Счастье есть!

Проснулся я с ощущением безоблачного счастья. Мне приснились родители. Отец, глядя серьезно и строго, жал мне руку, ерошил волосы, мама целовала меня в щеки, и оба повторяли, что я молодец, что я выбрал правильно. Открыв глаза, я увидел бесконечно милую макушку с вихрем фиолетовых волос - Лена спала, положив голову мне на грудь.Я легонько подул на эту макушку. - М-м-м? - Просыпайся, солнце ясное, освети мне этот мир! Зеленые глазоньки захлопали, прогоняя сон. Леночка сладко потянулась, я не удержался и погладил ее по груди. - Мне приснилось, что у нас двое детей! - Мальчик и девочка? - Ага! - Круто! Подожди меня, я сбегаю к себе за зубной щеткой. - Ладно. ОД уже была в полной боевой готовности. - Семен, где ты был? - У Лены, Ольга Дмитриевна! – честно ответил я. - Ты обещал вернуться до отбоя! - Неправда ваша, этого я не обещал! Я обещал, что мы вернемся, так мы никуда из лагеря и не уходили! - Лена где? - У себя, конечно! Так мы пошли умываться? - Идите. На линейку чтобы как штык! - Служу Советскому Союзу! - Фигляр! - Как скажете! В этот раз Славю я заметил издали. Она нас с Леной, видимо, тоже, потому что резко свернула и побежала другой дорогой. Лена показала ей язык, но она этого уже не видела. Ульяна устроила Алисе водяную дуэль, так что пионеры с воплями разбегались от умывальников. Это продолжалось, пока я не поймал Ульянку за шиворот. Алиса не торопясь окатила юную футболистку с ног до головы. Ульянка визжала и вырывалась: - Так нечестно! Двое на одного! - Зато теперь другие смогут спокойно умыться! – объяснил я. - А попросить нельзя было? - А ты бы не послушалась! Ульянка затихла и уныло побрела к своему домику – переодеваться. Алиса кивком поблагодарила и поздоровалась одновременно и величаво поплыла следом, потому что вымокла не меньше. На линейке произошла неприятная неожиданность, все значение которой я осознал лишь позже. После подъема флага, когда ОД уже оглашала план мероприятий на день – завтрак, соревнования по волейболу между старшими отрядами, кружки, обед, тихий час, пляж, кружки, ужин, уборка площади, отбой – с дальней дорожки на площадь вдруг выкатилась большая черная угловатая машина, в которой я с немалой оторопью опознал «линкольн» старой модели. Она остановилась прямо перед строем пионеров, из нее выскочил Толян и побежал, тыча в меня пальцем: - Вот он! Это он, тот самый! Следом из машины выкатилась точная копия Толяна, только раза в три старше. - Это ты посмел тронуть моего сына?! - Это он пытался «тронуть» меня! - Что-о?! Ах ты!.. – «Колобок» протянул руку к моему лицу. Толстые короткие пальцы жадно шевелились, пытаясь схватить меня за ухо. Я легко увернулся и отбил эту руку в сторону. - Вы видели?! – в каком-то ликующем гневе возопил «колобок». – Он меня ударил! Все, поедешь с нами! А ну в машину! Мы тебе покажем! Ты у меня попляшешь! В колонию для малолетних преступников! Тут я почувствовал крепкое круглое плечо, мягко, но решительно отодвинувшее меня в сторону. Алиса вышла вперед и заявила: - Да эта скотина, ваш сыночек, перелапал всех девчонок в лагере! И один только Семен взялся их защищать! - А… а у нас он деньги требовал! – заикаясь от волнения, крикнул Электроник. Весь строй пионеров зашумел, заволновался. - Тихо! – вмешалась ОД. – Внимание, пионеры! Наш лагерь почтил своим присутствием второй секретарь горкома партии Мерзляков Сергей Ефимович! – И, обращаясь к нему: - У вас что-то еще? В лагере время завтрака. - Ну