Дикая Пустошь

      В дверь каюты кто-то настойчиво барабанил, пока окончательно не выбил сопротивляющегося Данса из сладких недр солдатского сна — крепкого, словно железобетон, но с кровавыми декорациями — по мотивам воспоминаний. И вовсе не ужасного, как могло бы показаться невежественному гражданскому лицу.       «Синты Придвен атакуют!» — промелькнула единственная мысль, которая сбросила остатки сна и тут же подняла паладина на ноги. Бодрящий ледяной пол сделал остальную работу, заменив традиционную утреннюю зарядку и стакан наикислейшего компота из мутафруктов. Когда Данс достиг двери, его организм уже был готов выдирать головы врагов голыми руками.       На пороге стояла его протеже. Глаза Норы округлились, когда паладин впервые предстал перед ней в таком неподобающем виде: на нем не было ничего… кроме старой футболки и синих, растянутых на коленках, штанов — видно, доставшихся по наследству от предков.       Она никуда не торопилась, а значит, ничего особо ужасного не случилось — так почему не подождать до утра? Данс не мог припомнить, разрешал ли тревожить его покой в любое время. Выходило, что нет.       — Что случилось, рыцарь? — спросил он как можно строже, чтобы Нора забыла приготовленную речь и просто сбежала, поджав хвост.       — Паладин Данс, сэр, — выпалила она; глаза были широко распахнуты — от страха? наркоты? — Проктор Инграм велела отчитаться старейшине о подготовке к сборке Либерти Прайма!       — Ла-а-адно, — протянул Данс, когда Нора остановилась, и в недоумении почесал бороду. — И почему ты ко мне пришла? Мэксон за дверью напротив. Доброй ночи, — бросил он, закрывая перед ее носом дверь, но Нора внезапно проявила несвойственную прыткость и вцепилась в дверную ручку, мешая Дансу скрыться в каюте. Она одарила его жалобным взглядом и чуть ли не повисла на двери.       — Но я боюсь туда идти!       — Что за бред? — Данс не выдержал и даже дверь отпустил. — Ты уже сто раз с ним общалась!       — И не только я! Старейшину уже сутки на мостике не видели.       — …ись ты когтем смерти! — громогласная ругань старейшины Мэксона разнеслась по палубе. Данс глянул за спину Норы, приметив, как пригибаются послушники, пробегая мимо каюты Артура, словно с той стороны в любой момент могла начаться пальба. И как он мог пропустить момент, когда их флагман переместился на Дикий Запад и превратился в парящий салун?       Паладин грустно вздохнул, предвкушая очередной марафон дисциплинарных разбирательств. Он привык, что фигурантом выступала его протеже, наравне с послушниками — новичкам многое сходило с рук, — но если им станет Мэксон — скандала не избежать. И все как обычно упрется в возраст старейшины.       Воспользовавшись замешательством Норы, Данс захлопнул дверь, чтобы спокойно одеться. Он быстро влез в форменный комбинезон и вышел в коридор. Нора терпеливо ждала, опершись спиной о стену. У нее был усталый вид — проктор Инграм наверняка гоняла её по всему Содружеству в поисках запчастей.       Получив поддержку наставника, Нора предприняла еще одну попытку выйти на контакт с Мэксоном. Она скромно потопталась на пороге, с надеждой поглядывая на двух рыцарей у выхода. Те медленно и молчаливо покачали головами — несмотря на непроницаемые линзы шлемов, чувствовалась их тоска и сочувствие очередному бедолаге на побегушках.       Изо дня в день проблемы копились, словно жир у фермерского брамина. Проктор Тиган, сидя в своей запертой будке, предрекал Братству Стали казни египетские, требуя немедленного пополнения припасов. По его приказу Нора брала рацию, чтобы связаться со снабженцем на пустошах, но стоило заикнуться об увеличении поставок продовольствия, на той стороне радиовещания наступало многозначительное молчание. Затем скриптор шуршал в микрофон каким-то фантиком и причитал, что связь «проклятые синты оборвали».       Не в силах более терпеть анархию, царящую на Придвене, Нора коротко постучала, как можно громче спросив разрешения войти. Не получив ответа, она толкнула дверь и, тоже пригнувшись, неуверенно заглянула в каюту — Данс предупредил, что Мэксон не отличается сдержанностью, и лучше бы резких движений не делать.       