Незабудки на берегу озера

      Солнце, подернутое утренней морозной дымкой, было цвета лимонного суфле, какое бывает на праздничном торте. Оно сонно улыбалось сквозь искристый февральский воздух, медленно поднимаясь над все еще мирно дремлющим воскресным Лондоном. Запах зимнего утра, робко проникавший в квартиру сквозь приоткрытую форточку, приятно щекотал ноздри и наполнял легкие морозным и чуть колючим ощущением счастья, заставляя инстинктивно вдыхать глубже. Изредка с улицы доносился одинокий гудок автомобиля или приглушенный разговор ранних пташек-прохожих, спешивших куда-то по улицам, окутанным, казалось, осязаемым лимонным светом холодного февральского солнца.       Замирая от трепета и вздрагивая от каждого едва уловимого шороха или дуновения ветерка, я любовалась человеком, который спал, полусидя в кресле и уронив голову на собственное плечо. Почему-то я даже не особенно удивилась, проснувшись рано утром и увидев, что один из гостей как-то незаметно остался у меня переночевать, словно это было нечто само собой разумеющееся. Присев на корточки рядом, я удобно ухватилась руками за подлокотник и устроила подбородок на сомкнутых в замок пальцах, стараясь дышать как можно тише. Напускное спокойствие никак не вязалось с рвано пульсирующим где-то в районе груди спутанным клубком, преимущественно состоящим из искрящегося счастья и бесконечной нежности, с которой я смотрела снизу вверх на парня, которого теперь (ущипните меня посильнее, кто-нибудь!) могла с полным правом называть своим любимым человеком.       Мерное дыхание, безмятежные черты лица, чуть подрагивающие ресницы. Я никогда прежде не видела его спящим, и теперь меня буквально затапливало жгучее, до дрожи в руках, желание обнять его покрепче, устроить голову на его груди и закрыть глаза, ощущая теплое дыхание на своем лице. Впитать нежность, с которой он смотрел на меня вчера, до последней капли, взамен отдав ему всю свою любовь без остатка.       Протянув подрагивающую руку, я невесомо прикоснулась к руке парня. Робко провела по тыльной стороне ладони, которая едва заметно дрогнула под моими пальцами. Я резко отдернула руку, испугавшись, что потревожила его. Но Дэн продолжал тихонько сопеть, даже не пошевелившись.       Кончики пальцев все еще покалывало тепло его руки. Готова спорить, что мое лицо могло бы посоперничать с самой яркой и замечательной свеклой на свете, когда в голове вдруг вихрем пронеслись воспоминания об этих сильных руках, совсем недавно прижимавших меня к стене, обжигавших не хуже раскаленного железа. Я вздрогнула и чуть не потеряла равновесие, да и сознание в придачу, в последний момент покрепче уцепившись за подлокотник. Сердце выделывало такие потрясающие кульбиты, которым позавидовал бы даже циркач со стажем. Чем же я заслужила это счастье? Чем заслужила право ощущать его руки на своей талии, прикасаться к его губам, вздрагивать от рваного дыхания на своей шее, смотреть в пылающие темно-синие глаза, прожигающие насквозь и грозящие оставить от меня кучку пепла? Чем заслужила право быть любимой им?       – Чем я заслужила… тебя? – едва слышный шепот сорвался с моих губ, повиснув в воздухе.       Дэн забавно шмыгнул носом, и я резко вскочила на ноги, решив, что все-таки разбудила его. Кровь ожидаемо ударила в голову, а перед глазами весело заплясали цветные пятна и звездочки. Пришлось спешно ухватиться за спинку кресла и переждать, пока пройдет головокружение. Проморгавшись и тряхнув головой, отгоняя туман, я внимательно посмотрела на парня. Удивительно, но тот продолжал спать, словно взъерошенный сурок-переростыш.       С нежностью скользнув взглядом по любимым чертам, я подобрала с дивана плед, под которым недавно проснулась сама, и набросила его на парня. По венам побежало приятное тепло, когда я подумала о том, как заботливо Дэн укрывал меня, спящую, этим пледом. Не удержавшись, склонилась и легонько, несмело коснулась его губ своими. Будто боялась, что он исчезнет, как мираж в знойной пустыне. Но Дэн не исчез. Вместо этого он смешно задергал носом, потому что мои волосы упали на его лицо, и я отстранилась, хихикнув и тут же зажав рот ладонью. «Я люблю тебя, Дэн. