Блок первый, авторский. Как минитмены День Благодарения возвращали
Каждый четвёртый четверг ноября довоенная Америка отмечала День Благодарения. Для Нейта это был исключительный праздник: с самого детства в его воспоминаниях прочно засел образ идеального семейного застолья, подарков и сочной индейки. За всю жизнь он ни разу не пропускал этот праздник, но теперь, когда речь зашла о планах на предстоящий четверг, минитмены непонимающе переглянулись. — Какой день? Какую индейку благодарить? Нейт схватился за голову и с трудом подавил отчаянный вопль — ведь чувствовал, нечисто что-то в этом будущем! Однако, покручинившись немного, гость из прошлого наконец понял свою миссию: нужно вернуть любимый праздник богобоязливых американцев, а там, глядишь, и цивилизация вновь расцветёт, как в далёкие времена. Почему-то Нейт видел здесь вполне логичную связь. Он выкатил во двор Замка школьную доску и созвал всех жителей на просветительскую лекцию. Престон немного поворчал, что часовых-то можно было оставить на своих постах, а потом вспомнил про охранные турели и хоть немного успокоился. Нервно прислушиваясь к подозрительным шорохам и поглядывая на солнце, он пытался определить, сколько Нейт украл у них времени. Остальные минитмены слушали, чтобы просто отдохнуть от работы, но, когда речь зашла о выходных, уже искренне загорелись идеей возвращения праздника. — То есть, в этот день вообще никто не работал, а только ел? — осторожно поинтересовался Дьякон с придыханием. — Почему же, — ответил Нейт, — работали кассиры в супермаркетах, не самые удачливые коммивояжеры, полицейские, врачи и пожарные. Жизнь не останавливалась, главное — атмосфера самого праздника, а берёт он своё начало с древних времён, когда первые пилигримы ступили на эту благословенную землю… — дальше он рассказывал об индейцах, которые помогли поселенцам приспособиться, и разделённой с ними трапезе — так и зародился День Благодарения. — Это случилось в Плимуте, расположен он совсем рядом, так что мы можем сходить на экскурсию! — Так что там про птицу было? — чтобы увести мысли генерала в нейтральное русло, в разговор вмешался Престон. — Да, обязательно присутствие индейки. — Но они все вымерли. Нейт снова схватился за голову — нет, это будущее будто намеренно сожгло его праздник! — А мы немного подправим, — нашелся он с ответом, когда привёл мысли и причёску в порядок. Минитмены переглянулись и, не найдя традиционного подвоха, дружно кивнули. Будто у них оставался какой-то выбор. Первый обновлённый День Благодарения не лишился старой доброй театральной постановки о переселенцах и индейцах — так Нейт решил донести до не совсем грамотных и понятливых жителей пустошей историю праздника. На детских спектаклях когда-то же работало! Вместо жирной диковинной птицы на вертеле жарился брамин — истинный спаситель поселенцев уже с пустошей. Даже Нейт остался доволен этой символичной подменой. Изображение индейцев сохранилось в уцелевших учебниках, осталось только воссоздать их костюмы. Дьякон принял вызов и, вооружившись пакетом, тухлой рыбой и перчатками, пошёл приманивать чаек на побережье. Основу даже шить не пришлось — бесформенного тряпья было в достатке. Цвет кожи подкорректировать тоже не составило труда. Когда шикарная шапка из лысоватых перьев была готова, Дьякон отказался расставаться с ней до самого праздника. С горем пополам они отрепетировали небольшую постановку. Режиссёром, сценаристом и постановщиком выступил всё тот же Нейт. — Я вижу некую иронию в том, что коренного жителя играю я, а Стронг — европейского переселенца, который выживет меня с родных земель, — пробормотал Дьякон. — Стронг — голландец! — проинформировал тот, явно не понимая, что это слово означает. Нейт едва заметно ухмыльнулся. — Ему по роли положено есть, а тут Стронгу нет равных. Жители ближайших поселений приняли идею праздника на ура, каждый протянул свою ниточку к настоящему. Люди, гули из «Потогонки», супермутант — все собрались под дружеским крылом