Неотвратимость

Пока мирные горожане, изголодавшиеся по истинной вере, освобождались от бремени своих грехов и принимали благословение, а солнце поднималось над плоскими крышами домов, Варгас добрался до гостиницы. Та располагалась недалеко от ратуши, так что долго искать не пришлось. Охотников мало где встречали с распростёртыми объятиями, лишь в редких городах они могли рассчитывать на спокойный отдых, вкусный ужин и пропуск в лучший бордель — в Лондоне, Честерфилде и Хаддерсфилде, например. В большинстве других мест, особенно в мелких посёлках, приходилось буквально выбивать себе тарелку супа и место в гостинице. Однако Ноттингем к таким не относился. Хозяин гостиницы любезно предоставил охотнику ключ от комнаты и принёс к дальнему столу, за которым Варгас уединился подальше от чужих глаз, сытный завтрак и ром. Вот только если администрация города сотрудничала с Орденом, это вовсе не означало, что жители с ней солидарны. Не успел Хантер съесть и половину своего завтрака, как к нему приблизились трое мужчин в простой рабочей одежде, с перепачканными маслом руками. Дождавшись, когда Варгас поднимет тяжёлый взгляд, один из них сжал ладони в кулаки и резко бросил: — Охотникам здесь не рады. — Охотникам плевать, — равнодушно парировал Хантер. — Так же, как вам было плевать, когда у нас было нашествие адских зубастых тварей?! — взорвался второй рабочий, коренастый, с оттопыренными ушами. — Они моего брата загрызли, и ни один орденский ублюдок на помощь не пришёл! — согласился третий. — Мы сами еле отбились, мужиков двадцать погибло. А вам всё плевать. — Всё сказали? — прищурился Варгас и потянулся за своим ромом, но первый рабочий, самый крупный из них, его опередил. — Ленивые мрази вроде вас не будут пить с нами в одном месте, — прорычал он, выплеснул ром охотнику в лицо и бросил пустую кружку на пол. Глиняные черепки хрустнули под сапогом: Варгас вскочил из-за стола и почти без замаха врезал мужику в лицо. В тесном углу было не развернуться, но Варгас не только почти десять лет занимался уничтожением монстров, но и чуть ли не всю сознательную жизнь ввязывался в трактирные драки. Он ловко увернулся от кулака ушастого рабочего, перехватил и вывихнул его запястье. Двое других накинулись одновременно; уворачиваясь, Варгас заехал одному локтем в бровь и пропустил удар в скулу от второго. Со стороны посетителей трактира раздался одобрительный возглас, переросший в возмущённый крик, когда охотник впечатал кулак в мелькнувшее перед ним лицо. Под костяшками раздался хруст ломающегося носа. Позволив мстительной злобе затуманить разум, Хантер упустил момент, когда спина оказалась открыта, и поплатился болью в пояснице — зачинщик стычки огрел его ножкой стула. Ничего не чувствуя от ярости, Варгас схватил рабочего за грудки и ткнул ему в горло блестящее лезвие. Все вокруг замерли. — Я задержусь здесь ещё на несколько часов, — прорычал Хантер. По плохо выбритой шее рабочего скользнула капля крови. — Советую мне не мешать. Сверля его свирепыми взглядами, местные отошли от стола и убрались из гостиницы, и Варгас беспрепятственно доел остатки своего завтрака, чудом уцелевшие во время драки, заказал и выпил новую кружку рома и заперся в комнате. Очистив от внутренностей огра плащ и оружие, он смыл с себя кровь и наконец-то лёг спать. Разбудил Варгаса звон городских часов. Глубоко вздохнув, он потёр уставшие глаза и поднялся с кровати. Попытался вспомнить, когда последний раз спал глубоко и спокойно, но не смог; должно быть, до встречи с вендиго, когда его ещё не мучили кошмары. Будто в прошлой жизни. Прицепив к поясу ножны, Хантер закинул на плечо сумку с вещами, подхватил косу и вышел из комнаты. Его, как всегда, ждала долгая дорога. Спускаясь по лестнице, он поправил потёртую, но уже чистую шляпу, натянул на лицо платок и застегнул плащ. Трактир на первом этаже в этот час был пуст — завсегдатаи разошлись по работам, чтобы ночью вернуться и предаться разврату с любой подвернувшейся под руку официанткой. А потом пойти домой, к семье. Хантер поджал губы, нашёл взглядом тучного седовласого хозяина гостиницы и сдал ему ключ. — Уже уходите, сэр? — мужчина улыбнулся, но не смог заглушить радость в голосе. Пока город платил ему за вежливость к орденцам, он должен был отвешивать книксен любому из них, но справлялся с этим дерьмово. — Не имею привычки задерживаться дольше, чем нужно, — Варгас смерил взглядом собеседника, кинул ему на стойку десяток монет сверх платы за комнату и посмотрел на девушку, согнувшуюся над столами с тряпкой. С такого ракурса открывался прекрасный вид на её декольте. — Купите дочке серёжки. Как-нибудь приеду к ней погостить. Не став дожидаться проклятий или благодарностей в свой адрес, он вышел на улицу и направился прямиком в конюшню, даже не удосужившись зайти к лорду и поблагодарить за относительно тёплый приём. Расшаркиваться с высокородными ублюдками Варгас не собирался. Согласен был разве что терпеть их в случае необходимости. Добравшись до конюшни, Даниэль объяснил презрительно глядевшему на него конюху, что он встречается здесь с охотником Варгасом, и тот сразу указал на серую, неприглядного вида лошадь с огромными печальными глазами. Она была слишком худой, ноги выглядели слабыми — вряд ли она могла вынести долгое путешествие, но Даниэль не стал говорить об этом. Вместо этого он спросил: — Как её зовут? — Наама. Ласково погладив лошадь по шее, Марлоу надел сюртук и спрятал сутану в сумку. Теперь о роде его деятельности говорил только жёсткий белый воротничок. Проверив уздечку и крепления седла, Даниэль повесил на него сумку и услышал за спиной насмешливый голос: — И зачем ты можешь понадобиться охотнику? Ты ж, небось, ничего и не умеешь, кроме как молиться да поклоны перед распятием отвешивать, а? — Я буду его лекарем, — тихо отозвался Даниэль, поворачиваясь к конюху, который стоял неподалёку, скрестив руки на груди. — Разве что как приманку тебя использовать. Или как живой щит, — продолжал мужик, грубо ухмыляясь. — Или сойдёшь ещё, чтобы согреться холодной ночью, если девки под рукой не будет. Марлоу отчаянно покраснел, не зная, что на это ответить, и с облегчением увидел приближающегося охотника. Его появление спасло Даниэля от новой порции злых насмешек. Варгас без