Искупление

Проливными дождями и золотыми листьями осень сменилась снегопадами и первым морозом, и теперь Лондон готовился к Рождеству. Воздух, казалось, пропитался специями и пряностями, запахами имбирного печенья, глинтвейна и рождественского пудинга. Во французских кондитерских на Ковент-Гарден витрины украсили марципановые фигурки и всевозможные сладости из ореховой массы, витрины фешенебельных магазинов Вест-Энда украсили роскошные карнавальные костюмы: Рождество Рождеством, но для дебютанток и леди света главным событием все же был маскарад в королевском дворце. Кэролайн и Ребекка начали подготовку к этому событию еще месяц назад и сегодня направлялись на последнюю примерку к французской мастерице. Ребекка заехала с утра за подругой, и теперь они шептались в экипаже. — Мне все интересно, в каком костюме будет Стефан, — воскликнула Ребекка. — Он даже не намекнул мне! — Ты тоже отказываешься говорить мне, в каком костюме будет Клаус, — заметила Кэролайн. — Это же совсем другое! Тем более что мой брат всегда считает такие маскарады глупостью, я не удивлюсь, если он заявится в образе самого себя, — возмутилась Ребекка. — Но он о твоем костюме даже не догадывается, я — могила. — Верю, — засмеялась Кэролайн. — А Элайджа будет? — Нет, он проведет этот вечер с Надей, — покачала головой Ребекка. — Это их давняя традиция, только папа и дочка. К тому же, Надя обижается, когда приходится оставлять ее одну. — Она прелестная девочка. — Кэролайн уже успела познакомиться с дочкой Элайджи на очередном из ужинов в доме Майклсонов, и девочка буквально очаровала ее. — И ей бы нужна не менее прелестная мать, но Элайджа отказывается даже слушать, стоит заговорить об этом, — вздохнула Ребекка. — Если не случится чуда и его Катерина не восстанет из мертвых и не появится на нашем пороге, то он так и останется одинок. — Катерина? — Один раз он немного перебрал и что-то бормотал про Катерину, которая убила его сердце, — вздохнула Ребекка. — Только это между нами, Кэр, иначе Элайджа забудет про все свое благородство и не сносить мне головы. — Ты же знаешь, я никому не проболтаюсь, — успокоила ее Кэролайн, и карета плавно остановилась возле мастерской Марии, которая уже нетерпеливо ждала их. — Мадмуазель Ребекка, опаздываете, — недовольно покачала головой Мария, но очаровательная улыбка Ребекки заставила ее лишь усмехнуться и сменить гнев на милость. — Идите уже примерять платье. Платье Ребекки было сшито из изумительного атласа нежно-голубого цвета и расшито серебром. Ребекка решила изображать серебристую бабочку, и к платью прилагались роскошные крылья из прозрачнейшего шелка, в то время как платье Кэролайн было сшито из алого шелка, и она представляла собой само пламя. Мария сшила ей еще и длинный плащ с капюшоном из того же материала, и Ребекка не могла не отметить, что подруга выглядит великолепно. — Но плащ нужно будет снять, иначе никто не увидит красоту твоего платья, — заявила она, рассматривая тонкое шитье золотыми нитками на корсаже. — Ник тронет тебя и обожжется, — засмеялась она. — Смотри, сама не сгори, бабочка, — улыбнулась Кэролайн. — Мне теперь даже интересно, кем будет Стефан. — Кем угодно, — яростно махнула рукой Ребекка, и тон тут же сменился жалобным: — Лишь бы увидеть его поскорее. Я не видела его уже целую неделю! — А это срок, о да, — поддразнила ее Кэролайн. — Ну знаешь, не всем, как вам, достаточно обмениваться глупыми письмами и цветами, — фыркнула Ребекка. — Живое общение, бестия, живое общение! Когда смотришь в его глаза, держишь его за руку… Хотя вы — два странных человека, вполне возможно, что вам хватает чувств и на бумаге. — Не говори глупостей, Бекка, — Кэролайн смутилась от слов подруги. — Но знаешь, в письмах есть своя прелесть. Перечитываешь их, и в твоей голове его голос все это повторяет… — Я же говорю, что вы странные, — засмеялась Бекка, уже специально дразня ее. — Ладно, Красная Шапочка, снимай свой плащ и идем. Посоветую брату нарядиться большим серым волком, может тогда вы поймете всю прелесть... живого общения! Кэролайн засмеялась и отправилась