Дикая Пустошь

      Плита, как и обещал, свершил свою месть. Для этого ему пришлось пустить в расход почти всех своих людей, а также подставить соседнюю банду, чьи ряды тоже неожиданно покосило. Спасибо за наводку. Разодетые в мусор, грязные звери. Пикмана тошнило от одного их вида, не говоря уже о запахе. Оболочка со сгнившими внутри людьми. Глина. Лишь податливый материал, призванный очиститься и преобразиться в руках Мастера.       — Вот мы и встретились лицом к лицу, больной ублюдок, — Плита плюнул под ноги своего противника, обутые в блестящие лакированные ботинки. — И где теперь твои искрометные реплики?       На перекошенном лице Плиты не осталось живого места: черными пеньками торчали редкие зубы, а нос практически исчез из-за сифилиса. Несомненно, без вмешательства Пикмана он поживет чуть дольше, но не так продуктивно. Последние члены банды встали за спиной своего вождя неприступной стеной. Пикман не сомневался, что Плита притащил на штурм всех, даже хромых и глухих, чтобы наверняка прикончить его. Рейдер помнил их последнюю встречу, осознав, что четверых против одного — однозначно мало.       Наверху за спиной главаря рейдеров мелькнула незнакомая фигура, быстро скрывшись в тенях. Кто-то посторонний. Даже не моргнув, Пикман хищно оскалился, показав ряд идеально ровных зубов, и с вызовом посмотрел на отброс, прозванный Плитой. Прочая шваль испуганно переглянулась, узрев безумные глаза Пикмана. Им было не по себе, несмотря на превосходящую численность.       — Посмотрим, будет ли дальше смеяться твоя отрезанная голова! — взревел рейдер, кинувшись вперед.       Громоздкая броня Плиты с фрагментами тележки из супермаркета на голове делала его легкой добычей. Пикман без проблем увернулся, выхватывая из рукава пиджака скрытый охотничий нож — добытчика шкур. Прорези в броне были широкими, и лезвие без проблем нашло свою добычу, скользнуло под металл, нащупав теплую плоть. Резким ударом сверху вниз Пикман распорол ткани под правой рукой Плиты. Прогремел первый выстрел, разорвав голову ближайшего рейдера, словно тыкву. Краем глаза он заметил наверху отблеск оптики, затем еще один рейдер поспешил на встречу к создателю. Шваль мельтешила, больше мешая друг другу. В пылу битвы Пикман получил удар разводным ключом по пальцам, выронив нож. Верзила, измазанный какой-то вонючей грязью, ударил его в грудь прикладом. Пули свистели над головой, пытаясь достать непрошеного гостя, лишь чудом не задев главную жертву сегодняшнего вечера.       Перезарядив винтовку, Нора вынырнула из укрытия, чтобы снять последнего стрелка. Тем временем у хозяина галереи все было под контролем: он размахивал кулаками, выбивая жизнь из самых слабых противников одним ударом, будто сжимал в руках по кирпичу. Такие приемы она видела только с применением силовых кастетов. Нора опустила винтовку, невольно залюбовавшись. Какой же силой должен обладать этот человек?       Плита поднимался на ноги, прикрыв распоротый бок рукой, защищая внутренности. Пикман боролся с последним бойцом, не замечая угрозы.       — Осторожно! — крикнула Нора, вскидывая винтовку. Плита, не без помощи наркотиков, резко рванул вперед, избежав ее пули.       Послышался громкий хруст костей, и рейдер в захвате внезапно обмяк. Стальные пластины громко звякнули, когда тело повалилось на бетон под ноги Пикмана. Плита бешено мотал головой по сторонам, не веря в случившееся. Он попытался еще что-то вколоть, но внезапно громко вскрикнул, повалившись на колени, и сжал рану крепче.       — Вот и встретились мы лицом к лицу, — протянул Пикман. Подойдя вплотную к своей последней жертве, он наклонился, чтобы заглянуть Плите в почерневшее от грязи лицо. — Не помог стимулятор? Какая досада.       От его смеха веяло холодом. Нору передернуло, не говоря уже о Плите — рейдер держался лишь на принятых транквилизаторах — вдыхал громко и хрипло, пока не начал кашлять. С удивлением Нора обнаружила на его губах кровь. Клинок Пикмана был отравлен.       Потеряв интерес к своему гостю, Пикман встал и отряхнул от пыли бежевые брюки. Между телами он двигался осторожно, брезгливо. Нора спустилась по лестнице вниз. Оружие в руках совершенно не придавало уверенности, и ковер из трупов под ногами подтверждал опасение. Пикман повернулся к Норе, одарив короткой дружелюбной улыбкой. От звериной личины не осталось и следа.       — Добрый вечер, мадам, — он кивнул. После бойни его костюм выглядел идеально, без единой капли крови. По правде сказать, Нора первый раз столкнулась с человеком, который так внимательно следил за своим внешним видом. Если бы не швы, соединяющие рукава, она бы не заметила разницы с довоенным бизнесменом. — Я благодарен за помощь в решении этой… неудобной проблемы. Предполагаю, что остальных вы успокоили на пути сюда.       Нора кивнула, растерянно хлопая ресницами. Безупречные манеры, его низкий голос и речь, похожая на песню, все больше возбуждали интерес к неординарной личности хозяина галереи.       — Такое внимание рейдеров еще нужно заслужить, — сказала она после паузы. Стальные глаза Пикмана пристально следили за каждым движением незнакомки, разрушая обманчивую дружелюбную личину. Пальцы сжимались и разжимались, будто пробуя её беззащитное горло на ощупь.       — Не каждый разделит мои взгляды, — пояснил он. — И все же позвольте отблагодарить за помощь, мадам.       Пикман объяснил, где находится его подарок, затем протянул ключ. Нора не пошевелилась, заворожено уперев взгляд в его окровавленные пальцы.       — Чтобы открыть сейф, вам понадобится ключ. Не бойтесь, мадам, я не кусаюсь.       Наконец рухнул Плита, выпустив перед смертью фонтанчик из темной крови. Пикман усмехнулся ему краешком губ, хищно сузив серые глаза, словно довольный гриф. Нора оторвалась от созерцания разбитых в кровь рук Пикмана и встретилась с ним взглядом. В этом человеке жило что-то еще: потустороннее, темное и холодное. Оно тянуло Нору к себе, затягивая душу, словно пучина. Покачав головой, дабы выбросить наваждение, она произнесла с хрипотой:       — Мне ничего от вас не нужно, просто помогла.       Хозяин галереи и вправду был настроен дружелюбно, но кто подскажет границы гостеприимства?       — Боитесь, что Братья ваши поступок расценят превратно? — нараспев сказал Пикман и, заметив ее смущение, коротко рассмеялся. — Дело ваше, мадам, но предложение останется в силе.       Он сжал ключ в кулаке. Затаив дыхание, словно испуганный зверь, Нора тихо обошла Пикмана, не желая более смотреть на него, и поспешила прочь. Ее ждало Братство Стали, а его — рутинная кропотливая работа. Да будет так.       Благо его мастерская была неподалеку. Пикман снял пиджак и аккуратно повесил на спинку стула, затем надел защитный костюм и длинные резиновые перчатки до локтей. Рейдеров приходилось тащить за ноги вверх по лестнице. Их головы бились о ступени, как набитые дерьмом мячи. Брезгливо стащив с трупов броню, Пикман бросил грязные обноски в растопленную печь. Тех рейдеров, у которых особенно явно читались признаки болезни, он оттащил к плахе. Такой участи удостоился Плита, пополнив коллекцию особо уродливых голов. Пикман бросил их в чан, залив раствором по собственному рецепту. Через несколько часов он придаст им нужную форму, но сейчас сырье пело об очищении. Пальцем подцепил один из крюков для туш браминов, попутно выискивая, куда же подевалась веревка. «I focus on the pain. The only thing thatʼs real»*, — напевал он. Надежно обвязав ноги рейдеров, Пикман прицепил туши крюками и надавил рычаг на стене, чтобы его гости медленно взмыли вверх, словно оскверненные ангелы. Продолжая напевать, он заботливо подставил проржавевшие ведра под каждого мертвеца.       Осмотрев свою работу, он покачал головой, скривившись. Материал был порченым, никчемным. Большинство голов остались лежать в катакомбах в виде осколков и каши из мозгов. Острый запах пороха, перебивая естественную вонь рейдеров, вновь напомнил о новой знакомой, ворвавшейся в жизнь Пикмана. Аромат ее волос продолжал преследовать, а странный поступок — занимал все мысли. Работать в таких условиях было невозможно. Впервые Пикман бросил приготовления, смирившись с мыслью, что вдохновение его покинуло. Он привел себя в порядок и отправился наверх, чтобы спокойно прогуляться по галерее.       На удивление Пикмана, его спасительница тоже оказалась здесь. Была ли она тут все это время или вновь вернулась? Его приближение она почувствовала кожей. Казалось, температура в комнате поднялась на несколько градусов. Он собирался сообщить, что посетителям дверей не открывал, но, лишь открыв рот, передумал. Пикман остановился в дверном проеме, наблюдая за Норой.       