Дикая Пустошь

      — Ужасный вид, не правда ли?       Нейту никогда не нравилась эта гнетущая тьма над Замком. Толща воды ночью выглядела практически черной, будто залив под шумок наполняли мазутом. Темные воды, под стать сравнению, едва колыхались, лениво выбрасываясь на берег ему под ноги.       — Тихо здесь, как-то неприятно… в моральном плане. — Дьякон пожал плечами.       Территорию Замка очерчивало слабое освещение, вырабатываемое тремя крупными генераторами. Топливо было не бесконечным, поэтому свет вырубали после полуночи, оставляя питание турелей и вышки связи. Когда-нибудь Нейт надеялся перейти на ветряки или даже построить небольшую ГЭС, но ресурсов, как и умений, пока было меньше, чем амбиций. После небольшой прогулки по берегу они зашли в крепость и заперли ворота изнутри. Нейт дернул рубильник, и Замок — уже официально — погрузился в сон.       — Да будет мрак, — прокомментировал Дьякон.       Кроме них бодрствовали только Престон Гарви, который заканчивал обход, и двое ночных дежурных на радиовышке: Эдгар Браун, которого чаще называли, используя позывной «Чарли» и хмурый инженер связи Коннели. Минитмены хранили молчание, каждый находил для себя что-то достойное пристального внимания: вбитый под углом гвоздь, не до конца содранную старую краску, либо надоедливый заусенец. Дьякон качал головой, наблюдая за этим царством беспросветного уныния, затем вдруг принялся таскать всякий мелкий мусор и скидывать в кучу посреди двора. Когда он потащил мимо генерала оторванную дверь, тот начал подозревать неладное.       — Решил что-то построить? — Нейт в недоумении приподнял правую бровь, наблюдая за стараниями своего спутника.       — Наоборот! Мы разведем гигантский костер и устроим вечеринку с шашлыками из белок. Или, ладно, без участия белок — мы их до утра ловить будем.       Престон, которому идея пришлась по душе, помог разрубить дверь и оконные рамы на дрова. Вскоре к работе присоединился Нейт, обставив костер бетонными блоками. Мелкие щепки и мусор пошли на растопку, и вскоре под чутким руководством Дьякона у них был самый настоящий костер — не для выживания, чтобы отогнать диких зверей, не для того, чтобы вскипятить воду для перевязки, а просто потому, что им так захотелось. Нейт даже не подозревал, что такая простая вещь способна разогнать неприятные мысли и поднять настроение, вернуть в прошлое, где он был маленьким прыщавым бойскаутом.       Минитмены расставили садовые стулья вокруг костра, Дьякон уселся так, чтобы под боком оказалась куча хлама из порубленных досок. Высушенные дрова громко потрескивали в разгорающемся костре, но Дьякону все равно было мало. Минитмены поджарили филе болотника на палочках — благо их мяса заготовлено на многие года вперед после зачистки Замка. Нейт даже попробовал жареную тошку и мутафрукт, но рецепт века так и не родился.       Разговор все не шел. Минитмены будто не хотели идти на контакт, предпочитая прикидываться мешками с песком, но Дьякона было сложно остановить простым безразличием.       — Какие же посиделки без историй про Пиковую Даму и Кровавую Мэри? Может, кто-нибудь расскажет парочку? — Дьякон перевел полный любопытства взгляд с Коннели на Брауна, от которых не слышал еще и пары связных слов. От Престона истории он и не ждал.       — Реальность и без фантазий жуткая, — с грустью усмехнулся Коннели, глядя в пламя костра.       — Оу, не надо брать пример со старины Престона. Он, конечно, справедлив, но настроение от сего факта что-то не поднимается. — Тот поперхнулся кусочком стейка, но ничего не сказал.       — Я слышал одну историю, — неуверенно начал Браун, и Дьякон подбодрил прогресс как мог.       Связист Эдгар «Чарли» Браун поведал историю о говорящем болотнике, которая, по мнению Дьякона, была вовсе не страшной и даже нелепой, но все равно поаплодировал рассказчику. Коннели откупорил бутылку виски и с полным безразличия взглядом отхлебнул из горла, не обращая внимания на гневный выпад Престона, что минитмен еще находится на дежурстве. Видно, принял совет Дьякона слишком близко к сердцу.       — Как-то слишком фантастично. — Нейт нахмурился. — У меня выйдет история пострашнее.       — Скорее коготь смерти летать научится! — фыркнул Дьякон.       — Тогда блесни, коль не шутишь.       