переодеваться. Настроение было радужным, платье оказалось чудесным, а еще вечер в компании близкой подруги… что может быть лучше? Когда они вышли, Ребекка предложила прогуляться и отпустила кучера домой. — Рождество скоро, давай посмотрим какие-нибудь подарки! Тебе подсказать, что подарить моему братцу, мм? — Не стоит, Бекка, я уже приобрела для него подарок, — усмехнулась Кэролайн. — И даже не сказала мне? — возмутилась Бекка. — Признавайся, что это? — Ни за что, — засмеялась Кэролайн. — Я приобрела подарки уже почти всем, даже тебе, Бекка. — А я еще нет, — разочарованно протянула Ребекка. — Все никак не подберу подходящий подарок для Стефана. Девушки пересекли улицу и оказались в начале длинной улочки, уже украшенной к Рождеству. Здесь находились ювелирные мастерские, старинный книжный магазин и еще несколько лавок. — Смотри, какие красивые открытки, Ребекка, — позвала подругу Кэролайн, поглаживая пальцами толстый картон с отпечатанным на нем рисунком. — Очень красиво. — И правда, — согласилась Ребекка. — Самое то для поздравлений, правда ведь? Упакуйте мне две дюжины, — велела она продавцу и принялась выбирать самые красивые. Кэролайн в это время разглядывала витрину соседствующего ювелирного. Ее внимание привлекла простая серебристая цепочка, украшенная тремя крупными жемчужинами светло-розового, серебристо-серого и глянцево-черного цветов. Украшение выглядело очень простым, но в то же время необыкновенно изысканным. — Чем ты тут любуешься? — Ребекка закончила расплачиваться и теперь тоже подошла к подруге. — Неплохой вкус, Кэролайн, это очень красиво. — И, увы, очень дорого, — пожала плечами Кэролайн. Попроси она, отец нашел бы для нее деньги, но Кэролайн, которая понимала, что дела их фабрики переживают не лучшие времена, старалась не сильно тратиться. Ее туалеты и так съели значительное количество сбережений семьи. — Между прочим, жемчуг — традиционное украшение для невесты, — заметила Ребекка. — Может, кто-то другой его тебе подарит, например, когда ты... О боже, это же Стефан и мой брат! — внезапно заявила она и, схватив подругу за руку, потащила ее в книжный, чтобы спрятаться там и наблюдать оттуда. — И кажется, они решили посетить ювелирный магазин, — прошептала Кэролайн. — Ребекка, Стефан в компании твоего брата в ювелирном и все еще жив. Как ты думаешь, о чем это нам говорит? Бекка, не обращая внимания на продавцов, прилипла к витрине книжного, пытаясь разобраться, чем занимаются мужчины в магазине напротив. — Ты думаешь о том, о чем и я? — дрожащим голосом поинтересовалась Ребекка. Кэролайн ответила ей понимающей улыбкой, и они засмеялись. — Ты точно будешь вознаграждена за недельное ожидание, милая. — Но ты понимаешь, то, что там с ним мой брат... — Может говорить нам о том, что Стефану нужно с кем-то советоваться, чтобы удовлетворить твоему вкусу, — перебила ее Кэролайн, даже мысли не допуская о том, что Клаус мог… Нет, конечно нет! Они знакомы всего ничего, и не мог же он... или мог? Кэролайн потерла внезапно похолодевшие руки и со страхом взглянула на Бекку. — Господи, Кэр, ну что ты? Мой брат не большой серый волк, чтобы так пугаться, — засмеялась она. — И он точно от тебя без ума, так чего ты? Или у тебя на примете какая-то другая кандидатура и ты водишь моего брата за нос, мм? — грозным тоном поинтересовалась она. — Нет, конечно нет, Бекка. Это просто... Я не знаю, — призналась она. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Глупости, — фыркнула Бекка и внезапно резко нырнула под витрину, не обращая внимания не недоумевающего продавца. — Они вышли из магазина, Кэр, я не могу сейчас с ним встретиться! — запаниковала Бекка. — Это все будет слишком неловко, может, ты их отвлечешь? — Каким образом, Бекка? — закатила глаза Кэролайн, понимая, что так или иначе, но подруга своего добьется. — Боже, Кэр, там мой брат, стоит ему тебя увидеть, он забудет обо всем на свете! Просто уведи их отсюда, пожалуйста! Бекка смотрела таким жалостливым взглядом, что сердце Кэролайн дрогнуло, и бормоча под нос что-то про избалованную девчонку, девушка вышла из книжного и