Было что-то тревожное в этих картинах с запечатленными чудовищами, будто сотни глаз из потустороннего мира буквально из каждого угла галереи следили за ней со своих холстов. Незавершенность читалась в каждой работе, словно автор остерегся делать последний штрих, вдохнуть жизнь в демонов, выпустив тех на свободу. Эта недосказанность подчеркивала эфемерность этих существ. Пленники полуистлевших рам жадно скалились, пуская окровавленную слюну из бездонных черных пастей. В ожидании своего часа.       Нора остановилась перед картиной с изображением застывшего в вечном крике лица, черный терновый ореол обрамлял истерзанную голову. Несмотря на безупречную технику, некоторые мазки — особенно на фоне — были хаотичными; художник явно рисовал в приступе ярости. Глядя на Пикмана, Нора бы никогда не подумала, что он предрасположен к повышенной эмоциональности. Черт возьми, он даже не похож на того, кто способен содержать такое место и не сойти с ума.       — Это… великолепно, — тихо сказала она, не оборачиваясь. В тишине галереи ее голос переливался, как самая приятная на свете музыка.       — Я рад, что Вам понравилось, мадам, — честно ответил Пикман.       — Это вы? — нерешительно предположила она, оторвав взгляд от картины и устремив его на автора. Женщина из катакомб исчезла, на ее место пришла незнакомка с горящим взглядом и неукротимой пытливостью. Она меняла личины так же резко, как он сам.       — Это я. Это вы. Здесь томятся многие.       Что бы ни говорил Пикман об интерпретации увиденного или чувственного, в каждой картине был заключен настоящий ад — кромешный, отчетливый, кристально ясный в своей поразительной объективности. Ответ явно удовлетворил его гостью, и она заговорщически улыбнулась краешком губ. Нора коснулась тайны — хоть и самой малости от страшной правды, — чтобы барьер между ними начал рассыпаться по кирпичику. Пикман чувствовал, что лишь воспитанность и инстинктивная осторожность стоит на пути тысячи вопросов, читающихся в глазах его собеседницы.       — Вы можете подойти, я не кусаюсь, — произнесла Нора без тени улыбки. Слова давались ей с трудом, как и любое свободное движение в присутствии тысячи алчных глаз.       Пикман усмехнулся: будто он когда-либо спрашивал разрешения. Сложив руки за спиной, он неспешно приближался к ней. Любопытство пересилило, и он поинтересовался:       — Что с остальными произведениями?       Скульптуры Норе не нравились, но больше она боялась обидеть своим дурным вкусом. Если не смотреть на скульптуры и не представлять, как Пикман их собирал, все в ее голове было в полном порядке.       — Честно говоря, я ожидала… кхм, — она сцепила руки перед собой, пытаясь подобрать слова. — Скажем, соответствующего запаха.       Пикман громко рассмеялся, вконец смутив Нору. Он погладил рукой бороду, по-хозяйски прошествовав в центр зала.       — Они забальзамированы. Не думаете же вы, что я позволю им безнаказанно вонять и донимать меня даже после смерти?       Голос Пикмана приобретал стальные нотки, когда речь заходила о рейдерах, взгляд вновь ожесточался. Внезапно Нору кинуло в жар. Аура угрозы и силы была настолько ощутима, что колола кожу. Нора чувствовала дрожь струн внутри себя в отголосках его властного голоса. Хотелось срочно выйти на воздух, а потом бежать, бежать до самого Придвена.       — Всегда мечтала научиться рисовать, но времени на собственные желания никогда не было.       — Что мешает теперь? — произнес Пикман. Не найдя внятного ответа, Нора развела руками. — Хотите урок рисования, мадам?       Настала очередь Норы смеяться.       — Я безнадежный ученик.       — Будто меня кто-то учил, — пожал плечами Пикман. — Прошу за мной.       Они покинули галерею, оказавшись в соседней комнате — святая святых Мастера. Здесь ожидали своего часа несколько заготовленных мольбертов и банки с краской, пустые холсты аккуратным рядом стояли у стенки. На полу было разбросано несколько плоских подушек. И никаких законченных картин. Выбрав средний холст, Пикман вернулся к изумленной Норе, которая до последнего не верила, что действительно сейчас будет рисовать. Любой человек в здравом уме сказал бы, что больше шансов — стать частью одной из этих банок. Поразмыслив немного, Пикман опустил мольберт почти до самого пола и поставил на него холст, снял пиджак и аккуратно закатал рукава белоснежной рубашки по локти.       — Могу я принять ваше оружие, мадам? — на немой вопрос в глазах Норы Пикман раздраженно пояснил: — Не собираетесь же вы творить, когда вся обвешана оружием, словно новогодняя елка? Это было бы непростительно по отношению к атмосфере.       