Славься, Темная Властительница!

Неспешная рысь лошадей не умаляла неотвратимой смертоносности всадников. Просто эта смертоносность была неспешной. Ей не было дела до бьющихся в тылу соратников, даже пропавшее солнце не интересовало командующую Элизу. Только враг, только возможность показать, что в семье Ольхредбахов ещё остались достойные воины. Под передвижным щитом, в пузыре безопасности, словно стайка светлячков, сверкали плащи, пуговицы, сегменты доспехов и даже волосы командующей. Грива развевалась за дочерью графини, подобно боевому знамени. Элиза чертовски гордилась этим эффектом. Не так уж просто заставить волосы развеваться без ветра. Были, правда, отдельные типы, считавшие подобное глупостью и необоснованной тратой колдовских ресурсов, но эти типы довольно быстро кончились. Девушка радовалась сгустившейся тьме. Теперь никто и ничто не сможет остановить их, а враг будет пойман в собственную ловушку, падёт жертвой их неожиданной атаки. Поглощённая нетерпением, она вырвалась далеко вперёд, едва успев заметить стоящего на пути человека. Женщину. В сопровождении группы воинов. На незнакомке не было доспехов, только посох. Маг? Вот оно как значит? Но если даже она маг, в девяти из десяти случаев элементалистки обладают силами земли и воды. Что она ей сделает? Засыплет песочком или, может быть, побрызжет водичкой? От такого даже тушь не потечёт, спасибо забралу из бесцветной стали. Дождавшись момента, когда она оказалась внутри вражеского купола, колдунья коснулась посоха. Поле щита всё ещё осложняло наложение чар, но она позаботилась об этом: маленький кусочек тиктита был заблаговременно помещён на пути конницы. Сфокусировавшись на нём как на предмете-медиуме, элементалистка без труда сплела заклинание, превратив тонкий, покрывающий скалу слой земли и пыли в слизкую грязь. Копыта вырвавшегося вперёд коня разъехались, он возмущённо заржал, но даже шипы на подковах не помогли ему сохранить равновесие. Животное брякнулось наземь, наездница же ощутила на себе всю прелесть инерции, вылетев из седла. Ещё один взмах посоха, и между командующей и её войском возникло небольшое болото. А в след за болотом возникло торжество, уже на лице чародейки, но очень быстро к ней пришло понимание, что выскочившая из седла разукрашенная выскочка нисколько не опечалилась. Наоборот, ловко сгруппировавшись в полёте и оттолкнувшись едва ли не от воздуха, девушка нацелилась на неё, уже заводя для удара огромную саблю. Бросив что-то невнятное, элементалистка скрылась за парой верных щитоносцев. Сверкнул клинок. Сталь столкнулась с митрильной кромкой меча, и безвестная магесса осознала, что будь оружие противницы длинней на десяток сантиметров, с плеч слетели бы не только головы телохранителей, но и её собственная. - Знаю, о чём ты думаешь, - Элиза провела по кромке пальцем, словно латная перчатка позволяла почувствовать вязкость и теплоту крови. - Хочу тебя огорчить, последняя треть оружия зачарована невидимостью. - Но я ничего такого не чувствую! - А ты кивни... Кивок головой очень быстро перешёл в поясной поклон, а вслед за этим в поклон земной. Четыре сотни воинов генерала Кайла с ужасом наблюдали за бесславной кончиной своей магической поддержки. Хотя куда сильнее их беспокоило другое: рукотворное болото исчезло вместе со смертью элементалистки, и две сотни всадников вновь неслись на них, всё так же неотвратимо, но с куда большей скоростью. Элегантно минуя застывшую статуей командиршу, к которой оруженосец подвёл запасного коня, тяжёлый кавалерийский кулак ударил в самую незащищённую часть вражеской армии – ополченцев. Столкновение! Крики умирающих растворились в ржании коней, хохоте оруженосцев и утончённых смешках аристократов. *** Она стояла на вершине главной башни, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. Даже экран из бесцветной стали и щит отрицания - самый сильный в армии - не позволяли чувствовать себя в безопасности. Нужно спасать положение, вот только как? Магию тьмы можно разрушить разве что равным по силе заклинанием света, но духовных элементалистов, владеющих данной школой, у них не было. Можно переподчинить заклинание, но Клаус уже сказал, что не будет даже пытаться: он Адэт не соперник, а судя по масштабам, в это колдовство была вложена вся энергия элементалистки. Но на этом неприятности не заканчивались. Князь ведь не просто так спрятал солнце. Тьма некроманта подобна её, Мизори, ветру, она живая, она чувствует, и Адэт знает о каждом их шаге и может рассчитывать свои шаги. Вампиры способны к телепатии, оборотни видят в темноте и обладают отличным чутьём. Войско Князя не потеряло мобильности, оно может появиться где и когда угодно. Возможно ли предсказать атаку? Возможно, и даже очень легко. Собственно, по этой причине правительница Параракса и чувствовала себя так неуютно. Здорово, конечно, когда в перспективе к тебе приковано внимание Князя и его армии, но обидно, что внимание это сконцентрировано на одной лишь голове, обделяя прекрасную фигурку и даже пытаясь их разлучить. В очередной раз посетовав на отсутствие идей, Её Величество наконец изрекло достойный королевы приказ, решающий все проблемы разом: - Старший помощник Мерль, - неуверенный голос элементалистки зазвучал на другом конце кожаной трубки, - сделайте, пожалуйста, что-нибудь… *** Нижние помещения форта являли собой сеть изолированных комнат, в которых находились склады с многочисленными запчастями и амуницией. В самой большой стоял громоздкий накопитель, от которого к различным механизмам тянулись скрученные из шкуры угря тросы. Изредка меж них вспыхивали голубые искры. Накопитель не был личным изобретением Мерль, эти машины известны довольно давно и позволяют собирать определённое количество так называемой тяжёлой магии. В отличие от концентрата, она не приспособлена к использованию кем-либо кроме непосредственного создателя, а колдовские приводы должны быть изначально заточены именно под данный подвид магии. Форт питался энергией Мизори, но сейчас довольно большой её излишек, растворённый в накопителе, был бесполезен. Одна жадная-прежадная королева отказала эльфийке в покупке наполненных газом колб, которые светятся под воздействием электричества. Видите ли, у них боевой форт, а не праздничный торт! Хорошо, что девушка не отказалась от освещения совсем. На башенках были поставлены фонарики куда более незатейливой конструкции. И они не горели... Эх, Миз, ну когда же ты поймёшь, что лучше потратиться на стеклянную колбу, чем положиться на гоблина-фонарщика? *** Среди мутного факельного света и неподвижных осадных механизмов одинокий гоблин стоял перед фонарём. Йуке задумчиво смотрел на сложенные горкой веточки. Веточки следовало облить спиртом и поджечь, но Йуке не мог. Беда, выданный ему на неделе спирт испарился. Спирт это вообще редкостной уникальности вещество - вот его полная фляжка, а вот уже испарился. Из кожаной трубки раздавались убедительные просьбы госпожи Мерль зажечь фонари, но Йуке был бессилен. В последний раз он чиркнул огнивом, опустил плечи и горько вздохнул... Ветки вспыхнули, словно под напором драконьего пламени. Огонь охватил дерево, полыхнул ярким костром, и, отражаясь от установленного в задней стенке фонаря зеркала, длинным белым лучом пронзил ночь внутри купола. *** Беда пришла именно тогда, когда её меньше всего ждали. Отряд воинов, который должны был подкрасться под покровом тьмы и атаковать форт, приближался к цели настолько бесшумно, насколько это могут сделать двести человек в гремящих кольчугах, не обученных молчать во время марша. Ах, если бы проблема была лишь в этом! Стоило разбитым на сотни воинам приблизиться к цели, как прямо в центр одной из групп ударил яркий луч света, ослепляя уже было привыкших к темноте северян. Казалось, одинокая вспышка ничего не изменит, но несчастные не догадывались, как быстро информация способна распространяться среди гоблинов. Вслед за одним лучиком пришли другие, и отряд очень быстро оказалась в центре внимания, словно актёры в театре. Увы, они не угодили публике, а поскольку ни помидоров, ни тухлых яиц у публики не наблюдалось, в них полетели всё те же камни и стрелы. *** Оливия сидела в седле неуверенно, её терзали недобрые мысли: что сейчас с Элизой? Где Хьюберт? Где её многоопытный и благоразумный муж, внезапно решивший покрыть себя боевой славой? И что, в конце концов, творится на поле боя?! Их