попыталась изобразить удивление на лице, увидев маркиза и графа. — Какая приятная встреча, — тепло улыбнулся Клаус, подавая ей руку. Маркиз казался немного смущенным и сбитым с толку и тоже поприветствовал ее, а затем робко поинтересовался: — Леди Кэролайн, а вы здесь... одна? — Да, милорд, — весело улыбнулась Кэролайн. — Прогуливалась и покупала подарки к Рождеству. Ребекку я сегодня видела только утром. — О, понятно, — еще больше смутился Стефан и, кажется, даже немного покраснел. — Мне, к сожалению, еще нужно кое-куда зайти... — Конечно, иди, Стефан. Я же помогу леди Кэролайн добраться до дома, — улыбнулся Клаус. Стефан кивнул им на прощание и скрылся за поворотом. — Моя сестра все еще прячется в книжном? — поинтересовался Клаус и засмеялся, наблюдая за тем, как меняется лицо Кэролайн. — Лгунишка из тебя никакая, милая, я вас увидел еще до того, как вы увидели нас. Но Стефан не заметил ее, не беспокойся. — Вышло ужасно неловко, — пробормотала Кэролайн. — Разве? По-моему, все сложилось лучше некуда. Прогуляешься со мной? — А как же Бекка? — Думаю, ей не терпится зайти в тот магазин и поинтересоваться, что же именно купили два джентльмена, которые заходили недавно, — усмехнулся Клаус. — А потом, возможно, она случайно столкнется со Стефаном в кофейне за углом. — В таком случае... Почему бы и нет, — улыбнулась Кэролайн. Убирать руку из его хватки совсем не хотелось, а еще они не виделись даже чуть больше недели и она соскучилась. Где-то в глубине души ей хотелось надеяться на то, что он тоже по ней скучал. — Значит, мы скоро встретимся на рождественском маскараде, — нарушил тишину Клаус. — Верно, — кивнула Кэролайн. — Возможно, что я легко угадаю, под какой ты маской. — Я на это искренне надеюсь, Кэролайн, — каждый раз, когда он произносил ее имя, внутри нее что-то переворачивалось и разливалось приятное тепло. — Но не волнуйся, я в любом случае найду тебя, под какой бы маской ты ни пряталась. — Звучит весьма самонадеянно, — засмеялась девушка. — Может, тогда заключим пари? — предложил Клаус, с усмешкой наблюдая за ней. — Какое пари? — Если я отыщу тебя до полуночи, до того, как все снимут маски, то... — он наклонился к ее ушку и, обжигая его дыханием, продолжил, — то следующая наша встреча состоится под омелой. Кэролайн буквально онемела от такой обезбашенной наглости, от обольстительной улыбки, с которой он это ей говорил. Но она не была бы собой, если бы не приняла пари, потому, встряхнув волосами, поинтересовалась: — А что будет, если ты все же не сумеешь найти меня? — Жестокий вопрос, Кэролайн, — покачал он головой. — Но в таком случае я буду лишь полагаться на твою милость и добросердечие. Любое твое желание. — В таком случае договорились, милорд. Они скрепили пари рукопожатием, а затем Клаус вновь переплел их пальцы, и Кэролайн удивилась тому, насколько уже привычным и родным казался этот жест. — Нужно отвезти тебя домой, пока ты совсем не замерзла, — заметил Клаус. — Снегопад усиливается. — Но красиво же, — запротестовала Кэролайн. — И я совсем не мерзну! Клаус осторожно поправил капюшон ее плаща и смахнул снежинки с ее щек, касаясь их костяшками пальцев. Кэролайн замерла, ловя такую неожиданную ласку. Бледно-розовые от мороза щеки были холодными, и он покачал головой, подзывая кучера. — Не хочу, чтобы ты слегла в канун Рождества, Кэролайн, — тихо произнес он. — Потому отвезу тебя домой и удостоверюсь, что ты согреешься горячим имбирным чаем. — Мне хватило бы твоих объятий, чтобы согреться, — еле слышно заметила Кэролайн, на что он улыбнулся. — Совсем скоро, любовь моя. Стоило ему так назвать ее, как от макушки до пят ее пронзила такая радость, что ладоням стало горячо, а щеки заалели. Внутри будто взорвалось солнце, и Кэролайн чувствовала себя так, что может осветить в этот снежный день весь Лондон и растопить весь снег. Это чувство сохранялось в ней до самого бала, и каждый раз, стоило ей вспомнить графа и его слова, на лице сама собой расцветала улыбка. Больше этой зимой ей холодно не было; о каком холоде может идти речь, когда вместо сердца горит горячее солнце?