То есть, моя мастерская — мои правила. Нора послушно сняла винтовку и протянула Пикману, за ней последовала кобура с пистолетом и выкидной нож. Снаряжение он выбросил в коридор небрежным жестом, будто брезгуя прикасаться, чем вызвал раздражение Норы. Затем он помог ей снять армейскую куртку, бережно повесив на вешалку рядом с пиджаком. В тонкой рубашке было прохладно, но Пикман, одетый не лучше, дискомфорта не испытывал.       — Присаживайтесь, — Пикман указал на пуфик перед опущенным мольбертом, саркастично добавив: — Обещаю, это останется между нами.       Нора закатила глаза, позволив усадить себя.       — А кисти? — она нахмурилась, когда Пикман беспечно сел за ней.       — Советую закатать рукава — их не будет, — пояснил он. — Я обещал раскрыть Вам свой секрет, пожалуйста, расслабьтесь.       Нора почувствовала легкое головокружение, когда дыхание Пикмана на мгновение коснулось ее шеи. Щеки мгновенно покрылись румянцем, словно у школьницы на первом свидании, их жар мешал сосредоточиться. Нора поглубже вдохнула и закрыла глаза. Какое же счастье, что он сидит за спиной и не видит этого позора.       Пикман толкнул перед собой две открытые банки с красной и черной краской, и приступил к уроку:       — Ваши пальцы — это кисти. Толщина линии зависит от того, какой стороной пальца или ладони вы проводите.       Он мягко взял ее за руку и, не позволив опомниться, макнул подушечку указательного пальца в банку с красной краской. От неожиданности ее рука даже не дрогнула, послушно повторяя за ним движения. Пикман провел линию осторожно, едва касаясь полотна, трепетно. Потом аккуратно нажал на палец, оставляя линию пожирнее. Его руки были сильными и настойчивыми, а кожа — огрубевшей. Выжимая жизнь из рейдеров, словно пасту из тюбика, Пикман умудрялся быть нежным с ней, чего не ожидаешь от человека, в чье хобби входит лепка из человеческих останков.       — Чувствуете? — его голос прозвучал неожиданно близко, у самого уха. Кожу покрыли тысячи мурашек. Нора вздрогнула. «Ты подпустила его слишком близко!» — вопило самосохранение, которое еще помнило фигуры из расчлененных трупов, красиво расставленные в холле. — Кисти — никчемные посредники. Через пальцы вы вкладываете душу.       Нора уже не слышала. Рука сама скользнула в банку, погрузившись полностью в краску. Что-то рвалось из ее груди. Что-то настолько громкое и злое, что хотелось кричать. Но заглушить это чувство просто так не получится.       Ее бедный Шон. Институт. Долбанный Нейт. Самовлюбленный Мэксон. Упреки Данса. Оскорбления Риза. Отсутствие гигиены! Рейдеры. Мутанты. Облучение. Обдолбанные винтом дети. Убийство перед утренним кофе. Убийство перед сном. Один выстрел — одна смерть. Руки в крови. Красные!       Полотно перед ней покрылось красно-черными полосами, сгруппированными по центру в обрезанный по углам треугольник. Нора даже не поняла, когда успела воспользоваться черной краской. Из-за разрозненных красных линий — длинных, местами блекнущих, — складывалось ощущение, что изображение охватило пламя.       — Молодец, — это был голос Пикмана, раздавшийся откуда-то из тьмы, зовущий обратно к себе. — Хватит на сегодня. Успокойтесь.       Нора резко втянула воздух, словно пловец, едва преодолевший Ламанш, чуть не свалившись в обморок. Хорошо, что она уже сидела на полу. Руки Пикмана продолжали поддерживать ее за плечи. Холода Нора больше не чувствовала, догорая изнутри. Все это время казалось, что она не выдержит и разрыдается, как бывало в моменты нервного срыва, но глаза оставались сухими. Слезы испарились. Превратились в дым. На душе было так легко, будто весь ненужный мусор, который Нора упорно продолжала возить за собой, в одночасье сгорел.       Рука Пикмана скользнула по талии Норы, заботливо удержав от падения. Дыхание вновь коснулось шеи, затем обожгло затылок. Она медленно обернулась, встретив его изучающий внимательный взгляд. В ледяных глазах полыхнул нехороший огонек — он был доволен своим единственным учеником.       Нора перехватила его руку, прижав к себе. Мешая уйти. Он был не против.

***

      — Рассказывай, какой он?       От неожиданности Нора поперхнулась чаем.       — Ты это о чем?       — Ну как, ты не принесла мне артефакт, за которым шла, а вернулась раскрасневшейся, до безобразия довольной и трезвой. Колись, кого ты подцепила по дороге?       Хэйлин похабно двигала бровями, пока Нора прятала пристыженные глаза за чашкой.