минитменов, чтобы сказать: — Мы благодарим землю за богатый урожай, солнце, что насыщает плоды, и верных долгу минитменов, которые сделали этот день возможным. Каждый четвёртый четверг ноября Нейт встречал вместе со своей семьёй, но только сейчас он понял, как глупо выглядел тогда — для довоенных американцев праздник давно потерял смысл и вошёл в добрую, но всё же бездумную привычку. Теперь же он восседал вместе со своими храбрыми людьми, обряженным в перья Дьяконом и думал: «Этот День Благодарения по-настоящему первый, особенный». Нейт не смел и мечтать, что когда-нибудь прикоснётся к чему-то настолько трепетному, поймёт однажды, откуда текут реки их истории. То, что было в далёком прошлом, и должно оставаться в прошлом, — а жизнь всегда продолжается.Самые преданные читатели
Пайпер тяжело вздохнула, отложила свежую статью для газеты в сторону и потерла покрасневшие от недосыпа глаза. Нора тоже выглядела не лучше: вызвавшись помочь подруге, она и не понимала, во что вляпалась. Следовало оставить Пайпер в городе за ее повседневными делами, а не таскать по скучным пустошам за сенсацией, пообещав, что к дате выпуска они все догонят. Под ногами лежал дырявый мешок, набитый письмами от неравнодушных и бдительных жителей Даймонд-сити и ближайших окрестностей. В принципе, портрет типичного адресата, захламляющего редакцию местной газеты, совершенно не изменился после войны: это были абсолютно безумные люди, которые либо видели НЛО над своим домом, либо просто раздували слона из мухи. Нора выловила потрепанную записку и зачитала: — «Уважаемая редакция „Общественных событий“, спешу сообщить, что мой сосед — синт». Подпись: «Рэйчел Адамс». Стоит проверить. Пайпер покачала головой, не отрываясь от вычитки текста. Когда Нора уже решила, что все дело в откровенной несвежести сюжета, та пояснила: — Рэйчел говорит правду, а ее сосед — Ник Валентайн. — Поймав сочувствующий взгляд, она подняла глаза к потолку. — И так вот каждую неделю. Скоро она будет стоять у детективного агентства с факелами, помяни мое слово. После короткого перерыва Нора снова вернулась к письмам. По ее личным наблюдениям, глаза Пайпер загорались, лишь когда речь заходила о мэре Макдонахе и его причастности к каким-то грязным делам — тогда она, даже не стараясь докопаться до истины, начинала лихорадочно печатать. — Проведем как слухи, нет времени на расследование, — комментировала Пайпер, — ты даже не представляешь, какое волшебство творят слова «предположительно» и «по данным анонимного источника». Нора не собиралась спорить с профессионалом о том, почему не стоит разжигать ненависть к лидерам, особенно в столь неспокойное время. У Пайпер будто был какой-то собственный план, в который лезть не следовало, или же изощренная вендетта. Норе сумбура и в Братстве Стали хватало. Через несколько утомительных часов газета была готова. Нат вернулась из школы и приступила к печати. Дальнейшее распространение «Общественных событий» курировала тоже она. Но Пайпер почему-то продолжала работать: пальцы вновь стучали по клавишам печатной машинки, но уже не так бойко и задорно как раньше. — Кофе? — Нора протянула ей чашку и села рядом. — Ты решила заняться следующим выпуском? — Брови поползли вверх, когда она мельком зачитала свежий текст, по стилю больше похожий на религиозные вирши, чем на публицистику. Пайпер смутилась и прекратила печатать, чтобы все объяснить. — Помнишь, я рассказывала, как меня поймали Дети Атома, как я вступила в их ряды, чтобы сбежать? Так вот, им требовался мой шикарный слог во благо культа, что, конечно же, льстит, но без своего оборудования я не смогла бы ничего сделать, и меня отпустили. С тех пор я пишу Детям Атома зажигательные речевки, а те благодарят и грозят убить, если я прекращу это делать. Прямо как мой бывший… Долгое время Нора сидела молча, пытаясь переварить услышанное. Однажды Вадим рассказывал, что в Даймонд-сити эти сумасшедшие почти утвердили собственный храм, но натолкнулись на бюрократию и позорно