Незабудки на берегу озера

      Лесное озеро. В прозрачной воде, насквозь пронизанной светом, отражаются зеленые кроны деревьев. Солнечные зайчики ныряют и весело плещутся, резвятся, поднимая к поверхности озера тучи мелких пузырьков, рассыпающихся точно осколки самого драгоценного камня. Я почти не чувствую своего тела, так легко и невесомо обнимают его ласковые стебли трав. Над головой покачиваются несколько ярко-голубых незабудок, сквозь которые просвечивает, заставляя зажмуриться, еще не жаркое, но уже сияющее солнце. По щеке ползет божья коровка. Щекотно, но я не в силах поднять руку, по которой шелком скользят травинки, и смахнуть жучка. Да и не хочется. Крохотные лапки дарят тепло и вырисовывают мудреные узоры на моем лице.       Но рано или поздно приходится просыпаться.       Порой хочется зарыться лицом в подушку и постараться снова заснуть, не отпуская ниточки сна, ускользающие меж пальцев, вернуть солнце и берег озера, безмятежность и тепло зеленых стебельков, щекочущих кожу.       Иногда даже хочется захныкать оттого, что реальность бесцеремонно выдирает тебя из объятий сна, верещит мерзким голосом ненавистного будильника, от души дает пендаля под пятую точку и заставляет подниматься с кровати.       Иногда ты рад, что проснулся, потому что капельки холодного пота на лбу и сердце, рвущееся наружу, напоминают о кошмаре, который тебе довелось только что пережить в туманном мире собственного сознания.       Намного реже чудесный сон находит продолжение в реальности. Гораздо, гораздо реже. Но такие моменты, скажу я вам, стоят многого.       Топот маленьких лапок по щеке превратился в легкие поцелуи. На смену ласковым стеблям луговой травы пришли руки, мягкие и теплые со сна.       Спустя несколько мгновений я обнаружила себя, свернувшуюся клубком и уткнувшуюся носом в помятую белую футболку. Под футболкой мерно вздымалась и опускалась грудь мужчины, который, по-видимому, еще не понял, что я проснулась. Как ни хотелось продлить волшебные секунды тишины и уюта, я, сонно моргая, открыла глаза. Опершись на локоть, он взирал на меня сверху вниз. Между нашими лицами едва ли можно было насчитать двадцать сантиметров.       В зеленое озеро смотрелись голубые незабудки, такие же сонные, но сияющие солнечными брызгами, пробивающимися сквозь оконное стекло.       – Это еще лучше, чем сон, – невнятным со сна голосом пробормотала я, протянув руку и скользнув пальцами по его скуле.       Перехватив мою ладонь, он прижал ее к губам. От кончиков пальцев к сердцу пробежал разряд тока.       – Ты не представляешь, как долго я мечтал проснуться и увидеть тебя рядом.       От низкого хриплого шепота вдоль позвоночника прошлась странная судорога. Я почувствовала, что краснею.       Парень тут же заулыбался, ласково убрав растрепавшиеся волосы с моей щеки.       – Мне даже пришлось сломать замок, чтобы исполнить твою мечту, – хмыкнула я, стараясь не думать о том, что мы лежим в одной постели, и что он (елки-палки, терпения мне!) практически нависает надо мной.       – Частично, – ухмыльнулся он.       – Что «частично»? – осторожно поинтересовалась я, смутно подозревая, что ответ не будет таким уж невинным.       – Мое желание исполнилось частично, – левая бровь изогнулась, а чертики в голубых глазах дружно водили хороводы.       Я судорожно выдохнула и нервно облизнула пересохшие губы. Это движение не ускользнуло от его взгляда. Голубые глаза вмиг потемнели, словно подернулись туманной поволокой. В следующую секунду мои пальцы уже зарывались в его волосы, притягивая ближе. Мое «люблю» смешивалось с его, пока теплые губы парня целовали висок, перебираясь к скуле, опаляя кожу горячим дыханием, наэлектризовывая воздух, а мои дрожащие пальцы гладили его шею и плечи, чувствуя, как напрягаются мышцы от моих прикосновений. Наконец его губы нашли мои, и я явственно ощутила, как рассудок уплывает в небытие от этих поцелуев, как всегда нежных, но к которым все явственнее примешивалась незнакомая мне доселе страсть, изнутри опаляющая легкие безжалостным пламенем.       