вы у меня дождетесь! Вы не знаете, с кем связались! Я на вас прокуратуру натравлю! КГБ! Вы у меня все по этапу пойдете! А ты! - тыча в мою сторону пальцем. - Ты - готовься! Я тебе лично кишки выпущу! Лена схватила меня за руку. Колобок, теперь больше похожий на синьора Помидора, влез в "линкольн" и, не разбирая дороги, газанул к воротам. - Урода своего забери! - крикнул кто-то. - Да он даже родному папочке не нужен! - отозвался кто-то еще. Грохнул смех. - Тихо, тихо! Равняйсь, смирно! Нале-во! На завтрак, шагом марш! Толян в ступоре остался стоять на площади. Строй через несколько шагов рассыпался, и мы с Леной шли, держась за руки, в толпе пионеров. - Семочка, мне страшно! - сказала Лена. - Ничего, малыш, прорвемся! - ответил я с бодростью и уверенностью, которых не ощущал. Завтрак проходил в напряженной тишине, прерываемой только звоном посуды и грохотом подносов на раздаче. Еда не лезла в горло. Лена есть не смогла совсем и вышла, сказав, что подождет меня на скамеечке у входа. Я еще какое-то время ковырял вилкой остывшую овсянку, как вдруг снаружи раздался крик и плач Лены. Я бросился к двери. Лена сидела на скамеечке, обеими руками держась за грудь и плача навзрыд. - Что случилось, милая? - крикнул я, но она плакала так, что не могла ответить. Толпа в дверях глазела на нас, задавала вопросы и строила предположения. Тут из кустов с шумом и хрустом выломились "близнецы", тащившие, точь-в-точь как давеча бак с помоями, Толяна, завернув ему руки за спину. - А ну отпустите! Чего я такого сделал-то? Подумаешь, телку помацал! Ему можно, а мне нельзя? Он же бомжара! - визжал Толян. - А у меня отец секретарь! Он вас всех на ноль помножит! - Что с ним делать? - хмуро спросил "правый". - Отпустите. Я сам - сказал я. Подошел и изо всей силы двинул в ненавистную харю, никуда особо не целясь. Толян упал на спину, потом вскочил на четвереньки, отбежал метров на пять, поднялся, выхватил из кармана пружинный нож, щелкнул кнопкой. - Ну, подходи, быдло! - визжал он. Тут из кустов позади выскочила Мику с палкой в руках и и с криком "банзай!" ударила Толяна по руке с ножом. Нож вылетел , Толян повернулся было, но с другой стороны подскочила Ульянка и пнула его в щиколотку. Толян заверещал. Тут проснулся "левый " и пошел на Толяна, разминая кулаки. Из-за его спины коршуном налетела Алиса, целя когтями Толяну в глаза. В общем, когда Толян наконец оторвался от них и скрылся в лесу, вид он имел самый жалкий. Форма изодрана, морда исцарапана, с левой стороны на ней набухал огромнейший фонарь, подонок припадал на правую ногу, а правая рука висела плетью. Я побежал к Лене. Когда я обнял ее, она застонала. - Больно! - пожаловалась моя любовь. - Пошли в медпункт! - сказал я. Лена попыталась встать, побледнела и схватилась за меня. Я поднял ее на руки и понес. Было тяжело, но я не обращал на это внимания. Подходя к медпункту, я увидел спешившую навстречу Виолетту-Виолу. Кибернетики успели добежать и предупредить ее. Я внес Лену в медпункт и положил на кушетку. Виола сразу же захлопотала над ней, потом приказала мне: - Выйди! Но Лена ухватилась за меня обеими руками, как утопающий за спасательный круг. - Семочка, не уходи! Виола хмыкнула, потом расслабилась. - Ладно, сиди тут, отвернись только! Расстегнула на Лене рубашку, осторожно сняла лифчик. Левая грудь - сплошной синяк с кровоподтеками, на правой - кровоточащие царапины и ссадины. - Вот же тварь - процедила медсестра сквозь