стойки тут же вылетело, будто на зов, старенькое, но добротное ружье и полупустая коробка патронов. — Слышь, какого… — рявкнул было бармен, но я, схватив оружие, поспешил трансгрессировать. — Остолбеней! — крикнул я, когда трансгрессировал не в спальню, как надеялся, а в коридор. Из палочки вырвался алый луч и подкосил сразу двоих. «Ты волшебник, Поттер» — любил повторять Наземникус Флэтчер. — «Волшебная палочка нужна не только для того, чтоб в носу ковыряться». Спросите, откуда же у меня взялась смелость, что я вернулся, практически не задумываясь? Отвечу: какая к черту смелость? Ноги дрожат, руки дрожат, губы дрожат, зубы стучат, сердце колотилось, как заведенное, да и заклинание я произнес так, что люди из банды Флэтчера явно подумали, что у меня заикание и дефекты речи. Раскидав троих оставшихся в живых у двери (пафосно сказано, на деле я просто криво взмахнул палочкой и те упали скорее из жалости ко мне, нежели мое заклинание было таким сильным), я робко постучал в избитую пулями дверь. Секунду спустя в сантиметре от моего глаза замерло острие кочерги. Я чуть не упал в обморок. Финн осторожно выглянул в коридор. Никого живого. — Хули ты здесь? Во дворе снова послышался шум подъезжаемых машин. Потупив взгляд, я протянул Финну ружье. — Я знал, — растаял суровый новоорлеанский головорез и, выронив кочергу, так прижал меня к груди, что я перепугался. — Я знал, что ты хоть и ссыкливая гнида… — Финн… — … у которой яйца из хрусталя… — Финн... — … и пользы от тебя в бою меньше, чем от пакетика чая… — Финн… — … ведь пакетик чая можно просунуть человеку в глотку, и человек задохнется… — Финн! — уже строже гаркнул я, уткнувшись в пропитанную кровью футболку. — … я знал, что ты вернешься и еще покажешь всем такую ебучую уличную магию, что все просто охуеют. Отцепив от себя головореза, я осознал, что теперь моя идеально чистая рубашка перепачкана кровью, как и щека. — Я не могу убивать намеренно, — горько и пристыжено сказал я, глядя, как Финн заряжает ружье. — В этом весь я, я не могу постоять за себя, что уже говорить о том, чтоб прикрывать тебя, я не боец, и даже не до конца волшебник… я слишком труслив, чтоб убивать людей. Финн отмахнулся. — Оставшиеся ждут подкрепление, — серьезно сказал он. — Я ебу, сколько их сюда перевез Флэтчер. Будто до этого момента я мало паниковал. — Кажется, те, кто остались, хотят подорвать винный погреб, я видел у них… Э!* * *
— Авада Кедавра! — рявкнул я, выбив ногой дверь в погреб. — На святое они покусились! Авада Кедавра! Большое темное помещение осветило зеленым светом, который, отражаясь в темном стекле бутылок, замерцал в них сияющими огоньками. Маглы беззвучно осели на пол. И никого не стало. Разъяренно оглядевшись, я сжал в руке волшебную палочку. Финн, прижавшись к стене, моргал. — Что? — нахмурился я. — Ты страшный человек. Снова откуда-то послышались быстрые шаги. — Эти бегут в библиотеку, — распознал Финн. Я, чувствуя, как внутри все горит, взбежал вверх по ступенькам и, оказавшись на кухне, выглянул в холл. — Авада Кедавра! Один из маглов упал на лестнице, а я, снова взмахнув палочкой, отправил заклятие во второго, раньше, чем он выстрелил. — Стоять, — отшатнулся я. — Схрена ли им бежать в библиотеку? Финн потупил взгляд и внимательно огляделся. — Финнеас Вейн! — Что? — Ты заставил меня убивать! — бушевал я, уткнув палочку в его впалую щеку. — Зато ты уже не боишься, — улыбнулся Финн. Что правда, то правда. Страх словно ветром сдуло. Я только-только восхитился своей смелостью (правда, мало кто может этим похвастаться, когда пули свистят над головой, а со ступенек кровь хоть смывай), как снова услышал этот проклятый звук. Звук подъезжаемой машины. — Да сколько вас? — прошептал я. Такое ощущение, что Наземникус в