сбежали. В Церковь Всех Религий они приходить отказались из-за чувства собственной важности. Возможно, Пайпер и здесь приложила руку. В любом случае история сама по себе выглядела сенсацией: за сумасшедшими фанатиками стояла самая обычная и чертовски уставшая журналистка. — А ты не пробовала сделать их немного… добрее? — поинтересовалась Нора, когда плановый кусочек проповеди отправился в почтовый ящик. Пусть их оружие слабо действовало на солдата в силовой броне, но на нервы фанатики действовали изрядно, под ноги кидались и почти сами убивались. — Признаюсь, я перегнула с «восстаньте и воспряньте», но уж очень хотелось тогда уйти. Свою и жизнь Нат оберегаю. Я и так стараюсь, как могу, чтобы мирные люди не пострадали. Сложно нынче создать добрую религию, чтобы совсем без насилия, а эти парни просто помешаны на самоистязании! — Расскажи им о буддизме, — буркнула Нора, возвращаясь к более адекватным письмам. Тема религиозной литературы почему-то не зацепила ее внимание. Зато встреча с читателями произвела впечатление. Оказывается, еще по той же договоренности Пайпер должна была выезжать к Светящемуся Морю раз в несколько месяцев, зачитывать отрывки из проповедей и раздавать автографы. Нора стояла по правую руку от Пайпер, поддерживая легенду о личной охране, сама же великая проповедница сидела за раскладным столиком и принимала очередь из Детей Атома. От принятых медикаментов ее немного штормило, речь становилась бойкой и громкой: — Здравствуйте! Очень приятно слышать! Да пребудет с вами Сила Атома! Она улыбалась лысеньким сектантам и выставляла нарочно нечитабельные загогулины под манифестами. Следовало оставлять как можно меньше улик, если Детей Атома когда-нибудь накроют. Еще она очень надеялась, что членство в секте не отмечается в какой-нибудь книге, иначе Данс бы её прибил. — Как же ты это сделала? — не без восхищения спросила Нора, когда «звезда» получила короткий перерыв, чтобы промочить горло, но от местной воды Пайпер предельно вежливо отказалась. — Да я пару слов набросала в прощальной записке, пока у них в плену сидела, не знала, что все так хорошо вышло. Я от страха настоящее прозрение ощутила, как поперло! А говорят, Свет Атома, Свет Атома… — Пайпер фыркнула. — Все чудо — от дедлайна!Расследование в Норт-Энде Модерн! АУ (потому что всегда хотела, да и в шапке АУ уже есть)
Она невероятно мила — это все, что Пикман запомнил при первой встрече с Норой. Женщина, представившаяся детективом Монро, носила строгую черную юбку чуть выше колен, длинный чёрный пиджак, за которым отлично пряталась кобура с револьвером, и лёгкую белую блузу, но не настолько прозрачную, чтобы было заметно нижнее бельё. Пикман невольно поморщился, когда типичные примеры раскрепощающейся моды всплыли в памяти. Нет, несмотря на приверженность строгим канонам профессии, женщина, что от повода к поводу размахивала блестящим значком, обладала безупречным вкусом — как в одежде, так и в искусстве. На развешанные повсеместно плакаты она смотрела с брезгливостью и только смеялась над видением идеально сложенных домохозяек и миленьких работниц придорожных закусочных. Страна лепила идеальную женщину в фантазиях — в то время как она уже ходила по земле и даже вполне успешно ловила преступников. Возможно, все же дело в выбранной профессии? Пикман мечтал нарисовать её с первой встречи: красивую и гибкую, без всякой утайки, не преувеличивая — настоящую, но без этого чёртового значка, которым она гордилась и выставляла напоказ, повесив на шею, точно хомут. И тем более — без её вездесущего напарника. — Детектив Данс, отдел по расследованию особо тяжких преступлений, — горделиво бросил мужчина, погрозив точно таким же значком перед носом Пикмана, — нужно поговорить об убийстве Карла Дюваля. На хмурый, проницательный взгляд ее напарника Пикман ответил безупречным спокойствием. — С удовольствием помогу вам, но, к сожалению, я даже не знаю, о ком идёт речь. Словно робот, детектив перечислил приметы, не отрывая внимательного