Счастье есть!

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. Утро начинается с того, что с меня резко и грубо сдергивают одеяло. Я с трудом открываю левый глаз и непонимающе смотрю в разгневанный лик вожатой. Правый глаз открывается гораздо быстрее. Мы с Леной лежим в шезлонге, переплетясь руками и ногами так, что только с большим трудом можем разомкнуть объятия. Над нами карающим божеством возвышается Ольга Дмитриевна. Она что-то говорит, заикаясь от возмущения. - А? - Это что такое, я спрашиваю?! - А что, не видно? - Ты еще смеешь мне хамить?! Ты знаешь, какую характеристику ты только что заработал?! Меня разбирает смех. - И куда вы ее пошлете? - В горком комсомола! - Какого города? Вы уверены, что я приехал оттуда? - Тогда в школу! - Номер школы знаете? И где вообще она находится? Вожатая в затруднении. Потом, как ей кажется, находит аргумент: - Если тебе настолько наплевать на себя, хоть девочку пожалей! Ей еще школу заканчивать надо! - А мне такая жалость не нужна! - вдруг звонко выдает мое солнышко. - Вам, похоже, в этой ситуации больше всего себя жаль! Как же - аморалка в вашем отряде! Пионеры целуются! За это могут и уволить с волчьим билетом! Если вам действительно меня жаль, сделайте вид, что ничего не произошло! И решайте побыстрей, пока зевак не набежало! - Лена уже застегнулась, поправила юбочку, надела сандалии и полна решимости. Фиолетовые волосы растрепаны, щеки горят, изумруды глаз сверкают. Она прекрасна. Вожатая злобно кривится: - Тогда я распределю вас так, что вы друг друга до конца смены не увидите! - А я сбегу! - хором отвечаем мы. - Так, зайдите в домик, оба! - Поймите, дети, в принципе, я на вашей стороне. Но стоит кому-нибудь стукануть о том, что вы повсюду ходите вместе - и вас разлучат. Навсегда. Партия имеет привычку не одобрять любовь несовершеннолетних. - Как-как она нас назвала? - поворачиваюсь я к Лене. - Дети - удивленно распахивает глаза девочка. - Значит, ты деть? И я деть? - Да, я деть и ты деть, - хлопает в ладоши Лена. - И нас не знают, куда деть! - смеемся. Вожатая в изнеможении падает на стул. - Пропадите с глаз моих. И сделайте так, чтобы вас как можно меньше видели вместе. Да, умыться не забудьте! Сладкая парочка, блин! Я хватаю пакет с гигиеническими принадлежностями и полотенце и тащу Лену за руку прочь. Когда мы умываемся ледяной водой из одного крана, мимо вихрем проносится Славя. Мне кажется, я слышу сдавленное рыдание. Но на линейке она выглядит как обычно - безукоризненно сидящая абсолютно чистая и отглаженная форма, гвардейская выправка и отсутствующее выражение лица. - От дополнительных общественных обязанностей освобождаются: - Персунов Семен, Тихонова Елена - для оформления стенда "Наш лагерь"; - Двачевская Алиса и Хатцуне Мику - для подготовки заключительного концерта и вечера танцев. На завтраке я спросил Лену: - Ты знаешь, как оформлять этот стенд? - Конечно! - беспечно отмахнулась она. - Берем готовый прошлогодний стенд, исправляем две-три цифры - и вуаля! - Мне кажется, это нечестно, - вслух подумал я. - А что ты предлагаешь? С нуля сделать новый, на который никто и не взглянет? - Так уж и никто? - усомнился я. - Конечно! По крайней мере, из нашей смены точно никто. И потом, прошлогодний стенд отличался от позапрошлогоднего только датой. - А что там, на этом стенде? - А ты не знаешь? - удивилась Лена. - Фотографии наших активистов с фантазийными подписями. Голая формальность. - А где взять фотоаппарат? - Сёмочка, ты серьезно? - Да, понимаешь ли, мне стало даже интересно. Ты мне поможешь? - Куда же я от тебя! - вздохнула девочка. Фотоаппарат