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю».       С изяществом, которому наверняка позавидовал бы среднестатистический ниндзя, я выскользнула из гостиной, обернувшись в дверях, чтобы еще раз взглянуть на парня. «Он любит меня. Любит», – отбивая какой-то бешеный ритм, эти слова пульсировали в висках, заставляя кровь бежать быстрее, а руки – дрожать от боязни поверить в собственное счастье. В прихожей было прохладно, и плечи зябко поежились, помимо моей воли. Смятая со сна клетчатая рубашка и взъерошенные волосы мелькнули в зеркале. Я фыркнула: девушка-мечта, иначе и не скажешь. Показав язык отражению, на цыпочках отправилась в ванную – умыться и вообще сделать себя более-менее похожей на человека.       Пятнадцать минут спустя я, обхватив колени руками, раскачивалась на стуле в кухне. Плечи покалывал любимый домашний свитер. На полу плясали солнечные лучи. В воздухе теплой пеленой плыл запах кофе, вырывающийся на свободу из попыхивающей на плите турки. Говорят, счастливые часов не наблюдают. А я, видимо, была счастливой в квадрате, а то и в кубе, потому что перестала наблюдать не только за временем, но и за кофе, который вдруг сердито зашипел и вознамерился покинуть тесную посудину. Едва не грохнув на пол стул, я подлетела к плите, как ошпаренная, и в последний момент успела выключить конфорку. Кофе, разочарованно пыхтя, перестал булькать и покорно прекратил рваться наружу.       – Вот так-то, – победно ухмыльнулась я, обращаясь то ли к турке, то ли к самой себе.       – Да уж, ты его уделала, – насмешливо раздалось вдруг над самым моим ухом за секунду до того, как я, от неожиданности чуть не смахнув горяченный кофе себе на живот, очутилась в кольце сильных рук, прижатая спиной к мужской груди. Где он научился так незаметно подкрадываться? Много же времени мне понадобится, чтобы впредь не вздрагивать от этих его штучек. «Впредь?» – усмехнулся внутренний голосок. «О, заткнись», – отрезала я, потому что мне было уж точно не до него.       Наугад протянув руку вверх, я, не оборачиваясь, обняла парня за шею, отчего он едва слышно мурлыкнул себе под нос, а у меня самой по спине стремительно пробежал табун мурашек-переростков.       – Давно проснулся, соня-полчок?       – Раньше, чем ты думаешь, – учитывая тон сказанного, готова спорить, его губы снова растянулись в кошачьей улыбке. Постойте… Что?       – В каком смысле, раньше, чем я думаю? – запрокинув голову, я попыталась заглянуть парню в лицо. Так и есть. Улыбка, как говорится, хоть завязочки пришивай и бантиками к ушам привязывай. Ой, неспроста.       – Уж не знаю, чем ты меня заслужила, но теперь от меня точно не отделаешься. Даже не старайся.       – Так ты притворялся, хитрюга! Ты не спал! – я попыталась вывернуться из крепких объятий, но потерпела оглушительное фиаско, потому что Дэн только сильнее стиснул руки, словно в доказательство своих слов.       – Ага, – довольный шепот прошелестел над самым ухом. – И, как оказалось, не зря.       Я вспомнила, как, поддавшись внезапному порыву, поцеловала его, и щеки вспыхнули не хуже новогодней елки.       – Не могу поверить, что ты… – мне все же удалось, наконец, развернуться к нему лицом и с обличительным видом ткнуть указательным пальцем в его грудь. – Ты все это время наблюдал за мной?       – Я и не знал, что ты такая красивая, когда только проснешься, – простодушно пожал он плечами, и мне захотелось наброситься на него с поцелуями.       Собственно, это я и сделала, потому что а) до дрожи хотела этого, и б) теперь у меня было на это вполне законное право.       * * *       Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, напросилось в гости, и теперь солнечные зайчики уютно обосновались везде, где только можно. На полу, стенах, в чашке с кофе. Один, маленький и проворный, утроился на носу Дэна, отчего тот громогласно чихнул, чуть не расплескав на себя содержимое чашки.       