лишних приветствий прошёл мимо священника, заплатил конюху и обратил взгляд на лошадь, которую предоставили его святому спутнику. Она казалась довольно потрёпанной, но такой вариант был лучше, чем ничего. — Надеюсь, отец Даниэль, ты не соврал мне насчёт лошадей, — выводя Голиафа из стойла, Хантер наконец-то посмотрел на священника, про себя радуясь его сговорчивости. Мог ведь устроить истерику, прислать вместо себя кого-то другого, прикрываясь верой, но, видимо, сказки про божественное предназначение сыграли свою роль. Варгас указал на лошадь. — Садись. Отправимся в Дерби, оттуда — на север, в Честерфилд. Даниэль кивнул, бросив быстрый взгляд на конюха, взял Нааму под уздцы и повёл к выходу. Его щёки и уши всё ещё горели, когда позади раздался издевательский смех: — Думаешь, твой бог тебя защитит? Твой бог умер! Вскочив на лошадь, Даниэль обернулся и произнёс гордо, но всё же заметно дрогнувшим голосом: — Мой Бог всегда будет со мной, что бы ни случилось. Варгас не сдержал скептическую ухмылку, но говорить ничего не стал. Какое ему дело до местных склок? Развернув Голиафа к выезду из города, Хантер оседлал его и пришпорил — хотелось побыстрее покинуть это место с его любезными лордами и ублюдочными жителями. В Дерби на священника если и могли косо посмотреть, то хоть не стали бы вести с ним разговоров. Теперь этот белорукий церковный житель — его напарник, и терять за столь короткое время ещё одного лекаря Варгас не собирался, тем более из-за чьих-то глупых предрассудков. Они миновали тяжёлые ворота; стража на посту мрачно выругалась, проводив их взглядами, полными не то презрения, не то ненависти. Если охотника они просто боялись, то священник для них, похоже, был всё равно что урод из цирка. Да уж, Ноттингем не будет скорбеть о такой потере. И хорошо, что Варгасу было всё равно, как смотрят на его спутника другие люди. Невероятным усилием воли заставив себя не оглядываться, Даниэль достал чётки и начал перебирать их в тщетной попытке успокоиться. С каждой минутой он был всё дальше от дома, следуя за человеком, которого совсем не знал. Об охотниках ходило много страшных слухов, и он даже представить не мог, на что способен Варгас. Что, если в чём-то конюх был прав? Живое воображение рисовало образы и ситуации, которые заставляли краснеть и пугаться ещё сильнее. Какое-то время они ехали в тишине. Более или менее взяв себя в руки после четвёртого или пятого пересчёта бусин розария, Марлоу намотал чётки на запястье и осторожно поинтересовался: — Так значит, моим предназначением будет ваше лечение?.. И всё? Покопавшись в сумке, охотник достал стилет и внимательно его рассмотрел с таким видом, будто не услышал вопрос святоши. Слишком много людей он встретил за это утро: лорд, хозяин гостиницы, жители города, новый спутник — и уже устал со всеми болтать. Поэтому бросил коротко и отстранённо, надеясь, что желание общаться у святого отца сразу пропадёт: — Лечение. Ориентирование на местности. Возможно, помощь иного толка. Туманная формулировка настораживала, но переспрашивать Даниэль не стал. Сейчас ему не казалось, что охотник представляет угрозу, а обычно чутьё его не подводило. Варгас протянул ему стилет и добавил отрывисто: — Возьми, лишним не будет. В драки не лезь, это только для самозащиты, понял? Марлоу кивнул и, осторожно взяв оружие, чуть не уронил его, когда поднял взгляд на дорогу. Проход в лес открывала арка, сплетённая из костей животных и лосиных рогов. Она выглядела жутко и в то же время красиво, но как только Даниэль подумал, что среди этих останков могут быть и человеческие кости, его пробрала крупная дрожь. Он не был за пределами Ноттингема уже много лет и ничего подобного прежде не встречал. А ведь они едва отъехали от города. Что же ждало их в лесу? Какие ужасы уже довелось увидеть Варгасу и что увидит он сам? Даниэль покосился на охотника — тот зловещей арке нисколько не удивился. Он что-то проверял в своей сумке и был пугающе спокоен. Хантер посмотрел, сколько у него припасов, подсчитал, хватит ли на двоих, и внимательно огляделся. Арка его не занимала — он знал, что у её подножия лежат кости жителей Брамкота и их собак. Её наверняка возвёл какой-нибудь безумец, один из немногочисленных выживших в давней трагедии — тогда на предместье Ноттингема напала группа гулей, вылезших из этого самого леса. Поэтому гораздо важнее было наблюдать за местностью, чтобы вовремя заметить приближение порождённых тьмой тварей. Стоило сделать небольшой крюк и обойти лес, который в их время напоминал скорее огромный могильник, чем умиротворяющий оплот гармонии, но они уже проехали нужный поворот. С трудом оторвавшись от арки, Даниэль покрутил в руках ножны. Они были выполнены из чернёного серебра и покрыты цветочным узором тонкой работы, а стилет оказался лёгким, с узким лезвием и короткой рукоятью. Такой кинжал, незаметный и опасный, как жало, мог принадлежать женщине или вору. Стало интересно, откуда он у Варгаса, но и этот вопрос священник оставил при себе. Даниэль убрал стилет в сумку. Он сомневался, что сможет воспользоваться оружием, даже если кто-то будет угрожать его жизни. Ему разве что куриц разделывать приходилось, и от одной мысли о том, чтобы вонзить тонкий клинок в человека, начинало мутить. — Не люблю объяснять всё заново, — раздался недовольный голос охотника. — Что, куда, зачем. Спрашивай, я отвечу. Я не кусаюсь и не бью без причины. Главное — не лезь в пасть к огру, и всё будет в порядке, — он мрачно усмехнулся. — А то у них рефлексы, как у собак. Варгас передал святоше карту и флягу с водой, на которой было написано «Динар» — так звали одного из его предыдущих напарников. Динар отличался довольно раздражающим типом болтливости, когда разговоры о погоде быстро сменялись размышлениями о цветовой гамме чулок прекрасной мадам из «Приюта рыжей Дженни». Хантер с трудом это выдерживал, хотя в юношеские годы и сам любил поговорить о подобном. И теперь он очень надеялся, что «миленький» Даниэль не станет доставать его своей верой и рассказами о Боге. Ну, которого нет. И никогда не было. Убрав флягу в сумку, священник укоризненно посмотрел на Варгаса. Нетрудно было догадаться, что желудок огра стал последним пристанищем его предшественника, и то, как легко охотник об этом