взгляда от лица Пикмана: — Двадцать восемь лет, белый брюнет, на момент исчезновения был одет в синие джинсы и кожаную куртку с заклепками. Свидетели утверждают, что убитый часто посещал Норт-Энд, чтобы приобрести наркотики, — темные глаза детектива чуть сузились. — Тело нашли в паре кварталов отсюда. С убитого слили всю кровь — почти до последней капли. — Что за жуть? — Пикман покачал головой. — Впрочем, я почему-то не удивлен. Каждую неделю кого-то находят мертвым, а полиция и не показывается, — он вздохнул, но чуть приободрился. — В следующий раз принесите его фотографию — постараюсь помочь. Женщина, которая все это время записывала что-то в блокнот, подняла взгляд и с интересом посмотрела на Пикмана. — Вы — хозяин галереи? — внезапно спросила она, и Данс осёкся, помрачнел. Кажется, у этих двоих было плохо с взаимопониманием. Возможно, недолго работали вместе. Пикман учтиво кивнул и улыбнулся. — Вы правы, я выбрал не самое удачное расположение мастерской, но бедный художник не может позволить себе аренду в более благополучном районе. Да и честно, мне претит внешний Бостонский лоск. Прежде чем Данс сумел слово вставить, Монро задала следующий вопрос: — А что вам нравится? — Я стремлюсь запечатлеть реальность, которая современному обществу не нужна, ее избегают и боятся. Вам наверняка кажется, что весь Норт-Энд — опухоль на теле Бостона, но это не совсем так. Если бы вы видели его моими глазами, мадам… — Детектив Монро, — резко вставил Данс, обращаясь то ли к напарнице, то ли напоминая Пикману, как следует обращаться к офицеру при исполнении. — Думаю, нам следует осмотреть галерею. Он бы мог спросить об ордере, но художник был слишком в себе уверен, да и не хотел лишний раз настраивать против себя детектива Данса. Он мог бы выставить себя пострадавшей стороной, воззвать к чистой совести его напарницы, но инстинкты подсказывали, что трюк не сработает. Гостеприимно распахнув двери, художник позволил детективам осмотреть свой дом. Данс работал быстро: внимательно осматривал комнаты, включая подвал, просил отпереть закрытые двери, задавал стандартные вопросы, на которых даже врать не приходилось. Он потерял Монро из поля зрения, но нашел по возвращении в портретной галерее. — Налюбовалась? — Данс выглядел недовольным осмотром и быстро засобирался на улицу. Его напарница легко кивнула, будто резкий тон ее совсем не смущал, и обратилась к художнику: — Прошу прощение за беспокойство, мистер Пикман, мы вам позвоним, если будут вопросы. — И не покидайте город, — бросил Данс уже в дверях. Ему просто не терпелось покинуть галерею. — Заходите и просто так, детектив Монро, — учтиво сказал Пикман, когда на короткий миг они остались наедине, — буду рад показать вам и другие работы. Она протянула визитку со своим номером и попросила позвонить, если вспомнятся какие-нибудь детали. Конечно, это тоже был формальный жест, но в исполнении детектива Монро он выглядел чересчур интимно. Она улыбнулась, будто извинялась за поведение Данса, и художник невольно залюбовался появившимися на ее щеках ямочками. — Будьте осторожны ночью на улицах, мистер Пикман. Знакомство с ней было подобно новой книге, с которой хотелось расположиться в уютном кресле и бокальчиком кьянти в руке: открывая первые страницы, он поражался, как эта загадочная женщина раскрывала свои маленькие тайны, удивляла и даже шокировала. Когда казалось, что мир Пикмана окончательно потерял краски, пришла Нора и зажгла в его сердце пламя азарта. Он всегда был осторожен, но ради детектива Монро можно было устроить представление, настоящее неоновое шоу — лишь бы ей было с ним весело. Больше искусства Пикман любил чужие тайны — и какое-то шестое чувство подсказывало, что милая Нора станет достойным источником информации. — Он клюнул? — спросил Данс, вальяжно рассевшись за рулем арендованного Форда. Задумчивый взгляд детектива был устремлен в сторону маленьких улочек, за лабиринтом которых, точно хищник в укрытии, притаилась галерея