Неотвратимость

В Дерби они прибыли за полночь. Тёмные дороги в это время становились ещё опаснее, но им повезло ни на кого не нарваться и спокойно доехать до города. Над воротами горело несколько газовых ламп, и, как только Варгас попал в круг света, двери распахнулись. Это могло означать лишь одно — его узнали. Охотник нахмурился и, спешившись, пошёл по утонувшей в ночном полумраке мостовой. Он надеялся, что обойдётся без лишних разговоров, но его окликнул молодой солдат в потёртом мундире. — Варгас! — парень отвесил шутливый поклон. — Ходили слухи, что тебя убили! — Отстань. Я не в настроении, — Хантер покосился на солдата, который, быстро заперев ворота, нагнал их и пошёл рядом. Жаль, нельзя было сразу врезать ему по зубам, стирая с лица сладенькую ухмылку под залихватски закрученными усами. — У тебя новый спутник! Рад знакомству! — воскликнул парень и насмешливо вскинул брови: — А что с предыдущим? Где-то забыл по пьяни? — Заткнись, я сказал, — угрожающе повысил голос охотник, схватив солдата за воротник, и оттолкнул его в сторону. Тот фыркнул, одёрнул сюртук и вернулся на свой пост. Варгас нагнал растерянно замершего Даниэля, взял его за предплечье и потащил за собой, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам. Ему совсем не хотелось встретить ещё каких-нибудь старых знакомых, — а среди ночных жителей города таковых было немало. Они добрались до конюшни. Увидев, что хозяин спит, Хантер облегченного выдохнул. Он оставил Голиафа в стойле рядом с Наамой и осторожно положил на стол деньги за постой лошадей. Монеты тихонько звякнули; конюх всхрапнул, но не проснулся. — Пойдём к мейстеру, — сказал Варгас, когда они вернулись на улицу. — Утром нужно будет написать письмо в Лондон по поводу тебя, а потом отправимся дальше. — Не слишком ли поздно для визитов? — обеспокоенно спросил Даниэль, поправляя на плече сумку, которая сейчас казалась ему в пять раз тяжелее, чем утром. — Мейстер наверняка уже спит. Или у вас к нему срочное дело? Он не горел желанием спорить, но спрашивал, потому что в разговоре было легче бороться со сном. В голове настойчиво крутилась мысль, насколько же Варгас выносливее: он сражался с огромным монстром, а выглядел так, будто целый день совершал расслабляющие прогулки по цветущему парку. По сравнению с Марлоу, конечно. Даниэль сомневался, что будет так невыносимо уставать каждый день, но всё же, если Варгас не собирался учитывать пределы его возможностей, это в разы снижало шансы на выживание. — Он… полуночник, — пространно отозвался Хантер. — Проблемы со здоровьем. Спит иногда днём, но немного. Встречи с тьмой ни для кого не проходят бесследно. Марлоу выглядел неважно, но к таким серым лицам Варгас привык — потому что постоянно видел подобное в зеркале. Нынешний образ жизни и на нём оставил свой отпечаток, а ведь он, в отличие от большинства лекарей, не сидел в уютном кабинете, а всю юность бегал по лесам, выслеживая вепрей и оленей. И пусть священник не был совсем уж слабаком, нужно было запомнить на будущее, что напрягать его не стоит. Иначе помрёт слишком быстро, и всё опять придётся начинать с начала. — Он был одним из первых охотников, очень уважаемым человеком, — продолжил Варгас. — Считай, с самого основания Ордена на службе. А потом ему ампутировали ногу, и пришлось рано уйти на покой. Теперь иногда берёт новичков на обучение. Я учился у него лет… восемь назад? Уже не помню. Ведя по тихим улицам своего нового спутника, Варгас вспомнил, как сам перед первой встречей с мейстером сомневался, пустят его в дом посреди ночи или прогонят. Тогда пришлось бы спать в каком-нибудь грязном переулке: в те времена у него не было ни гроша, так что не получилось бы провести ночь в ближайшем пабе. Но всё обошлось: оказалось, что мейстер работает по ночам. Он пригласил ученика в дом, и уже очень скоро Варгас стал завсегдатаем того самого ближайшего паба — охотникам, даже новичкам, платили очень хорошо. Мимо прошёл ночной патруль. Пара солдат проводили Хантера неприятными взглядами, один из них поджал губы и отвернулся, а второй пихнул локтем своего приятеля и начал со смешком что-то рассказывать. Сейчас Варгас, пожалуй, был бы рад оказаться в любом другом городе, где он был просто безликим прокажённым, а не здесь, где даже спустя