Незабудки на берегу озера

      Я стояла посреди своей спальни в свете торшера, уперев руки в боки, в окружении возвышающихся тут и там кучек аккуратно сложенной одежды. На окне переливались маленькие круглые лампочки гирлянды, бросая размытые разноцветные блики на стены комнаты. Прошлой ночью, наконец, температура опустилась значительно ниже нуля, и стекло подернулось хрустальной сеткой морозных кружев, сквозь которые лишь угадывался силуэт дома напротив, утопающий в предвечерних лондонских сумерках.       Мой придирчивый взгляд оценивающе скользил по извлеченным из шкафа вещам, прикидывая, что оставить, а что отвезти домой за ненадобностью. В чемодане уже лежало несколько футболок и пара легких брюк. Что-то мне подсказывало, что все это не понадобится мне еще месяцев шесть. Отдельно, завернутые в красивую блестящую бумагу, нашли свое место новогодние подарки для родителей и младшего брата.       Завтра Рождество, а послезавтра утренним рейсом я улетаю в родные края на зимние каникулы. Где-то в районе желудка я ощущала с трудом сдерживаемый радостный трепет оттого, что наконец-то побуду с семьей, которую в последние месяцы видела лишь на экране ноутбука во время вечерних бесед в Skype. Можно понять, как сильно я по ним скучала, если принять во внимание, что все предыдущие мои вылазки из родного гнезда длились не более недели.       С другой стороны, острой льдинкой неприятно холодила мысль о том, что ни разу за ближайшие две недели мне не придется взглянуть в любимые голубые глаза, почувствовать сильные теплые руки на своих плечах, услышать смех, согревающий не хуже уютного шарфа.       Я со вздохом опустилась на кровать, закрыв глаза и устало потирая виски пальцами. Вообще-то, видеть Дэна каждый день, обнимать его, слышать низкий бархатистый голос – все это было сродни медленной, изощренной пытке. Но без него, я была уверена, будет еще тяжелее. Права была Сандра. Я любила его. Любила еще задолго до того, как осмелилась себе в этом признаться. Но все, что мне оставалось делать – стискивать поплотнее зубы и надеяться, что это пройдет.       Но разве такое проходит?       С грустной улыбкой я теребила в руках смешную игрушечную мышь. Она была одета в красное клетчатое платье с двумя деревянными пуговками. Дэн купил ее во время одной из наших прогулок, радостно сообщив, что эта мышка очень похожа на меня.       Мои размышления прервал настойчивый звонок в дверь. Бросив быстрый взгляд на часы, я подскочила, уронив игрушку и чертыхнувшись себе под нос. Запнувшись о шнурки валявшихся на полу кед, вылетела в прихожую.       За дверью обнаружился Дэн, взъерошенный еще больше, чем обычно, и нагруженный двумя пакетами. Его шевелюру и плечи покрывал слой снега.       – Я уж думал, ты заснула, – сообщил он с улыбкой.       – Какое там, – я закрыла за ним дверь.       Он втиснулся в прихожую и, поставив свою ношу на тумбочку, принялся отряхивать куртку и волосы от снега, который тут же полетел во все стороны, мгновенно тая.       Я, спохватившись, рванула в спальню: на тумбочке, ожидая упаковки, лежал подарок для Дэна. Если парню вздумается заглянуть в комнату, первым, что он увидит, будет красивая коробка с коллекционным изданием комиксов. Пришлось облазить добрую половину Лондона, прежде чем я нашла то, что искала. В тот вечер пару дней назад я обошла с дюжину книжных магазинов, но везде меня встречали качающие головой и разводящие руками продавцы. И вот, удача улыбнулась мне там, где ее совсем не ждали, – в крошечном магазинчике в Богом забытом районе довольно далеко от центра. На мой отточенный до автоматизма вопрос о наличии того самого подарочного издания молоденькая, не старше меня, девушка-продавец флегматичным взглядом из-под длинных ресниц окинула стеллаж позади себя и кивнула с самым будничным видом, словно я спросила нечто само собой разумеющееся. Она испуганно распахнула огромные карие глаза, когда я шумно выдохнула: «Наконец-то!» и с улыбкой (подозреваю, что безумной) подлетела к прилавку.       – Я его покупаю.       Продавщица робко улыбнулась и кивнула. Подтащив, кажется, слишком тяжелую для нее стремянку к стеллажу, девушка забралась повыше и, с трудом удержав в тонких руках увесистую коробку, спустила ее вниз.       