В душе Дьякон ликовал, что, наконец, сможет удивить кого-то свежеиспеченной байкой. Едва сдерживая фонтан слов, он встал на колени перед костром. Отблески языков пламени играли на лице; стекла очков зияли двумя черными впадинами.       — Эту историю мне рассказал один старый агент, который провел множество операций на северо-востоке, — начал Дьякон. — Он расследовал слухи о похищении людей неподалеку от Салема. Странности всегда сопровождали это место, но эй, люди пропадают на пустоши каждый день, работорговцы не беднеют, супермутанты не худеют — и никому до этого нет дела! К чему обращать внимание на очередную трескотню о похищениях, когда в Содружестве угроза уже показала свое уродливое лицо? Но агент чувствовал, что дело нечисто и начал копать глубже. Людей похищали, но не заменяли, и со временем он отмел причастность Института.       Однажды он получил письмо от жителя небольшого поселения вблизи психиатрической лечебницы «Парсонс». Мужчина писал, что прошлой ночью его разбудил короткий вскрик дочери; он схватил винтовку и вбежал в ее комнату, но девушка просто испарилась: дверь была заперта изнутри и никаких следов борьбы. Только окно было открыто нараспашку, хотя охотник помнил, что забил его досками прошлым летом.       Безутешный отец писал, что единственным местом, куда ее могли увести, была больница «Парсонс», и выбор его был не случаен: во время охоты в тех местах он часто слышал странные звуки, доносившиеся из здания, и даже рейдеры обходили его стороной. «По миграции этих укуренных тварей можно карты составлять, — писал охотник, — если рейдеры чего-то боятся, значит, оно точно достойно внимания».       Когда агент прибыл в поселение, охотник решил не медлить и выступить тем же вечером.       «Не проще ли дождаться утра и при свете дня обыскать больницу?», — предложил агент, но охотник тут же вспылил, отчаяние ослепило его.       «Как я смогу спать, если, возможно, именно этой ночью моя девочка может погибнуть? Как я буду жить с этим?».       Агент поддался мольбам охотника и вместе они направились в сторону «Парсонс». Их путь пролегал через непроходимый выжженный лес. Когда тьма опустилась на пустошь, агент едва различал препятствия под ногами и полностью доверился ощущениям своего проводника. Привыкший к неожиданным атакам агрессивной фауны, он с удивлением отметил, что все животные будто покинули округу; зловещая тишина полнила лес, словно специально нагнетая и без того напряженную атмосферу.       И тогда агент впервые услышал этот звук — будто кто-то двигается через лес, шаркая широкими ступнями, загребая сухие листья. Следом донесся то ли тихий всхлип, то ли девичий стон. Агент почувствовал, как мелкие волоски на шее встали дыбом, несмотря на прохладу, рубашка пропиталась липким потом — теперь они оба находились под властью страха. Охотник озирался по сторонам с диким выражением на растерянном лице, казалось, он был готов сорваться в крик, звать дочь до хрипоты. Агент приложил указательный палец к губам, призывая молчать; охотник, кивнув и набравшись уверенности, тоже пригнулся.       Вскоре загадочный источник звука удалился в сторону больницы, и путники двинулись следом. Агент все еще верил, что находится в сердце заговора: что если Институт таким образом решил припугнуть местных жителей от своих экспериментов? На тот момент эта версия казалась ему идеальной.       Охотник, шедший чуть впереди, внезапно остановился, издав полный отчаяния вздох. Вскоре агент тоже заметил ее — фигуру в белом платье, лежащую в куче опавших листьев. Бледная кожа практически слилась с белизной одеяния, лицо выглядело безмятежным, словно девушка провалилась в глубокий сон. На груди чернела глубокая впадина с торчащими обломками костей. Ребра словно были выломаны каким-то безумным зверем, но ни агент, ни охотник не нашли следов зубов или когтей. Грудную клетку целенаправленно проломили, чтобы добраться до внутренностей.       «Это не она, — плечи охотника сотрясались от подступивших рыданий, он уронил лицо на руки и сиплым от слез голосом воскликнул: — Это не моя Маргарет!».       Не хотелось знать, были ли это слезы горя, или же облегчения, волновало лишь психическое состояние напарника — агент сомневался, что охотнику стоило идти дальше.       