столько лет его помнили. Даниэль заметил, как на Хантера смотрели горожане, но не стал ни о чём спрашивать. Все силы уходили на то, чтобы не отставать. Следуя за охотником, он ощущал себя как на привязи, что было не так уж далеко от истины. Теперь ведь куда Хантер — туда и он. А учитывая уровень доброжелательности Варгаса, спутник, вероятно, воспринимался им так же, как конь: дёрнешь поводья — и пойдёт в нужную сторону. Только Даниэль, по мнению Варгаса, наверняка был и вполовину не таким полезным, как тот же Голиаф. Марлоу отстранённо подумал, что всё могло быть гораздо хуже. Он видел людей куда более мрачных и злых, чем маршал Хантер, так что ему ещё повезло. Если это понятие можно было применить к ситуации, когда его вырвали из дома и заставили идти неизвестно с кем и неизвестно куда. — Нам направо, — указал Варгас на перекрёстке и свернул в переулок. Пройдя мимо паба «Два бочонка», шумного в любое время дня и ночи, охотник инстинктивно потянулся к фляге, но она была пуста. Нужно было исправить это в доме мейстера или поступить, как в старые добрые времена: сбежать и напиться в ближайшем заведении. Алкоголь всегда помогал пережить очередной день, забыться после встречи с порождением тьмы и погрузиться в короткий сон. Так было легче. Ром спасал от кошмаров и убивал всякое желание замаливать свои грехи. Хантер подошёл к тихому дому с одиноко горящей свечой в окне. На двери был выведен знак охотников. — Он, кстати, довольно религиозен. Это так, к слову, — заметил Варгас и настойчиво постучал. Даниэль удивлённо вскинул брови — верующие в их времена были редкостью. Мысль, что сейчас он встретит человека, который не будет относиться к нему как к мусору и с которым можно будет нормально поговорить, постепенно прогнала сон, и к тому моменту, когда дверь в дом мейстера открылась, Марлоу уже не был готов упасть и уснуть прямо на месте. На пороге показался дворецкий, на взгляд Варгаса — совершенно ненужный персонаж в подобном месте, но Джонсон упрямо цеплялся за старые привычки. — Мейстер нас примет? — Не могу представить ситуацию, в которой он будет не рад вас видеть, мистер Хантер, — откликнулся дворецкий и открыл дверь шире. — Он вас ждал. Даниэль и Варгас оказались в просторной прихожей, заставленной ящиками с боеприпасами и оружием. На стенах виднелись светлые прямоугольные пятна от некогда висевших там картин, в углу стояла запылившаяся ваза. В доме стояла такая глухая тишина, что даже выплывшая из-за угла бледная служанка казалась призраком. С интересом окинув взглядом комнату, Марлоу на секунду почувствовал себя, как в родительском доме. Тот был больше, светлее и многолюднее, но под внешней красотой крылась духовная затхлость, которую Даниэль отчётливо ощущал в детстве и от которой всегда хотел отстраниться. Здешний дух упадка и молчаливая прислуга навевали неуютные воспоминания. Варгас небрежно бросил плащ на вешалку и без лишних церемоний двинулся в сторону гостиной, но дворецкий его остановил: на лестнице раздались неровные шаги. Гостям ходить по дому прежде, чем их поприветствует хозяин, было невежливо. Ну конечно. — Варгас. Не думал, что ты вернёшься так скоро. Прихрамывая, к ним вышел седовласый мужчина. Он был облачён в дорогие для этих мест рубашку, сюртук и брюки, его трость была украшена изящной резьбой, а её рукоять отделана золотом. С такой идеальной осанкой и сквозящим во всём виде достоинством ему самое место было в палате Лордов, а не в богом забытом Дерби. Бросив быстрый взгляд на замершую у лестницы служанку, Варгас посмотрел мейстеру в глаза — добрые, вызывающие доверие. Как у священника. Варгас поморщился — теперь ему везде будут мерещиться священники. — Я убил огра, — заявил он. — И по дороге уничтожил вербера. Хантер протянул мейстеру мешочек с когтями и зубами, но тот лишь указал на дворецкого. Охотник пихнул трофеи ему в грудь и с трудом удержался от того, чтобы снова посмотреть в сторону лестницы. — И сменил спутника, — добавил Джонсон, опустил взгляд на колоратку и мягко и немного удивлённо улыбнулся. — Святой отец, рад знакомству. Марлоу пожал протянутую руку с искренней и благодарной улыбкой: в голосе мейстера не было ни намёка на насмешку или презрение. — Меня зовут Бертрам Джонсон, — представился мужчина, игнорируя недовольного