Старейшина восседал за столом, неотрывно глядя в монитор своего старенького, как Пустошь, компьютера — при полном обмундировании, в неизменной дубленке, неухоженная борода превратилась в птичье гнездо. Мэксон не реагировал на вторжение. Не сдержав любопытства, Нора заглянула через плечо старейшины и в недоумении уставилась в терминал.       — Что случилось? — Нора подскочила, услышав сиплый голос старейшины — он явно давно ни с кем не общался.       Лишь пронзительные темные глаза напоминали миру о том, что в Мэксоне еще теплится жизнь. Цепкий взгляд неотрывно следил за падающими фигурами, заполняя «дно» экрана. Когда линия полностью заполнялась кубиками и исчезала, старейшина удовлетворенно мурлыкал себе под нос. Но вскоре фортуна отвернулась от него, посылая навстречу только фигуры, похожие на букву «Z», которые некуда было приткнуть. Когда конструкция заметно прибавила в высоте, Мэксон занервничал, браня Институт и чуть ли не каждого синта — в частности. Когда кончились синты, он перешел к другим неугодным фракциям на пустошах. Нора была поражена его обширными знаниями географии, истории и интимной жизни противника.       — …всех его легатских ублюдков! — возглас Мэксона вывел Нору из оцепенения. Она прокашлялась, привлекая к себе внимание: чего уже только по каналу связи снабженцев ни слышала — но старейшина переходил все мыслимые границы в присутствии младших чинов.       — Спешу отрапортовать о последних событиях, старейшина.       — Да, да! — прокомментировал Мэксон в экстазе, когда с «неба» полетела длинная палочка, удачно вписавшись в конструкцию. Сразу несколько уровней блоков, мигнув, исчезли.       Данс мягко отодвинул Нору в сторону и встал за спиной Мэксона. Сурово сдвинув брови домиком, на миг став точной копией старейшины, паладин строго произнес:       — Артур, это уже становится странным. Выключи терминал.       Нора облегченно вздохнула. Переложить ответственность на плечи Данса, когда он сам вызвался — что может быть лучше? Она решила немного осмотреться, раз представилась такая уникальная возможность побывать в гостях у Мэксона.       Каюта старейшины была великолепна, хоть и не отличалась от той, что занимал Данс. В принципе, звание на Придвене практически ничего не значило — пока Мэксон находился на борту, за главного был капитан Келс, который с мостика почти не отлучался. Проктор Квинлан предпочитал не вылезать из кабинета и на клаустрофобию не жаловался. Тигана устраивало спать на казенном имуществе, заперевшись изнутри и откинувшись на мешок старых добрых армейских мешков. Где обитала проктор Инграм, да и спала ли она вообще — оставалось загадкой.       Несмотря на временное помешательство, щепетильность старейшины и армейский порядок никуда не делись из его каюты. Если бы Норе хватило наглости и скрытности, то в ящиках наверняка бы обнаружились идеально вычищенные ботинки, выглаженные и сложенные стопкой носки и нижнее белье — аккуратными маленькими квадратиками. Такая же привычка держалась за Нейтом, когда он вернулся из армии — жаль, что прожила она не более суток.       Когда Нора обернулась, ее взору предстало самое страшное зрелище: Данс где-то раздобыл второй стул и уже сидел подле Мэксона. Совершенно растерянная, она с ужасом наблюдала, как уже две головы синхронно поворачивались и провожали взглядом падающие фигурки.       — Паладин Данс? — тихо окликнула своего напарника смертельно бледная Нора.       — Подожди, рыцарь, они ускоряются. Это же настоящий вызов! — Данс указал куда-то в экран. — Тащи ее сюда, Артур.       Заимев в подспорье штурмана, Мэксон приободрился. Нора была рада, что люди, у которых и детства-то не было, внезапно нашли выход запрятанным эмоциям, но лучше бы это был кто-то другой, а не два командира, без которых Придвен мог рухнуть на аэропорт.       Нора слабо представляла, что случится, если информация о помешательстве Данса и Мэксона выйдет за пределы этой каюты, но обратиться к кому-нибудь следовало. И без того раздраженный Тиган в запертой клетке и безразличный к чужим проблемам Квинлан — тут же выпали из ее списка. По поводу Инграм она еще сомневалась, поэтому решила для начала обратиться к доктору Кейду в надежде, что клятва Гиппократа еще на что-то годится. Судя по вопросам, которые ей задавали на первом обследовании, на легкое недомогание Мэксона он даже внимания не обратит.       