Счастье есть!

Разбудил меня яростный стук в дверь. Крикнув: «Сейчас, сейчас!», я кинулся одеваться. Открыл дверь и в медпункт ворвалась Ольга Дмитриевна. - Что случилось? - Так, дети, быстро одеваться! – В руках у нее была холщовая сумка Лены, та самая, с которой все начиналось. - Семен, давай сюда ключ от медпункта! Раскладушку я заберу! - Вы можете объяснить что случилось? - Облава, Семен! Этот с-с-секретарь, М-мерзляков этот, едет сюда с прокуратурой и милицией! Мне сейчас позвонила Виолетта. Соберите самое необходимое и бегите в старый лагерь. Сидите там тихо, не высовывайтесь! Может, еще обойдется. Собирать ничего не пришлось, все было сложено в сумке Лены – вязаная кофточка, фонарик, пара бутербродов. - В ворота не выходите! - Я знаю другую дорогу! – ответила Лена. – Пойдем, Сёмочка! – глаза ее загорелись каким-то мрачным огнем, лицо построжело, нижняя губа упрямо выпятилась. - На всякий случай – прощайте, ребята! – ОД чмокнула каждого из нас в щеку, глаза ее странно блеснули. - Это что, слезы? – растерянно подумал я. Мы пролезли в знакомую дыру в заборе, но пошли не прямо, а забирая вправо. Спросонья я опять спотыкался, но Лена терпеливо вела меня за руку, иногда поддерживая, чтобы не упал. Наконец впереди показалась большая поляна, посреди которой стояло обветшалое двухэтажное здание. Бетон вокруг растрескался, сквозь него пучками проросла трава. Здание мрачно взирало на нас темными проемами окон, стекол в них почти не осталось. Внутри гулял ветер и царила мерзость запустения. Пыль и мусор толстым слоем покрывали пол и лестницу на второй этаж. Коридор, тянувшийся по всей длине здания, имел двери, ведшие в подсобные помещения. Лена решительно открыла одну из них. - Сема, помоги! Комната была завалена брошенными как попало полуразобранными стеллажами. Вытащив несколько из них в коридор, под толстым слоем пыли и грязи я обнаружил люк. - Лен, дай фонарик! Фонарик оказался тем самым, со стеклом, крашеным в красный цвет. Отбить ржавчину с ручки люка я смог за пару минут, потянул за нее, и люк со скрежетом открылся. В тусклом красном свете фонаря я разглядел ржавые стальные скобы лестницы, ведущей вниз. - Ты раньше была здесь? - Нет, но мне рассказывали… Это вход в тоннель к бомбоубежищу… - Бомбоубежище? Здесь?! - Давай спустимся, Сёмочка! – в голосе Лены слышалось нетерпение. Я спустился вниз и принял ее на руки. - Куда теперь? – В тусклом свете фонаря видно было не слишком много, но то, что удалось разобрать, действительно было похоже на технический тоннель метро. Связки кабелей на стенах и потолке, кругом пыль и паутина. Кажется, что-то подобное я видел в одной старой компьютерной игре. Я попытался соскрести лак с фонаря ногтем. К моему удивлению, получилось, и дальше фонарь светил гораздо ярче. Мы шли, шли и шли, и уверенность Лены постепенно таяла. В конце концов она вынуждена была признаться, что не знает, куда идти дальше. Мы остановились. Впереди была развилка, и мне показалось, что из левого тоннеля чуть-чуть потягивает сквозняком. Я взял Лену за руку и повел туда. За поворотом впереди забрезжил свет. Тоннель там был обрушен, и в дыру было видно небо. Дальше – завал. - Ну и куда теперь? – спросила Лена, но я зажал ей рот рукой. - Тс-с-с, тихо! Сверху слышался шум и топот, и голос Славяны: - … А еще у него есть непонятное устройство, явно шпионского назначения! - Шпионского? – молодой голос, почти мальчишка. - А вы не смейтесь, товарищ лейтенант! Там такой экранчик, и на нем всякие картинки и надписи не по-нашему. - Хорошо, веди дальше! – Шум и топот постепенно стихли, удаляясь. - Вот ведь сука! – прошептал я. - Что я тебе говорила, Семочка? – с торжеством в голосе сказала Лена. - Ладно, пошли обратно! Дойдя до развилки, мы повернули в правый тоннель – и вот она, дверь со знаком радиационной опасности! Замок, видимо, в свое время был щедро смазан, потому что кремальера провернулась неожиданно легко, и дверь распахнулась почти без усилий. Жилая комната с двухъярусной койкой, вдоль стен - шкафы - два с красными крестами, один с нарисованными ложкой и вилкой, остальные - просто железные ящики без маркировки. Маленький