Незабудки на берегу озера

      Хвостик коротких волос, заправленный под воротник, щекотал шею, пока я с трудом пробиралась сквозь толпу. Холодные подрагивающие пальцы норовили соскользнуть с ручки чемодана, который я тащила за собой. В прошлый раз, когда я приехала сюда, светило ласковое солнце. Теперь же сквозь большие окна здания терминала едва-едва пробивались серые январские сумерки. Я невесело усмехнулась и тут же глухо чихнула в воротник теплой куртки. Тогда светило не только солнце. Светили мои мечты о новой жизни, мои амбиции и предвкушение приятного путешествия в новый дом. Теперь же я понятия не имела, куда навострить свои лыжи и не сойти при этом с ума.       Совершенно не хотелось возвращаться в свою крошечную квартирку, где каждая самая маленькая мелочь, каждая чертова чайная ложка напоминала о веселых посиделках с человеком, которого я называла своим другом, которого любила так, как никого прежде. Вообще-то, я никогда ни в кого и не влюблялась по-настоящему. И вот теперь глупое сердце, даже не спросив моего согласия, выбрало самого неподходящего человека во всей вселенной. Классика жанра. Он стал частью меня, моей жизни, моего дома. Диванные подушки хранили запах его парфюма, потому что он постоянно теребил их в руках, когда мы смотрели какую-нибудь дурацкую американскую комедию. Едва уловимый прохладный аромат, от которого у меня сводило желудок и кружилась голова. На полке в гостиной второй месяц валялась одна из его флешек, которую он вечно забывал забрать. А еще он купил мне устрашающего вида кактус, который водрузил на компьютерный стол, аргументируя это тем, что кактусы поглощают какую-то там вредную ерунду и вообще приятны во всех отношениях, если их лишний раз не трогать. Мы, смеясь, приклеили кактусу маленькие бумажные глазки и нос. Дэн назвал его Дугласом Сполдингом. Теперь каждый вечер Дуглас Сполдинг не сводил с меня нарисованного взгляда, пока я работала за компьютером, а я нет-нет, да и строила ему в ответ рожицы.       Захотелось взвыть от одной мысли о перспективе снова находиться там, вдыхать знакомый аромат, касаться вещей, которых касался он. Нет, ни в коем случае. Только не туда. Только не сегодня.       Я благодарила судьбу за то, что в суете рождественских праздников совершенно позабыла сообщить Дэну дату моего приезда. Он бы непременно вознамерился встретить меня, а это было последнее, чего бы мне хотелось. Во всяком случае, сейчас.       Вытянув из рюкзачка вязаную шапку, я натянула ее поплотнее, чтоб закрывала уши, и выскочила из здания терминала. Колючие снежинки вихрем налетели, впиваясь в кожу, обжигая щеки. Словно Лондон был не рад меня видеть. Я тряхнула головой и гордо шмыгнула носом. В конце концов, я взрослый человек, а не какая-нибудь размазня. В голове начал складываться план дальнейших действий. Сперва размытый, словно старинный замок-призрак, прячущийся в тумане, он постепенно обретал все более четкие очертания.       Очутившись на заднем сиденье кеба, я назвала водителю адрес. Но не своей квартирки, а недорогого отеля неподалеку от школы. Словно чувствуя, что новое жилье, как минимум – временное, мне пригодится, я прошерстила перечень подходящих вариантов еще дома. Мысленно поблагодарив себя за предусмотрительность, я поудобнее откинулась на сиденье и позволила себе отключиться.       * * *       На ресепшене меня встретила консервативного вида мадам с орлиным носом и пучком темных с проседью волос на затылке. Длинная темно-зеленая юбка шелестела как старинное платье. Видимо, стереотип о чопорных английских дамах не такой уж и безосновательный. Возраст женщины угадывался с трудом. «Примерно от двадцати до восьмидесяти», – всплыла в голове какая-то старая шутка. Но смешно почему-то не стало.       Видимо, пустое выражение моих глаз смягчило черствую оболочку, потому что, вручая мне маленький ключик с деревянным брелоком, дама ободряюще подняла уголки губ и предложила кофе в номер. Я слегка удивилась, что в маленьком отеле есть и такая услуга. Вежливо отказавшись, я, как смогла, улыбнулась даме в ответ и потащила свои пожитки в комнату, которая должна была стать моим домом на ближайшие две недели. «А там посмотрим», – сказала я себе.       Щелчок выключателя. Свет, недостаточно яркий и почему-то гнетущий, окутал номер, выхватив из темноты широкую деревянную кровать, тумбочку без дверцы и тяжелые шторы, которые, казалось, были раза в три старше меня. Но здесь ощущалось безмолвное спокойствие, какого я бы не нашла дома. А это самое спокойствие было сейчас для меня ценнее всего. Эгоистично? Возможно. Трусливо? Я почти уверена, что да. Но мне было все равно.       