свою банду людей набирал по объявлению на столбах. Или перевез в Коста-Рику по крайней мере четверть населения графства Корнуолл. Финн уже выбежал на улицу, открыв стрельбу из ружья. Выстрелы из него звучали не так часто, как когда он стрелял из пистолетов, но, видимо, само наличие хоть какого-то оружия в руке придавало Финну чувство собственной непобедимости и неуязвимости. — Остолбеней, — крикнул я, махнув волшебной палочкой в сторону магла, который зашел Финну со спины. Финн, юркнув за ограждение, перезарядил ружье и подмигнул мне. Новая череда выстрелов, заклинаний, криков, ругани. Никогда еще я так долго не упражнялся в боевой магии. По сути, моя «боевая магия» ограничивалась тремя практическими уроками Защиты от Темных Искусств, на которых я демонстрировал базовые умения. А тут я так лихо, как мне казалось, метаю заклинания, даже получаю какое-то садистское упоение от того, что я сильнее тех, кто меня атакует. Интересно, Финн чувствует то же? Наверняка, с оружием в руках он совсем другой, не такой, как тот тупоголовый простак, смотревший «Аладдина» и тискающий животных. Он — необузданный хаос. Людей все меньше, сил тоже. Я пропустил тот момент, когда Финн вступил в схватку уже не с несколькими, а с одним противником, к которому у него, судя по крику: «Этот — мой!» были какие-то свои счеты. Присмотревшись, я не сразу понял, чем так примечателен этот здоровяк в черной футболке и темно-серых брюках, с чьим могучим телосложением мог конкурировать только русский бармен колдовского рынка, но потом узнал его смуглое неприятное лицо. Финн, кажется, даже раньше говорил о том, что того, кто прострелил ему бедро, он заберет себе. Снова подъехали люди. Снова беготня и выстрелы, но реагирую на них только я. Растратив патроны, Финн отшвырнул ружье, то же проделал здоровяк, когда обойма его пистолета опустела. Видимо, азарта у магла было не меньше, чем у Финнеаса: махнув рукой, он призвал своих коллег не вмешиваться. Поэтому теперь их внимание не меньше двух десятков людей было обращено на меня. Трансгрессировав, я прижался спиной к черному фургону, одному из четырех, который привез людей сюда. Меня потеряли из вида, но надолго ли? — Остолбеней, — шепнул я, нацелив палочку на рискующего заметить меня магла. Прижав ладонь к нагретой на солнце двери фургона, я закусил губу. Вот Финн резко повалил здоровяка на землю и ударил сбитым кулаком по лицу сразу несколько раз, мне даже показалось, что лицо бандита превратилось в сплошной кровавый синяк. Но по комплекции Финн явно проигрывал широкому противнику, рядом с которым выглядел чуть ли не субтильным, поэтому магл, сбросил его с себя и так сильно ударил головой о землю, что расколол тротуарную плитку, и крепко сжал руками шею моего бывшего телохранителя. Чуть не вскрикнув, я вскинул волшебную палочку и ринулся на помощь, как услышал за своей спиной не меньше дюжины щелчков снятых с предохранителей пистолетов. Инстинктивно повернув голову в сторону ворот, я увидел еще вереницу приближающихся к вилле Сантана автомобилей. Это конец. Судя по мутному взгляду, Финн тоже это понял, хватая ртом воздух. Здоровяк, сидевший сверху, тоже повернул голову в сторону машин. Вот они, уже заезжают во двор, но все здесь не поместятся, это точно. Въехала первая — блестящий черный «Мерседес», вторая, резко припарковавшись у клумбы, остальные (не меньше десятка), застыли за воротами. Воцарилась тишина. Кажется, единственное, что ее прерывало — стук моего сердца и хриплое дыхание Финна. Дверь «Мерседеса» открылась и первое, на что я обратил внимание, опустив взгляд — стройная нога, обутая в черную туфлю на высоком каблуке, опустилась на подъездную дорожку. Вот она, как лик спасения, словно с нимбом из солнечных лучей, одетая в черное