Внезапно вновь раздался всхлип — на этот раз громкий и где-то совсем близко. Агенту показалось, что звук шел сверху, будто источник сидел на дереве. Он невольно поднял взгляд в небо, но ничего не увидел в кромешной тьме. Конечно, сухие кроны мог раскачивать и ветер, но агент решил не задерживаться на одном месте, поэтому схватил охотника за рукав и потянул вперед.       Не прошли они и сотни метров, как всхлип повторился вновь.       «Папа! Папочка! — услышал он девичий плач; слова долетали с провалами, словно ее голос уносил ветер. — Забери меня отсюда, здесь слишком высоко! Мне страшно!».       Нервы охотника, наконец, сдали.       «Маргарет! Я иду, милая!», — воскликнул он и, не разбирая дороги, рванул во тьму, оставив агента в компании растерзанного трупа.       Громкий вой раздался с той стороны, куда ринулся охотник, но никаких выстрелов не последовало. Агент чертыхнулся и включил стелс-бой — в отличие от своего спутника, он еще сохранил трезвость ума. В первую очередь следовало отойти подальше от этой откровенной наживки и обойти источник воя. Он двигался очень тихо, стараясь не обращать внимания на хруст ветвей над головой, пока не ощутил под ногами разбитую асфальтовую дорожку.       У здания бывшей психиатрической клиники агент не заметил ни света, ни какого-либо движения и даже начал сомневаться, что источник всех бед находится именно там. Чем ближе он подходил к «Парсонс», тем больше крепла уверенность в том, что больница — всего лишь очередное заброшенное здание, каких сотни на пустошах, пусть и выглядело оно пострашнее других. Но, перемахнув через каменный забор, он заметил отпечатки босых ног со следами свежей грязи — они тянулись со стороны леса и обрывались у дверей в больницу. Агент включил стелс-бой и проник внутрь.       Идеально мертвая тишина поприветствовала его в фойе, словно учтивый швейцар. Агент направился вглубь больницы, практически сливаясь с обшарпанной стеной. Широкие полупустые коридоры с высокими потолками уходили в бесконечный мрак, но также они доносили до уха агента звуки чьего-то присутствия в стенах «Парсонс». И услышал он вовсе не то, на что надеялся. Хруст ломающихся костей разорвал тишину и заставил агента замереть на месте. Еще и еще, кто-то рвал плоть, ломал кость с безумной голодной неистовостью — дикий гуль, не иначе.       Готовый вступить в схватку с очередным одичавшим мутантом, агент подкрался к арке, где располагалась сестринская, и вытащил пистолет. Тогда он и увидел ее.       Длинная худощавая фигура, одетая в белый больничный халат, нависла над телом охотника. Ее седые волосы торчали серебристой копной, руки — точно когти гарпии — погружены в раскуроченную грудь. Пошарив внутри, будто в чертовой коробке «Сахарных бомб», когтистая рука выловила сердце и поднесла к губам. Старуха продемонстрировала тонкие, длинные, словно иглы, зубы и впилась в сердце с жадностью, которой гули бы позавидовали.       Учуяв незнакомый запах, ведьма подняла голову и обвела помещение долгим пристальным взглядом белесых глаз, не переставая работать челюстями. Кровь стекала по ее подбородку, оставляя красные кляксы на белом одеянии. Она медленно поднялась с места и направилась в сторону агента, пробуя воздух, словно дикое животное.       «А мой гость выйдет поздороваться со старой леди?» — произнесла старуха, растянув посиневшие губы в страшной улыбке. Она двигалась медленно, подворачивая правую ногу, но эта слабость могла стать очередной ловушкой.       Это… существо прошло мимо, не заметив его. Загребая воздух красными от крови руками, она пробовала найти агента по запаху. Он не сомневался, что ведьма услышит даже малейший хруст листьев под ногами и тут же бросится на него. Зайдя со спины, агент воткнул нож ей в спину и вновь слился с тенями, ловко увернувшись от удара длинных когтей.       Но она не желала просто так умирать. Более того, агент не увидел ни крови, ни каких-то повреждений. Старуха змеей изворачивалась, пытаясь достать из спины клинок, и движения эти точно не были подвластны обычному человеку. Не решившись искушать судьбу, агент отступил, покинув больницу через окно. Тихий смех с хрипотой остался звучать за стенами «Парсонс», когда агент покидал проклятое место, но продолжал слышать его в своих самых страшных кошмарах, в которых ведьма снова и снова пыталась его достать.       