Легкие деньги

      Стайлзу до ломоты во всем теле, до практически осязаемой боли в суставах пальцев хочется скинуть руку Хейла, что так удобно устроилась на его талии, обвивая. Стайлзу хочется кричать до разодранного в клочья горла, плакать до покрасневших глаз, до опухших от соленых дорожек слез щёк. Но он молчит, терпит, упрямо идёт вперёд. Хейл сзади; жарко дышит в затылок, прижимает ближе к своему крепкому, накаченному телу, явно даёт понять, кто здесь хозяин. А Стайлзу и напоминать не нужно; он сам все прекрасно знает. Он знает, что не имеет права сейчас оттолкнуть Хейла, попытаться убежать, спастись. Что он должен оберегать самых дорогих ему людей. Стилински глубоко вдыхает, в тщетной попытке успокоиться, слегка отстраняется, но крепкая рука тут же притягивает обратно. Хейл ухмыляется, Стайлз это затылком чувствует. Для Стайлза, отчаявшегося, принявшего свою участь, время, что уходит на поднятие по лестнице на второй этаж, кажется вечным; на самом же деле на это уходит не больше минуты. — Открывай дверь, — слышится короткий и лаконичный приказ, иначе это не назовешь, Хейла.        Стайлз толкает дверь рукой, открывая себе вид на просторную спальню, практически не тронутую пожаром. Он останавливается, чтоб ещё раз взглянуть на Хейла. Чтобы увидеть в его глазах, что это всего лишь дурацкая шутка, что он, Стайлз, должен вернуть деньги, и он будет свободен… Но этого не происходит. Потому что в глазах напротив парень видит лишь решимость, желание, похоть.        Дерек притягивает ближе парня, что в нерешительности кусает губы. — А теперь, — говорит он еле слышно, практически выдыхает в самые губы, — покажи мне, на что ты способен, — и накрывает чужие губы своими, сминая их в жёстком поцелуе.        Стайлз на пару мгновений впадает в ступор, но потом, вспоминая о том, что на кону стоят жизни его друзей, отвечает на поцелуй. Слабо, нерешительно, осторожно, он проводит языком по чужим губам, приоткрывает рот, который тут же оказывается в плену чужого языка. Хейл исследует манящий рот, проводит языком по кромке зубов, оглаживает чужой язык своим, и отстраняется. — Снимай футболку, и не вздумай глупить, — следует очередной приказ, которому Стайлз не смеет не подчиниться. Изучающий взгляд оглаживает грудь, кубики пресса, подкаченные руки. — Дальше, — поощряет Хейл, выразительно смотря на штаны парня, что все ещё на том. — Может, тебе сразу стриптиз станцевать, — огрызается Стайлз, вновь обретая свою ершистость. Потому что страшно и стыдно. Но он все же снимает с себя джинсы, чувствуя себя невероятно паршиво от того, что впервые оказывается настолько раздетым перед кем-то. К нему тут же прижимается чужое тело, руки оглаживают спину, останавливаются на заднице, сжимают упругие половинки. — Станцуешь. Обязательно станцуешь, но в другой раз, — с победными нотками в голосе отвечает Хейл. Он толкает несопротивляющегося парня на кровать, стягивает с себя футболку, не спуская взгляда с открывающейся ему картины. Вслед за футболкой отправляются и штаны. — Слушай, — быстро говорит Стайлз, смотря в потолок, и только на слух определяя, что же делает его «собеседник», — ещё ведь не поздно всё прекратить. Просто давай наденем это все обратно и забудем, как о страшном сне. Я верну тебе деньги и скроюсь. Уеду из города, штата, из страны, если понадобится, — облизывает губы, вдыхая новую порцию воздуха для продолжения своей речи, — Вовсе ведь не обязательно решать все так. Ты не нравишься мне, я не нравлюсь тебе, тогда зачем все усложнять? Мы ведь не в любовных романах. — Знаешь, — слышится в ответ, — ты прав. Мы не в любовных романах. Но понимаешь, в чем проблема… Я хочу тебя. Прямо сейчас, — с этими словами Хейл за ноги подтягивает парня ближе, разводя их и становясь между ними, — так что расслабься и попытайся получить удовольствие. Хотя, мне плевать, главное, чтоб ты доставил его мне.        Снова изучающие руки оглаживают тело, распластанное по кровати. — Под подушкой. Достань и дай мне, — говорит Дерек, не отвлекаясь от процесса изучения притягательного тела. Да, оно угловатое, худощавое, но подтянутое и подкаченное. Такое, какие нравятся Хейлу. Такое, какое он смог бы захотеть.        