платье с глубоким декольте и накинутый на плечи белый пиджак, с блестящими темными волосами, собранными в строгую прическу — как давно я не видел ее такой, аж дыхание сперло. Послышались хлопки автомобильных дверей. Никто не смел пошевелиться. Я спиной чувствовал, как дрожат руки тех, кто еще минуту назад нацелил на меня оружие. — Сильвия, — одними губами прошептал я. Атташе коротко усмехнулась. — Командуйте, дон Сантана, — смакуя каждое слово, произнесла она. Здоровяк, сидевший на Финне, разжал руки. Задняя дверь черного «Мерседеса» открылась, и юноша истинно ангельского обличья, облокотился о капот. — Покажите мне кровь, — только и сказал Альдо Сантана, вскинув изящным жестом вверх правую руку.* * *
То, что происходило дальше было настолько быстрым, что я не знал, куда себя приткнуть, чтоб не попасть под обстрел. Первым среагировал, как ни странно, Финн и, оторвавшись от земли, вцепился зубами в кадык бандита, сидевшего на нем. Повалив магла на спину Финн схватил его за голову и, приложив разок о землю, вцепился руками в верхнюю и нижнюю челюсти. Я понял, что сейчас будет и отвернулся до того, как послышался мерзкий чавкающий скрип. Альдо был уже на балконе и, уперев руки в перила, наблюдал за вендеттой. Тогда, в тот момент, мне показалось, что никто не вписался бы в роль молодого мафиози лучше, настолько органично смотрелся Альдо Сантана во главе праведной резни. — Сильвия, — задохнулся я, пригнув голову. — Что… Как? — Что как? — Как вы его уговорили? — Это он уговорил меня, — усмехнулась Сильвия, переступив через тело. — Прилетел вчера. А кто я такая, чтоб перечить слову дона Сантана? Рядом снова просвистел выстрел. — Не надо больше колдовать, ты и так молодец, ребята отлично справляются, — сказала атташе, сев на переднее сидение. — Тем более, все уже почти закончилось. Я был словно в страшном сне с хорошим финалом, все еще не мог сопоставить в голове случившееся и принять тот факт, что если нам и суждено умереть, то не сегодня. — Но как вы узнали, что мы здесь? — поразился я, сев на заднее сидение. — О, не волнуйся, на колдовском рынке есть очаровательная слепая девушка, которая рассказала мне все твои планы, когда я хотела объявить о том, что у картеля новый хозяин. Я не знал, что думать. Жрица вуду Палома снова смотрела в мое будущее и рылась в моих мыслях, снова выдала информацию. Но тем самым спасла меня. Убивать ли ее за это? Раз уж я научился убивать? Последний выстрел прогремел уже где-то вдалеке. Секунда тишины и тут же боевики картеля Сантана во главе с таким неприятным мне начальником охраны, чье изуродованное ожогами и шрамами лицо я запомнил, разразились громовыми аплодисментами. Будто после изумительного спектакля. Синие глаза Альдо прищурено искрились. — Альдо, — только и выдохнул я, когда он снова спустился во двор. Как много я хотел ему сказать и у него спросить. А вырвалось только его имя, ненавистное мне вот уже несколько лет. — Вообще-то я приехал за племянником, — лениво отозвался Альдо, шагая меж поверженных тел, стараясь не запачкать в крови светлые льняные брюки. — Не знаю, как там у вас, англичан, но у нас семейные связи много чего значат. Ну и я подумал, что раз уж мы все равно будем здесь, почему бы не отбить картель. Пиздец, что вы сделали с моим домом… Я горько рассмеялся и хотел было крепко обнять это белобрысое существо, но Альдо брезгливо отстранился. — Сначала смой с себя кровь, а потом обнимайся, — фыркнул он и повернул голову в сторону Финна. — Ты мне всегда нравился, симпатяга. Залитый кровью Финн, держась за горло, устало махнул рукой. — Ебать-копать! Потоптали мои любимые розы, — взвыл Альдо. — Кто из вас двоих это сделал? Я прикажу вас расстрелять. Мой смех заглушил только вопрос начальника охраны. — Куда тела, сеньор Сантана? Альдо осмотрел этот кровавый пейзаж бесцветным взглядом и заключил: — Под виноград. Начальник охраны, косо улыбнувшись, кивнул, явно будучи довольным ответом. — Стой, — окликнул Альдо. — Оставь мне головы. — Зачем тебе головы? — ужаснулся я, но Альдо, открыв заднюю дверь «Мерседеса», принялся рыться в своей сумке и меня не слышал.***
