Незабудки на берегу озера

      Гостиная утопала в мягком свете люстры. Серые тени промозглого января, забравшиеся в квартиру, трусливо попрятались по самым темным уголкам. Думая, что я ничего не замечаю, Дэн сверлил меня большими, как у опоссума, глазами вот уже минут десять. Сидя в кресле и сосредоточенно наморщив лоб, я прятала лицо за тетрадкой, притворяясь, что целиком и полностью погружена в план открытого урока. На самом же деле, взгляд бездумно скользил по одному и тому же абзацу по кругу раз за разом. Кто-то с сильным шотландским акцентом глухо бормотал в телевизоре. На кухне, посвистывая на все лады, шумел закипающий чайник. То и дело врывающийся в приоткрытую форточку сквозняк взметал кверху легкий тюль. Ветер приносил с собой морозный и сухой запах снега и приглушенный шум улицы.       Не выдержав, я отложила тетрадь и потерла лоб рукавом синего свитера в мелкую лисичку. Парень встрепенулся, поняв, что пойман с поличным. Я вопросительно смотрела на него, изогнув левую бровь.       – Все еще сердишься, да? – он сидел на диване, обернувшись ко мне полубоком и крепче, чем обычно, прижимая к себе подушку. Так вот, в чем дело.       Я притворно нахмурила брови, стараясь не засмеяться.       – Все еще думаю, убивать тебя или нет, Смит.       Он расплылся в белозубой улыбке, которой позавидовал бы сам Чеширский Кот.       – Значит, не сердишься.       – Кто тебе это сказал? – я подлетела к парню и, недолго думая, огрела его еще одной подушкой, которая так кстати оказалась под рукой.       – Вот теперь, кажется, больше не сержусь, – театрально отряхнув руки о собственные джинсы, я развернулась и зашагала обратно к своему креслу, пряча улыбку. В следующую секунду подушка врезалась мне в спину между лопаток и глухо шлепнулась на пол. Со стороны дивана послышался приглушенный смех, точно тот, кто смеялся, изо всех сил старался сдержаться. Ах так! Резко нагнувшись, я подобрала набитое пухом орудие убийства и метнула в ухмыляющегося Дэна, после чего юркнула в кухню, откуда доносился призывный свист чайника.       Выключив газ, я развернулась и тут же оказалась в кольце теплых рук, пискнув от неожиданности.       – Поймалась, – радостно заключил Дэн, не ослабляя хватки и не обращая ни малейшего внимания на мое недовольное бурчание.       – Пусти, – неубедительно даже для себя самой пробормотала я в теплую ткань серой толстовки. – Ты меня сейчас раздавишь.       Он ухмыльнулся и зарылся носом в мои волосы.       – И не подумаю. Я слишком сильно по тебе скучал.       Сердце пропустило пару ударов.       – Скажи, – чуть отстранившись, я взглянула в смеющиеся глаза. – Что ты во мне нашел? Серьезно. У тебя есть все. Тебя любят поклонники. А ты целыми днями нянчишься с какой-то неуклюжей русской девчонкой.       – А ты против того, чтобы я с тобой нянчился? – теперь его руки лежали на моих плечах. Он улыбался, но взгляд посерьезнел.       – Конечно, против. Именно поэтому ты сейчас находишься в моей квартире и кидаешь в меня моими же подушками, – хихикнула я и, подумав, добавила: – я серьезно, Дэн.       Этот вопрос действительно тревожил меня вот уже третью неделю. Узнав, кто есть Дэн на самом деле, я вдруг почувствовала себя ужасно серенькой и обычной. Эдакой скромной мышкой, которой не может быть места в жизни человека, имя которого знают чуть ли не во всем мире. Талантливый музыкант, любимец публики и вообще весь из себя красавец с одной стороны, и молоденькая, временами крайне неуклюжая учительница русского – с другой. Даже звучит нелепо, честное слово. Я почему-то начала стыдиться себя. И это, скажу я вам, отвратительнейшее чувство.       