Стащив куртку, я повесила ее на не сразу обнаружившийся крючочек в прихожей. Осунувшаяся фигурка смотрела на меня из зеркала. Я расправила плечи и показала ей язык. Хвостик совершенно растрепался и выглядел скорее как индейские перья, а не как прическа человека, в общем, следящего за собой и с некоторых пор работающего педагогом. Я хихикнула, вспомнив расширившиеся мамины глаза, когда она увидела результаты моего парикмахерского искусства.       – Надоели. В лицо лезут, – бодро тараторила я, пока мама, щелкая ножницами позади меня, превращала прическу а-ля «воплощение безысходности» в подобие каре. Я не видела маминого лица, но точно знала, что она покачала головой и закатила глаза.       – А в парикмахерскую? Или снега испугалась? – теплая родная рука потрепала меня по плечу. Мне захотелось прижаться щекой к маминой ладони. Подняв руку, я переплела свои пальцы с ее.       – А зачем? Твоим рукам я доверяю куда больше.       Мама выдохнула, а потом, наклонившись, поцеловала меня в макушку и обняла за плечи.       – Девочка моя.       – Люблю тебя, мам.       – И я тебя.       Всхлипнув, я обхватила себя руками за плечи. Мама, мамочка. Как бы мне хотелось все ей рассказать. Но было бы преступлением вешать на нее свои глупые проблемы, портить праздники и настроение родным людям. Неужели я сама недостаточно сильна и самостоятельна, чтобы не перекладывать решение проблем на других? Отнюдь. Через месяц мне стукнет двадцать два, так что пора брать свою жизнь в свои же руки.       Раскидав вещи по полкам старенького платяного шкафа, я приняла душ, едва не ошпарившись кипятком, который хлынул из крана, откуда, по моим расчетам, должна была политься холодная вода. Выругавшись, я отпрыгнула от шипящей струи и поскользнулась. Не хватало еще убиться о край ванны. Старой чугунной ванны в не менее старом маленьком отеле. Двадцать минут спустя, я все же выползла из ванной комнаты, на ходу просушивая волосы махровым полотенцем.       Чуть позже, завернувшись в вязаную кофту, я с ногами забралась на стул, а стопку конспектов водрузила на жалобно скрипнувший тонконогий столик у окна. Влажные волосы падали на лицо, и я сердито пофыркивала каждый раз, как распушившаяся прядь норовила забраться в рот или в нос.       Просидев за столом без малого два часа и, по моим собственным ощущениям, основательно подготовившись к завтрашним занятиям, я с наслаждением расправила затекшие плечи и тут же чуть не рухнула со стула, слишком сильно отклонившись назад. Переодевшись в джинсы и уютный свитер, спустилась вниз, в маленький кафетерий, притулившийся на первом этаже. Весьма вкусно поужинав, я подумала о том, что, вероятно, все не так уж плохо. Кивнув уже знакомой даме на ресепшене, я протопала к крохотному ларечку у самого входа, где купила новую сим-карту.       Я сидела на кровати, прислонившись к изголовью и вытянув ноги, и размышляла, вертя в пальцах маленький квадратик. Менять номера, конечно, глупо и по-детски, но мне не хотелось слышать знакомый голос даже по телефону. Я решительно заменила сим-карту, бросив старую в мусорную корзину для бумаг, стоявшую в углу. Надо же, даже не промахнулась.       Заведя будильник, я устало откинулась на подушки. Теперь спать. К черту все. Спать.       * * *       Я запихивала тетрадки и книжки в сумку. Класс, как мне казалось, опустел. Но мне всего лишь казалось. Кто-то дернул меня за полу пиджака. Я опустила взгляд. Сэм Спаркс. Я улыбнулась мальчику и вопросительно подняла брови.       – Мисс Натали, вас кто-то обидел?       Простой вопрос прозвучал как выстрел в пустом классе. Я погладила паренька по рыжим кудряшкам.       – Вовсе нет. Почему ты так решил?       Он почесал кончик носа.       – У вас глаза грустные.       Вот так просто. Я почувствовала, что в носу защипало.       – Вы мне только скажите, уж я их! – воинственно продолжил Сэм, пригрозив кулачком.       Мне страшно захотелось прижать мальчика к себе, но я сдержалась.       – Спасибо, мой маленький рыцарь.       Глаза паренька засияли, а оранжевые веснушки на щеках и носу, казалось, вспыхнули еще ярче. От теплой улыбки Сэма мое подзамерзшее сердце оттаяло. Я проводила мальчика ласковым взглядом. Он скрылся за дверью.       