Стайлз протягивает руки вверх, выуживая из-под подушки тюбик со смазкой и упаковку презервативов. Он дрожащими руками подает это Хейлу, прикрывая глаза. Он пытается сдержать слезы, так и рвущиеся наружу, но тщетно. Пару капель срываются из-под подрагивающих ресниц, оставляя соленые дорожки. Стайлз сдерживает всхлип, пытаясь сохранить хотя бы какую-то часть гордости. — Хейл, — твёрдо говорит Стайлз, отчего тот обращает своё внимание, — просто делай уже, что хочешь, и давай покончим с этим.        Хейл усмехается: ему попался смелый мальчик. — Как скажешь, детка, — хмыкает он, стягивая с парня боксеры и разводя его ноги ещё шире. Он выдавливает на руку немного лубриканта, осторожно вводя первый палец, смазывая стенки изнутри и сжатое колечко мышц снаружи. Недолго думая, он добавляет второй палец, не забыв снабдить его достаточным количеством смазки. Сверху раздается напряженный выдох, но Хейл не обращает на это внимание, разводя пальцы внутри, разрабатывая отверстие, готовя его для себя. Стайлз закусывает губу, запихивая обратно всхлип, что едва не вырывается из груди, сдерживая слезы от обиды, что всё происходит именно так.        Третий палец также не заставляет себя ждать. Как и прежде, Хейл не жалеет смазки, пропихивая обильно смазанный палец внутрь Стилински. Теперь там, внутри, хозяйничают уже три пальца. Раздвигаются в разные стороны, растягивают. Стайлз зажмуривается, однако пытаясь расслабиться. Знает, что будет больнее, если сжиматься. Он знает, что нужно делать, он читал. Не от того, что когда-нибудь думал о том, что он гей, а от того, что всегда был любознательным.        Через несколько минут Хейлу, видимо, надоедает бездействовать. Он с пошлым звуком вытаскивает пальцы из парня и стягивает с себя трусы. Обильно смазывает свой член и приставляет головку к тугому, узкому отверстию. — Расслабься, — кидает он, начиная вводить свой член, растягивая стенки до предела.        Стайлз широко распахивает глаза от боли, что пронзает всё тело. Закусывает руку, чтобы не кричать. Чтоб отвлечь своё тело на другую боль, менее интенсивную. Эффект замещения работает, это знает каждый старшеклассник. Чувствует, как медленно погружается в него член Хейла. Как он распирает изнутри, словно вот-вот порвет. Стайлз не плачет, хоть слезы и рвутся наружу. Сжигают его изнутри, разъедают.        Через некоторое время Стайлз чувствует, как член двигается обратно, переставая растягивать. Стилински вздыхает от облегчения, но вскоре с новой силой впивается в свою ладонь, прокусывая её до крови, потому что Хейл резко толкается внутрь, издавая короткий стон. Оказывается внутри, полностью заполняет собой, и снова двигается обратно, опустошая не только тело, но и душу. Стайлз закрывает глаза, пытаясь привыкнуть края ощущениям, подстроиться под темп мужчины. Денни говорил, что вначале всегда больно, что нужно найти угол проникновения, что от этого получаешь незабываемый кайф. Сейчас же Стайлз получал только боль и разрушение изнутри. С каждым толчком он рушился, распадался на мельчайшие осколки. Стены падали, на их месте оставалась только груда камней.        Тем временем Хейл начинает наращивать темп. Теперь он закидывает горло, издавая полустоны-полурыки, крепко держится за бедра, практически натягивая на себя парня. По пустой комнате разносятся пошлые шлепки кожи о кожу и стоны того, кто нещадно насилует не тело, а душу.        Через бесконечно долгое время, как кажется Стайлзу, Хейл мёртвой хваткой вцепляется в бедра, наверняка оставляя синяки, и с горловым стоном кончает. Он некоторое время ещё остаётся внутри, а затем вытаскивает из парня член, стягивая презерватив и выбрасывая его в мусорное ведро. Хейл смотрит на парня, что бессмысленным взглядом уперся в потолок, накидывает на него покрывало в издевательском жесте заботы и скрывается в ванной комнате.        Стайлз подтягивается дальше на кровать, укутывается в свою единственную на данный момент защиту и засыпает, обессиленный сегодняшним днём.