Пикмана. Детектив Монро открыла окно и выдохнула сигаретный дым, чтобы напарник снова не жаловался. — Как жадная рыбка. Из ее голоса пропало радушие и девичье легкомыслие — в кресле рядом с водителем сидела строгая, уверенная в себе женщина. И она невероятно устала от затянувшейся беготни за местными вампирами и сектантами, в существование которых ни на секунду не верила. Однако последние несколько убийств в Норт-Энде тоже нельзя было назвать нормальными. Детектив Данс машинально отмахнулся от сигаретного дыма, хоть и понимал, что бороться с ним бесполезно. Внезапно ему захотелось поделиться странными ощущениями от посещения галереи Пикмана: — Обычно я люблю музеи, даже современные выставки готов вытерпеть, но это — самое мерзкое место на всем свете, конечно, после Мемфиса. Неудивительно, что местные указывали на галерею. Вроде все кажется чистым, но подозрения напрашиваются сами собой, а инстинктам я привык доверять, — задумчиво поведал Данс лобовому стеклу и повернул голову к напарнице. — Что думаешь, детектив? Нора хмыкнула, но никак не прокомментировала странную привычку Данса обращаться к ней максимально формально. — Слишком много красной краски, — сказала она, и напарник еще больше нахмурился. — Я даже не удержалась, — она сделала длинную затяжку и выудила из кармана салфетку, запачканную чем-то красным — похожим на кровь, но более насыщенного цвета. — Может, здесь и не вампир орудует, не сектанты Дьявола призывают. Все может оказаться куда проще, но не менее жутко. Детектив Монро аккуратно поместила улику в пластиковый пакет и убрала в чемодан — к другим образцам, найденным на месте последнего убийства. Данс покачал головой, пробормотал что-то и завел мотор…Блок второй, читательский. Подарок «Дикой Пустоши» от Неодим
Ярко-алая ракета взлетела в черный атлас неба, оповестив находящийся рядом отряд минитменов, что местность зачищена. Опустив ракетницу, генерал минитменов потянулся к пачке старых сигарет, томившихся в кармане разгрузки. Крошечный язычок пламени, оживший после щелчка зажигалки, подпалил старую бумагу. Сизый пахучий дым заструился в холодном, пропахшем оружейной гарью воздухе. Впервые он начал курить в окопах Анкориджа. Постоянное соседство со смертью, что раз за разом проходила в двух шагах, забирая его товарищей, требовалось как-то сгладить. Иногда к сигаретам прибавлялся и алкоголь. Демобилизация в январе 77го заставила забыть про курение. Здоровье собственной жены, ждущей их ребенка, было важнее старой привычки. Пробуждение в покореженном Великой Войной мире вновь вернуло потребность перебивать стресс… вместе с некоторыми привычками, оставшимися после знакомств с китайцами. На мгновение выглянувшая из- за облаков Луна пролила свой бледный свет на пляж около станции «Ривер-бич». Тела валявшихся то здесь, то там рейдеров в лужах казавшейся черной крови вызывали лишь мрачное удовлетворение. Вряд ли поехавшие от химии и вседозволенности отбросы могли знать, что мучимый очередным приступом ностальгии Выживший решит навестить место, где он целую вечность назад сделал предложение Норе. — Сэр, побережье зачищено, ждем дальнейших указаний, — механический голос Ады раздался откуда-то из темноты. Единственной вещью, по которой можно было понять положение штурмотрона, — тусклый малиновый огонек головного лазера. — Переход в режим ожидания. Готовность два. Слишком по-человечески кивнув, штурмотрон с тихим треском растворилась во мраке, оставив Выжившего наедине с воспоминаниями. Расположившись на продырявленной временем и пулями скамейке, Джон положил на колени легкий пулемет и невидящим взглядом уставился на муть шумящего моря…. Последняя осень того мира выдалась на удивление жаркой и мало чем уступала тому же лету. Для пробывшего черти сколько времени в краю снега, крови и льда человека это было сродни раю… медленно двигавшемуся под откос. Это было похоже на пир во время чумы. Невероятные достижения прогресса соседствовали с разрухой. Вторая волна «Новой чумы» захлестнула