В холле я опустилась на одну из скамеечек, устроив локти на коленях и подперев кулаками подбородок. И, видимо, снова погрузилась в какие-то туманные размышления, потому что, когда рядом плюхнулась Сандра Кроссман, я подскочила от неожиданности.       – Ну, как ты? – без предисловий спросила подруга. – Тебе идет прическа, кстати.       – Я тоже рада тебя видеть, – усмехнулась я, опустив голову ей на плечо. Сандра легонько приобняла меня. – Вчера сняла комнату в отеле. Тут недалеко. Пешком десять минут.       – Так и знала, что не поедешь домой.       Я кивнула, мол, знаю, что ты знала.       – Он звонил тебе? – вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела прикусить язык.       Сандра забавно фыркнула:       – А как же. Подумываю тоже сменить номер.       – Прости, что так… вышло. Прости, что впутала тебя в свои проблемы.       – Ерунда. Вы же, придурки, сами не разберетесь. Так что старушка Сандра спешит на помощь.       Я благодарно сжала ее руку. Подруга продолжала:       – Я сказала ему, чтобы не искал встреч с тобой. Что тебе нужно время и все такое. Мне кажется, он это и сам понимает.       – Спасибо, – прошептала я, уткнувшись в худенькое плечо Кроссман. Она хмыкнула в ответ, мол, не за что.       – Пойдем, – Сандра вдруг дернула меня за рукав.       – Куда? – я вскинула на нее взгляд. В ее серых глазах плясали веселые чертики.       – Пить чай и объедаться пирожными.       – Я тебя люблю, я уже говорила?       Сандра притворно задумалась и почесала длинным ноготком подбородок, словно вспоминая.       – Дай подумать. Всего-то раз двадцать. Я тоже тебя люблю, подруга, – и она со смехом потрепала меня по коротким прядкам.       В тот вечер я почти забыла о том, что постоянная тревога настырной крысой грызла меня изнутри. Сандра светилась солнышком посреди угрюмого января. Горячий чай топил ледяную корку, которой покрылись внутренности. Впервые за последние неполные двое суток я почувствовала, что я дома. Что Лондон все еще рад мне.       * * *       Прошло чуть менее двух недель. Январь близился к концу, как близился к завершению двадцать второй год моей жизни. Я по-прежнему обитала в маленьком гостиничном номере и даже не подумывала о возвращении домой. Здесь царило шаткое, но все же спокойствие. Я даже научилась непринужденно беседовать о погоде с мисс Тайлер, той самой строгой дамой с ресепшена.       В тот день я листала тетрадку с конспектами, уютно устроившись на кровати. Вдруг осознала, что чего-то не хватает. Выпутавшись из одеяла, рванула к столу, похолодевшими пальцами перебрала остальные тетради. Нету. Ну вот, блин, приехали. Один из конспектов, видимо, я умудрилась забыть на съемной квартире. Нет, нет. Только не это. Глупая. И память у тебя, Наташка, дырявая. Вот теперь иди и доставай конспект как хочешь.       Я плюхнулась на кровать. Подложив ладони под голову, уставилась в потолок. Серенькие разводы, кое-где осыпавшаяся штукатурка.       Можно попросить Сандру забрать тетрадь. Нет. Эту мысль я отмела сразу. Я и так впутала подругу в свои дурацкие проблемы. Теперь пора разруливать их самой.       * * *       Следующим вечером я, крадучись, подобралась к знакомой двери подъезда. Сердце колотилось о ребра, грозя сломать их изнутри. Сунув голову в подъезд, я прислушалась. Тишину нарушало только мое рваное дыхание. Я на цыпочках поднялась наверх и дрожащими пальцами отперла дверь квартиры. Заперев замок и ощутив чувство относительной безопасности, я выдохнула.       Тетрадка нашлась в ящике письменного стола в спальне. Я собиралась исчезнуть как можно скорее, но что-то блеснуло в свете настольной лампы. Игрушечная мышка в клетчатом платье внимательными глазками-бусинками смотрела на меня. С секунду поколебавшись, я схватила игрушку и сунула в рюкзачок. Теперь все.       Аккуратно прикрыв дверь, точно она была сделана из китайского фарфора, я повернула ключ в скважине, стараясь делать как можно меньше шума. Так же, крадучись, спустилась вниз, выскользнула из подъезда.       Но фортуна решила подшутить надо мной в самый последний момент. Не успела я похвалить себя, как заметила приближающийся знакомый силуэт и чуть не выронила рюкзак, который за лямку держала в руке. Пути к отступлению были отрезаны. Спасаться бегством глупо. Прятаться в квартире – еще глупее. Мне показалось, что сердце оборвалось и рухнуло куда-то в левый ботинок.       