зубы, осторожно обтирая Лену перекисью водорода, потом намазала ссадины мазью Вишневского и повернулась ко мне. - Я же тебе сказала отвернуться! - Но заглянула мне в глаза и только вздохнула. - Вот ключ от медпункта, пусть полежит тут до вечера, потом уведешь ее к ней в домик. Это обезболивающее, это жаропонижающее, а это успокоительное. Давай ей каждые три часа. Я поехала в город - срочные дела. Кто спросит - медпункт закрыт. - И, бормоча себе под нос: - Беда с этими малолетками! - взяла сумку, ключи от машины - ее "волга" стояла возле столовой - и на прощание снова вперилась в меня своими разноцветными глазами. - Все запомнил? - Левый, голубой глаз глядел строго и холодно, а правый, карий - с неожиданной грустью и участием. - Да уж не забуду! - ответил я. - Вот еще что. Если вдруг завтра за вами приедут, значит, у меня не вышло. Тогда бегите отсюда в старый лагерь, ясно? - А разве он существует? - Да - неожиданно отозвалась Лена. - Я знаю, где это. - Прекрасно! - заключила Виола. - Все, по коням! - и хлопнула дверью. Мы с Леной остались в медпункте. Она держала меня за руку и смотрела так, словно прощалась навсегда. Я сидел рядом на кушетке и смотрел на нее. Она попросила: - Обними меня. Я неловко обхватил ее за плечи. - Семочка, ты такой красивый! А я... я теперь тебя стесняться буду. - Ну что ты, глупыш! Ты самая красивая девочка в мире! А синяки-царапины пройдут, ни следа не останется, вот увидишь! - Расскажи мне что-нибудь. И я стал рассказывать ей все подряд - как в детстве летом любил ходить на рыбалку, сначала с отцом, потом и самостоятельно, какие у меня были приятели во дворе, какие книжки читал, как в пятом классе отец, заявив, что мужчина должен уметь постоять за себя, привел меня в секцию кикбоксинга - это после большой школьной драки, когда я пришел домой весьма помятым, а из-за чего случилась драка, я так и не узнал. Просто на моего приятеля - одноклассника налетели трое из параллельного класса - как тут было не вступиться? Рассказал про свой первый велосипед, который я разбил за одно лето, потому что учился кататься сам. - А девочки у вас в школе были? - Конечно, - пожал я плечами. - А тебе какая-нибудь нравилась? - Нет, - твердо ответил я. - До тебя - никто. - Не надо ей грузиться лишней информацией, правда? Лена счастливо вздохнула и притянула меня к себе. Я осторожно поцеловал ее, стараясь не задеть больные места. - Теперь ты мне расскажи. - Ну, я уже почти все тебе рассказала. Маму я помню плохо, только ощущение добрых и ласковых маминых рук, и то, как я долго не могла понять, что ее больше не будет никогда. А когда я жила с папой, я придумала себе друга по имени Семен - такого большого, сильного и доброго, как ты. И снова изумрудные глазоньки на мокром месте. - Поэтому, когда я в первый раз тебя увидела, я поняла - ты - это он. А он - это ты. Но ты тогда на меня и не смотрел вовсе, а все за этой колхозной активисткой бегал! - изящные коготки впились мне в руку, но я постарался не подать виду, что мне больно. - А вот и нет! Когда ты мне в лес не побоялась принести булок с кефиром, я разглядел тебя очень хорошо и решил, что это судьба. Лена внимательно взглянула мне в глаза, потом, ойкая и шипя от боли, снова притянула меня к себе. - Лежи, милая, лежи. Может, поспишь? - Только ты никуда не уходи! - Нет, я здесь, рядом! - Я достал из платяного шкафа одеяло и укрыл девочку. Дал Лене выпить оставленные Виолой таблетки и сидел рядом, гладя ее по голове. - А