Хантера. — Я мейстер Ордена охотников. — Я отец Даниэль… тоже очень рад. Варгас мрачно молчал, нетерпеливо постукивая по полу носком ботинка. Когда же Бертрам, наконец, обратил на него внимание, он многозначительно поднял руку и потёр большой палец о средний, намекая на вознаграждение за труды. — Огр и вербер. — Я помню, маршал. Уильям принесёт твоё жалование. Устали? Будете моими гостями? — не дожидаясь ответа, Джонсон повернулся к бледной девушке: — Селин, приготовь гостям ужин, ванну и кровати на втором этаже. Варгас подавил тяжёлый вздох и стиснул зубы, когда служанка прошла мимо, бросив на него испуганный взгляд и тут же низко опустив голову. — В этом доме по-прежнему нет рома? — бесцеремонно осведомился он. — Если так, я иду в паб. — Нет. Ты забыл, чем закончился твой прошлый поход в «Два бочонка»? Тебя наверняка туда не пустят, — Джонсон указал в сторону гостиной и вкрадчиво произнёс: — Давай лучше обсудим, когда у тебя найдётся время, чтобы посетить Лондон. Сенешаль давно тебя ждёт. — Плевать на сенешаля. Если нет рома, я ухожу, — отрезал Хантер и насмешливо добавил: — Обещаю в этот раз вернуться без сопровождения. — Габриэль! — окликнул Джонсон, но Варгас уже вылетел за дверь, прихватив жалование, которое принёс дворецкий. Первым порывом Даниэля было пойти за охотником, но он неожиданно осознал, что впервые за день может просто остановиться и вздохнуть свободно. Его совсем не беспокоило, что Варгас бросил его в незнакомом месте с незнакомым человеком. Сам Варгас этим утром был для него таким же незнакомцем, а теперь у Даниэля было ощущение, будто они провели вместе минимум неделю. — Габриэль? — он удивлённо вскинул брови. — Так его зовут на самом деле? Красивое имя. — Красивое, — согласился мейстер. — Только он его не любит. Вздохнув, Джонсон жестом предложил Марлоу пройти в гостиную и продолжил: — Так значит, вы его новый спутник. Не только священник, но и лекарь — интересное сочетание. Мне как раз не помешал бы совет, какие снотворные капли принимать. — Варгас упоминал, что у вас проблемы со сном, — задумчиво и немного печально кивнул Даниэль. — Сейчас чаще всего применяют опий, но он быстро вызывает привыкание. Я недавно читал в журнале медицинского института, что вместо него начали использовать морфий, но, на мой взгляд, лучше пить отвары разных трав, ромашки, например. Они успокаивают. Он замолчал на секунду, потом улыбнулся и произнёс спокойно, зная, что над ним не станут смеяться: — Но на самом деле я считаю, что нет средства лучше молитвы. Сложно найти что-то более умиротворяющее… Впрочем, и у меня бывает бессонница — когда я не заслуживаю крепкого сна. — Мало кто со мной согласился бы, но, думаю, вы правы: вера действительно лечит лучше любых настоек. Обязательно воспользуюсь вашим советом, отец Даниэль. Не хочу связываться ни с опием, ни с морфием. В крайнем случае примусь за ромашку. Они расположились за столом в тёмной уютной гостиной, и мейстер подал знак девушке. Та быстро принесла ужин и скрылась за дверью, бесшумная и незаметная — идеальная прислуга. Отбросив эти мысли, Даниэль с трудом заставил себя проявить сдержанность и не накинуться на еду, как оголодавший дикарь. Вспомнив о хороших манерах и правилах этикета, которым его учили в родительском доме, он выпрямился и взял вилку и нож. Джонсона наверняка не волновали приличия, но привычка была сильнее голода. Мейстер отставил трость, тяжело подтянул правую ногу и разлил по чашкам чай. Какое-то время они молчали. Бертрам дал гостю возможность спокойно поесть, а затем поднял на него взгляд и улыбнулся так устало, словно был безгранично стар и невыносимо мудр. Даниэль с коротким вздохом отложил столовые приборы и, нервно подёргав бинты на ладонях, спросил: — Скажите, Варгас… Габриэль из тех людей, к которым лучше не приближаться, когда они возвращаются из паба? Или к которым лучше не приближаться вообще? Я совсем ничего о нём не знаю, и… Он смущённо запнулся. Глупо было, едва познакомившись с мейстером, рассказывать ему о своих переживаниях и задавать странные вопросы, тем более что обычно Даниэль так не делал: ни с новыми знакомыми, ни с кем-либо ещё. Его работа заключалась в том, чтобы слушать и давать ответы. Но Джонсон всем своим видом располагал к откровенности, и Марлоу охотно