штаты, спровоцировав появление сонма карантинных лагерей. Паника, нищета и голод захлестнули страну. Но… это было лишь отголоском грядущего. Одной из причин, по которой Джона мало волновало происходящее, была его семья. Шон и Нора требовали большего количества внимания, этого было более чем достаточно, чтобы не обращать внимания на окружающий мир. И лишь крохотные ростки сомнения остались погребенными на самых задворках сознания. Проросли они, только когда началась Великая Война, оставившая после себя пепел и миллионы сожженных судеб. В том числе и его. Первое время после пробуждения Джон подумывал над тем, чтобы пустить себе пулю в лоб. В новом мире не было места для старого человека. Поиск сына был бессмысленен. Логи открытия криокапсул ясно показали, что кратковременное отключение было более 50 лет назад. Тот человек, что забрал Шона и убил его жену, уже давно умер. Если его сын был бы жив, то сейчас он выглядел бы как минимум пятидесятилетним мужчиной. Встретиться с ним было бы слишком дико и страшно… даже для повидавшего немало солдата. Единственной вещью, по которой этого не произошло, было малодушие — свою жизнь, пусть и лишенную смысла, Джон ценил больше всего. Случайная встреча в руинах Конкорда была первой ласточкой: небольшая толпа оборванцев под предводительством одного из последних минитменов, Престона Гарви, остро нуждалась в том, кто довел бы их до дома в Санкчуэри Хиллс и помог обжиться на новом месте. Не видя ничего плохого в том, чтобы помочь аборигенам, он согласился. Да и если честно, беженцы из Квинси были первыми людьми в этом мире, не попытавшимися его пристрелить и могли сообщить много полезной информации об этом мире, в котором ему предстояло жить. С течением времени Санкчуэри из старых, никому не сдавшихся руин превратился в еще одно поселение, а жизнь бывшего солдата сделала очередной фортель. Признаться честно, это было крайне странным вывертом со стороны Престона, вроде бы не казавшимся идиотом, — предложить непонятно кому возглавить ополчение и вернуть ему былое влияние. На словах это было просто. На практике, даже по примерным прикидкам, примерить шинель генерала — означало море проблем, в которых было легче легкого утонуть. Штаб-квартира, постоянное обеспечение едой, медикаментами и припасами, оружием, обучение рекрутов… да, он был военным, отлично помнившим как воевать с себе подобными, но Джон никогда особо не интересовался обеспечением регулярных войск, да и логистикой в частности. Единственный, кто обладал хотя бы примерными знаниями о минитменах, торчал посреди грядок с диковатого вида тяпкой наперевес и возделывал тошку. Да, он все-таки согласился стать генералом — просто потому, что предложение Гарви, если опустить всю техническую сложность его исполнения, было шансом вновь почувствовать себя в родной стихии и выглядело не в пример лучше роли главы поселения. Но вот после… Джон не без мстительного удовольствия вытряс все, что только можно из многострадального Престона о функционировании минитменов до того, как все полетело брамину под хвост. Выслушав полуторачасовой сбивчивый рассказ, Выживший лишь тихо вздохнул, после чего поручил своему новоявленному подчиненному найти всех оставшихся минитменов. Сам генерал занялся наведением мостов c многочисленными фермами на предмет поставки части урожая в обмен на защиту и их обустройство. Стоило ли говорить, что на это ушла уйма времени? Ничуть не меньше времени ушло на то, чтобы убедить выживших минитменов объединиться и освободить Замок. И подготовить для этого все необходимые припасы. Многие минитмены наотрез отказались рисковать своей шкурой в обмен на полуразрушенные руины, и их пришлось гнать чуть ли не пинками. Сам штурм Замка прошел относительно нормально — вряд ли кому-нибудь понравится бодрящая порция напалма в лицо, особенно если ты — краб-переросток, вылезший с целью покромсать обидчика на мелкие куски. Вылезшая на огонек матка была убита точным попаданием мини-бомбы. Таким образом, кучка