отзывался, было ужасно. Марлоу уже представлял такого же поддающегося воле судьбы молодого человека, который заменит его со временем, и слышал голосом Варгаса подобную фразу, только о себе. Что-нибудь вроде «и помни: обниматься с умертвием — плохая идея». Даниэль развернул карту и некоторое время изучал её, пытаясь понять, где они, в какую сторону движутся и какие их ожидают расстояния, но пока его ориентирование на местности оставляло желать лучшего. Раньше ему не приходилось иметь дела с подобным, но Даниэль полагал, что постепенно привыкнет, и это не будет составлять труда. Он надеялся на это. Он должен был стать хорошим спутником, чтобы не разочаровать Варгаса, хотя не похоже было, что охотник от него чего-то ждал. Карту пришлось убрать, как только они вошли в лес, слишком густой и тёмный, чтобы читать. Солнце почти не проникало сквозь листву, сильно пахло гнилыми листьями, и стояла неестественная тишина. Вместо пения птиц слышны были только протяжные завывания ветра. Даниэль поёжился и бессознательно упëрся пятками в бока Наамы, заставляя еë шагать ближе к Голиафу. — Из следующего города нужно будет выслать весточку командованию. Твои полное имя и возраст, а также адрес родственников, если они живы. Ясно, святой отец? Варгас называл так спутника без тени издёвки, просто привычка из детства. Мать била его по губам, если, говоря о приходском священнике, он не добавлял к имени положенного «отец». С этим Александром — отцом Александром — у них была взаимная неприязнь. Но привычка всё равно осталась. — Ясно. А зачем нужен адрес родственников? Сообщить им, когда меня убьют? — Даниэль и не заметил, что сказал «когда», а не «если». — Это совсем не обязательно, родителям будет всё равно. Но Эстер… Нужно будет сообщить сестре. Она огорчится, когда узнает, — Варгасу наверняка было неинтересно об этом слушать, но сейчас, пока Марлоу ещё не привык к тишине мёртвого леса, звук голоса, пусть даже собственного, успокаивал. — Но и она за меня не помолится. На всякий случай достав из-за спины арбалет, Хантер прислушался к могильной тишине, не став отвечать. Единственной его мыслью в этот момент был вопрос, симпатична ли сестра милого святоши, и, бросив короткий взгляд на спутника, он решил, что да. Наверняка она такая же светлокожая и белокурая. Можно было бы даже сравнить с ангелом, но на ум Варгасу пришла только шальная мысль навестить сестру нового спутника. Он заставил бы её помолиться за упокой брата. Пару-тройку раз. Охотник мотнул головой и раздражённо выдохнул. Весь этот балаган с семьёй никогда ему не нравился. В такое время люди думают исключительно о себе, о собственном выживании, так зачем тратить чернила? Но правила обязывали. Погибали не только спутники, но и охотники, и похоронки вылетали из окон мейстеров одна за другой. Мертвецов, если это были орденцы, дослужившиеся до высоких званий, доставляли на лондонские кладбища, и первое время их приходилось убивать по второму разу. Потому что не соблюдались правила погребения. Взгляд Хантера зацепился за обугленное колесо, затем за отсыревшую дугу от телеги — похоже, кто-то потерпел здесь крушение. И оставалось только надеяться, что владелец телеги не бродит теперь где-то поблизости. Надо было сосредоточиться. — Молитвы сейчас действительно никому не нужны, святой отец, — отстранённо заметил Варгас. — Но тебе всё равно, верно? Даниэль в ответ лишь печально вздохнул и поднял взгляд — небо затягивало тяжёлыми облаками, скрадывающими бледный солнечный свет. Из-за охватывающей лес темноты возникало ощущение, будто наступил поздний вечер. — Сколько у вас было спутников до меня? И что с ними случилось? — Марлоу почему-то был уверен, что он не был вторым и уж точно не окажется последним. Нужно было перестать думать об этом. И перестать задавать лишние вопросы — очевидно, охотник не был настроен на долгие разговоры. Варгас сощурился, раздумывая, как бы покороче ответить на вопрос. Он ожидал чего угодно, даже праздного любопытства по поводу распорядка дня, но никак не просьбы перечислить предшественников. Хотя сгинувший в желудке у огра малый тоже страшно интересовался судьбой других лекарей, чтобы избежать их ошибок. Не помогло. — Шестеро. Один заблудился в Честерфилде. Один покончил с собой. Третий… — Варгас напрягся, вспоминая его имя. — Кажется, Джереми. Вроде, умер от заражения крови, когда его укусил восставший мертвец. Охотник нахмурился, не желая вдаваться в подробности о том, что это был за спутник, где они встретились и как расстались. Джереми лечил шлюх в борделе. Вот, собственно, и всё. Неприятная была смерть. — Ещё одного убил вендиго, — Варгас криво усмехнулся. — Огромный мертвяк, завлекающий путников в лес. Людоед. Чёрт, а ведь священник наверняка ничего не знал о монстрах, может, даже не видел их никогда. Хантер закатил глаза, представляя, что снова придётся пересказывать основы, включающие в себя описание порождений тьмы и их особенностей. Вряд ли это поможет Даниэлю, но зато он будет понимать, зачем ему дали стилет, а в ближайшее время ещё и заставят пострелять. Пора вытаскивать милашку из привычного тихого болота, показывать, как всё изменилось с тех пор, как крипты — разломы в земле — породили первых тварей. Если бог и существовал, то он давно отвернулся от этого мира. Настало время это осознать. — Что случилось с пятым, я не помню. Кажется, его зарезали, а я не углядел. — Не углядел… — эхом прошептал Даниэль, не понимая, как можно так легкомысленно относиться к чужим жизням. Слышать о восставших мертвецах было и вполовину не так жутко, как о том, что Варгас не помнил, что случилось с одним из его спутников. Прислушавшись к лесу и сняв с пояса флягу, охотник стянул с лица платок и сделал большой глоток дешёвого рома, купленного у торговца по пути в Ноттингем. Горло приятно обожгло, рассудок прояснился, освобождаясь от призраков прошлого. Хантер хотел предложить ром Даниэлю, но быстро передумал, вспомнив, с кем имеет дело. — Шестым перекусил огр. А потом огром перекусил я. И никто за них не помолился. Варгас вернул платок на место, всем своим видом показывая, что на этом разговор окончен, погладил Голиафа по спутанной гриве и пустил его рысью. Следующие пару часов они ехали молча. Лес закончился, его сменили бесконечные