Было в этой картинке что-то поистине идиллическое: морозное утро, маленькая кухонька, солнечный свет, уютный аромат свежесваренного кофе и молодая пара за столом. Он не сводит с нее незабудковых глаз, а она краснеет и опускает взгляд в чашку, словно пытаясь разглядеть что-то на дне. А потом, когда думает, что он не видит, робко смотрит на него из-под опущенных ресниц.       Я словно со стороны наблюдала за собой, за Дэном, за маленьким солнечным мирком, принадлежащим только нам двоим. Я болтала ногами в полосатых носках, а он вертел в длинных пальцах чайную ложку. Так по-домашнему, так уютно. Мы далеко не в первый раз завтракали вместе, но уж точно в первый – в качестве… пары. Я испытала острое желание ущипнуть себя за руку – настолько нереальным казалось происходящее. Но вот он снова смотрит на меня, и в его глазах пляшут солнечные искорки. Он ничего не говорит, но в небесном взгляде я читаю любовь и искренность. И что-то еще. Просьбу. Поверить, не бояться, довериться.       И я верю. Верю, потому что неведомая сила заставляет меня подняться, подойти, обнять со спины, опустить подбородок на его плечо, прижаться щекой к его щеке. Он удивленно вздрагивает, но уже в следующую секунду его ладони, оставив в покое несчастную чайную ложку, накрывают мои тонкие пальцы.       – Почему ты остался? – вопрос, давно вертевшийся на языке, наконец, тихо прозвучал в воздухе, наполненном крохотными золотистыми пылинками, резвящимися в солнечном свете.       Он повернул голову, и его глаза оказались в каких-то пятнадцати сантиметрах от моих.       – Я хотел пойти домой, – в голубом океане плескались золотые зайчики. – Но…       – Но?..       – Но расхотел, как видишь, – хихикнул парень, легонько щелкнув меня по носу.       – Ты когда-нибудь бываешь серьезным? – притворно возмутилась я.       – Конечно, – не моргнув глазом, сообщил он. – Например, сегодня я совершенно серьезно намерен провести день со своей любимой русской женщиной, гуляя по Риджентс-парку и даря радость местным белкам. Под радостью я подразумеваю фундук. Или как он там называется…       Я ничего не ответила. Только улыбка сама собой расползлась до самых ушей.       * * *       – Тяни сильнее! – Дэн, смеясь, безуспешно пытался подняться из глубокого рыхлого сугроба, куда только что уселся, оступившись в снегу.       Я, чуть не плача от хохота и ухватившись за его правую руку, старательно делала вид, что помогаю. Слезы замерзали прямо на ресницах, сокращая обзор процентов на пятьдесят. На самом деле, толку от меня было меньше, чем от балерины на байкерском шоу.       – Кто-то слишком мало ест, – заметил парень.       – Зато кто-то другой – слишком много. Нет, Винни-Пух, ничего у нас не получится. Останемся тут жить, – с этими словами я уселась рядом, утирая слезы пушистой варежкой.       Я видела, как метрах в пятнадцати от нас сновало несколько серых зверьков. На их месте, я бы давно пустилась наутек от шумной парочки. Но любопытство явно пересиливало, потому что белки то и дело перебегали с места на место, иногда замирая и оглядываясь на нас и друг на друга, после чего продолжали свой странный танец.       – Нет, – подняв ворох снежинок, Дэн все же сумел встать на ноги. – Так не пойдет.       – Что не пойдет? – теперь я смотрела на него из сугроба снизу вверх.       – Я рассчитывал, что простужусь, и ты будешь поить меня горячим чаем, сидя у моей постели. А если ты тоже простудишься, ничего не выйдет. Вылезай.       Я возмущенно зафыркала, когда он, смеясь, вытянул меня из снега. Длинный полосатый шарф стал весь белый, а в сапоги набился снег. Дэн выглядел не лучше: растрепанный и отряхивающийся от снега, словно скотч-терьер.       А потом мы с веселым смехом, спотыкаясь в снегу и хватаясь друг за друга, отправились на поиски белок. Зверьки с недоверием поглядывали на странную парочку, но, спустя некоторое время, все же соизволили осторожно приблизиться и, ухватив по орешку, с довольным писком унестись на безопасное расстояние.       – Знаешь, – Дэн легонько подтолкнул меня локтем в бок. – Я понял. Ты была похожа на белку сегодня утром. Сонная такая. И взъерошенная.       – Что? На белку? – я выронила остатки орехов в снег к вящему удовольствию зверьков.       – А еще ты такая же маленькая, – и, не дав сказать ни слова, он подхватил меня на руки и прижал к себе, чуть не поскользнувшись на какой-то замерзшей луже.       Я взвизгнула:       – Уронишь же! Сам будешь у моей постели сидеть!       Пару секунд спустя белки кинулись врассыпную, всполошенные заливистым смехом, звоном колокольчиков прокатившимся в морозном воздухе. Смеялись двое: высокий темноволосый парень с синими глазами и девушка, обнимавшая его за шею и уткнувшаяся носом в его щеку.       * * *       Я чувствовала спиной взгляд голубых глаз, сверлящий где-то между лопаток. В мокрых варежках руки основательно замерзли и никак не хотели слушаться. Холодный ключ плотно засел в замочной скважине и, похоже, решил остаться там надолго.       – Ну, давай же! Давай! – то умоляюще, то сердито бормотала я, в глубине души понимая, что ни ключ, ни замок меня не послушают.       – Никак? – подал голос Дэн, стоявший за моей спиной.       – Как видишь, – обреченно выдохнула я. – И ключ теперь не вытащить. Как думаешь, реально найти номер какого-нибудь мастера?       – В воскресенье в восемь вечера? – хмыкнул парень. – Если он и приедет, то только затем, чтобы послать нас подальше.       – Блин! – я в сердцах стукнула кулаком по двери и тут же отдернула ушибленную руку, обиженно хныча.       – Тише, тише! – руки Дэна легли мне на плечи. – Не громи чужую собственность.       Он подошел к двери и, с полминуты поизучав торчащий из скважины ключ, принялся осторожно поворачивать его то в одну, то в другую сторону. Скоро я услышала его победный вопль, когда коварная железка наконец выпала на его ладонь.       – Вот и все, – с довольным видом Дэн обернулся ко мне, демонстрируя ключик с видом фокусника, только что доставшего кролика из шляпы. – Проблема решена.       Я сдула упавшую на лицо прядь.       – Если не считать, что я так и не попала в квартиру, то да, никаких проблем.       – Ты не попала в свою квартиру, – парень почесал затылок. – Но это не значит, что не сможешь попасть в мою.       Челюсть с грохотом упала куда-то на темную плитку лестничной площадки.       – А что? Теперь моя очередь гостеприимно оставить тебя переночевать, – улыбнулся парень. – Не бойся ты. Я не кусаюсь.       У меня слегка подергивался левый глаз, и Дэна разобрал смех.       – Послушай. У тебя ведь завтра нет уроков?       Я мысленно прогнала перед глазами расписание и отрицательно помотала головой.       – Тогда я вообще не понимаю, в чем проблема. Ты переночуешь у меня, а завтра мы вызовем мастера, который разберется с этим чудом строительного искусства.       Я комкала в холодных пальцах вязаную шапку.       – Неудобно как-то, – звучало по-дурацки, но мне и вправду было неудобно.       Дэн взял меня за руку и потянул за собой.       – Неудобно спать в подъезде, – отрезал он. – Пойдем.       На негнущихся ногах я шла за ним. Кисточки шарфа покачивались в такт шагам. Моргала лампочка под потолком.       Повесив наши куртки, Дэн углубился куда-то в темные недра своего жилища, оставив меня переминаться с ноги на ногу. Возвратился он не один, а с охапкой каких-то вещей в руках.       – Это тебе, – улыбнулся он. – Не в джинсах же спать. Футболка даже мне велика, так что ты в ней будешь как принцесса в бальном платье.       – Спасибо, – я сама едва услышала свой шепот. – Спасибо, Дэн.       Вместо ответа он притянул меня к себе и оставил легкий поцелуй на моем лбу.       – Душ в твоем распоряжении, – добавил парень. – А я пойду поищу в своем холостяцком холодильнике что-нибудь для походно-романтического ужина.       Через полчаса я выключила воду. Футболка оказалась черной и крайне брутальной, со скалящим зубы волком во всю грудь. Кроме того, она действительно была просто огромной и доставала чуть ли не до колен. «Будешь принцессой панков», – хихикнула я, подмигнув своему отражению в зеркале. Мокрые волосы уже начали закручиваться. В голове мелькнула мысль о Медузе Горгоне. Главное не испугать своим видом гостеприимного хозяина.       