Тревожный сигнал взорвал мозг тысячами красных осколков, когда горячие прикосновения губ начали складываться в дорожку от плеча, с которого все же съехал злосчастный ворот мужской футболки, к ключице. Леденящий страх ударил по венам, заставив против моей воли упереться руками в грудь парня, слегка отстраняя. Под моими ладонями в такт моему колотилось его сердце. Дыхание сбивалось, темно-синие глаза пылали, черные волосы превратились в нечто невообразимое.       Стараясь не смотреть на Дэна, я осторожно выбралась из его объятий и, бормоча совершеннейшую околесицу, преимущественно состоящую из «прости», беспомощно уселась на край кровати, свесив ноги и обхватив руками плечи. Кровь все еще кипела, грозя расплавить меня изнутри, а щеки нещадно пылали, переливаясь всеми оттенками красного. Я зажмурила глаза, изо всех сил стараясь раствориться в воздухе.       На плечи вдруг опустилось что-то шелковистое и теплое. Одеяло. Парень молча уселся рядом, укутав меня и обняв обеими руками.       – Прости меня, – прошептала я, все еще не поднимая глаз и проклиная себя последними словами.       Он лишь притянул меня поближе и поцеловал в висок, попутно убрав рукой прилипшие к влажному лбу волосы.       – Это я должен просить прощения. Мне все труднее держать себя в руках, когда ты рядом. Особенно когда… настолько рядом. Впрочем, – он, улыбнувшись, заглянул в мои глаза. – Впрочем, в этом есть и твоя вина. Ты просто непозволительно красива.       – Ох, Дэн, – всхлипнув, я опустила голову на его плечо. – Я так люблю тебя. И я… хочу этого не меньше, чем ты. Просто… Просто я еще не… Господи, помоги же мне! – вконец запутавшись и смутившись дальше некуда, я решила, что лучше заткнуться до того, как я сболтну что-нибудь еще.       – Просто мне достался сущий ангел, – прошептал он мне в волосы. – И я должен благодарить небеса за такое счастье.       Я только сильнее прижалась к нему.       Солнце медленно поднималось над городом, вытаскивая лондонцев из уютных кроватей. С улицы доносились гудки автомобилей, разговоры прохожих, спешащих на работу.       Посреди шумного мегаполиса за кирпичными стенами спрятался маленький островок, на котором, свесив ноги и прижавшись друг к другу, сидели двое. Они молчали, только дышали друг другом и никак не могли надышаться.       * * *       Вот уже третью неделю я засыпала и просыпалась одна. Кровать теперь казалась слишком большой для одного человека, и по утрам я неосознанно шарила по простыне, в полусне ища знакомое тепло рядом. Не находила и принималась ворочаться с боку на бок, сгорая от воспоминаний об обжигающих прикосновениях его мягких губ и сильных теплых рук.       Мы ни разу не заговорили о том, что произошло. Или о том, что чуть не произошло. Все было по-прежнему. За исключением того, что теперь меня еще больше знобило в его присутствии, чем прежде.       В тот вечер я старательно утюжила белую рубашку, утопая в клубах пара. Безукоризненно черный костюм уже дожидался своего часа в прозрачном чехле.       Внезапно в белых облаках пара возникла, точно джинн из бутылки, ухмыляющаяся физиономия Смита. От неожиданности я чуть не уронила утюг себе на ногу.       – У меня к тебе есть вопрос, – возвестил парень, морща нос от горячего воздуха.       – У меня к тебе тоже, – подмигнула я, кивнув на приведенную в человеческий вид рубашку. – Откуда ты ее вынул?       – Ну… – он, смутившись, почесал кончик носа. – Я ее давно не носил.       – Ясно.       Я выдернула вилку из розетки и раскатала рукава. Дэн притянул меня к себе за талию.       – Точно не хочешь пойти со мной завтра?       Я вскинула брови.       – На вашу звездную тусовку?       Он хмыкнул.       – Это не тусовка. Это премия.       Я ласково погладила его колючую от щетины щеку. Прикрыв глаза точно кот, он сильнее прижался щекой к моей ладони.       – Ты не против, если я подожду тебя дома? Боюсь, что не впишусь в тамошнюю обстановку.       – Только если ты обещаешь приготовить романтический ужин. Со свечами и всем таким, – ухмыльнулся он.       – Обещаю, – привстав на цыпочки, я легонько поцеловала его, и он удовлетворенно мурлыкнул мне в губы за секунду до того, как накрыть их ответным поцелуем.       