А он уже заметил меня. Так и застыл там, где стоял. Руки в карманах, плечи сгорблены. Мне захотелось налететь на него и обнять, что было сил. Но нельзя. Нельзя.       – Привет, – парень шагнул ко мне. Вот так вот просто. Привет.       Я отрывисто кивнула в знак приветствия, потому что слова встали поперек горла, словно рыбная кость. Когда Дэн подошел ближе, я ахнула. Лицо бледное, только ледяные голубые глаза неестественно блестят. Так больно было видеть его таким. Наверное, так же со стороны выглядела я сама. На его щеках таяли колючие снежинки.       – Мне… – он сглотнул, – мне так жаль.       – Чего тебе жаль? Что ты притворялся не тем, кем был? – голос дрожал, точно невыплаканные слезы застыли где-то в горле.       Он как-то странно мотнул головой, что можно было при желании принять за «да».       – Знаешь, мне тоже жаль. Жаль, что я была такой слепой, – какие жестокие слова. Они острыми льдинками обжигали губы и срывались вниз, падая вместе со снежинками. – Ты стал для меня всем, – он вздрогнул. – Всем, понимаешь? А теперь мне кажется, что того человека, которого я знала, и вовсе не было.       Его глаза вдруг полыхнули синим пламенем, и я отшатнулась от парня.       – Ты уверена, что относилась бы ко мне так же, если бы знала все с самого начала?       Я честно пожала плечами.       – Вот видишь, – холодно усмехнулся он.       Мне почему-то стало невыносимо рядом с ним. Воздух искрился, а снег, казалось, норовил вот-вот растаять и вскипеть.       – Мне пора, – бросила я, разворачиваясь. – Рада была повидаться.       – Подожди! – выкрикнул он мне в спину, и я почувствовала, что еще немного, и он схватит меня за руку. Пожалуйста, не надо.       Наплевав на все, я припустила бежать. Снег хрустел под ногами, рюкзак подпрыгивал за спиной. Пару раз я слышала свое имя, но не смогла остановиться, проклиная себя за трусость.       Подлетев к пешеходному переходу, я совсем забыла взглянуть на светофор. Визг тормозов вперемешку с клаксоном вспорол затуманившееся сознание. Я успела повернуть голову и заметить пару ксеноновых фар, стремительно несущихся на меня. В этот миг что-то сильно рвануло меня назад, на тротуар, выдергивая из-под колес. Красный спортивный автомобиль унесся, утопая в усиливающемся снегопаде.       Дэн резко развернул меня за плечи и от души встряхнул. Если бы я не была так напугана, я бы точно рванула куда подальше. Потемневшие глаза горели самой настоящей яростью.       – Идиотка! Куда тебя черти понесли?! – его губы искривились в странной гримасе ужаса и злости. Прежде он никогда на меня не кричал. – Чем ты думала?! Отвечай!       До меня, словно в замедленном режиме, доходило, что Дэн только что выдернул меня из-под самого носа катастрофы, казавшейся уже неминуемой. Зубы стучали, руки тряслись как от лихорадки. Но выражение его лица почему-то разозлило меня. Я отпрыгнула от парня, как от прокаженного.       – Не смей на меня орать, – прошипела я сквозь подступающие слезы. Маска ярости слетела с его лица, как пепел. Теперь он растерянно смотрел на меня. – И вообще, ты… ты… Да пошел ты! – я уже не сдерживала рыдания. Мне было все равно. Наверное, я бы так и уселась прямо на тротуаре, обхватив голову руками, если бы… если бы не…       В два шага он оказался рядом и порывисто прижал меня к себе. От неожиданности я уперлась руками в его грудь и попыталась отстраниться, но он не позволил. Только шептал что-то успокаивающее, пока я не перестала брыкаться и не расплакалась как ребенок, спрятав лицо в ткани его куртки и вцепившись в нее руками так, что побелели костяшки пальцев.       – Прости меня, – шептал он. – Прости.       Дурак. Я простила уже давно. А как иначе? Любовь – в умении прощать.       – Ты прав, – сдавленно пискнула я, не отрывая лица от его груди. – Я и правда идиотка. Я так себя вела… Прости меня. Пожалуйста, Дэн. Прости.       Он обнял меня крепче.       – Замолчи, глупая. Никакая ты не идиотка, – в его голосе я слышала нежность. Мне захотелось стоять вот так, в его объятиях, хоть до конца времен.       – Наташа, – сердце плавилось, когда я слышала собственное имя, произносимое его голосом. – Возвращайся домой.       Я крепче сжала в руках ткань его куртки. Лишь кивнула головой вместо ответа. Он судорожно выдохнул, и его руки на моей спине расслабились, хоть и продолжали обнимать меня так же крепко. Я глубоко вздохнула. Говорят, как камень с души падает. Теперь я поняла, что эти древние имели в виду. И они были чертовски правы.