голодранцев обрела новый дом и возможность вернуть свое доброе имя. Выживший же заполучил несколько подчиненных, на которых переложил часть обязанностей генерала. Постоянно растущий объем работы заставлял Джона медленно сатанеть, и наивные глупцы, вызвавшиеся помочь, были как нельзя кстати. Себе выходец из 111го оставил подготовку рекрутов и планирование некоторых операций, требовавших какой-никакой, но тактики. Прогресс стал заметен примерно после полугода. Медленно, но верно, его подчиненные все больше походили на профессиональных солдат, попутно возрождая свою репутацию и завоевывая себе место под солнцем Содружества, чем вызывали гордость. Заслуженную. Как-никак — приложил руку к этому именно он. Все освободившееся время новоявленный генерал тратил на картографию мест, куда его заносили странствия, на размышления о своей судьбе и том, что так и не было сделано. К примеру, Джон так и не знал о судьбе своего сына, похищенного неизвестным. Разворошить эту проблему означало вскрыть едва зажившую рану, чего не хотелось совершенно. Но тоненький голосок внутри, до этого банально придавленный потоком нескончаемых забот, все чаще и чаще напоминал об одной-единственной вещи: «Ты не нашел его. Тебе плевать на твое прошлое, на твою плоть и кровь. Это отвратительно», — этому голосу, что постепенно набирал обороты, было все сложнее и сложнее противостоять. И в один не слишком прекрасный день для того, чтобы заткнуть его, Выживший будет вынужден отправиться на поиски своего сына… — Генерал! Отряд прибыл и ждет дальнейших указаний! — командир бодро козырнул своему начальству, за что удостоился лишь кивка. Выглядели вояки более чем презентабельно: тяжелая боевая броня, украшенная знаком минитменов, хорошее автоматическое оружие, уже порядком приевшиеся лазерные мушкеты в основном были переделаны в дальнобойное оружие и сейчас находились за спинами пришедших с ближайшего аванпоста людей. — Очень хорошо. Трупы обчистить. Все, что не представляет ценности, — уничтожить. После этого — подготовьтесь к штурму станции. — Есть! — как по команде минитмены разошлись по территории пляжа и окрестностей, стараясь держать друг друга в поле зрения. Время от времени в плеск волн вплетались звуки рассыпающегося в прах тел. «Уборщик 3000», являвшийся по своей сути оптимизированным головным лазером штурмотрона, загнанным в более практичный корпус, как правило, использовался для уничтожения трупов. Впрочем, с не меньшим успехом его можно было использовать в качестве лазерного резака. Громкий, протяжный гул пронесся по всей территории залива, смяв полог тишины, нарушаемой лишь плеском волн. Резко повернув голову в сторону источника гула, Джон процедил удивленное ругательство сквозь зубы. Уж больно странно выглядела картина. Огромный дирижабль медленно парил в антрацитово-черном небе и приближался к чудом уцелевшей вышке Бостонского аэропорта, сияя множеством ярких огней. «Население Содружества, не вмешивайтесь. Мы пришли с миром. Мы — Братство Стали», — незнакомый мужской голос, многократно усиленный мегафоном, вызывал лишь острую мигрень. — Генерал? Что мы будем делать? — Выживший повернулся к своим подчиненным, прервавшим зачистку Ривер–Бич. — Готовиться к визиту незваных гостей. Я понятия не имею, кто и зачем отгрохал эту штуку, но у меня дурное предчувствие.Перашки с ядерной колой от Aldariel
не прав был наш преображенский что мол разруха в головах брамин забравшийся на крышу его бы в миг разубедил мы стронга сделали курьером доставка почты на мази доходит медленно, но верно в ошметках плоти и мозгов молилась на ночь дездемона письмишко чье то теребя, а может вовсе не молилась, но дьякон плохо разглядел спит мэксон и ему приснилась рыжеволосая мадам, а данс во сне стабильно видит лишь электрических овец немногим истина знакома и престон офигел узнав что рейдер гейдж на самом деле его потерянный близнец напрасно хэнкок убивался живехонек болотник стив в котел для жителей фар харбор попался плохонький козплей