Почему же его поцелуи стали так обжигать? Если раньше они пускали по спине толпы весело пляшущих мурашек, то теперь от тех же прикосновений в буквальном смысле вскипала кровь в венах. Стук сердца барабанной дробью отдавался в висках, кружа голову.       – Уже жду того момента, когда вернусь завтра домой, – невнятно пробормотал он, оторвавшись от моих губ, когда нам обоим перестало хватать воздуха. Кислород сухо опалил легкие, выжатые до предела.       – Я тоже, – эхом выдохнула я, не чувствуя под собой ног. Пол медленно, но верно уплывал куда-то. Обмякнув в сильных руках, я как можно крепче прижалась к его груди, слушая наше с ним рваное дыхание.       * * *       С Дэном я сегодня еще не виделась. Он уехал задолго до того, как я проснулась. Продрав глаза, я обнаружила мигающий огонек на мобильном телефоне, оповещающий о входящем сообщении. Протянув руку, взяла телефон, лежавший на прикроватной тумбочке.       Сонные пальцы плохо слушались, и я едва не уронила мобильник себе на лицо.       «Увидимся вечером. Люблю. Д.».       Я улыбнулась сама себе и, поерзав, поуютнее устроилась на подушке. Телефон снова пиликнул. «Не спи, соня. С тебя ужин». Обозвав парня засранцем, я выпуталась из одеяла, машинально оглядев комнату на предмет скрытых камер, коих, к своему облегчению, не обнаружила. Сам в субботу не спит и другим не дает. Ну кто, скажите на милость, начинает готовить ужин в одиннадцать утра?       Сунув ноги в тапки, накинула халат и поплелась в ванную. Из зеркала на меня смотрела похожая на ежиную смешная заспанная мордашка, обрамленная растрепанными каштановыми локонами. Я хихикнула: и вот это Дэн называет непозволительно красивым? Бедный мальчик.       Внезапно раздался звонок в дверь.       Запутавшись в полах халата, я рванула открывать, гадая, кто бы это мог быть. Я не выключила воду и залила соседей? Стоп. Соседи снизу сейчас на вручении музыкальной премии, так что этот вариант отметается. Не заплатила за квартиру? Нет же, все оплачено на полгода вперед. Я что-то натворила, и меня депортируют из страны прямо в халате и домашних тапочках?       – Ты что, спишь? – поразилась Сандра Кроссман, по-хозяйски входя в прихожую и отряхивая мелкие мартовские снежинки с рукавов черной куртки.       – Доброе утро, Сандра, – я обняла подругу, поежившись от уличного холода, который исходил от ее волос и одежды.       – Доброе, – улыбнулась она, протянув мне бумажный пакетик из кондитерской. Я потянула носом. Эклеры. Я поскорее понесла пакетик на кухню.       – Какими судьбами, Сандра?       Она шуршала в прихожей, снимая куртку.       – Пришла оценить масштабы трагедии.       – В каком смысле?       Подруга сунула нос в дверь кухни.       – Ты сказала, у вас намечается ужин при свечах.       Я хихикнула.       – А что сложного в ужине при свечах?       Сандра закатила серые глаза.       – В самом ужине – ничего. Готовишь ты, слава Богу, съедобно.       – И на том спасибо, – хмыкнула я.       Сунув нос в холодильник, Сандра, как настоящая подруга, принялась прыгать взглядом по полочкам в поисках чего-нибудь вкусненького.       – Ты мне лучше скажи, – в следующую секунду она уже откручивала крышку с баночки с шоколадной пастой. – У тебя есть подходящее платье?       Я растерянно замерла, комкая пакетик из-под эклеров.       – Платье?       – Оставь эклеры, это нам с тобой на потом. Когда вернемся. Конечно, платье.       – Откуда вернемся? – я совершенно перестала соображать и с подозрением буравила Сандру взглядом. Она искала чайную ложечку в буфете. – И зачем мне платье?       Позабыв про ложку, подруга поставила баночку на стол и опустила руки на мои плечи.       – Девочка моя, – голосом умудренной жизненным опытом женщины начала она, – ты собралась явиться на романтический ужин с любимым мужчиной в одном из своих свитеров вселенских размеров?       – Почему сразу свитеров? Но платье… Тебе не кажется, что это чересчур? Зачем нам это? Мы столько знаем друг друга. Мы часто ужинаем вместе.       – Вот именно, – назидательно вскинула указательный палец Сандра. – Он знает тебя столько времени. Ты, черт возьми, его любимая девушка. Так побудь хоть иногда его девушкой, а не лучшим другом.       