Через пять минут, прижимая к груди заветную покупку, я покинула магазинчик, улыбнувшись напоследок продавщице.       – Спасибо! С Рождеством!       Девушка в ответ помахала рукой:       – С Рождеством! – у нее был приятный, почти детский голос.       Притащив подарок домой, я оставила его на тумбочке, потеснив стопку книг и пару журналов Vogue, чтобы потом рассмотреть его получше. В суете последних пары дней я совершенно позабыла о том, что подарки по всем правилам полагается прятать, и теперь спешно пыталась впихнуть коробку в тумбочку, а лежавшие там тетради, пара альбомов для рисования и клубок наушников, похожий на черного спрута с торчащими во все стороны проводами-щупальцами, отчаянно сопротивлялись.       Победно захлопнув дверцу тумбочки и чуть не зацепившись рукавом свитера за ручку, я, наконец, выпрямилась и утерла рукой лоб. Дэн чем-то шелестел в районе кухни. Огибая кучки пакетов и отдельно взятых предметов гардероба, нашедших пристанище на полу, я поспешила посмотреть, чего он там творит. В дверях спальни спохватилась и вернулась, чтобы поднять по прежнему валявшуюся на полу игрушечную мышь и посадить ее на кровать. Черные глазки-бусинки блестели в свете гирлянды.       Дэн перетащил принесенные пакеты в кухню и даже успел их разобрать.       – Батюшки! – я всплеснула руками, увидев заваленный продуктами стол. Самого стола под ними видно не было.       Дэн чистил мандарин, прислонившись спиной к подоконнику, а оранжевые шкурки складывал на том же подоконнике аккуратной кучкой. Аромат новогоднего цитруса плыл по воздуху.       – Ты говорила, у вас в России на Рождество всегда бывают мандарины, – улыбнулся парень и протянул мне дольку.       – На Новый год, – поправила я и улыбнулась в ответ, прежде чем отправить оранжевую дольку в рот. – До Рождества они обычно не доживают.       Дэн собрал шкурки в ладонь и, оторвавшись, наконец, от подоконника, отправил их в мусорное ведро.       – Тебе, прямо скажем, повезло, – подмигнул он мне.       – Почему это?       – Отметишь Рождество дважды.       Я инстинктивно метнула взгляд в сторону спальни, где меня терпеливо дожидался несобранный чемодан.       – Завтра буду собирать вещи.       – Так то завтра, – беззаботно махнул рукой Дэн. – А сегодня Сочельник.       Мы с Дэном собирались вместе встретить Рождество. А завтра он смоется куда-то на весь день. Я почти не удивилась, когда он пояснил: «Это по работе». Хотя, по правде сказать, работа в самое Рождество – это не то, что встретишь каждый день. Зато Дэн практически настоял на том, чтобы отвезти меня в аэропорт утром двадцать седьмого декабря. «Ты любишь попадать в передряги в аэропорту, – аргументировал он. – Я должен за тобой присмотреть». В чем-то он был прав, поэтому я лишь хмыкнула в ответ.       Засучив рукава, Дэн суетился вокруг стола. Он вызвался помочь мне с приготовлением праздничного стола и теперь нетерпеливо перебирал продукты и выжидающе поглядывал на меня. Я, улыбнувшись, потянулась за фартуком.       * * *       Мы управились часам к десяти вечера и почти все перетащили в квартиру Дэна. Он подхватил последнее блюдо – персиковый пирог – и, сказав, что будет ждать меня у себя, скрылся за дверью, что-то весело насвистывая.       Закрыв дверь, я придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Потертые джинсы и огромный красный свитер выглядели весьма уютно и даже несколько экстравагантно, но уж никак не празднично. Задумчиво потирая кончик носа, я прошлепала в спальню. Руки сами потянулись к дверцам гардероба и извлекли оттуда красивую коробку – подарок Сандры. Сняв с коробочки крышку, я провела подушечками пальцев по изумрудной атласной ткани. Не знаю, как подруге удалось угадать все до самых мелочей, но факт оставался фактом: платье было шикарным. С тихим шелестом я извлекла его из коробки.       Через пять минут, вертясь перед зеркалом так и эдак, я любовалась своим отражением. Свободное платье изумрудными волнами ниспадало с плеч, не открывая ничего лишнего и заканчиваясь чуть выше колен. Я хихикнула: буду под цвет елки, в самый раз. Черные туфли нашлись в недрах обувного шкафчика в коридоре. Волосы я убрала в свободную косу, которая лежала теперь на левом плече.       