нашелся в музыкальном кружке у Мику. Девочка-оркестр, старательно пряча лицо, молча - ! - вручила его мне. Лена быстро и сноровисто проверила аппарат и пожала плечами - пустой. Фотопленка обнаружилась у кибернетиков. Там же была и фотобумага. А когда выяснилось, что нужны еще фотоувеличитель, проявитель и закрепитель для печати фотоснимков, я понял, что основательно влип. "Смена-8М" - хороший фотоаппарат для начинающих любителей. Вот только абсолютно все на нем делается вручную. И тут Лена показала себя незаменимой помощницей - я понятия не имел, как выставлять фокусировку, выдержку, чувствительность пленки. Так что фактически все снимки делала Лена. Она же притащила мне из библиотеки подшивку журнала "Фотограф-любитель", из которой я извлек ценные сведения о приготовлении растворов проявителя и закрепителя и узнал, что нужен еще и красный фонарь. Представляете?! На обед мы шли малость пришибленные. Но это не помешало нам заснять несущую свою нелегкую вахту у входа в столовую ОД, которая тут же спросила меня: - Чем занимаешься, Семен? Я с гордостью ответил: - Мы уже почти всю пленку отсняли! - "МЫ?" Ну-ну! - неопределенно промычала ОД и дала отмашку - проходите! За обедом я спросил у Лены: - А почему Мику так странно себя ведет сегодня? - К ней вчера приезжала мама. Папа не смог приехать из Японии. И они из-за чего-то поссорились. Мику всю ночь проревела. Хорошо, что меня там не было! - и Лена обняла мою руку, прижавшись к ней всем телом. - А где бы еще взять красный фонарь? - озаботился я. - Ну, милый, где же твоя романтичность? - Романтичность будет, когда покончим с делом! И так тут у некоторых глаза сейчас из орбит выскочат! - Я чмокнул Лену в макушку и мягко высвободился. - С каких это пор тебя стали волновать "некоторые"? - обиделось мое сокровище. - С сегодняшнего утра - серьезно ответил я. - Ну пойдем, работы еще - начать да закончить. Увеличитель и химикаты нашлись на складе. Вопрос с фонарем решила опять-таки Лена. - У меня есть обыкновенный фонарик на батарейках, а у Алисы - противный красный лак для ногтей. - И что? - не понял я. - А то! Покрасить стекло у фонаря в красный цвет! - Умница! - и поцелуй затянулся. После поисков кювет и бутылки для воды началась кропотливая работа по проявлению пленки и печатанию снимков. Испортив два или три листочка фотобумаги, я навострился и напечатал все снимки до единого. Лена окунала их поочередно в проявитель, в воду, в закрепитель и снова в воду, затем вешала сушиться на веревочку. Затем черной спиртовой тушью на ватмане каллиграфическим почерком выводила подписи. Здесь были и Алиса на сцене с гитарой во время репетиции, и Мику за роялем, и кибернетики за сборкой робота, и Ульянка, увлеченно гоняющая мяч на футболе, и Славя, ведущая отряд малышей на пляж, и ОД, грозно глядящая в объектив у двери в столовую, и даже "близнецы", с пыхтением волокущие от столовой бак с отходами. Не было только Толяна. Ублюдок как сквозь землю провалился. Потом осталось только наклеить все это на съемную доску, повесить ее на площади возле Генды - и дело было сделано. Когда мы с Леной стояли и любовались своей работой, раздался горн на ужин. На ужин была манная каша, яйцо вареное - по штучке на брата, хлеб с маслом и чай, условно сладкий. Но мы слопали все с большим аппетитом, причем я выдал сентенцию: - До чего приятно есть честно заработанную пищу! Лена только прыснула в кулачок, едва не подавившись. Я похлопал ее по хрупкой спинке с торчащими лопатками: - Осторожно, милая! - Ну наконец-то! А я уж решила, что ты навсегда записал меня в ассистентки, и никаких нежностей больше