коридорчик, за ним туалет и кухня - с газовой плитой, колонкой для нагрева воды и двумя большими пропановыми баллонами! Я присвистнул от удивления. В туалете угол был отгорожен для крохотной душевой, на полочке лежали мочалка, мыло "Земляничное" и средство для дезактивации. Шкаф с ложкой и вилкой оказался незатейливо набит консервами и концентратами. "Кисель малиновый." Угу. Вспоминается что-то из детства. Один из железных шкафов оказался загружен постельным бельем и полотенцами. Лена, цапнув одно из них, тут же побежала в душ. Но вода оказалась ледяной, похоже, она поступала оттуда же, откуда шла в лагерные умывальники. Моя бедная девочка голышом побежала на кухню разжигать колонку. Спички обнаружились на полочке над плитой, в огромной коробке на тысячу штук. Попытки с десятой колонка заработала. Я тем временем залез в еще один шкаф. В нем был ящик с инструментами: молотки, большой и малый, две ножовки - по дереву и по металлу, плоскогубцы, пассатижи, сапожный нож и набор отверток. Тут же была монтировка. Я полюбовался на эти богатства и закрыл дверцу - потом. - Милый, потри мне спинку! - специфические кошачьи нотки в голосе. Спинкой дело не ограничилось, мы полностью вымыли друг друга, и когда я нес Лену на руках на свежезастеленную постель, мой рычаг упирался ей куда-то в поясницу. Ничего нет вкуснее любимой женщины, особенно когда для нее все это впервые! - Семочка, я хочу по-настоящему! - Ты уверена, малышка? - Да! Сколько можно тянуть? Я хочу быть совсем твоей! Стараясь не задеть раненых грудок, я осторожно лег сверху. Лена, отчаянно зажмурившись, обхватила меня руками и ногами и с силой принялась вдавливать в себя. - Не так, малыш! - А как, Семочка? - Лежи спокойно, расслабься, дыши! Вот так, молодец! И ничего не бойся - разве я могу обидеть мою девочку?! Я подвел член и легонько коснулся им входа Лены. Затем постепенно, осторожно стал продвигать вглубь. Он вскоре уперся. Я остановился, выбирая момент. И когда Лена привыкла к новому ощущению и расслабилась , я быстро и плавно вошел. Она даже не пискнула! Внутри было туго и горячо. И когда я начал двигаться, она тяжело задышала и вонзила коготки мне в спину. А когда я почувствовал, что взрыв неминуем, и хотел выйти - она не пустила! Вцепившись в мою спину руками, обхватив меня ногами, она издала низкий, гортанный крик, и одновременно я разрядился полностью. Мы бились в судорогах и кричали, как под током. Потом, оба мокрые, лежали, тяжело дыша. Отдышавшись и нацеловавшись вдосталь, мы снова втиснулись в душ - смыть наши любовные соки, которыми были перемазаны оба. Кровь тоже была - немного. Потом решили что-нибудь поесть. Я опять открыл шкаф с продуктами, Лена разожгла плиту, нашлись кастрюли, и мы принялись вместе куховарить. Через полчаса обед был готов - суп гороховый из концентрата, каша перловая с мясом консервированная, чай черный байховый № 36 - кто пробовал, знает, что это такое. Миски алюминиевые солдатские, кружки, ложки, вилки алюминиевые же. Вместо стульев - табуретки. Но Лена без тени недовольства уплетала этот нехитрый обед, улыбаясь мне, ластясь, как кошка, и запуская пальчики мне в такие места, что скоро я снова был готов. Когда наконец мы оторвались друг от друга, время, судя по Лениным часикам, было уже позднее. Я снял с верхней койки покрытое застарелой пылью белье, вытряхнул в туалете матрас, положил его обратно и застелил чистым бельем. Койки были узкие, и хоть Лена и протестовала, я боялся сделать ей больно во сне, а потому залез на верхний ярус и постарался заснуть. Вентиляция работала, свет горел - раньше строили на века, и в этом убежище было предусмотрено все, или почти все. С этой мыслью я уснул. Ночью я проснулся. Было темно, только снизу струился рассеянный свет. Я свесил голову вниз. Лена держала в руках мой смарт, разглядывая фотографии и читая переписку. - Спи, Семочка, спи, милый. Я сейчас тоже буду спать. - Это старые фотографии, с первого курса, - пробормотал я и снова уснул. Снилось мне, что я еще учусь в школе, привел Лену домой и представляю ее родителям. И мама, улыбаясь, зовет меня с кухни: - Семе-он! Семе-он! Иди ко мне!