Без приветствий Нору с порога посадили на каталку в смотровой и сунули в рот градусник. Затем врач направил ей в лицо лампу и попросил покашлять. Она понятия не имела, как сделать это, не выплевывая градусник. Нора сжалась в страхе, пытаясь вспомнить, не забрела ли по ошибке в пыточную.       — Сыпь, язвы, кровь из ушей, синеющий после приема пищи язык? — протараторил он, оттянув ей веко и внимательно вглядываясь в правый глаз.       — Нет, спасибо, — еле выдавила Нора.       — Чувство юмора — хороший знак, — хохотнул Кейд и с некоторым усилием вытянул из ее сжатых губ градусник.       Врач сложил руки на груди, внимательно вглядываясь в пациентку, и лишь затем заинтересовался жалобами. Нора витиевато пыталась объяснить ситуацию, не выдавая имен и должностей:       — Понимаете, у меня есть друг, а у него есть еще один друг. Так вот, они стали жертвами игровой зависимости, а я не могу их вернуть обратно…       Врач, как и ожидалось, меланхолично вздохнул и предположил, что стресс вернет обоих «друзей» в реальность. Чтобы снять с себя ответственность, он предупредил о риске инфаркта и других мелких неприятностях, если организм истощен. Нора закусила губу, не представляя, какой стресс нужно пережить такому верзиле как Данс.       — Это еще что, — вздохнул Кейд. — Вы бы видели, что вчера послушник притащил из Светящегося Моря! — Он махнул рукой себе за спину. — Вот за ширмой лежит, страдает. Думаю отправить его Нерии на опыты — глядишь, быстрее свой Рад-Х усовершенствует.       Не хотелось знать, связана ли эта находка с перечисленными доктором симптомами. Кейд бросил шутить и ушел курить на палубу, а Нора, погрузившись в собственные думы, вернулась в каюту Мэксона — два рыцаря у выхода даже не обратили на нее внимания — и встала за спинами увлеченных игрой мужчин. Нахватавшись предостережений доктора Кейда, Нора боялась трогать Мэксона из-за его очевидной ценности для Братства. Все-таки Данса она знала лучше, да и заменить его было бы проще — эту мысль Нора старалась выкинуть из головы, но реальность требовала от нее решительных действий.       — Паладин Данс! — громко позвала она.       — Не сейчас, рыцарь! — рыкнул паладин, когда блок в форме креста зацепился за край конструкции и закрыл собой выход.       — Да вертел я ее! — разозлился Мэксон. Нора хотела оскорбиться, но не успела: старейшина просто крутил очередную фигурку, чтобы она аккуратно прошла за образовавшееся препятствие и перевернулась под нужным углом уже у основания. Когда маневр сработал, и конструкция убавила в весе, оба игрока не смогли сдержать победного вопля.       Сначала Нора решила дождаться проигрыша — тогда расстроенные солдаты прервутся и смогут ее услышать. Она уселась на край идеально застеленной Мэксоном кровати и просто стала ждать. Она даже успела сходить на обед и принести Дансу его порцию похлебки. Но сдаваться они не собирались, и Нора без зазрения совести нарочито медленно, со смаком съела порцию паладина.       — Не русская рулетка — отыграемся! — решил Мэксон и начал игру заново.       Нора ругнулась от бессилия; старейшина и паладин одновременно шикнули на нее и пообещали выставить за дверь, если будет отвлекать.       — Значит, стресс? Ну держись! — прошипела она и поднялась на ноги; в глазах горела решимость супермутанта-камикадзе. Машинально закатав рукава, Нора встала рядом с Дансом. — Послушай, это я разобрала твою ненаглядную пушку Теслы и случайно уронила катушку с палубы! — Нора зажмурилась, готовая пропустить через себя поток упреков, но никакой реакции от Данса не последовало. Она начала нервничать. — Паладин, давно хотела признаться: я — синт!       Напарник отмахнулся от нее, словно Нора была гигантским надоедливым насекомым. Она давно привыкла к его безразличию, однако одно осознание того, что он где-то рядом и готов придти на помощь — вселяли небывалую уверенность. Хоть Данс и не претендовал на место самого отзывчивого человека на пустошах, он был всегда с ней честен. Паладин на нее все еще реагировал, и Нора решила хвататься за единственную нить, связывающую их, чтобы спасти напарника от участи овоща.       — Ну пожалуйста, перестань. Ты меня пугаешь! Скажи: «Рыцарь, пора на утреннюю пробежку от гулей вокруг Кембриджа!»       