***

В день карнавала Кэролайн проснулась сама не своя. Она помнила о пари с графом, об омеле, и ее сердце вытворяло сумасшедшие кульбиты. Казалось, это первое пари, в котором она была готова добровольно понести поражение. Стоило представить себе поцелуй с графом, и Кэролайн не знала, куда себя деть. О таких вещах она читала лишь в любовных повестях и романах, и теперь, ощущая себя одной из них, все не могла понять, нравится оно ей или нет. Единственное, что она сейчас понимала, так то, что ей нравится быть рядом с Клаусом, разговаривать с ним. Ей нравились его редкие прикосновения и его взгляды, от которых ее бросало в жар. И глупо, но ей нравилось представлять, как оно все у них могло бы сложиться... — О чем ты замечталась? — ее одиночество нарушила Лиз. — Я думала, ты уже готовишься к балу. — Еще рано, — пожала плечами Кэролайн. — Я даже не до конца еще проснулась. — Там будет кто-то особенный, верно? — Лиз провела рукой по мягким волосам дочери. — Граф Майклсон, конечно, сильно тебя старше, милая… Но мы с отцом не против такой кандидатуры. — Мам, это все… Все говорят о том, что что-то может выйти, но мне так страшно, если честно. — Кэролайн прижалась к матери и горячо зашептала ей: — Он мне нравится так сильно, что мне иногда страшно, и я все еще не могу понять, что он нашел во мне такого, что его привлекло? Он столько всего видел, столько всего знает, а я совершенно обычная! — Ох, детка... Знала бы ты, сколько женщин так думает. Но то, что ты самой себе кажешься самой обычной, совсем не значит, что так и есть, — проговорила женщина, поглаживая ее по волосам. — В его глазах ты можешь быть самой прелестной, самой необыкновенной. Для многих других юных девушек Клаус Майклсон кажется лишь опасным и жестоким, но ведь ты увидела в нем что-то, что не видят другие, верно? Так и он, Кэролайн, видит в тебе то, что делает тебя особенной именно для него. Так что не предавайся унынию, милая, и слушай лишь то, что тебе говорит твое сердце, а не голос разума. Иногда куда правильнее подчиниться своим инстинктам и интуиции, нежели логике. — Лиз обхватила лицо дочери ладонями. — Я уверена, что сегодня ты будешь самой прелестной девушкой на маскараде, Кэролайн. Твой темный рыцарь будет ошеломлен тем, насколько ярко ты можешь сиять, моя девочка. Кэролайн слабо улыбнулась и кивнула матери. Действительно, внутри нее все еще горит то солнце, которое зажглось благодаря словам Клауса. Она собирается ослепить его сегодня, иначе она не Кэролайн Форбс! Лиз потрепала ее по волосам и покинула ее, чтобы дать ей время прийти в себя. Вскоре к ней пришла горничная, и Кэролайн принялась готовиться. Платье ее доставили еще вчера, Лиз и леди Донован долго любовались искусным шитьем и оттенком, который так выгодно подчеркивал белизну ее кожи. Выполненное скорее даже в испанском стиле, платье обнажало плечи и часть спины, а корсет, расшитый золотыми нитями, лишь подчеркивал узкую талию. Юбка не была слишком пышной, а использование ткани различных оттенков алого и оранжевого имитировало цвет пламени, особенно когда Кэролайн закружилась в нем и взметнулись нижние разноцветные юбки, и девушка казалась вся охваченной пламенем. — Да вы настоящий сгусток огня в этом платье, миледи, — заметила услужливая Миранда. — Ты так думаешь? — весело засмеялась Кэролайн. — Этого я и добивалась. — Привлечете всех диких зверей в округе, — покачала та головой. — Но, видимо, вы этого и добиваетесь. Кэролайн лишь пожала плечами и беспечно улыбнулась. Огонь привлекает волков, ведь так? Ее длинные золотистые локоны в этот раз решили не убирать в высокую прическу, а оставить распущенными и украсили простой заколкой в виде цветка. Последним штрихом стали алый плащ, который стелился за ней по земле, и золотистая маска, которая надежно скрывала ее лицо. Кэролайн взглянула на себя в зеркало и шумно выдохнула. У Клауса не будет даже шанса узнать ее, и отчего-то она почувствовала разочарование. — Кузина, идем, — послышался голос Викки, которая была наряжена английской розой. — Нам пора, мы и так уже опаздываем. Кэролайн