Схватив приготовленный для Дэна подарок, я выскользнула из квартиры и полминуты спустя уже переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока он откроет дверь. В подъезде было холодно. Я зябко передернула плечами. Атласная ткань отозвалась едва уловимым шелестом.       Щелкнул замок. Парень сменил толстовку на элегантную темно-синюю рубашку, которая, признаться, очень ему шла.       – Ого, – выдохнул он, глядя на меня так, что по спине с топотом пробежал табун мурашек. – Выглядишь потрясающе.       – Ты тоже, – робко улыбнулась я, от души надеясь, что мой румянец не будет заметен в слабом свете лампочки над дверью. Пальцы нервно вцепились в ручки подарочной сумки, которую я держала за спиной.       Парень отошел в сторону, пропуская меня в квартиру, после чего закрыл за нами дверь.       Он накрыл тот самый маленький столик в гостиной, за которым мы с ним сидели в один из первых дней нашего знакомства. В том углу комнаты, что не был занят синтезатором, возвышалась мохнатая елка, больше смахивающая на сосну. Лампочки-свечки мигали и переливались на ней, изо всех сил соперничая со светом небольшой люстры под потолком. Я осторожно опустила пакет с подарком в кресло. Вошедший следом Дэн сделал вид, что не заметил этого, и старательно отводил взгляд от яркого пакетика.       – Дэн?       – М?       Я прислонилась к спинке кресла, тщательно подбирая слова.       – А почему ты решил отмечать Рождество здесь? Я имею в виду, со мной. Я думала, ты празднуешь с друзьями.       – Им есть, с кем отметить, – мягко улыбнулся он. – Обычно я напрашивался к ним. Но раньше здесь не было тебя, – мне показалось, что кончики его ушей порозовели.       Я поперхнулась и спешно отвела взгляд, который заметался по комнате и наткнулся на уже знакомый синтезатор. Я много раз просила Дэна сыграть что-нибудь, но он отшучивался и притворялся, что стесняется, после чего менял тему.       Парень проследил за моим взглядом и, усмехнувшись, направился к инструменту. Видимо, в честь праздника решил сделать исключение. Сначала он кружил вокруг синтезатора, подключая какие-то провода, и уж очень напоминал ежика, отчего я, не удержавшись, хихикнула, прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Он улыбнулся в ответ и, наконец, сел за инструмент. Глубоко вдохнул и опустил руки на черно-белые клавиши.       Словно в тумане я наблюдала за тем, как тонкие музыкальные пальцы невесомо порхают по клавишам, словно не касаясь их. Из-под рук парня лилась воздушная, как пушистые январские снежинки, мелодия, обволакивая все вокруг. Я любовалась сосредоточенным лицом Дэна, уверенными движениями его рук. Если это он называл «баловаться», то я бы тоже хотела научиться такому баловству.       Неожиданно парень прервался и лукаво вскинул на меня голубые глаза. Наверно, его позабавило изумленное выражение моего лица.       – Хочешь попробовать? – неожиданно предложил Дэн.       Я помотала головой.       – Шутишь? Я не умею!       – Иди сюда, – улыбнулся он. – Я помогу.       Я послушно села на стульчик, ощущая неловкость оттого, что даже не представляла, куда девать руки, которые тут же стали казаться мне куда более длинными и неуклюжими, чем они были на самом деле. Дэн встал позади меня и, склонившись, накрыл мои ладони своими, опустив их на клавиши синтезатора. Оказавшись в кольце его рук и ощутив теплое дыхание на своей щеке, я тут же испытала острое желание провалиться сквозь пол куда-нибудь в подвал. Дэн мягко направлял мои пальцы к нужным клавишам, и я заметила, что вскоре у нас стала получаться какая-то простенькая мелодия. В любое другое время, быть может, в другой жизни, я пришла бы в восторг, однако теперь, когда я ощущала его взгляд на себе, не видя его лица, волосы на моем затылке вставали дыбом, а мурашки на спине вовсю отплясывали макарену.       Когда пытка закончилась, я заставила себя беззаботно улыбнуться и в ответ на веселый взгляд Дэна пробормотать что-то вроде: «Вау!» и «Здорово получилось!».       Куда лучше я чувствовала себя, сидя в уютном кресле за столом напротив парня. Болтая обо всем на свете, мы едва не прозевали полночь.       – С Рождеством! – первым спохватился Дэн и, широко улыбнувшись, поднял бокал с ванильного цвета шампанским.       – С Рождеством, Дэн, – я тоже отсалютовала бокалом.       – А теперь иди сюда, буду тебе дарить подарки, – весело сообщил он, сощурив глаза. – Ты тоже можешь мне что-нибудь подарить, – великодушно добавил парень, кинув быстрый взгляд туда, куда я поставила свой пакет.       Я усмехнулась и протянула ему заветный пакетик, взамен получив от него тщательно перевязанную лентой коробочку.       – Вот это да! – шумно выдохнул парень, сунув нос в пакет. Спустя секунду он извлек из него коробку и принялся зачарованно разглядывать ее.       Я с несдерживаемой улыбкой смотрела на Дэна.       – Наташа, ты чудо, – притянув меня к себе, парень оставил легкий поцелуй на моем виске. – Спасибо!       Я вертела в руках его подарок, не открывая. Он вопросительно поднял брови.       – Мы празднуем Рождество несколько позже, – смущенно улыбнувшись, пояснила я.       – Тогда откроешь его дома, – подмигнул Дэн. – Хотя я буду сгорать от желания узнать, понравится тебе или нет.       – Понравится, я не сомневаюсь. Спасибо, Дэн.       Привстав на цыпочки, я обняла его за шею, и он обнял меня в ответ, уткнувшись носом в мои волосы. Отстранившись, я с удивлением обнаружила, что шея парня покраснела. Или то были лишь блики, отбрасываемые елочной гирляндой.       Часа в два ночи я вернулась к себе домой и сразу же завалилась спать, перебазировав кучки одежды с кровати на диван в гостиной. Подарок Дэна, поблескивая упаковочной фольгой, лежал рядом на тумбочке.       * * *       Проснувшись утром, я не сразу сообразила, где нахожусь. Часы показывали без четверти одиннадцать. Дэн наверняка уже ушел на работу, так что я могу полностью посвятить себя сбору вещей. Умывшись прохладной водой и несколько взбодрившись, я приготовила простенький завтрак, состоящий из хлопьев и стакана зеленого чая.       Полчаса спустя я с усердием Золушки уже кружила по дому, сортируя и перебирая вещи и попутно наводя порядок. Коробочку с подарком Дэна аккуратно уложила в чемодан, борясь с искушением открыть ее прямо сейчас.       Часам к пяти вечера я управилась со всеми своими делами и устало опустилась на диван в гостиной. Нашарив где-то рядом с собой пульт от музыкального центра, включила радио.       – Напоминаю, что у нас в гостях с живым концертом была известная британская группа Bastille, – бодро сообщил диктор. – Впрочем, думаю, можно было и не напоминать, ведь парней хорошо знают практически во всем мире.       Я тоскливо хмыкнула. Надо же было пропустить живое выступление! Группу я не знала, но концерты по радио очень любила.       – Ребята, скажете что-нибудь напоследок? – предложил тем временем диктор. – Уверен, вашим многочисленным поклонникам будет приятно.       Послышалась какая-то возня, а затем кто-то, очевидно, вокалист, пожелал всем счастливого Рождества и Нового года. Голос показался мне знакомым, но я была точно уверена, что о Bastille не слышала никогда, хотя, судя по всему, группа была довольно известная.       Вечером Дэн все же заскочил на часок: выпить чаю и договориться о завтрашней поездке в аэропорт. Я суетилась с чайником и доставала из буфета печенье, украдкой наблюдая за парнем. Вид у него был уставшим, а голос чуть охрипшим.       – Ты хорошо себя чувствуешь? – с тревогой спросила я.       – А? – он встрепенулся и с улыбкой взглянул на меня. – Да, все хорошо. А ты как?       Я пожала плечами.       – Нормально.       Дэн уставился в чашку с чаем.       – Я буду по тебе скучать, – пробормотал он тихо, почти шепотом.       – И я по тебе.       Мы еще немного посидели, преимущественно, молча. Затем, пожелав мне спокойной ночи и пообещав зайти в восемь утра, Дэн ушел к себе, притихший и задумчивый.       * * *       Я закрывала входную дверь на ключ. Дэн спускался вниз с моим чемоданом. Когда я вышла из подъезда, он уже успел погрузить мои вещи в багажник и теперь ждал меня, прислонившись к закрытой дверце автомобиля и сложив руки на груди.       – Без тебя здесь будет скучно, – он кивнул в сторону подъезда.       – Зато ты целых две недели сможешь преспокойно играть по ночам, не боясь за свое здоровье, – я улыбнулась и легонько подтолкнула его локтем в бок.       – И то верно! – Дэн состроил забавную рожицу, прежде чем сесть в машину.       