Стараясь не думать о том, что я нахожусь в его квартире, в его ванной, в его (черт бы его побрал!) футболке, я подхватила свои аккуратно сложенные вещи и осторожно выскользнула в коридор. Дэн чем-то гремел на кухне.       – Шкаф видишь? – крикнул он, услышав, видимо, мои шаги. – Там свободная полочка есть.       – Хорошо, – как-то сипло отозвалась я, после чего, найдя нужную полку, оставила там уличные джинсы и теплую кофту. Дверца жалобно скрипнула, и волосы на моем затылке встали дыбом. Словно я только что оставила за этой дверцей свою броню, в которой чувствовала себя куда защищеннее. Впрочем, в некотором смысле, так оно и было.       Через двадцать минут я смущенно ковыряла вилкой макароны, то и дело нервно оправляя ворот футболки, все время норовивший соскользнуть с плеча. Дэн, сидевший напротив, тактично делал вид, что не замечает, хотя я видела, что он нет-нет, да и бросал на меня смешливый взгляд. Думаю, в эти моменты мои щеки были ярче кетчупа в тарелке, по дну которой я яростно гоняла вилкой соцветие брокколи.       – Дай хоть посуду помыть, – отобрав мисочку из-под салата у Дэна, я запустила ее в раковину, наяривая губкой так, словно хотела протереть в мисочке дырку.       – Ты отлично смотришься в моей квартире, должен сказать. И в моей футболке тоже, – уголок его губ медленно, но верно полз вверх, а в глазах играли искорки. Он стоял, прислонившись плечом к холодильнику и скрестив руки на груди.       При словах парня, я чуть не упустила только что до блеска ополоснутую тарелку обратно в мыльную пену.       – Хорош меня смущать, Дэн! – покраснев до корней волос, возмутилась я, прикидывая, какой ударной силой обладает средних размеров миска.       Он рассмеялся и в два шага оказался рядом, ласково приобняв меня за плечи.       – Я уже говорил, что ты очень мило краснеешь.       – И ты собираешься заставлять меня краснеть при каждом удобном случае?       – Пока не решил, – хихикнул он, отпрыгнув от меня на безопасное расстояние, потому что в моей руке как-то сам собой возник половник.       Позже мы сидели рядышком на диване в гостиной. Веки словно налились свинцом, потому что глаза нещадно слипались. Моя голова нашла пристанище на его плече.       – Дэн?       – М?       – Я никогда не слышала, как ты поешь.       Он повернул голову, коснувшись губами моего лба, и аккуратно заправил пушистую прядь мне за ухо. Потом молча встал и направился к синтезатору. Я улеглась на диване, свернувшись клубочком и поджав ноги в теплых носках.       When you fall asleep       With your head upon my shoulder,       When you're in my arms,       But you've gone somewhere deeper...       Его голос проникал в сознание теплыми волнами, убаюкивая и расслабляя. Я закрыла глаза.       Сквозь сон я вдруг ощутила, как кто-то подхватил меня на руки и куда-то понес. Я спросонья захлопала мутными глазами.       – Дэн? Куда это ты?       Шепот раздался где-то совсем рядом, теплое дыхание всколыхнуло волосы.       – Диван жутко неудобный. Шея болеть будет.       Спустя несколько секунд я оказалась на аккуратно застеленной кровати, заботливо укрытая одеялом. Погодите, я в его… спальне? Честное слово, не будь я наполовину спящей, точно бы вышла через окно. Но было так тепло, так уютно. Я зарылась головой в подушку, но успела услышать удаляющиеся шаги.       – Ты куда? – голос сонный, неразборчивый.       Шаги затихли.       – На диван.       – Останься, – (это я только что сказала?!) – А то шея болеть будет. Сам говорил.       Он потоптался в дверях, а потом робко, точно это он был в моей спальне, а не я в его, опустился поверх одеяла рядом со мной. Неумолимо погружаясь в сон, я почувствовала сквозь одеяло тепло его руки, которой он обнял меня со спины, притягивая поближе. Зарывшись носом в мои волосы, он глубоко вздохнул и еле слышно прошептал: «Я люблю тебя».