левый фланг пока находился в относительном спокойствии, а вот стоящий в центре отряд ополченцев куда-то сбежал. Нашли время! Ведь прямо сейчас центр атакуют аллаарцы, их нужно остановить! Остановить теми, кого не жалко. Но, несмотря на оказанную им честь, ополченцы, кажется, решили покрыть себя позором вместо славы. Глупо с их стороны. Мизори может и простила бы их за нежелание умирать, но за нежелание умирать во имя себя не простит ни за что. Враги приближались, ещё немного, и тёмная волна пехоты ударится о бревенчатые стены. Но перед самым ударом защитники успели применить весь богатый арсенал установленных в башенках механизмов, нафаршировав атакующих богатым набором разнородного железа и дерева. Оливия запустила руку в волосы, пытаясь осмыслить происходящее. Три десятка фигурок наломились на глухие ворота, вопя не то от ран, не то от страха. Все они были за несколько минут насажены на просунутые в бойницы стен пики. В сотне метрах за их спинами в клочках взрезанной лучами света темноты бежали прочь немногие здравомыслящие, вовремя оценившие гибельность предприятия. По позвоночнику девушки побежал мороз - если так и дальше продолжится, то и она и её люди останутся совсем без медалей и трофеев. *** Схватка на правом фланге параракской армиии не затихала. Новые силы, брошенные в горнило мясорубки, поколебали уверенность северян. Закалённые в суровой природе и длительных войнах пехотинцы горных кланов как и прежде в разы превосходили своих оппонентов. Тяжёлые топоры и клевцы без труда вскрывали самые надёжные доспехи, а раны порой лишь злили северных ветеранов. Но их было втрое меньше. Всё чаще взмывающая для удара длань безвольно повисала, выронив оружие, когда противный чести, но вполне согласующийся с правилами войны выпад объявлял своей целью спину воина. Спустя какое-то время солдаты Параракса выровняли строй, окружив и уничтожив прорвавшихся, а сейчас яростно наседали на тех, кто недавно мнил себя победителем. Панорамы сражения сменялись. Вот могучий берсеркер раскручивает над головой боевую секиру, вот копья нескольких лучников пронзают его соратника, не успевшего закрыться щитом. Сверкающий нашивками сотника мужчина отчаянно уворачивается от чёрного монстра, бессильно лязгающего гигантскими челюстями. Древний давно поймал бы человека, если бы не торчащие из бока серебряные стрелы. В какой-то момент взмах когтистой лапы прошёл слишком высоко, и разом прекративший убегать офицер, поднырнув под удар, вонзил в брюхо монстра длинную шпагу. Брызнула чёрная кровь, шипение плавящегося мяса и рёв умирающего зверя на секунду парализовали сражение. Всего на секунду. Когда первый из ему подобных доказал свою смертность, смятение длилось гораздо дольше. Параракс одерживал верх. Выжившие после первой атаки освободились от страха перед врагами, уверовали в его смертность. Не имевшие до этого боевого опыта солдаты осознали, что привыкшие иступлённо колоть и рубить соломенное чучело руки с тем же остервенением проворачивают этот фокус с живыми людьми. Но главным были офицеры, сумевшие сплотить вокруг себя первые боевые группы, сейчас разросшиеся до размеров полурот и неумолимо теснящих северян. Хьюберт был хорошим воином. Даже слишком. Меч был продолжением его руки, а иногда обоих. Честно говоря, привяжи он клинок к заду, всё равно ни один из встреченных сегодня противников не продержался бы против него и минуты. Находясь на острие атаки, он вёл часть клавендхольмского гарнизона с целью разрезать вражеский строй на две части. По крайней мере ему хотелось в это верить. Потому как строя не наблюдалось ни с той, ни с другой стороны. Увы, как и многие на этом проклятом плато, он просто махал мечом. Зато как махал! Лезвие рассекало воздух, шубы, тех кто в шубах, оно не щадило ни кольчуг, ни костей. Но мечник не расслаблялся. Азарт схватки был ему столь же чужд, сколь холодному металлу Бристоля. Они лишь инструменты войны. В этом нет наслаждения, только честь, долг и мастерство. Рука направила меч вперёд, клинок со скрежетом скользнул по массивному лезвию топора, слегка отводя его в сторону. Враг пытается ударить рукоятью, но слишком поздно понимает, что тяжёлый топор не позволит удержать