Еще хуже было то, что я умудрилась в него влюбиться по самую макушку. До поры это не казалось чем-то сверхъестественным. Редко ли люди безответно влюбляются в лучших друзей? Нет. А если ваш лучший друг вдобавок оказался знаменитостью? И вот тут дело уже принимает совсем другой оборот. Я прокручивала в голове одни и те же вопросы, хотя знала на них ответы. У меня ли одной сердце начинает биться чаще, когда я смотрю в пронзительно-небесные глаза? Нет. У одной ли мурашки на спине пускаются в пляс от звуков его голоса? Снова нет. Только ли я мечтаю о том, что однажды он посмотрит на меня так, как украдкой смотрю на него я? Нет, нет, нет. Увлекательнейшее путешествие по всевозможным форумам дало понять: я – одна из тысяч. И ничего во мне особенного нет. Наверняка среди этих самых тысяч найдутся те, кто умнее, красивее, интереснее, в конце концов. А я? Всего лишь очередная влюбленная девочка. Еще одно лицо в толпе. Вот только я не напишу об этом на форум. Никогда не произнесу вслух. Сделаю все, чтобы Дэн об этом не узнал. Я уже едва не потеряла его. И не хочу потерять окончательно.       Видимо, тревога сумрачной тенью отразилась на моем лице, потому что Дэн очень внимательно посмотрел на меня и крепче сжал мои ссутулившиеся плечи. Он не сказал ни слова. Не задавал вопросов и не торопил. Просто ждал. Шмыгнув для храбрости носом, я на одном дыхании выдала все, что накопилось в душе. Все, кроме интересных подробностей о моих к нему не совсем дружеских чувствах. Опустила голову, боясь взглянуть на парня, и принялась с преувеличенным интересом рассматривать свои теплые носки пчелиной раскраски. Он вздохнул, и в ту же секунду я ощутила, как теплая рука осторожно убрала за ухо упавшую мне на глаза прядь.       – И кто ж тебя такую глупую в учителя-то взял?       Оторвав глаза от пола, я робко взглянула на парня и увидела, что он с легкой улыбкой качает головой.       – Это я должен тебя спросить, – продолжал он, – за что ж мне такое рыжее счастье досталось, – его рука потрепала меня по макушке.       Я решила не уточнять, что я, вообще-то, не рыжая. А если и рыжая, то совсем слегка.       – За какие-то страшные грехи, не иначе, – я преувеличенно спокойно смотрела на Дэна. – А ну признавайся, Смит, чего ты там в детстве натворил? Кашу плохо ел? Маму не слушался?       – Нормально я ел, – он состроил обиженное лицо, но в его глазах вспыхивали искорки. – И вообще, я серьезно. Я который месяц гадаю, чего такого ты умудрилась во мне разглядеть. А теперь ты утверждаешь, что ты… как там… серая мышка, по сравнению со мной. Честное слово, ничего глупее в жизни не слышал. Вы, русские, и правда странный народ.       Слова парня как сквозь вату проникали в мозг и явно задевали какие-то нервные окончания, отвечающие за способность соображать. Я только чувствовала, как брови неконтролируемо ползут вверх, а в голове почему-то мелькнула мысль, что еще немного выше, и не миновать мне преждевременных морщин на лбу.       – Находят ведь что-то в тебе твои поклонники. Ничего удивительного, что и я нашла.       Он терпеливо прикрыл глаза, а через несколько секунд его взгляд снова перехватил мой.       – Это другое, – Дэн говорил таким подозрительно ласковым и чуть снисходительным тоном, делая паузы, словно перед ним был недоразвитый ребенок ясельного возраста. – Поклонники – это здорово. Но, как ты понимаешь, я ни с кем из них на подушках не дрался. И Рождество не отмечал. И…       Развеселившись, я подхватила:       – И не таскал у них печенье. И не водил в парк смотреть белок. Или водил?       – По пять раз на дню, не меньше.       – Я так и знала.       Он снова притянул меня к себе и удобно утроил подбородок на моей макушке. Я привычно обхватила его руками за пояс.       – Ты сумела что-то найти в парне-журналисте, который любит апельсины, а еще играть по ночам на синтезаторе и мешать тебе спать. Ах да, и еще вечно таскает у тебя печенье. Ты разглядела меня настоящего. Не хмыкай, ты знаешь, что это правда.       Я знала, что он не видит моего лица, но все равно улыбнулась себе под нос. «Если бы ты знал, что я нашла в тебе куда больше, чем ты думаешь. Но ты не узнаешь».       – Ты впустила меня в свою жизнь, и я до сих пор не могу понять, чем заслужил такого… такого друга, как ты.       Если бы слово «друг» не резануло так сильно, я бы придала большее значение тому факту, что голос парня дрогнул, когда произносил его.       Я осторожно перевела сбившееся дыхание, боясь, что оно выдаст меня с потрохами. Соберись, девочка. В любом случае, я – его друг. Это немало. Нужно научиться ценить то, что есть. Возможно, однажды мне случится увидеть его с какой-нибудь длинноногой красавицей-блондинкой, которую он представит мне как свою возлюбленную, но сейчас это неважно. Важно тепло его рук на моей спине, биение его сердца под моей щекой, его дыхание на моих волосах. Важен его смех, сливающийся с моим смехом. Важен наш с ним маленький мирок, спрятавшийся от всей вселенной в стенах крохотной квартирки на втором этаже старого лондонского дома.       * * *       Это случилось в день моего рождения, три недели спустя. За окном бушевала настоящая февральская метель. Ветер закручивал снежные вихри так, что, казалось, снежинки падали с земли на небо, а не наоборот. В сгущающихся сумерках спешили домой запоздалые прохожие, семеня, точно пингвины, и то и дело поскальзываясь на запорошенных снегом заледеневших лужах.       Сандра Кроссман, закинув ногу на ногу и подобрав подол нарядного платья, восседала в кресле в моей гостиной и окидывала насмешливым взглядом остальных гостей. Уилл весь вечер старательно делал вид, что ничто на свете его не интересует, кроме фруктового салата, а Вуди с Кайлом хлопали глазами точно совы.       – Ну и устроили вы спектакль, ничего не скажешь. Долго репетировали? – лукаво поинтересовалась моя подруга.       – Хорош уже, женщина. Нат нас простила. Правда, Нат? Это было во имя дружбы.       Я расставляла чашки и попутно собирала опустевшие тарелки.       – Ну не скажи, Кайл. Мне все еще хочется тебя чем-нибудь стукнуть. Уже не так сильно, как прежде, но… – будто невзначай, я взяла со стола лопаточку для торта и принялась задумчиво вертеть ее в руках.       – Вот его стукни, – Кайл, хихикнув, кивнул в сторону двери. Я обернулась. Дэн, прислонившись плечом к косяку, взирал на меня. На плече у него висело полотенце, которым он, судя по всему, только что закончил вытирать блюдца.       – Вот уж нет, – задрав нос, парень прошествовал ко мне и поцеловал в лоб, не забыв, однако, оставить полотенце у меня в руках. – Она меня больше любит, чем тебя.       Ох, подозревал ли Дэн, как близок к истине был в тот момент? Я нервно хихикнула, когда парень отстранился, и обнаружила, что четыре пары глаз хитро посматривают на нас. У Уилла подергивался уголок рта. Сандра же, ничуть не стесняясь, улыбалась во всю ширь своего изящного личика. Я поскорее ретировалась в направлении кухни, заявив, что торт сам себя не принесет.       Спустя час от торта остались лишь воспоминания. Потирая руки, Сандра поднялась из-за стола.       – Ты уже решила, что мы оставим тебя без подарков, а, Нат?       – Честно говоря, да, – хихикнула я.       Я даже не поняла, откуда подруга извлекла подарок, но в следующую секунду в моих руках оказалось подарочное издание «Шерлока Холмса». Я взвизгнула от восторга: любимая книга в потрясающе красивом оформлении. Раскрыв том, потянула носом, вдыхая запах свежей типографской краски. Сандра знала, что я книжный маньяк.       – Теперь мы, – откашлялся Кайл, когда я выпустила подругу из объятий, и торжественно продолжил: – Мистер Фаркварсон, прошу вас.       Уилл на полминуты скрылся в прихожей, а когда вошел снова, я не поверила своим глазам.       – Дэн сказал, ты играешь на гитаре. Ну, мы и подумали… – Вуди, улыбаясь, ерошил волосы. – А Уилл в этом деле эксперт.       Притворно смутившись, Уилл протянул мне чехол с гитарой.       – Не хочу хвастаться, но старина Вуди прав. У меня у самого такая же. Отличный инструмент.       Я с трепетом извлекла гитару из чехла, провела пальцами по палисандровой накладке грифа, тронула струны, отозвавшиеся мелодичным звоном.       – Ты нас всех сразу обнимать будешь или нам встать в очередь? – скромно поинтересовался Кайл.       – Всех сразу, конечно! Идите сюда! – смеясь и бормоча слова благодарности, я оказалась в объятиях ребят, попутно подумав, что, вероятно, идея с очередью была бы менее травмоопасной.       – Вот теперь она нас точно простила, – улыбаясь, точно кот, объевшийся сметаны, возвестил Вуди.       – Не придушите именинницу, – донесся до меня возмущенный голос Дэна. – Не будьте эгоистами.       Ребята, наконец, выпустили меня из крепких объятий. Дэн держал в руках большую плоскую коробку. Видимо, довольно тяжелую.       – Не урони, – предупредил он. – Это мольберт. Я видел, как ты рисуешь на полу. Такими темпами станешь кривее вопросительного знака.       Парень едва успел поставить коробку на пол, а я уже повисла на его шее, решив не обижаться на вопросительный знак. Мольберта у меня никогда не было, и я действительно частенько расстилала листы акварельной бумаги прямо на полу, где и рисовала, сидя на коленях и согнувшись в три погибели.       – Спасибо, спасибо! – бормотала я, уткнувшись носом в его шею.       – С днем рождения! – Дэн вдруг покрепче ухватил меня за талию и поднял в воздух. Взвизгнув от неожиданности, я инстинктивно обняла его сильнее и согнула ноги в коленях.       – Не урони, – хихикнула Сандра где-то за моей спиной.       Опустив меня, наконец, на прежнее место, Дэн сделал то, чего, кажется, и сам от себя не ожидал.       Он вдруг взял мое лицо в свои теплые ладони и, не успела я и пискнуть, поцеловал меня. Не в щеку, как делал всегда. А по-настоящему, легко, но уверенно коснувшись губами моих губ. Мне показалось, что меня прожгло насквозь. Разве что волосы на голове не задымились. В глазах потемнело, а ноги мгновенно стали ватными. Кто-то – я не слышала, кто именно – шумно выдохнул.       Парень отстранился и вдруг испуганно отшатнулся от меня, глядя в мои расширившиеся глаза. В его взгляде я увидела… вину. Нет, только не это. Пожалуйста, нет.       – Прости, – выдохнул Дэн. – Я не должен был… Я не хотел… Не знаю, что на меня нашло. Прости, – он заглядывал в мои глаза, словно пытаясь что-то в них разглядеть.       Меня будто огрели сковородой по затылку.       – Не хотел, – эхом повторила я, чувствуя, что еще немного, и рассудок меня окончательно покинет, помахав на прощание ручкой. – Все в порядке, Дэн. Не бери в голову.       На по-прежнему ватных ногах я зачем-то отправилась в прихожую, ничего перед собой не видя.       – Ты куда, Нат? – встрепенулась Сандра, кинувшись вслед за мной.       – Плохо себя чувствую, – ляпнула я первое, что пришло в голову. Впрочем, неправдой это точно не было. – Выйду, подышу свежим воздухом. Простите, ребята. Мне правда нужно пройтись.       – Наташа! – в прихожую робко вышел Дэн. За его спиной маячили остальные.       Я махнула рукой, пробормотала какие-то извинения и вылетела на лестничную площадку, едва успев накинуть зимнее пальто и сунуть ноги в ботинки. В последний момент я услышала, как Вуди прошипел:       – Идиот. Какой же ты идиот, Смит.       * * *       Снежинки, кружась, опускались на землю. В свете уличного фонаря они мерцали и переливались, но я тупо смотрела перед собой, не желая их замечать. Я любила эту аллею неподалеку от дома. Мы с Дэном часто гуляли здесь по вечерам, смеясь и болтая обо всем на свете. По иронии судьбы, эта же аллея стала для меня убежищем теперь, когда, как мне казалось, рухнуло все, что только могло рухнуть. Разве что небо пока держалось на своем месте. А я сидела на лавочке в вихре снежинок, бездумно раскачиваясь взад-вперед.       