Если бы Данс сказал это своим зычным командным голосом, Нора без вопросов устремилась вперед него, готовая раскидывать гулей хоть голыми руками.       — Объявляю выходной. Ты же меня донимала недавно, что у нас нет времени на отдых, — не отрываясь от экрана, произнес Данс. Мэксон его даже не слышал, но, несомненно, поддерживал. — Вот и наслаждайся.       Постепенно в голову начала закрадываться мысль, что Нора просто драматизирует ситуацию. Данс был взрослым человеком и вполне способным остановиться, но рядом сидел Мэксон, который заражал паладина своим помешательством — что синтами, что долгом, что самопожертвованием. Засоряя голову, создавая иллюзии не хуже игры, где поражение было единственным возможным финалом.       Нет, не такого Данса она хотела видеть. Как бы Нора ни сокрушалась по поводу его атрофированной эмоциональности, он оставался единственным человеком, готовым слушать, анализировать и принимать взвешенные решения. Стряхнуть с него пыль предвзятости бы не помешало — Данс как раз делал первые шаги в этом направлении, раз поддержал идею кооперации с минитменами.       Внезапный и абсолютно безумный порыв, вызванный волной теплых чувств к Дансу, подтолкнул Нору к последнему — самому радикальному средству. Она схватила напарника за щетинистый подбородок и с силой развернула его голову от монитора, едва не свернув шею. Паладин раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, однако Нора быстро прильнула к нему, оставляя на пересохших от жажды губах короткий поцелуй.       Нора выросла на правильных сказках, которые рекомендовали только один способ снятия опасных заклятий. Сама она так и не стала романтичной натурой, поэтому любой эмоциональный поступок выходил топорно, через силу и будто бы не искренне. То, что должно было быть милым — становилось глупым, оставляя на душе горькое чувство неловкости.       Совсем как у ее наставника.       Данс выпучил глаза, совершенно позабыв обо всем на свете, и резко отпрянул от Норы, словно та на его глазах внезапно превратилась в кротокрыса, одетого в комбинезон Братства Стали, но не рассчитал свою позицию и резко полетел на спину вместе со стулом, на котором сидел. Единственное, что подвернулось по пути, был локоть Мэксона — и уже оба игрока повалились на пол. Воспользовавшись ситуацией, Нора выстрелила точно в экран терминала. Адская машина выбросила в воздух фейерверк искр и отправилась туда, откуда пришла.       Доктор Кейд был прав насчет стрессов. Нора подумала, что следовало бы зайти к этому бойцу невидимого фронта и отблагодарить за спасение Братства Стали.       — Что это было, черт возьми?! — кричал Мэксон, быстро вставая на ноги. Традиционный тяжелый взгляд темных глаз пошарил в пространстве и пронзил Нору; она немедленно выпрямилась перед старейшиной.       — Тетрис, сэр! Эту игру придумали русские! — отчеканила Нора, уперев взгляд в угол, где потолок встречался со стеной, чтобы не видеть мило краснеющего Данса и случайно не засмеяться.       Видимо, старейшина не понял, что произошло, или старательно делал вид, что не заметил. Важен лишь результат. Мэксон почесал подбородок — для увеличения оборотов мыслительной деятельности — и решительно заявил:       — Хорошо, что не китайцы. По разрушительности ее стоит приравнять к ядерной бомбе! Немедленно удалить со всех терминалов! — Мэксон глянул на часы и охнул: — Что-то мы засиделись. Пора бы и честь знать, паладин.       — Деморализация! — поддакнул ему Данс и махнул рукой Норе, призывая шевелиться: — Рыцарь — на пробежку вокруг Кембриджа! Гули сами себя не изведут!       Улыбка тут же сползла с лица Норы. Когда желаемое стало действительным, оно перестало быть чем-то исключительным, превратившись вновь в обыденность, от души присыпанную серой пылью. Но лучше гулять на свободе, чем разбираться в образовавшемся хаосе с недовольным уничтожением личного терминала старейшиной.       Лишь оставшись наедине с Дансом посреди толпы названных «братьев» и «сестер», Нора вновь почувствовала себя спокойно, словно рыба, вернувшаяся в родную реку. Впереди уверенной походкой шел ее наставник, храня такое уютное молчание. И лишь его пунцовые уши возвещали общественности Придвена о самом неловком моменте в карьере паладина.