равновесие, нога северянина подгибается, и в грудь вонзается острие меча старого мастера. Попытка соратников воспользоваться ситуацией и поразить рыцаря с боков и спины рассыпается о внезапный и грубый, но от того не менее устрашающий взмах. Меч увеличился вдвое и вместе с нанизанным на него человеком описал полный оборот, снося не успевших увернуться воинов. Три новых тела рухнули на жёсткую, утоптанную за тысячу схваток землю Плато Стикса. Взгляд главнокомандующего пронзил неровные ряды людей: десятки одиночных и групповых схваток, десятки жизней и судеб, но ни одна из них не требовала его вмешательства. Люди прекрасно умирали без его помощи. Кроме одного. Невысокий воин в чёрной кожаной куртке орудовал двуручным мечом, словно оголодавший путешественник ножом и вилкой. Под ударами зачарованного клинка раскалывались доспехи и щиты, ломалось оружие и прочие материальные ценности. Но, в отличие от Хьюберта, этот человек откровенно наслаждался боем, каждой смертью, каждой раной, каждой победой. Старик думал не долго, когда недавно убивший Древнего офицер пал, насаженный на двуручник незнакомца. Главнокомандующий уменьшил Бристоль до удобных размеров и неспешно двинулся навстречу грядущей медали. Человек в чёрном заметил оказанное ему внимание. Белая, уходящая в нагрудник борода и торчащие сквозь щели в забрале усы были среди воинов не менее известны, чем длинные, собранные в хвост волосы и акульи зубы. Очень быстро вокруг дуэлянтов образовалось пустое пространство. Никаких речей и салютов, приветствием и сигналом к сражению стали скрещённые клинки. Командующий Клавендхольма очень быстро оценил легендарную силу врага. Он превосходил человека, превосходил даже усиленного чарами аристократа, однако для того, кто некогда воевал с орками, сильный враг вызывал лишь давно забытую скуку. Отводя тяжёлые удары, переводя их в скользящие и принимая уже ослабленные взмахи на несокрушимые доспехи, первый мечник Параракса подмечал и запоминал тактику врага и его манеру боя. Что в силу отсутствия вышеозначенных было совсем не сложно. Когда же тот показал все свои умения, Хьюберт перешёл в контратаку. Сражение взорвалось серией выпадов и косых взмахов, блоков и уворотов. Чёрный клинок врага неуверенно метался из стороны в сторону, сам же мужчина отходил назад. С каждым ударом Хьюберт наращивал скорость и усложнял комбинации, но его противник тоже демонстрировал новые грани мастерства. Чем более умело нападал главнокомандующий, тем эффективнее действовал Князь. Мужчина точно извлекал из памяти забытые приёмы, постепенно возвращая телу утерянные навыки. И тело пользовались, на смену инстинктивным блокам пришли умелое парирование, обманки и сбивы. Спустя несколько минут контратака была прервана, и Князь перешёл в наступление, в этот раз уже с силой и тактикой. Когда чёрное лезвие, отведя в сторону Бристоль, ударило в массивный наплечник, Хьюберт внезапно осознал, что Тёмные Властелины вот так без причин не задувают три сотни свечей на праздничном торте. По гладко начищенной стали поползла тяжёлая красная каля, оставляя за сбой длинный след. Кровь дезертировала. Её следовало отдать под трибунал, но перед этим стоило решить проблему, столько лет стоявшую перед Парараксом. Бристоль сузился втрое, приняв подобающую рапире форму. Главнокомандующий наносит укол, пробивающий куртку, но пока не достающий до плоти Всетемнейшего. Ответный взмах отражает уже полноценный палаш, вторая рука старика подпирает лезвие, уводя чёрный меч Князя в сторону. Подножка - алаарский правитель оказывается на земле, и только перекат спасает его от смерти под колоссальным клинком, оставившим на камне скалы глубокую трещину. Бристоль менял и форму и размеры, но каждой из этих форм Хьюберт владел мастерски. Шаг за шагом он теснил «проблему», приближая её к неизбежному решению. Куртка мужчины обзавелась превосходной вентиляцией, а несколько рассечений и ран украсили его тело. В какой-то момент престарелый воин сумел подцепить гарду чёрного клинка своей, поле чего вырвал из рук врага его оружие. Князь оказался на земле, поражённый и беззащитный. Алаарцы молча взирали на своего поверженного повелителя. Никто из тех, кто знал Князя, не