Я задумчиво прижала пальцы к губам. Слова подруги все больше походили на правду.       – Ну же, – хитро улыбнувшись, Сандра подмигнула мне. – Неужели тебе не хочется, чтобы он залюбовался тобой?       – Хочется, конечно, – не удержавшись, улыбнулась я, почувствовав, как розовеют щеки.       Какой же девушке не хочется чувствовать на себе восхищенный взгляд любимого мужчины? К тому же, такому мужчине, какого мне повезло называть своим, просто необходимо соответствовать.       – Тогда мухой дуй одеваться, – велела подруга. – Да где же эти ложки, в конце концов? Черт ногу сломит в этом буфете!       * * *       Я придирчиво оглядывала себя в зеркале примерочной. Черное платье-футляр, которое несколько минут назад сунула мне за шторку Сандра, выглядело весьма эффектно, но слишком, по моему мнению, откровенно. Захотелось накинуть на обнаженную спину какую-нибудь уютную вязаную кофту.       – Ну как? – раздался голос подруги.       Я неловко выскользнула из-за шторки.       – По-моему, это перебор. Я же не в клуб собралась.       Серые глаза внимательно просканировали мою фигуру сверху донизу.       – Да. Это не ты. Снимай.       Уже нырнув обратно в примерочную, я услышала смех Сандры.       – Хотя Дэну бы понравилось.       Я вспыхнула и едва удержалась от желания не глядя запустить в подругу плечиками.       Черное платье было пятым по счету, и я начала сомневаться, что послушать Сандру было верным решением.       – Держи, – тонкая рука сунула мне еще одну вешалку. – Это должно подойти.       – Ой не знаю. Может, зря мы это затеяли, Сандра?       – Я сказала, примерь.       Вернув подруге черное платье, я взамен получила винного цвета нечто из приятной плотной ткани.       Будучи настроенной скептически с самого начала, я с удивлением обнаружила, что бордовая материя эффектно обхватывает фигуру, не открывая при этом ничего лишнего, но и не скрывая достоинств. Без рукавов, чуть выше колен. А цвет просто потрясающий.       – Ты там запуталась в нем, что ли? – хихикнула за шторкой Сандра.       Я выбралась из примерочной под лучи ее придирчивого взгляда.       – Аллилуйя! – воскликнула она. – Ты себя видела, подруга?       – Видела. Там зеркало есть, – ухмыльнулась я.       – Ну-ка повернись. Да оно на тебя сшито, Нат, – прошептала она. – Ай да Сандра, нашла-таки!       – Брать? – я снова принялась разглядывать свое отражение в зеркале.       – Выглядит как звезда с красной дорожки, а еще спрашивает, – фыркнула подруга.       – Скажешь тоже, – улыбнулась я, не скрывая, однако, того, что замечание подруги мне польстило. Еще как.       Часов в шесть вечера, когда я не без помощи подруги закончила с салатами и жюльеном, мы уселись на диване в гостиной, уплетая долгожданные эклеры с земляничным чаем.       – Спасибо, – я благодарно улыбнулась Сандре, подув в чашку с горячим чаем.       – Куда ж ты без меня, – подмигнула та. И я не могла не согласиться с ней.       Потом подруга усадила меня на стул и принялась колдовать над моими волосами, зажав в зубах несколько шпилек.       – Готово, – довольно возвестила она, воткнув, наконец, последнюю шпильку в свое творение.       Я рванула к зеркалу. Обычно распущенные или стянутые в тугой хвостик волосы были аккуратно закреплены на затылке в изящном подобии пучка. В свободно заколотых прядях таилась нарочитая небрежность, и только я знала, сколько времени понадобилось Сандре, чтобы эту самую небрежность соорудить.       – Ты волшебница, – глянув в зеркало на подругу, подошедшую сзади, улыбнулась я. – Где ты так научилась?       Она пожала плечами.       – Я всегда хотела дочку. Да и сейчас хочу.       – На Андреасе тренируешься? – хихикнула я, оборачиваясь к Сандре.       – Не-а. Сына мне жалко. На Готфриде.       Мы дружно расхохотались.       * * *       Часов в восемь, взяв с меня обещание рассказать, как прошел вечер, Сандра упорхнула, оставив после себя легкий шлейф La Petit Robe Noire.       Без моей подруги, которая сновала по квартире шустрым солнечным зайчиком, я вновь почувствовала себя не в своей тарелке. Облачившись в новенькое платье, я последовательно садилась на диван, вскакивала, проверяла время. Затем поправляла салфетки на столе. Бежала к зеркалу удостовериться, что все еще выгляжу прилично. Потом все повторялось с начала. Каблуки черных туфель отбивали по полу нервный ритм.       