приподняла свои юбки и легко сбежала вниз по лестнице, где ее уже нетерпеливо поджидала кузина. Карета была уже готова, и кучер домчал их до дворца за полчаса. Кэролайн вышла из кареты, рассматривая чудесный дворец и его украшение. Сент-Джеймский дворец был украшен тисом, который защищал от колдовства, а еще остролистом, красными ягодами и лавром. В укромных уголках бального зала наверняка прятались венки из омелы, как и во всех коридорах дворца. Гирлянды из плюща оплели стрельчатые окна, а на деревьях во дворе горели фонари. В садах, выходящих к Темзе, всю ночь должны были гореть яркие костры. — Сегодня поистине волшебная ночь, — пробормотала Викки. — Даже тучи покинули город, и небо радует звездами. — Рождество же, — улыбнулась Кэролайн. — Чудеса должны случаться в такое время, кузина. — Для тебя чудеса уж точно возможны, граф Майклсон может сотворить любое чудо, — пожала плечами Викки. — Не думай, я правда рада за тебя, кузина. Просто не сотвори какой-нибудь ошибки, прежде чем действительно станешь его невестой. — И с этими словами она устремилась вглубь залы, оставив кузину совсем одну. Кэролайн, впрочем, не жаловалась. Такая возможность — спрятаться под маской, показать другую себя, — отчего-то ее привлекла сильнее, чем это могло показаться. А значит, сегодня возможно практически все, она ведь останется таинственной незнакомкой! Совсем скоро она приняла приглашение от какого-то джентльмена и закружилась в танце, позволив себе быть очаровательной и флиртующей леди. — Позволите пригласить вас на танец? — Стоило завершиться одному танцу, как ее пригласили на другой. Деймон Сальваторе был без маски и в своем военно-морском бушлате. — Позволю, — улыбнулась она и протянула ему руку. — Значит, ты все же решила стать закуской для волка, а не волчицей, куколка, — заметил Деймон и, увидев, как расширились ее глаза, засмеялся. — Я узнал тебя по тому, как ты двигаешься, куколка, по твоему запаху. От тебя всегда пахнет свежими лимонами. — Я предпочитаю использовать их для волос, — севшим голосом заметила Кэролайн, сама не понимая, зачем это говорит, и Деймон приподнял ее ладонь к губам и коснулся языком подушечки указательного пальца. От этого прикосновения она дернулась как ужаленная, но он крепко обнимал ее за талию и, не выпуская ее руки из своей, нежно пососал ее палец. — Так и есть, ты и на вкус отдаешь лимонами, куколка, — усмехнулся он, прекращая странную ласку. — Знаешь, Красную Шапочку ведь так и не спасли, волк ее съел. Ты ведь не хочешь быть съеденной, куколка? — Я не Красная Шапочка, а Пламя, — возразила Кэролайн. — Пока еще нет, куколка. В тебе слишком много солнца и слишком мало горечи, чтобы гореть. Но если продолжишь идти по этому пути, то, возможно, и впрямь сгоришь. — И я вновь не понимаю, о чем вы, мистер Сальваторе. Деймон лишь усмехнулся, а затем лишил ее плаща. — Не будем будить зверя в нем, куколка, я оставлю твой плащ себе, раз ты отказываешься признавать, что идешь на съедение волку. Но если тебе однажды вдруг понадобится помощь охотника, то я, может быть, за умеренную плату соглашусь тебе помочь, — и с этими словами старший Сальваторе исчез в толпе, оставив ее совсем одну. От его странных взглядов, слов и прикосновений ее бросало в дрожь. Каким же человеком он был, непонятным, обладающим сотней лиц, и невозможно было понять, говорит ли он всерьез, или шутит! Кэролайн выбралась из толпы танцующих и попыталась найти Ребекку или кузину, но первой не было видно, а английских роз в зале было не меньше дюжины. До полуночи оставалось еще около получаса, а Майклсона тоже не было видно. Наверное, она все же выиграет в этом пари, и стоит хорошенько подумать о том, что же она может попросить от него... Кэролайн размышляла над этим и собралась было отойти к длинным столам за бокалом шампанского, как внезапно ее перехватил мужчина в черном костюме, расшитом серебряными нитями, чье лицо закрывала черная бархатная маска, украшенная редкими звездами. Он, в довольно наглой манере, притянул ее к себе, переплетая пальцы их рук, и Кэролайн, которая