Высокая кованая ограда, напоминающая старинную своим чересчур классическим стилем, была местами погнута: наверное, в нее не вписалось несколько машин. Дотронувшись до темного прута, я почувствовал пальцами липкую на солнце кровь. На острые пики, увенчивающие ограду, были нанизаны головы людей Наземникуса Флэтчера, ровно тридцать шесть, на каждую пику, а остальные… даже не знаю, куда дели остальные головы. Наверное, туда же, куда и обезглавленные туловища, под подсохший от долгого отсутствия ухода виноград. Выдвинув сэлфи-штатив, Альдо высоко поднял руку. — Кучнее все встали, ближе. Еще ближе, чтоб все влезли, — стоя рядом со мной, командовал юный мафиози, глядя в экран. — Улыбаемся. Сэлфи на фоне голов, нанизанных на пики. А что вы знаете о креативном безумии? — Слушайте-слушайте, я просто охренеть какой фотогеничный. И Финн неплохо получился, — посмотрев на снимок, сказал Альдо и вручил Сильвии смартфон. — Фотографию распечатать, сделать копии. Одну отослать Флэтчеру, где бы он ни был, остальные — конкурентам. Сильвия молча кивнула. — Все свободны, — сказал Альдо боевикам. — Всем винишка. Так, а теперь объявляю конкурс на лучший хэштег к этому сэлфи. Направившись за Альдо в дом, я тронул его за плечо. — Ты вернулся. — О, гляньте, до кого дошло, — отозвался Альдо. — Надеюсь, моя спальня в порядке. — А Лили? — спросил я. Взгляд Альдо потемнел. — Я люблю Лили, — сказал он, не растягивая слова, как обычно. — Но и отца люблю. И не могу похерить то, что он создал. Поэтому, радуйся, ничтожество, я заставил твою сестру меня бросить. — Заставил? — Пусть лучше будет подальше и ненавидит меня, чем будет рядом любить и умрет в скором времени. Я не знал, что сказать на это. — Ты… ты правильно сделал. — Заткнись, — отмахнулся Альдо, поднявшись по ступенькам. — Откуда тебе знать, какого это, любить кого-то? В точку, Альдо Сантана. — Засрали дом, — снова констатировал Альдо, оглядев лужи крови, разрушенную мебель, опасно покосившуюся люстру и осколки на мраморном полу. — Мы все уберем, — заверила Сильвия, вошедшая в холл. — Завтра все будет как прежде, а сегодня, Альдо, тебе придется переночевать в отеле. Не став спорить, Альдо спустился вниз. — Сильвия, — произнес он, внимательно посмотрев на женщину. — Ты атташе, так? — Так. — Значит, я могу просить тебя о чем угодно? Сильвия настороженно кивнула. — Сделаю все, что в моих силах, — пообещала она. — Тогда покажи мне документацию картеля. Чем мы занимаемся, что продаем, кому, куда, по каким ценам, — сказал Альдо. Атташе не сдержала улыбки и кивнула. — И найди персонал для дома. Горничные, дворецкий, повар, телохранители, садовник, водители… кто там еще? И пригласи лучшего винодела, скажи ему, что у нас лучший виноград Латинской Америки, предложи ему столько денег, сколько мы можем себе позволить. — Будет сделано, — кивнула Сильвия. Никогда еще не видел, чтоб человек действительно чувствовал себя в своей стихии. — Альдо. Альдо обернулся у двери. — Ты сможешь удержать картель, — заверила Сильвия. — Это я тебе гарантирую. Хмыкнув, Альдо повернулся ко мне. — И если завтра утром я не увижу племянника, я прикажу расстрелять тебя. Это ясно? — Предельно, — улыбнулся я, провожая Альдо ехидным взглядом.* * *