не будет! - Нежности будут, но не здесь. На выходе я вполголоса сказал Ольге Дмитриевне: - Если мы задержимся, не волнуйтесь. Мы придем. - Что значит "задержимся", молодой человек?! Отбой для всех один! - Да-да, конечно. - Семен, постой! Вот это дала мне Славя. Говорит, нашла в твоих вещах. - И она сунула мне в руку очень знакомый на ощупь предмет. Это же мой старый смартфон, который наверняка остался дома! Я о нем и думать забыл! Его подарили мне родители, когда я поступил в универ! Но как он очутился здесь? В каких таких вещах его откопала Славяна? И кто позволил ей рыться в моих вещах?! Лена терпеливо ждала меня снаружи. - Что случилось, Сёмочка? - У меня внезапно появилось доказательство. - Какое доказательство? - Что я не отсюда. Мы дошли до первой попавшейся лавочки и сели. Я включил смарт. Сначала прошла заставка - морская волна с брызгами, так что Лена ойкнула и засмеялась. Потом пошли надписи: - Контакт с сетью не установлен. - Контакт с GPRS не установлен. - Точек доступа WiFi не обнаружено. - Уровень заряда аккумулятора - 42%. - Что это? - спросила Лена, глядя на экран смарта во все глаза. - Ну, вообще-то это высокочастотный радиотелефон. Но со временем в них насовали столько дополнительных функций, что теперь это устройство на все случаи жизни. - Телефон? Значит, им можно звонить? - Нет, здесь связи нет. - Ну вооот! А что еще им делают? - Можно смотреть кино, слушать музыку, читать книги. - Читать книги? Покажи! Я открыл читалку, выбрал из полсотни книг подходящую. - Как здорово, Сёмочка! Расскажи мне про свой мир! - Там холодно, угрюмо и одиноко. Уже 25 лет, как нет Советского Союза. И жить счастливее не стало, напротив. Люди озлобились, очерствели. Деньги заменили им все радости жизни. Лена смотрела на меня со страхом и жалостью. - А космос вы покорили? - Нет, единственная орбитальная станция болтается вокруг Земли, и все. Зато замусорили все окрестности планеты капитально. - Ты говоришь, у вас холодно? - Зимой да, как и везде. Или у вас зимы не бывает? - Бывает, конечно. Холодно, тоскливо и мерзко. Я не люблю зиму - серьезно сказала Лена. - Пойдем куда-нибудь! - Пошли. А куда? - А пойдем купаться! - Что, голышом? - А тебе не понравилось? - Ну, допустим, понравилось. Только нужно взять полотенце, а то застудишься. - Какой ты у меня предусмотрительный! Возьми два. - Тоже верно. Потом были пустынный ночной пляж, лунная дорожка на воде и девочка, которой не терпелось раздеть меня и затащить в воду. Визг, писк, смех, точеная фигурка, вся как алмазами усыпанная сверкающими в лунном свете каплями воды. Я растирал мелко дрожащую Лену полотенцем, потом - она меня. Потом мы лежали на мокрых полотенцах, чувствуя уходящее тепло прошедшего дня, держались за руки, смотрели на пугающе чужие для меня звезды, и я думал: "Ну не бывает такого в реале! Пионерский лагерь черт-те где, пионерки одна другой краше, и лагерная бука, немедленно влюбляющаяся в меня, превращаясь в ослепительную красотку! С лицом ребенка и телом юной женщины, отбросив замкнутость и стеснительность, сменив их на раскованность и бескомплексность. Это дар мне или испытание? И что я чувствую к ней - любовь или просто влечение?" Тут пальчики моей девочки-загадки добрались до моего самого чувствительного места, и мне стало не до размышлений. А потом налетели, зазвенели, заклубились тучей комары, и нам пришлось спасаться бегством. Отмахиваясь и отплевываясь, мы добежали, полуодетые, с вещами в руках, до домика Лены и обнаружили, что Мику там нет, а на столе лежит записка, что она будет ночевать в музкружке. Как вы думаете, кто уснул первым?