Я забралась на ставшее уже привычным переднее сиденье. Движение на лондонских дорогах было на удивление небольшим. Праздники ведь, напомнила я себе.       Спустя час мы с Дэном стояли бок о бок в здании аэропорта и, навострив уши, слушали объявление о начале регистрации на мой рейс. «Уже?» – билась в сознании простая и очевидная мысль. Я не любила и не умела прощаться. Даже на две недели. Я пригладила растрепавшиеся волосы и обернулась к Дэну. Взгляд его был задумчив. Мимо нас сновали немногочисленные путники вроде меня.       Парень притянул меня к себе и легонько поцеловал в лоб. Я привычно уткнулась лицом в грудь Дэна, обхватив его руками за пояс и сцепив их в замок. Он обнимал меня за плечи.       – Позвони, как доберешься, – тихо сказал он.       Я кивнула. Затем, с неохотой отстранившись, взглянула в его глаза и попыталась улыбнуться. Он улыбнулся в ответ. Развернувшись, я потянула за собой чемодан. Колесики тихо постукивали за спиной. Плечо оттягивала еще одна сумка.       Обернувшись, чтобы помахать Дэну напоследок, я с удивлением обнаружила, что к нему спешит какая-то девушка лет семнадцати. Ее черные волосы растрепались, а на лице сияла широкая улыбка. За спиной подпрыгивал рюкзачок.       – Вы же Дэн! Дэн Смит, верно? – она выуживала из кармана телефон, не переставая улыбаться. – Можно с вами сфотографироваться?       Я застыла на месте, сжимая ручку чемодана. Парень, очевидно, не заметил, что я сверлю его изумленным взглядом. Обрывки мыслей лихорадочно метались в голове, никак не желая сложиться воедино.       Дэн тем временем что-то вежливо ответил девушке и послушно улыбнулся в камеру. Она с ужасно довольным видом принялась просматривать отснятые фотографии. Потом махнула кому-то рукой, и вот парня уже окружила стайка весело щебечущих молодых особ женского пола, протягивающих ему блокноты и поминутно щелкающих камерами мобильных телефонов.       Улыбаясь для очередного снимка, он поднял глаза и встретился со мной взглядом. Улыбка мигом сползла с его лица. Не зная, что и думать, я просто стояла, не в силах сказать или сделать что-либо. В горле почему-то стоял комок.       Одна из девушек отделилась от стайки и, уткнувшись в экран телефона, принялась что-то быстро печатать. Я, набравшись духу, подошла к ней.       – Кто это? – дрогнувшим голосом спросила я, кивнув на Дэна, который, не отрываясь, смотрел на меня потемневшими глазами и делал безуспешные попытки протолкаться в мою сторону сквозь группу поклонниц.       Девушка подняла на меня глаза и с благоговейной улыбкой сообщила:       – Это Дэн Смит. Вокалист Bastille. Слышала о них?       Меня словно шарахнули по затылку чем-то тяжелым. Я покачала головой. В сознании начал складываться пазл. Вот почему он не говорил мне о своей работе. Вот почему пропадал невесть где. Вот почему голос, что я слышала вчера по радио, показался мне знакомым. Он врал мне. Врал все это время. А я любила его. Или не его? Я любила простого парня, журналиста по имени Дэн. А этого, нового Дэна я даже не знала.       Он, наконец, подлетел ко мне и схватил меня за руку. Я отпрянула от парня, словно обжегшись. Его глаза, ставшие темно-синими, были полны раскаяния. Он не находил слов, просто смотрел, не отрываясь, на меня. Борясь с комом в горле, я заговорила и сама испугалась своего голоса. Хриплый, холодный. Такой бесцветный, словно из него откачали все эмоции до единой.       – Почему?       Он продолжал смотреть на меня, и я видела боль в его глазах.       – Почему ты врал?       – Я хотел, – его голос был сиплым, – хотел, чтобы ты видела во мне обычного парня.       – И ты надеялся, что я никогда не узнаю? Скажи, на что ты вообще рассчитывал? – слезы уже душили меня, и я сдерживалась из последних сил. Он не увидит моих слез. Ни за что.       Он судорожно вздохнул и пожал плечами, не зная, что ответить.       Я резко развернулась и зашагала прочь.       – Наташа! – обернувшись, я снова натолкнулась на его взгляд, полный невыразимой грусти.       Я молча покачала головой. Его губы дрогнули, как от судороги. Он понял, что я не позвоню. Понял даже раньше, чем я.       Больше не оборачиваясь, я почти бежала по блестящему полу, вытирая рукавом хлынувшие из глаз злые слезы.