поля с пожухлой травой, омрачённые дымом костров на линии горизонта. За большинством посевов следить было некому — многие деревеньки опустели и превратились в наводнённые мертвецами погосты, а территории вокруг крупных городов стали кормушками для чудовищ, и чем дальше от Лондона, тем ситуация была хуже. Всё время до привала Даниэль следовал за Варгасом на небольшом расстоянии, чтобы не раздражать его и не искушать себя соблазном задать ещё несколько вертевшихся на языке вопросов. Теперь всё, о чём Марлоу слышал в Ноттингеме, все ужасы и монстры, которыми раньше только пугали непослушных детей и о которых теперь говорили вполголоса, — всё это становилось для него реальностью. Но он не пытался представить, какой будет его реакция, когда они наткнутся на первого мертвеца, не думал о том, что будет, если один такой нападёт на него, не думал, что будет, если Варгаса не просто ранят, а убьют, и он останется один в таком же мрачном месте, как лес, который они благополучно миновали. Нет, Даниэль смотрел в спину Варгаса, слушал гнетущую тишину и пытался осознать, что теперь его жизнь связана с жизнью этого человека. Если охотники на самом деле были людьми. Это пугало. Варгас не казался жестоким или злым, но некоторые его слова настораживали, и это означало, что опасаться стоит не только окружающего мира, но и собственного спутника. Охотник вызывал противоречивые эмоции: недоверие и в то же время смутное чувство защищённости. Даниэль точно знал одно — оказаться в тёмном лесу или среди могильных костров без Варгаса ему бы не хотелось. Свернув с протоптанной пыльной дороги, тянущейся между высоких деревьев, Хантер притормозил возле брошенной телеги в небольшом пролеске. Спрыгнув на землю и шикнув на коня, когда тот боднул его большой чёрной головой, охотник обогнул телегу и увидел за ней прогоревшие угли и истлевшие останки волка и человека. В первую секунду он решил, что это мелкий оборотень, но, присмотревшись, понял, что это даже не волк, а всего лишь крупный пёс. — Здесь и остановимся, — сообщил Варгас, обернувшись к спутнику. — Привяжи лошадей. Даниэль окинул взглядом высокие деревья с тронутыми осенней желтизной кронами и умиротворённо выдохнул. Этот лес пронизывали солнечные лучи, здесь был слышен шелест листвы, и до прогалины доносились далёкие голоса птиц. Священник спешился и подхватил поводья Наамы и Голиафа. Чёрный конь выглядел ещё более суровым, чем его хозяин — они прекрасно друг другу подходили. Однако стоило Голиафа погладить, и он охотно подставил морду. Должно быть, чувствовал, что его не обидят — с лошадьми Даниэль обращался куда увереннее, чем с людьми, благодаря полученным в детстве урокам. Ведь что это за аристократ, не способный приручить и оседлать коня? Убедившись, что Голиаф не затопчет нового спутника — пару предыдущих лекарей конь ни за что к себе не подпускал — Варгас неопределённо хмыкнул и вернулся к месту происшествия. Опустившись на колени перед собачьим трупом, он натянул платок на нос, спасаясь от гнилостной вони, и внимательно осмотрел полученные псом ранения. Из-за начавшегося разложения и слипшейся шерсти сложно было что-то разглядеть, но рваные края разодранной плоти наводили на мысль, что напал на путников какой-то хищник. Большой — точно не обычный волк. Скорее медведь. Варгас повернулся к обугленному человеку, рот которого был раскрыт в немом крике. Смерть несчастного была мучительной — ему распороли живот, едва не выпустив внутренности, а после он, похоже, наступил в собственный костёр и загорелся. Но огонь по крайней мере спас его от проклятия второй жизни — могильный огонёк не позарится на мертвеца, превратившегося в жаркое. Может, пламя перекинулось и на напавшего зверя? Тогда его палёная туша должна была обнаружиться где-то поблизости. Присмотревшись, Хантер нашёл на земле россыпь медяков из сгоревшего кошелька, ложку и закопчённую табакерку, в которой лежало аккуратно свёрнутое письмо. Читать он не умел, поэтому сунул находку в карман, чтобы потом отдать её Даниэлю, какому-нибудь губернатору или мейстеру. Они могли отыскать родственников погибшего. Варгас поднялся с колен, услышав приближающиеся шаги, и хотел уже достать табакерку, но передумал, когда до него донёсся испуганный вдох и растерянный шёпот: — Боже… Священник перекрестился, остановившись рядом с Хантером. Вопрос, чем он может помочь, застрял в горле и растворился при виде обугленного трупа. Даниэль не ожидал, что столкнётся с чем-то подобным так скоро. Это был вовсе не один из тех усопших с умиротворёнными лицами, которых ему доводилось отпевать в церкви; этот труп был настолько изуродован, что даже не сразу получалось определить, какого он пола. Почерневший от огня, с багровыми просветами обнажённого мяса, он мог вызывать отвращение, но Даниэль испытывал лишь жалость. Пару раз глубоко вздохнув, чтобы немного успокоиться, он шагнул ближе к охотнику и поднял на него серьёзный взгляд. — Вы ведь шутите? — тихо спросил Даниэль. — Мы не можем здесь остановиться. Мы должны похоронить его и уйти. Нельзя тревожить сон мёртвых. Варгас свёл брови и напрягся. Должны? Вот поэтому он никогда не связывался с фанатиками — они бесили похлеще приставучих попрошаек на улицах Лондона. Чего только стоили сектанты, прячущиеся по канализациям и заброшенным фабрикам. Они поклонялись порождениям тьмы, прыгали в крипты один за другим и пропагандировали веру в нового бога — эти ребята становились настоящей занозой в заднице, но ни правительство, ни Орден ничего не предпринимали. К счастью, у Варгаса был только один фанатик, с которым он мог разобраться собственными силами. — Так. В один шаг преодолев разделяющее их расстояние, Хантер внимательно посмотрел на священника из-под треуголки и медленно накрыл его плечи ладонями. Даниэль ощутимо дрогнул, но вместо того, чтобы отстраниться, выпрямился и поднял голову, смело глядя ему в глаза. — Во-первых, мы ходим по костям умерших каждый день. Всех не похоронишь, — отчеканил Варгас. Он излучал куда больше угрозы, чем всего минуту назад, и Марлоу начинал всерьёз его опасаться. Но вес ладоней на плечах был грузом сопротивления, борьбы за свои идеалы и веру, и с каждым словом охотника во взгляде Даниэля появлялось всё больше упрямства. — Во-вторых, я остановился