Майорский сын или Инфаркт Пушкина

— Целуй руку! — властный голос пробирал до глубины души, заставляя волосы на голове шевелиться, а ноги дрожать. Но я не мог позволить себе припасть к его руке. Нет, только не после того как он вздернул всех моих друзей и сослуживцев на виселице, я умру с честью, как и подобает альфе. Кажется, он начинает сердится. Вскидываю головоу и усмехаюсь этому самозванцу. Тот в ответ выгибает бровь и произносит: » Его благородие, знать, одурел от радости. Подымите его!».Меня подняли и Савельич сразу оттащил в сторону, крепко сжимая руку.       Спустя вечность площадь опустела. Неизвестность о судьбе дорогой мне Марьи Ивановны мучила меня все сильнее. Отослав Савельича, я вошел в комендантский дом. Все было пусто и в полной разрухе. Я взбежал по лестницы в светлицу.Я увидел ее постель, разломанный шкап, ощутил ее запах: мята с медом. Она была моей истинной, я не смогу без неё. Я горько заплакал и произнес имя моей любезной. В эту минуту из-за шкапа появилась её прислужница-Палашка. — Ах, Пётр Андреич! Какой кошмар, еле-еле ноги унесла. — А Марья Ивановна? Что с ней? — А что ей сделается? Спряталась у Акулины Памфиловны. Не слушая боле я рванул на улицу. Господи, это же к ним отправился Пугачев. Страшно подумать, что он может сделать с моим солнцем. Еще подбегая к дому попа я услышал пьяные выкрики, хохот и песни. Не в силах думать о безопасности застучал в дверь, слава богу, что открыла дверь мне Акулина. — Что с Марьей Ивановной? — Лежит голубушка, у меня на кровати. Чуть беда не случилась, да всё благополучно завершилось: Сел только барин новый за стол, а она как заплачет, как застонет. Тот сначала спросил кто это, да я ему ответила, мол племянница моя. Тот встал. зашел за перегородку, да вроде не узнал. Во-всяком, промолчал и обратно уселся.        Только я хотел спросить, что же дальше нам делать, как дверь за спиной её отварилась, а там сам Пугачев стоит. — Чтож Вы, Акулина Памфиловна, гостя дорогого на пороге-то держите? Пусть проходит, посидит с нами, —, а сам смотрит, будто дыру прожечь хочет.- Проходи, не побрезгуй.        Делать нечего, придется идти. На скамьях люди со звериными лицами, от них несет перегаром, они не испытывают ни горечи по поводу утраты погибших в бою товарищей, ни угрызений совести. Меня посадили слева от Пугачева. Я не могу выдержать это больше получаса, голова раскалывается, в глазах все расплывается, в горле все чаще и чаще появляется горький ком. Кажется, Пугаче замечает моё состояние и велит всем убираться. Теперь я могу думать, спасибо и, а этом. — Ну, что ж, поговорим? — О чем великий захватчик может желать говорить с недостойным мной?! — выплевываю ему в лицо эти слова. — Гм, например, что у меня в плену Марья Ивановна? Или о том, что она ваша Истинная Пара? А может… Хотя нет, нет, Вам не интересно. — Вы знаете? Что вы сделали с ней? Договаривайте… молю. — От неё пахнет Вами. Она шепчет ваше имя. Было не сложно. И у меня к Вам предложение. Меняю её на Вас. — нагло ухмыльнувшись смотрит на меня. — В смысле? Вы хотите, что бы я стал вашим рабом? Я, я согласен. — лишь бы она жила. — Нет, что Вы. Я не настолько жесток. Одна ночь с Вами, я делаю что захочу и как захочу. В обмен на цветок невинности и жизнь Марьи, конечно.- теперь в его глазах неподдельный интерес. Практически никто из альф не согласился бы на такое унижение. Но у меня была Маша. — Я согласен.- пути назад уже не будет.        Пугачев довольно улыбается, кивает, будто принимая условия сделки. Один шаг ко мне и его руки раздирают рубашку, тоже происходит со штанами и нижним бельем. Он разворачивает меня спиной к нему и буквально бросает на стол животом вниз.Большие, грубые ладони до синяков сжимают белые ягодицы, палец тыкается в дырку. Я наблюдаю все как-будто со стороны и одновременно ощущаю звонки шлепок по правой половинке. Стоило только одному пальцу оказаться внутри. как сразу добавляется второй. Емельян разводит их словно ножницы, изгибает, но надолго его терпения не хватает. Резко выдернув пальцы из ануса достает из брюк член и размазывает по нему слюну, мне же достается лишь харчок между ягодицами. Боже, он просто огромен, невозможная боль пронзает все мое дело, а это просто головка.Не давая привыкнуть он делает резкий толчок и я ощущаю, как по бедрам течет кровь. Моя кровь. Он входит и выходит, я уже рыдаю и прошу прекратить. Он не останавливается, и это хорошо. Я прошу, что бы не молчать. Это ради Марии. Не представляю, как она бы это вынесла. Стало чуть-чуть легче, руки насильника шарят по телу, сжимают соски и отвешивают смачные шлепки по заднице. Наконец он задергался и я почувствовал (надо же, моя задница в состоянии что-то чувствовать) как горячая сперма заполняет меня. Если бы это был конец. За ту ночь он взял меня еще три раза. Наконец ему это надоело и он рухнул в кресло потный и абсолютно довольный. Я же без сил сполз под стол. Всё моё тело покрывали синяки и отпечатки его рук, одно хорошо: я уже не чувствовал свою задницу. — Что, устал? В сексе ты бревно бревном, но узость твоей дырки полностью окупает этот недостаток.- он засмеялся, довольный своей шуткой. Мне же оставалось молча смотреть, голос я сорвал где-то полчаса назад.- Трахнуть бы тебя ещё разок, да настолько расхлестался, что никаких приятных чувств. Ладно, отсос и хватит с тебя. Я с неверием уставился на него и затряс головой. Только не такой позор. Тяжело вздохнув Пугачев схватил мои волосы и подтащил к своим коленям. Прямо в губы мне ткнулся член в полу возбужденном состоянии. — Ну! Или мне попросить нашу гостью? Нет, Марии слишком чиста для этого. Быстро охватываю член губами и… совершенно не представляю что же делать дальше. Слава Всевышнему, что Пугачев сам насаживает мою голову на свой член. Он ткнулся мне в горло и пришлось сделать несколько глотательных движений, ведь он должен быть доволен. По подборку стекает слюна, губы онемели, а этот монстр все пропихивает в меня свой волосатый член. Когда его яйца оказались у моих губ он все же кончил. Я подавился и не мог вдохнуть. Он же лишь довольно улыбнулся. — Хоть сосешь неплохо. Я доволен. Получишь свою Машку. Получишь, сразу как с тобой побудет один мой помощник и твой, гм. друг. А пока я удаляюсь. Он уходит, а в голове стучит: " Опять? За что? Кто это будет?". Двери опять отворяются и в комнату входит Швабрин. я вытерплю, я должен. За неё, за Марию...