Дьякон прокашлялся, затем смочил глотку, хлебнув виски прямо из горла, предварительно вырвав бутылку из рук зачарованного Коннели. Минитмен вздрогнул, сбросив чары красноречия.       — А мораль такова: всегда таскай с собой стелс-бой! — внезапно заключил Дьякон, выжидающе глядя на минитменов. Бутылку возвращать он не собирался.       Минитмены какое-то время хранили молчание, едва заметно кивая головами и переглядываясь. Первым заговорил Нейт:       — Ты серьезно? Столько врешь, а красивые концовки так и не научился придумывать? — Он вошел в образ скептика, продолжая критиковать историю. — Твой герой только стелс-бой и включал без конца. Ты уверен, что это не их скрытая реклама?       Минитмены вымученно хихикнули, но быстро утихли. Дьякон вздохнул и закатил глаза, будто в сотый раз синту первого поколения шутку про евреев объяснял.       — Концовки должны быть многозначными, чтобы ты сам додумал и сам испугался.       — А есть истории не про агентов «Подземки»? — робко поинтересовался «Чарли».       — Нет. Следующий вопрос? — Дьякон указал на Престона, который поднял вверх ладонь.       — Так что случилось с дочерью охотника? И почему агент не пошел ее спасать? — не унимался Престон.       — Дьякон про нее забыл, когда начал оду стелс-боям, — вставил Нейт, чем вконец разозлил.       — Просто признай, что моя история побьет все ваши вместе взятые. — Дьякон сложил руки на груди. — Ну, когда вы их расскажете, конечно. Если еще расскажете, а не признаете мою победу абсолютной.       — Мы разве где-то соревновались? — недоумевал Престон.       — Да ну, — отмахнулся Нейт, — кто поверит в эту детскую страшилку? Если больница оцеплена какими-то молчаливыми наемниками, это не значит, что сразу стоит выдумывать небылицы, — внезапно генералу пришла в голову блестящая идея: — А давай мы просто туда сходим и ты убедишься, что в заброшенном дурдоме нет ничего жуткого, кроме отсутствия капремонта в течение двухсот лет.       Что-то еще проворчав, Нейт кое-как поднялся, чтобы отлучиться по малой нужде, сетуя по дороге, что его история о мутировавших женщинах, ставшими современным подобием древнегреческих сирен, уже не будет принята с энтузиазмом из-за звездной болезни Дьякона.       Когда дружелюбный жар костра остался позади, и холод коснулся плеч Нейта, по коже пробежала стая колких мурашек. Где-то вдалеке гаркнул одинокий ворон. Генерал немного попрыгал на месте, разминая ноги, и невольно огляделся по сторонам. Он сам с себя дивился: не бояться мутантов, Института, Братства Стали, большой ответственности, но, в то же время, испугаться истории Дьякона уровня бойскаутских посиделок? Ну уж нет, сэр!       Задержав дыхание для храбрости, генерал скрылся в темной пристройке, которую отвели под общественный туалет, повторяя себе под нос, что совсем не испугался.       Громкий визг разрезал тишину — Престон сразу узнал клич своего генерала и поспешил на помощь, заряжая на бегу мушкет. Дьякон поплелся следом, дожевывая остывший кусок мяса.       Но вместо рейдеров-мстителей или болотника, вылупившегося по недосмотру, они обнаружили воинственно настроенную Ронни Шоу. Ветеран минитменов была одета в длинную белую пижаму с зайчиками, на ногах — кирзовые сапоги. Седые волосы ниспадали на плечи. В левой руке Ронни держала масляную лампу, которой освещала неугодный ей срам, а в правой сжимала ствол винтовки, с которой и спала, и по нужде ночью отлучалась. Замок или нет — старуха нигде не чувствовала себя в безопасности. Наверное, поэтому еще была жива. Прикладом этой винтовки Ронни и околачивала лежащего на земле Нейта.       — Кто здесь «ведьма»?! — ревела Шоу, словно взбешенный яо-гай.       — Леди, пожалуйста! Разве вы не видите, что у него сердечный приступ? — Дьякон кинул свой ужин на землю и обхватил Ронни сзади, пытаясь как можно нежнее выбить винтовку из рук, но суровая боевая бабка заехала Дьякону локтем в живот и вырвалась из захвата. После подсечки он уже лежал рядом с Нейтом, наслаждаясь видом ее перекошенного от ярости лица на фоне беззвездного неба.       — Ну ты и козел, Дьякон, — сообщил генерал осипшим от криков голосом, держась обеими руками за отбитые бока.       — А я-то в каком шоке! — согласился тот, приняв выпад как высший комплимент. — Придумал историю на ходу, а она правдой оказалась!       Да, шутка напоследок стоила всего-то пары отбитых почек.