здесь не просто так. Их что-то убило. И если это что-то ещё рядом, я могу его уничтожить. Чтобы больше никто не умер. Варгас предупреждал. Он говорил вкрадчиво, спокойно, мягко — для начала, но при этом его большие пальцы ощутимо давили священнику под ключицы. Варгас ненавидел, когда ему указывали. А теперь ещё и приходилось объяснять новому напарнику, что мир за пределами его кельи страшен и угрюм и растерял все намёки на человечность. И уж тем более — на духовность. Пора было это признать. — И последнее. Он прервался, услышав сбоку глухое рычание и опустив взгляд на мёртвую собаку. Марлоу, которого пришлось отпустить, на выдохе пробормотал что-то на непонятном языке, должно быть, латыни. Наверняка взывал к своему богу, пока псина, дёргая прогнившими лапами, тщетно пыталась встать. Но бог здесь ничем бы не помог, зато Хантер, стоило только монстру открыть заплывшие белые глаза, сапогом раздробил его трухлявый череп. Удовлетворённо хмыкнув, охотник небрежно вытер подошву ботинка о сухую траву. Эта сцена, пожалуй, объясняла всё куда лучше любых слов. Даниэль судорожно выдохнул — хруст ломающейся кости и липкое чавканье полуразложившегося мозга на мгновение парализовали его и теперь отдавались в ушах отвратительным эхом. С трудом отвернувшись от собаки и уняв охватившую его дрожь, Даниэль нахмурился. Его решимость после этой бессмысленно-демонстративной сцены лишь возросла. Если Варгас хотел его запугать, то он не собирался доставлять охотнику такого удовольствия. Хантер поднял голову и наткнулся на ещё более упрямый, чем прежде, взгляд. — Я ничего не должен, — отрезал охотник. — Ни тебе, ни призракам, ни кому бы там ни было. Даниэль покосился на труп мужчины, и Хантер, заметив это, насмешливо добавил: — Не переживай, этот милейший господин нас уже не потревожит. С этими словами он отошёл к телеге. Марлоу, отбросив сомнения, последовал за ним в надежде найти что-нибудь, чем можно копать. Заметив спутника боковым зрением, Варгас поджал губы, но промолчал, переключив внимание на телегу. По её отсыревшему дереву тянулись глубокие борозды от когтей. Внутри нашлись высушенная оленина в свёртке, три книги и бочонок с вином. Заинтересовало Варгаса только мясо, которое он тут же проверил, небрежно отряхнул и прихватил с собой. — Он наверняка был крещённым, раньше ведь всех крестили, — сказал Даниэль скорее самому себе и, отодвинув книги, не обнаружил за ними ничего подходящего. — Даже вас крестили, верно? Не то, что теперь. За всё время своего служения Господу я провёл не больше пятидесяти крещений. Люди совсем не заботятся о душах своих детей. Варгас выразительно поднял брови, без лишних слов показывая, насколько ему плевать на упадок церкви и всё, что с ним связано, и шагнул к Голиафу, громко свистнув. Конь навострил уши, громко фыркнул и отвернулся от хозяина. Видимо, подобное отношение после тёплого знакомства с новым спутником его не устраивало. Закинув мясо в сумку и грубо потрепав жёсткую гриву Голиафа, Хантер взял косу и обвёл пролесок внимательным взглядом. Лошадь, которая была запряжена в телегу, либо сбежала, либо сгинула в пасти зверя. Но никаких следов — ни копыт, ни когтистых лап — поблизости не было; их уничтожили дожди и время. Охотник взволнованно посмотрел на лошадей и нахмурился. Если эта тварь выползала, чтобы красть скот из ближайших поселений, было, о чём беспокоиться. Без коней до Дерби они шли бы дня два, но по-настоящему Варгаса тревожило не это, а риск потерять Голиафа. Спутников у Хантера было много, а Голиаф за всё время охоты — один. Пока Варгас осматривался, Даниэль вернулся к трупу, опустился рядом с ним на колени и заметил полуистлевшую дорожную сумку. Осторожно её раскрыв, он вытащил свёрток одежды, подвинул зазвеневшие склянки и нащупал деревянную рукоятку. Это оказалась средних размеров садовая лопата, заточенная гораздо сильнее, чем того требовали земледельческие нужды — очевидно, погибший рассчитывал использовать её в качестве оружия, на которое денег хватало только у зажиточных людей. Остальным приходилось полагаться исключительно на собственную изобретательность. Мысленно поблагодарив Бога за помощь, Даниэль окончательно убедился в том, что у него верные намерения. — Действительно, всех не похоронить, но похоронить его — в моих силах, — обратился он к Варгасу, который замер неподалёку и что-то разглядывал в опавшей листве. — И вы правы, ваша задача — убить монстра, сотворившего это, и я не имею права вам препятствовать. Но и вы, если не хотите помочь, хотя бы не мешайте. — Я и не собирался тебе мешать, святоша, — фыркнул Хантер. — Делай, что хочешь. Только учти, что в следующий раз у тебя может не быть на это времени. Проигнорировав его слова, Даниэль опустился на колени у соседнего с трупом дерева, перекрестился и, сложив ладони в молитвенном жесте, зашептал: — Благослови, Господи, начинаемое мною дело и помоги мне благополучно завершить его при содействии Твоей благодати. Тебе посвящаю все мои труды и старания, чтобы они послужили для блага и спасения моих ближних. Через Христа, Господа нашего. Аминь. — Дьявол. Варгас нахмурился, глядя, как Марлоу снова крестится и берётся за лопату. Очевидно, в ближайшее время заняться поиском конокрада не получится — не оставлять же Голиафа под присмотром святоши. Конечно, он мог приказать спутнику бросить это идиотское занятие, мог силой заставить подчиняться, если тот начнёт спорить, но не стал этого делать. Варгас и сам был не против немного задержаться на поляне и отдохнуть. К тому же две здоровые лошади могли приманить зверя, и искать тогда не придётся. Хантер обошёл пролесок, не отходя далеко и не упуская из вида Голиафа и священника. Чуть западнее привала остались едва заметные следы волочения, которые вели в лес через проломленный кустарник. Варгас был уверен, что стоит пройти немного вглубь по тропинке, прочерченной неуклюжей тварью, и он найдёт логово конокрада, но… Он прислушался к звукам, с которыми лопата вонзалась в землю, закатил глаза и глубоко вздохнул. Видимо, придётся подождать. Вернувшись к кострищу и прислонив косу к телеге, охотник взял собаку за задние лапы и оттащил подальше за кусты, чтобы не воняла гнилыми мозгами на всю поляну. Затем подошёл к обгоревшему телу, ещё раз осмотрел