почему у тебя волосы такие странные - фиолетовые? - Я хотела черные, но не знала, сколько нужно краску держать. Вот и получились такие. - А мне нравятся! Лена положила мою руку себе под щеку, поворочалась немного и заснула. Так я и просидел, стараясь не шевелиться, до самого горна на обед. Лена спала, и я решил, что обед как-нибудь обойдется без нас. Но тут пришли "близнецы" и принесли судки с едой для нас. При ближайшем неторопливом рассмотрении они оказались вовсе не близнецами и даже не братьями. Оба крепкие, широкоплечие, но на этом сходство и заканчивалось. "Правого" звали Федор, "левого" - Константин. Федор был сероглазый брюнет, Константин - русый, глаза серо-голубые. Я крепко пожал обоим руки. - Спасибо, ребята. - Не за что, - Федор. - Мы потом еще ужин принесем! - Константин. Лена проснулась, похлебала супчику, поковыряла вилкой котлету. Я свой обед съел весь - не пропадать же добру! Потом набежали рыжие. Алиса села на кушетку к Лене и о чем-то шепталась с ней, обе фыркали и прыскали со смеху, оглядываясь на меня. Ульянка попыталась залезть в стол с лекарствами, я ее отогнал, и она заскучала. Наконец они ушли, и заявилась ОД. - Как дела, дети? Лене не пора переходить к себе в домик? - Здравствуйте, Ольга Дмитриевна! Мы тоже очень рады вас видеть! Виолетта Церновна сказала Лену не беспокоить до завтра и ни в коем случае не оставлять одну! - вдохновенно врал я. - Ну-ну! А спать-то где будешь? - Что-нибудь придумаю! - Нет, это я что-нибудь придумаю! Ладно, будьте тут пока. После нее как прорвало - к нам началось натуральное паломничество. В медпункте перебывали все три старших отряда, ладно хоть малышню не привели на экскурсию! - Семочка, я себя чувствую музейным экспонатом! - сказала мне Лена. И последней, на закуску, явилась Славяна. - Семен, нам надо поговорить , - позвала она меня наружу. Я вышел на крылечко. - Говори. - Ты понимаешь, что это последний шанс? - Чей - мой или твой? - Ваш... с ней. - Это что, угроза? - Понимай как хочешь. - Да я уже давно все понял! Извини, меня там Лена ждет! Активистка ушла, чеканя шаг. Лена тем временем откопала у Виолы в столе журнал "Советская мода" за 1988 год и разглядывала картинки. - Семочка, как думаешь, это платье мне бы подошло? - Милая, ты в любом платье будешь выглядеть великолепно! - И шепотом на ушко: - А лучше всего - совсем без всего! Меня поймали за ухо и поцеловали. В ужин снова пришли Федор с Константином, оба нагруженные как волы - Константин нес судки, Федор - раскладушку, матрас, подушку и постельное белье. - Вам привет от Дмитревны! Уф! Завтра прощальный концерт и танцы до упаду! Вы как, пойдете? - Константин. - Не знаю, как получится! - я. - Я бы пошла! - Лена. - Вы кушайте, кушайте! Мы грязную посуду заберем! Только они ушли, как забежала Мику. Ни следа хмурости и дурного настроения. - Как вы тут? Мы с Алисой последний раз репетируем, завтра будем выступать. Послезавтра отъезд, жалко, правда? Ленчик, тебе уже лучше? Сенчик, береги ее! Ха-ха-ха! Ленчик и Сенчик! Вам подходит! Вы ужасно красивая пара! Ха-ха-ха! После ее ухода пришлось подождать, пока стихнет звон в ушах. Когда стемнело, мы попробовали заснуть, но вдвоем на кушетке было слишком тесно. Я поставил раскладушку, застелил ее и лег. Лена протянула мне руку, я взял ее в свою и через какое-то время все-таки уснул. Снилось мне, будто я - некая сущность в бескрайней тьме, не имеющая ни тела, ни формы, ни образа, терпеливо ждущая воплощения.