Я клялась себе, что Дэн никогда не узнает о моих чувствах. А теперь я, по сути, призналась ему во всем. Только слепой бы не заметил этого по моему поведению. Что же теперь будет?       Почему он это сделал? Я судорожно прикоснулась дрожащими пальцами к губам, которые все еще хранили след моего первого в жизни поцелуя. Поцелуя человека, которого я любила всем сердцем. Поцелуя, за который у меня просили прощения. Он сказал, что не хотел этого. Тогда почему, черт возьми, почему?..       Подтянув колени к груди, я обхватила их руками и спрятала лицо в рукавах пальто. Надо бы вернуться. Это, конечно, по-свински с моей стороны бросить своих гостей одних. Но я не могла себя заставить даже пошевелиться.       Сколько я так просидела – не знаю. Но в один момент я почувствовала чье-то присутствие. Не услышала, а именно почувствовала, что кто-то опустился на скамейку рядом со мной. Я даже не оторвала голову от рук. Мне было все равно.       – Я знал, что найду тебя здесь, – от этой фразы, произнесенной тихо-тихо, я подскочила и испуганно отпрянула от Дэна. Одевался он в спешке: куртка расстегнута, волосы еще больше взъерошены, чем обычно. Молча, с колотящимся о ребра сердцем, я смотрела на него, словно ожидая приговора.       А он вдруг нежно взял мои холодные трясущиеся пальцы в свои руки и заглянул мне прямо в глаза. Глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду.       – Я люблю тебя.       Три слова, которые я меньше всего ожидала услышать, со скоростью улитки вползали в затуманившуюся голову, отдаваясь эхом в морозном воздухе.       – Наверное, я давно должен был это сказать. Но я боялся, представляешь? – грустная улыбка тронула его губы. – Боялся тебя испугать. Боялся потерять. И сейчас боюсь.       Я никогда не видела его таким растерянным. Страшно представить, как выглядела я сама в тот момент. Одинокая слезинка побежала по щеке, холодя и стягивая на морозе кожу.       – Если б ты знала, что я чувствовал каждый раз, когда ты обнимала меня. Когда кружила по дому в своих огромных смешных свитерах. Когда смеялась. Господи, я с ума сходил.       Я осторожно освободила правую руку, но лишь для того, чтобы коснуться кончиками пальцев его щеки. Наверное, я таким образом хотела убедиться в реальности происходящего.       – Сандра была права. Мы с тобой действительно придурки, – голос был тихий и дрожал, как осиновый лист на ветру.       Он вопросительно поднял брови.       – Столько времени скрывали друг от друга очевидное.       Он ждал. Его глаза мерцали в свете фонаря.       – Я люблю тебя, Дэн. Давно люблю, – удивительно, как легко мне дались слова, которые пугали меня до дрожи в ногах. Вот и все.       Он резко выдохнул и притянул меня к себе. В следующую секунду я вновь почувствовала его теплые губы на своих. В этот раз он не попросит прощения. Он целовал меня осторожно, словно боясь спугнуть. Неумело отвечая и, кажется, теряя сознание, я скользнула руками на шею парня, почувствовав, как мышцы напряглись под моими пальцами. Кажется, я плакала, потому что у поцелуя был горьковато-соленый привкус, но ни меня, ни Дэна это не волновало. Его руки крепко, отчаянно обнимали меня, будто опасаясь, что я исчезну. Но я бы ни за что этого не сделала. Только не теперь. Легкие сухо обожгло, когда мне перестало хватать воздуха. Неохотно разорвав поцелуй, я не отстранилась и по-прежнему обнимала его за шею, а он прижимал меня к себе. Мы молчали. Словно боялись спугнуть накрывшее нас с головой счастье, теплое и колючее, будто связанный с любовью свитер.       Мне показалось, что сегодня, в свой день рождения, я родилась во второй раз. Теперь все будет иначе. Больше не будет секретов. Не будет сомнений. Не будет боли. Будем только мы и наш собственный маленький мир, который мы с таким трудом построили. Едва не разрушили, но все-таки спасли. И мир, и друг друга. Вместе.