и, с трудом отодрав от земли, дотащил до дерева, под которым ему рыли могилу. Варгас не собирался помогать священнику, но сам Марлоу наверняка бы с этим не справился. — Аминь, — отряхнувшись и отмахнувшись от запаха палёного мяса, Хантер осмотрел свои перчатки, на которых виднелись следы крови огра, и кивнул. — Свистни, как закончишь. Даниэль даже не взглянул на Варгаса — ему было плевать, что тот обо всём этом думал. Охотник мог смеяться над ним, называть святошей, утверждать, что Бога нет и поминать дьявола — Марлоу ко всему этому давно привык. Привык поступать так, как считал правильным, несмотря ни на что. Годы, проведённые во враждебном обществе, приучили не обращать внимания на мнение окружающих. Бесполезно было объяснять охотнику, что только после того, как мертвец будет предан земле, душа его сможет обрести покой, а обязанность Даниэля как священника — сделать всё возможное для души этого человека. И для своей, ибо лишь добрыми делами наполнялась его жизнь. — Прах ты и в прах возвратишься… Объяснять охотнику, что в Судный день спящие пробудятся из праха земли? Возможно, как-нибудь в другой раз. Марлоу отвлёкся на секунду и посмотрел на труп несчастного. Зачем Варгас перетащил его: чтобы помочь или поиздеваться? Это было неважно, главное, что теперь, когда Даниэль мог всё время видеть того, ради кого трудился, он испытывал новый прилив сил. Он хотел бы поблагодарить охотника или улыбнуться ему, но небрежно брошенное «аминь» отбило это желание, и Марлоу просто вернулся к своему занятию, мысленно взывая к Господу и моля его о терпении. Снова оставив спутника одного, Хантер отошёл к телеге, заглянул под неё и нащупал укрепляющие днище металлические пластины. С помощью косы отломав одну от потрескавшихся досок, Варгас осмотрел её внимательнее. Он хотел найти что-то, что помогло бы Даниэлю копать быстрее, иначе тот мог ковыряться до утра, и они не успели бы в Дерби до полуночи. Но пластину под самодельную лопату приспособить было невозможно, так что Хантер оставил эту затею. Если священник слишком задержится, Варгас просто заставит его всё бросить и отправляться в путь. Охотник отпустил пластину, и та упала на землю со звонким стуком, хотя под телегой не было никаких камней. Заинтересованно хмыкнув, Варгас отодвинул её, разворошил подгнившие листья и увидел шкатулку с драгоценностями, которую, видимо, мертвец вёз в город на продажу. Не исключено, что в Честерфилд, там был самый большой чёрный рынок. На шкатулке стояла печать концерна МакАлистера — некогда крупнейшего производителя элитных дирижаблей. Хантер слышал, что его хотели посадить за воровство, и он застрелился на собственном заводе, а потом превратился в весьма мерзкую тварь, на которую идти пришлось целым отрядом охотников. Тело МакАлистера сожгли, а собственность распродали таким же богачам, каким был он сам. — А ты не так прост, приятель. Хотел девке подарок купить? Или по долгам рассчитаться? Идиот, — обратился Варгас к трупу и со смешком покачал головой. На самом деле его совершенно не заботило, что мертвец собирался делать со шкатулкой и как она к нему попала. Гораздо важнее, что в Честерфилде эту вещицу можно было дорого продать. Спрятав шкатулку во внутренний карман, охотник пристроил пластину от телеги на пень, достал из сумки пару кусков вяленого мяса, флягу с водой и, присев на поваленное трухлявое дерево, сложил всё на импровизированный стол. Ожидание удручало, и, чтобы не терять времени даром, Хантер решил привести в порядок оружие. Теперь тишину на поляне нарушал не только звук, с которым лопата вспарывала почву, но и резкий хрип скользящего по лезвию косы точильного камня. Даниэль не знал, сколько прошло времени, час, два или три, и прервался, только когда верхний слой земли, самый твёрдый и неподатливый, был снят. Он давно уже скинул на траву сюртук и закатал рукава рубашки, но это не спасало от жары, и теперь он утирал пот со лба, глядя на результат своей работы. Самое сложное осталось позади, глубже земля была мягкой, кое-где даже рыхлой — там, где рыли ходы мелкие животные. Поднявшись, Даниэль покачнулся, но устоял — затёкшие ноги неприятно ныли. Рукам пришлось ещё тяжелее — хоть он и занимался земледелием, они не были привычны к таким нагрузкам, и появившиеся мозоли быстро стёрлись до крови. Но священника это не волновало: несмотря на усталость, он чувствовал себя гораздо лучше, чем несколько часов назад. Немного размяв ноющие мышцы, он подошёл к Нааме, которая беспокойно зафыркала, почувствовав запах крови, достал из сумки склянку со спиртом и бинты и, смыв грязь с ладоней, перевязал их. Набрав во флягу вина из стоящего в телеге бочонка, Даниэль присел рядом с Варгасом и сделал небольшой глоток. Ему нужен был перерыв. После наполненного мрачными мыслями утра, после прощания с домом отвлечься на какое-то дело, тем более такое благочестивое, Марлоу было просто необходимо. И теперь он был в гармонии с миром, Богом и самим собой. Хотя бы на некоторое время. — Будете? — предложил он вино охотнику и светло улыбнулся. — Благодарю, но предпочитаю напитки покрепче, — отозвался Хантер и бросил взгляд на карманные часы. Небо заволокло тучами и дымом, который ветер пригнал откуда-то с востока, и из-за этого казалось, что уже вечереет, но на самом деле у них ещё было время. Если священник поторопится, то они и местную тварь найти успеют, и до Дерби добраться, и тогда не придётся переживать о том, хватит ли припасов. Оленины, с учётом той, что досталась им от покойника, было достаточно ещё на два привала в лучшем случае, если только Марлоу не питался святым духом. Она была сытная и немного пересоленная, но благодаря этому не портилась. Стоило поблагодарить мертвеца за ужин, но Даниэль, забравший с пластины кусок поменьше, благодарил бога. Произнеся короткую молитву, священник неторопливо перекусил, запивая мясо вином. Хорошо, что сейчас было не время поста. Он пока не думал об этом, но вопрос, как соблюдать пост в путешествии, его серьёзно беспокоил. И ещё сильнее беспокоило то, что посоветоваться было не с кем. Помолившись повторно и немного размяв окаменевшие от напряжения пальцы, Даниэль обратил внимание на металлическую пластину. Она могла существенно ускорить процесс. Переложив свёртки с мясом на колени