сначала хотела было возмутиться, не смогла вымолвить ни словечка, понимая, кто перед ней. — Ты ведь не откажешь мне в танце, любовь моя? — тихо проговорил он, и Кэролайн ощутила, как дрожат ее ноги. — Я уже думала, ты не найдешь меня, — прошептала она, вглядываясь в холодные морские глаза, которые так редко трогала улыбка. — Я всегда найду тебя, Кэролайн, — усмехнулся он и повел ее в танце. Его горячая ладонь касалась ее полуобнаженной спины, и Кэролайн передался жар от нее, и она шумно выдохнула. — Ты проиграла в нашем пари, милая. — Я уже поняла это, Клаус, — проговорила она, позволяя себе лукаво улыбнуться. — Мне начинает казаться, что ты хотела быть пойманной, — он провел ладонью по мягким волосам, вдыхая свежий запах, свойственный ей одной. Камилл так и не удавалось пахнуть так притягательно, как пахла она. — Может быть и так, вполне возможно, что я тебя обыграла. — Проигрыш, который на самом деле оказывается победой? Какое коварство, — покачал он головой, опуская руки на ее талию. — Позволишь показать тебе кое-что? Кэролайн молча кивнула, и они покинули бальный зал, сопровождаемые взглядом бесцветно-голубых глаз. Кажется, милая куколка все же попалась в искусно расставленные сети. Клаус вывел ее в широкий пустой коридор, из окон которого ясно виднелась Темза. — До полуночи осталось всего ничего, — хрипло заметил он. — Скоро будут взрывать фейерверки. Отсюда это будет выглядеть особенно красиво. — У меня для тебя есть подарок, — продолжил он и достал продолговатую плоскую коробку, обтянутую бархатом. Кэролайн приняла ее и открыла. На черном бархате покоилась серебристая цепочка с тремя нанизанными на нее редкими жемчужинами трех цветов. — Я видел, что она понравилась тебе в тот день, — пожал плечами Клаус, встречая ее вопросительный взгляд. — С Рождеством, любовь моя, считай это запоздалым подарком. — Я не могу принять такой подарок, — запротестовала Кэролайн, но Клаус уже достал цепочку из коробки и, отбросив последнюю на пол, развернул Кэролайн к себе спиной и застегнул замочек. Она вздрогнула, когда холодный металл коснулся кожи, но его прикосновения к шее жалили кожу куда ярче. Клаус провел пальцами по выступающим позвонкам на шее и шумно выдохнул, злясь на самого себя. Три жемчужины устроились в ложбинке на ее груди, нежно переливаясь в свете луны. — Выглядит точно так же, как я и представлял, — заметил Клаус, разворачивая ее к себе лицом. — Ты не просто можешь, ты должна принять этот подарок от меня, Кэролайн. В знак моих серьезных намерений по отношению к тебе, — он пальцем скользнул по цепочке вниз, лаская ее кожу, и Кэролайн ощутила, как кровь вскипела в жилах. Не в силах больше сдерживать свой порыв, она привстала на носочки и сняла его маску, он проделал с ее маской то же самое и провел пальцами по скулам. — Взгляни наверх, Кэролайн, — предложил он, но она уже догадывалась о том, что над ними находится венок омелы. — Пришло время платить по счетам, — улыбнулась она, и Клаус не стал себя сдерживать, притянув ее к себе за талию и впиваясь в ее нежные губы злым поцелуем. В тот же миг за окном раздались взрывы, окрасившие все вокруг в голубой, золотой и красный цвета, расцветившие снег, но Кэролайн уже не обращала на это внимания, обнимая Клауса и зарываясь пальцами в его жесткие волосы. От его отчаянного поцелуя у нее оборвалось все внутри, но все было настолько прекрасно, что даже под страхом смертной казни она не отказалась бы оторваться от него. Только когда часы закончили бить полночь, Клаус оторвался от нее и, шумно дыша, прикоснулся своим лбом к ее. Блики от фейерверков расцветили ее кожу в волшебные цвета, и она сейчас не казалась ему живым человеком, а настоящим сгустком пламени, фейри, явившейся из снов. Если бы только она не была Форбс... — С Рождеством, — прошептала она, касаясь кончиками пальцев его щеки. — С Рождеством, — он вновь поцеловал ее, на этот раз нежно, решив, что в такую ночь ненадолго можно забыть о мести и просто целовать ее, упиваясь сладким вкусом лимонов. Всего одна ночь, а затем все вернется на круги своя.