Когда раздался звонок в дверь, я чуть не рухнула с дивана. На негнущихся ногах отправилась открывать, забыв включить в прихожей свет.       На нем была все та же безукоризненно белая рубашка без галстука и черный костюм, в котором он выглядел чертовски привлекательно. Даже в сумерках моей прихожей.       – Я вовремя? – я слышала улыбку в голосе парня, но не видела его лица – он запирал дверь.       – Вовремя. Проходи, – и рванула в гостиную. «Чтобы зажечь свечи», – сказала я себе. «Чтобы оттянуть момент, когда он тебя увидит», – сказал внутренний голос.       – Я скучал, – раздался голос в дверях, и я вздрогнула. – Даже не было времени позво…       Отвлекшись от свечей, я вскинула голову и натолкнулась на взгляд, от которого сердце ушло в пятки. Синие глаза смотрели на меня с неподдельным восхищением, и я не знала, куда себя деть, как спастись от жгучего взгляда. Обхватив себя руками за плечи, я робко переминалась с ноги на ногу. В правой руке все еще была зажата зажигалка.       Он неслышно подошел, и я почувствовала, как сильные руки притягивают меня к нему. Мне казалось, что в тех местах, где его ладони касались моей спины, оставались ожоги. Я несмело подняла глаза.       – Ты такая красивая, – выдохнул он.       – Стараюсь соответствовать тебе, – робко улыбнулась я и осеклась. Его взгляд оплавлял меня, как свечу.       Его губы прикоснулись к моему виску. «Я люблю тебя». К щеке. «Люблю». К шее, заставив меня с шипением втянуть воздух сквозь зубы. «Люблю».       – И я тебя люблю, Дэн, – мой сдавленный голос утонул в его поцелуе. Пальцы разжались. Пластмассовая зажигалка звонко ударилась о пол, да так и осталась лежать там, потому что никому не было до нее никакого дела.       Мои ладони робко легли на его грудь. Я чувствовала тепло, обжигающее руки сквозь ткань рубашки. Я чувствовала его тяжелое дыхание. Я чувствовала, что схожу с ума. Я медленно отступала. Делала два шага назад. Столько же шагов он делал вперед. Наконец спиной я почувствовала шершавую поверхность стены.       Быстрое движение его рук, и волосы, сколотые шпильками, рассыпались по плечам. Столько трудов Сандры насмарку.       Поддавшись внезапному порыву и не осознавая своих действий, я скользнула руками по его груди к плечам. Пальцы наткнулись на жесткую ткань расстегнутого пиджака. Проведя ладонями по широким плечам, я освободила их от черной ткани. Дэн на мгновение отнял руки от моей талии, и пиджак бесформенной кляксой с шорохом упал к его ногам.       Он вдруг испуганно вздрогнул и отстранился. Но ровно настолько, чтобы его губы не касались моих, но я все еще могла чувствовать его дыхание на своем лице.       Парень вопросительно смотрел на меня.       – Одно твое слово, – он говорил с трудом, едва переводя дыхание. – Одно слово, и я…       Я коротко кивнула, не в силах заговорить. А потом сама притянула его к себе. Сама поцеловала. Внутри плескался страх. Но не только страх перед тем, к чему мы медленно, но верно шли. Я испугалась, что он отстранится. Что уйдет. Что я перестану ощущать его руки на своей спине. По телу пробежала дрожь.       – Боишься? – прошептал он.       Я помотала головой. Он не поверил. Я сама себе не поверила.       – Не бойся.       Я, наконец, с усилием заговорила, прижимаясь щекой к его щеке и не видя его лица.       – Я лишь боюсь… боюсь, что ты уйдешь.       Он снова слегка отстранился и взглянул мне в глаза.       – Я не уйду, пока ты сама меня не попросишь.       – Я не попрошу, – еле слышно выдохнула я, как загипнотизированная глядя в темно-синие омуты глаз.       В них плескалась настоящая буря. Шторм. Попадешь в такой – и никто не спасет. Утонешь, пропадешь, погибнешь.       Но я не хотела быть спасенной. В кольце сильных рук я не боялась даже конца света. Вдохнув поглубже, я с головой бросилась в бушующие волны.       На полу валялась забытая зажигалка. Так и не зажженные свечи одиноко возвышались среди тарелок и салатников, до которых никому из присутствующих в квартире больше не было никакого дела.