Варгаса, Марлоу встал и взял пластину. Тяжёлая, но не настолько, чтобы он не справился. — Это мне пригодится. Хантер проводил спутника хмурым взглядом. То, что святоша не навязывал ему свою точку зрения относительно сильных мира сего, конечно, радовало, но одним он точно бесил — своим упрямством истинного католика. Да ещё казался слишком наивным и зелёным для полевой работы. И наглости ему было не занимать — крайне взрывоопасное качество, граничащее с идиотизмом. Как на всё это реагировать, Варгас не знал. Если бы Даниэль лез к нему с нотациями и проповедями, его можно было бы поставить на место парой ударов. Тогда всё было бы просто и понятно. Но Даниэль этого не делал. Хантер сдержал усталый вздох. Пусть спутник делает, что хочет. Найди Варгас другого лекаря, проблем не стало бы меньше. Даниэль вернулся к могиле, кое-как загнул пластину и отложил на время. Теперь она по форме отдалённо напоминала ковш, и с её помощью можно было выбрасывать из ямы разрыхлённую лопатой землю. Охотник справился бы с этим гораздо быстрее и лучше, но Даниэль не собирался его просить. Не потому, что был слишком гордым, а потому, что Варгас достаточно чётко обозначил своё отношение к происходящему. Решив отдохнуть ещё немного, Марлоу занялся поиском веток, подходящих для того, чтобы связать крест. То, что мертвец останется без гроба, он исправить не мог, но хоронить без креста было нельзя. Даниэль внимательно оглядывался, щурясь, смотрел под ноги и, погружённый в свои мысли, не заметил, как углубился в лес. Ему казалось, что он отошёл всего на несколько шагов, но, когда обернулся, то увидел, что поляна почти скрылась за раскидистыми ветвями деревьев. Продолжив поиски вдоль неё, чтобы не потеряться, Даниэль вдруг услышал треск и странный звук, отдалённо похожий на рычание. Священник замер, невольно задержав дыхание, напряжённо вгляделся в темноту за густым кустарником и начал пятиться к поляне. Сердце колотилось где-то в горле. На него медленно надвигалась грузная лохматая фигура, очертания которой напоминали медведя. Рычание повторилось, когда до пролеска оставалось всего несколько шагов, и Марлоу испуганно позвал: — Варгас? Наверняка недостаточно громко — Даниэль боялся, что, среагировав на резкий звук, зверь кинется на него, и к тому же собственный голос, как и тело, ему почти не подчинялся. Но когда грубые пальцы вдруг схватили и потащили его за воротник, священник не сдержал вскрика. — Тш, — шикнул охотник и вытянул Даниэля на поляну. Сражаться среди деревьев Варгас не собирался, тут он со своей косой мог развернуться лишь вполсилы, поэтому нужно было вывести зверя на открытое пространство. Вербер — так называли в Ордене этого монстра — был медлительным, но очень сильным. — Беги. Варгас оттолкнул Даниэля в сторону и раскрыл лезвие косы, срываясь с места. На поляну с грозным хрипящим рыком выбежало существо, грубая чёрная шкура которого была испещрена глубокими ранами и покрыта костяными наростами, сформировавшимися из раскуроченной грудной клетки. — Вот тебя-то я и ждал, — усмехнулся Варгас, легко уворачиваясь от мощной когтистой лапы и вонзая косу монстру в брюхо. Раздался дикий рёв, сотрясший землю. С дерева, из-за которого Марлоу с замиранием сердца наблюдал за происходящим, посыпались жёлтые листья, и священник судорожно зашептал молитвы. На исчадие ада, которым, без сомнения, являлось похожее на медведя существо, невозможно было смотреть без содрогания и отвращения, и от того, каким хладнокровным оставался Варгас рядом с этим монстром, по всему телу пробегали мурашки. Даниэль не понимал, кто вызывал в нём больший страх и трепет: зверь или охотник. Снова яростно взвыв, тварь беспорядочно заметалась, чуть было не вырвав из рук Хантера оружие. Было сложно сопротивляться столь сильной твари, но чем тяжелее давалась победа, тем больше удовольствия она приносила. Размахнувшись, охотник направил косу в шею монстра, но тот дёрнулся в сторону, и лезвие лишь оцарапало толстую шкуру. Метнувшись вперёд, вербер раззявил пасть для укуса, но задняя лапа зверя соскользнула в недорытую могилу, и тот неуклюже боднул Хантера твёрдым носом. Отлетев к телеге и чудом не ударившись головой, охотник вскочил на ноги и отбежал подальше от коней. Замерев на противоположном конце поляны, Варгас крепко сжал древко косы. Монстр понёсся на него, скаля зловонную пасть, но в последний момент Хантер избежал столкновения, перекатившись в сторону. Пока грузная тварь разворачивалась, лезвие прочертило кровавый след в воздухе и вонзилось верберу точно в обкусанное длинное ухо. Повалившись на землю, монстр последний раз зарычал и затих. — А за тебя дадут неплохую цену… да, конокрад? — пробормотал Варгас, выдёргивая косу из его головы. В надежде, что к ним не заявится ещё парочка таких здоровяков, Хантер прислушался к безмолвному лесу, развернулся в сторону деревьев, за которыми прятался спутник, и без особого любопытства окликнул: — Ты там живой? Даниэль, даже не успев дочитать молитву, выдохнул с облегчением. Всё закончилось настолько быстро, что он так и не понял, за кого испугался сильнее: за себя или охотника. Но теперь это было не важно. Только сделав первый шаг к Варгасу, он почувствовал, что дрожит. До этого от ужаса он вовсе не ощущал собственного тела, и оказалось, что тело его боялось куда сильнее, чем душа. — В порядке? — коротко глянув на священника, Хантер осмотрел поверженного монстра, достал охотничий нож и проговорил себе под нос: — Добро пожаловать в мой мир, чёрт побери. — В порядке, — немного неровно ответил Даниэль и поёжился от порыва холодного ветра. Подойдя ещё ближе, он осторожно тронул охотника за плечо, обращая на себя внимание, и спросил с благодарностью и участием: — Он вас не ранил? Он спрашивал вовсе не потому, что роль лекаря его обязывала, а потому, что действительно волновался, но беглого цепкого взгляда было достаточно, чтобы понять — Варгаса не задело. — Слава Богу. Запах страха, на мгновение повисший в воздухе, заставил Хантера напрячься. При первой встрече с восставшими тварями некоторые его спутники впадали в оцепенение и какое-то время представляли из себя трясущееся бледное существо, смутно напоминающее человека. Священник же, несмотря на испуг, вёл себя достойно, чего Варгас совершенно не