Звук капающей воды казался громким, но не раздражал. Воды в ванне много, с каждой каплей все больше, интересно, сколько раз я услышу это короткое «кап», прежде чем вода начнет выливаться на пол? Я сидел на низком белом пуфе, удивительно чистом, как и вся ванная комната, по сравнению с тем, что творилось в доме. Чувствую, полночи мне придется вспоминать весь набор бабушкиных хозяйственных чудо-чар. Хоть в ванне не придется убирать. Мебель целая, свет горит, кафель чистый, даже большое зеркало в раме без единой трещинки — такое ощущение, что ванной люди Флэтчера пользовались крайне редко. Правильно, зачем мыться, если рядом океан? Именно эта мысль посетила Финна, прежде чем я загнал его в ванную комнату, отмываться. Не знаю, сколько раз нужно полоскать его длинные дреды, прежде чем с них начнет стекать чистая вода, а не розоватая, от крови. Пылесборник один, эти дреды. Но я, бинтуя руку Финна, смотрел не на дреды, а на целую галерею татуировок, к которым раньше не особо присматривался. Как их много и какие они разные. На нижней фаланге указательного пальца руки, которую я бинтовал, оказалась выведена чернильная голова льва, которую я раньше принимал издалека за родимое пятно. На том же месте, но на большом пальце — латинский крест. Вдоль всей руки — ну просто набор несвязанных рисунков: голова женщины со змеями вместо волос на плече, египетское божество с посохом, набор чисел в столбик, череп в венке из цветов, карта пиковой дамы, корона, какие-то узоры, точки, выше локтя оплетался довольно широкий чернильный браслет. Я долго пытался найти связь между татуировками на руке, но сдался, а спрашивать в лоб, как-то глупо. Скорпиус, например, ненавидел вопрос "Что означает твоя татуировка?". — Зачем тебе столько татуировок? — спросил я, закончив бинтовать руку, свисающую с бортика ванны. Финн, не открывая глаз, сонно пробормотал: — Чтоб легче было опознавать тело. — А если серьезно? — В душе не ебу. Чувствую, если бы вода не скрывала тату на груди, а обзор — вторую руку, вопросов к Финну и рисункам на его теле у меня было бы еще больше. Вода снова капнула в ванну. — Ты понимаешь, что если бы Альдо не… — Заткнись. Я послушно заткнулся. — Заткнись, — повторил Финн, приоткрыв глаз и опустив голову на бортик ванной, откинул дреды назад. Тонкие струйки воды, стекающие с них, тут же полились на коврик. — Все хорошо. Все справились. Все как ты хотел. Как скажешь. — Надеюсь, тебе больше не придется убивать, — сказал Финн. — Я тоже надеюсь, что нам обоим не придется, — твердо сказал я. — Но, я все же спрошу. Где ты так научился стрелять? И, кочергой махать. И рты людям разрывать. Финн усмехнулся. — Опыт, — сказал он. — Большой, видимо, опыт. — Большой. Первого человека я убил лет в одиннадцать. Возле нас в гетто жила женщина, которую каждый день пиздил муж, и она пообещала мне скейт, если я убью его. — И ты согласился? — Чувак, это был крутой скейт. Мгновение мы снова молчали. Капля снова с характерным звуком упала в ванну с водой. — Не надо меня бояться, — снова заговорил Финн. — То, что я наговорил тебе, когда все только началось… не слушай меня. — Тебя не боюсь, когда ты с оружием, — признался я. — Ты страшнее в обличье Камилы. Если ты понимаешь, о чем я. — Не, не понимаю. — Это потому что ты тупой, Новый Орлеан, — заключил я. — Я забываю «воскресшую Камилу», но мой сарказм снова оживает. — Ты можешь не забывать «воскресшую Камилу», — фыркнул Финн. — Да нет уж, я забуду «воскресшую Камилу», но вспомню сарказм по отношению к тебе, — возразил я. — На этом, я, пожалуй, тебя оставлю. Я буду в библиотеке, читать книгу. Ну, знаешь, книга — такая бумажная хреновина с буквами. Ну, знаешь, буквы — такие символы, составляющие слова. Ну, знаешь, слова — такие… — Да пиздуй уже. Я вышел из ванны и закрыл за собой дверь. Прижавшись к ней и тяжело задышав, я осознал, что один из самых страшных дней моей жизни медленно, но верно подходит к концу.