мог поверить в произошедшее. Им не было дела до навыков своего господина, но ведь Всетемнейший не может проиграть! Неспешным шагом победитель приблизился к мужчине. Как же похожа эта сцена на их с Глэдис поединок. Вновь поверженный враг перед ним, и вновь за ним выбор жить тому или пасть. Вспоминая, чем обернулся его прошлый выбор, рыцарь не усомнится ни на секунду. - И всё же на мечах я лучший, - губы Тёмного Властелина сошлись в ухмылке. - Без магии ты бы не победил. - Ты тоже её использовал, - парировал Хьюберт, занося меч для финального удара. - Лишь ту, что необходима для поддержания моей жизни. Меч просвистел в воздухе и замер в сантиметре от головы Князя, остановленный когтистой лапой. Блестящие чернотой когти впились в сталь оружия, не позволяя ему двигаться дальше. Параракский главнокомандующий не растерялся, он просто заставил меч расти в надежде, что тот доберётся до лежащего на земле правителя, но он попросту поднял клинок вместе с мечником. Тот уменьшил оружие, вырывая его из хватки и вновь увеличивая для нанесения удара. Прямой вертикальный взмах, усиленный всем весом латника и падением, обрушился на пустоту. Князь отскочил назад в последнюю секунду и отвёл в сторону выброшенный вперёд Бристоль. Чёрная лапа скользнула по серебристой кромке, в то время как вторая видоизменившаяся рука ударила по шлему главнокомандующего. Безупречная броня не защищала от звона в ушах, потерянной секунды северному владыке хватило для того, чтобы избавить пенсионера от лишней тяжести в виде оружия. - Действительно хорошие доспехи, - Князь восхищённо присвистнул. - Этими руками я когда-то пробивал нагрудные пластины Древних. Интересно, как они позволяют тебе двигаться так плавно? Помнится, был один способ магической обработки стали, при котором она становится необычайно прочной при резком воздействии, - мужчина с размаху ударил рыцаря в грудь. Последовал грохот, тело рванулось, но не получило повреждений. - Но вот если двигаться плавно... Когти видоизменённой руки обхватили шлем и медленно его сжали. Стоит сказать, что шлем был передан Хьюберту от деда ещё в молодости. Тогда он был ему впору. Последние же годы броня была явно велика для старческой головы. Но вот, под давлением пальцев он снова стал главнокомандующему по размеру. Увы, тот даже обрадоваться не успел перед тем, как шлем стал ему мал. Мал настолько, что Параракс лишился главнокомандующего. Напряжённое, точно тетива лука, молчание взорвалось радостными криками северян, когда противник их возлюбленного властелина попрощался с мозгом, хотя, по мнению большинства, он попрощался с ним много раньше, рискнув бросить вызов тому, кто столько лет держал в своих руках весь островной северо-восток. На эти руки, утратившие человеческий облик и обагрённые кровью, они смотрели с благоговением. Под восторженными взглядами подданных и полными страха взорами врагов, победитель поднял перед собой тело павшего противника. Кто-то скажет, что он сделал это ради красивого жеста, но умудрённый множеством схваток воин прекрасно знал, как арбалетчики любят читающих речи триумфаторов. Посему речь была краткой, но при этом исчерпывающей, она содержала в себе лишь одно слово: - То-о-орва-а-альд!!! - крик прокатился над войсками, заставляя вздрогнуть и своих и чужих, побуждая в людях счастливое осознание того, как здорово, когда твоя фамилия не Торвальд. И вообще, должность королевы совсем не так хороша, как кажется на первый взгляд. Князь все ещё стоял, триумфально вознося свой трофей над головой, когда усталый голос девушки достиг ушей Всетемнейшего. - И незачем орать. Я и так тебя прекрасно слышу, - королева лениво потянулась, пристально вглядываясь в лица солдат, уже решивших было завязать с военной службой, но резко передумавших. Синева глаз чародейки таила бездну разочарования - эти люди были столь увлечены поединком, что не обратили внимания на её прибытие, на зрелищный полет и безупречное приземление. Может зрелищное насильственное свержение высшей алаарской власти поможет ей завладеть любовью публики? А где-то в глубине форта, рыжеволосая эльфийка прильнула к сложной системе из линз и зеркал, с замиранием сердца наблюдая за происходящим.