ожидал. Осознав, что как-то слишком пристально изучает Даниэля взглядом, он дёрнул плечом, присел на корточки рядом с вербером и отсёк один из его когтей. — В следующий раз не отходи далеко без меня, — бросил он и увлёкся очисткой трофея от плоти. Марлоу кивнул и, оставив охотника наедине с добычей, с некоторой опаской вернулся к незаконченной могиле — монстр как раз появился рядом с этим местом, — но было тихо. Его всё ещё пробирал лёгкий озноб, но Даниэль надеялся, что это пройдёт, как только он вернётся к прерванному занятию. Поэтому, несмотря на то, что руки, налившиеся тяжестью за время перерыва, болели ещё сильнее, он поспешил приняться за дело. Механические действия: разрыхлил землю, выбросил из ямы, разрыхлил, выбросил, — помогали отвлечься от навязчивого образа монстра, одна мысль о котором заставляла нервно оглядываться и напряжённо прислушиваться к каждому шороху. Варгас тем временем забрал у монстра раздвоенные клыки, которые можно было продать на чёрном рынке. Шарлатаны, шаманы, алхимики и безумные коллекционеры охотно скупали части тел различных существ, принявшие необычную форму под воздействием тьмы. А этот вербер был крупнее своих собратьев, так что на его зубы и когти точно будет спрос. Вытерев охотничий нож о шкуру зверя, Варгас снова взялся за косу, размахнулся и перебил лезвием позвонки у основания шеи монстра удара с пятого. Слишком крепкий экземпляр. Любо-дорого рубить. Сложив трофеи в сумку и допив остатки рома, Варгас глянул в сторону спутника и занялся разведением костра. Наблюдать за похоронами он не желал — уже насмотрелся в своё время. Даниэль с головой ушёл в работу, а когда наконец-то закончил и вылез из могилы, солнце клонилось к горизонту. Кое-как обнаружив в темноте сумерек подходящие ветки, он негнущимися от напряжения пальцами связал их бинтами в два креста. Вернувшись к трупу, Даниэль сложил его руки на груди, для чего тоже потребовалось немало усилий, и вложил маленький самодельный крест в его ладони. Не обращая внимания на запах гнили, священник осторожно опустил мертвеца в могилу и, попросив у Варгаса воды, помыл руки и лицо. Надев сутану, Даниэль снова приобрел скорбно-строгий вид и, встав над усопшим, начал читать молитвы на латыни. С каждым словом, произносимым не громко, но уже не шёпотом, Марлоу чувствовал себя всё увереннее. Хоть он был отнят от церкви, Бог действительно оставался с ним. Он чувствовал Его присутствие, чувствовал Его в своём сердце, и это чувство, Даниэль знал, поможет пережить все испытания. Он снова ощущал возвышенную силу своей веры. — Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen (Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь — лат.), — закончил священник и, перекрестив могилу, начал засыпать её землёй. К тому моменту, когда он закрепил в изголовье надгробный крест — с таким чувством, будто хоронил не мертвеца, а свою прошлую жизнь, — он окончательно успокоился. Даниэль подошёл к костру, опустился на бревно рядом с охотником и сделал пару глотков вина. Он излучал умиротворение, хотя был готов упасть от усталости прямо на землю и отключиться. — Вот… — выдохнул Марлоу, улыбаясь собственным мыслям, и поправил сползшие повязки на ладонях. — Теперь можем ехать куда угодно. Варгас открыл глаза и коротко кивнул. Уровень уважения к спутнику немного вырос за день, но и ощущение, что наивный святоша, попавший ему в руки, долго не протянет, усилилось. Если Даниэль будет с таким же упорством пытаться похоронить каждый полуразложившийся труп, который они встретят в заброшенных городах и в паутине железнодорожных развилок, то однажды наткнётся на мертвеца, который утянет его за собой в могилу. Или, что наверняка случится гораздо раньше, исчерпает всё терпение Варгаса. Даниэль посмотрел на тушу монстра, чёрной горой возвышающуюся в темноте, и перевёл любопытный взгляд на охотника. — Что это за существо? Вы таких раньше встречали? Хантер подавил вздох. Всё по новой в который раз. — Вербер. Так их в Ордене называют. Они довольно часто попадаются в лесах, так что я бросил считать уничтоженных в первый же год. Даниэль задумчиво глотнул ещё вина и с трудом закрутил дрожащими пальцами крышку фляги. Охотник явно не был настроен на долгие разговоры, но он не мог не спросить: — Это ведь просто мёртвый медведь, да? Как так получается, что мертвецы оживают? В городе говорят, что в них вселяются демоны, а кто-то даже считает, что всё это — заговор правительства, — усмехнулся священник. Ему версия с демонами казалось куда более правдоподобной. — Их оживляют могильные огоньки. Если рядом нет человеческих трупов, они занимают тела крупных животных, — надев шляпу и затушив тлеющие угли, Варгас поднялся, подхватил косу и продолжил, подходя к лошадям: — Увидишь их, когда будем рядом с какой-нибудь криптой. Он отвязал Голиафа и добавил, заметив, как взволнованно и растерянно хмурится спутник: — На живых они не покушаются. Даниэль не стал говорить, что перспектива быть захваченным тьмой после смерти пугает его ничуть не меньше, и погладил жующую последние зелёные листья Нааму. Беспокойство из-за могильных огоньков дополнило сумбурные впечатления этого бесконечного дня, сцены которого всполохами возникали перед внутренним взором: образ церкви, залитой мерцающим светом свечей, печальные лица прихожан, заплаканный Уильям, конюх, костяная арка, адский монстр и холодная земля. Даниэль очень надеялся, что не увидит всего этого в своих снах. — В Дерби нужно будет найти тебе нормальное оружие. На всякий случай. А в Честерфилде первым делом стоило заглянуть в публичную баню. Даниэлю путь туда, конечно, заказан, потому что предприимчивые хозяева превращали эти бани в подвальные рассадники разврата, но было бы смешно привести туда святошу и посмотреть, как тот будет выкручиваться. Марлоу повезло, что Хантер не настолько жесток. Варгас оседлал Голиафа и добавил: — Запомни, от меня — ни на шаг. Потеряешься, искать тебя не буду. И кстати, — он достал из кармана табакерку и протянул её спутнику. — Это было у нашего покойника. Внутри письмо, похоже. Если разберёшься, кому адресовано, можем доставить. Варгас развернул коня в сторону дороги и замолчал до самых ворот Дерби. Даниэль, спрятав табакерку в сумку, пришпорил Нааму и последовал за ним.