поддался этому впечатлению. — Простите, это так нетактично — спрашивать вас о Габриэле. Но расспрашивать его самого я не решаюсь. Он кажется... не очень-то дружелюбным, — Даниэль виновато опустил взгляд, надеясь, однако, что Джонсон хоть что-нибудь ему расскажет. Мейстер хмыкнул, загадочно улыбнулся и сделал глоток чая, прежде чем ответить: — Знаете, Даниэль, вряд ли я смогу рассказать о нём лучше, чем он сам и тем более его действия. И вам ведь ещё работать вместе, а если Габриэль поймёт, что вы знаете о том, что он предпочёл бы скрыть, он очень разозлится. В свете свечей мелькнули руки служанки, забравшие тарелку священника и заменившие тушёное мясо на вазу с печеньем. Девушка казалась ещё бледнее и всё время с опаской поглядывала на мейстера, а движения её были скованными и настороженными. Возникало ощущение, будто она чего-то боится. — Он вспыльчив и неуправляем, — продолжил Джонсон и строго взглянул на Селин. Та вздрогнула и мгновенно скрылась за дверью. — Я бы пошёл навстречу его желанию работать в одиночку, но боюсь, что это плохо закончится. Одинокие охотники обычно долго не живут, сами знаете, на что способна тьма. Люди перестают быть людьми. А что касается его выходки сегодня… — мейстер шумно выдохнул и раздражённо поджал губы. Должно быть, он немало натерпелся за время обучения Хантера. — Вернётся он далеко не таким, каким вы успели его увидеть. Думаю, алкоголь заменяет ему молитву. Но я уверен, что он не причинит вам вреда — только оставьте его в покое до утра. Внимая рассказу, Даниэль всё больше радовался, что Габриэль ушёл, бросив его в этом доме. Приятно было сидеть в тёмной гостиной и слушать умиротворяющий голос мейстера, это дарило бесценные мгновения покоя. Впрочем, он тут же себя одёрнул — не было ничего хорошего в том, что охотник ушёл пить, и даже мысленно Даниэль не должен был поощрять подобное поведение, тем более — исходя из собственной выгоды. Однако, взяв мягкое, сладко пахнущее печенье, он отвлёкся, пытаясь вспомнить, когда последний раз ел какой-нибудь десерт. Оказалось, что слишком давно, поэтому, пожалуй, можно было хоть раз за день просто насладиться моментом? Джонсон откашлялся и заговорил снова: — Мне действительно очень жаль, что вас втянули во всё это, но сейчас трудно найти подходящего спутника, и охотники цепляются за любую возможность. У Ордена есть причины настаивать на том, чтобы у каждого был свой лекарь, и в сложившейся ситуации нет вины Варгаса. Теперь вы — один из нас. И чем скорее вы привыкнете друг к другу, тем лучше. Я могу ручаться за Габриэля — он не бросит вас в пасть к огру и уж точно не будет использовать в качестве приманки, но не могу обещать, что обойдётся без насмешек. Сами знаете, как сейчас относятся к вере. Покачав головой, Даниэль сделал глоток чая и ответил: — Сначала я был расстроен, что так получилось: конечно, кто бы захотел покинуть свой дом и отправиться в такое опасное путешествие? Но теперь я думаю, что так Господь испытывает меня и мою веру, — поправив повязки на ладонях, он едва слышно вздохнул. — Надеюсь, я смогу это испытание выдержать. В наши дни ни в чём нельзя быть уверенным, но меня успокаивает, что многие священники сталкиваются с этим — с сомнениями. Тем более сейчас. Мне часто говорили, что я продолжаю верить только потому, что не видел мира за стенами города, не видел разрушенных деревень, голодающих людей и восставших мертвецов. Но уже сегодня это изменилось, и, когда прошёл первый ужас, я подумал, что рад этому испытанию. Даниэль обхватил ладонями чашку, грея пальцы. Уютная тишина гостиной умиротворяла, события долгого дня казались чем-то далёким и нереальным, и невозможно было представить, что уже завтра они проснутся на рассвете и отправятся дальше в неизвестность. Джонсон подлил чая себе и священнику и тепло улыбнулся. — Может, это испытание откроет для вас новый путь. Орден вознаграждает за терпение и преданность, и со временем спутники часто сами становятся охотниками или мейстерами, — Бертрам чуть склонил голову, посмотрел на забинтованные ладони Марлоу и спросил: — Скажите, Габриэль дал вам оружие? — Да, стилет, но надеюсь, мне никогда не придётся им воспользоваться, — ответил Даниэль, едва сдержав зевок. — Сражения не для меня, так что мне не стать охотником. Священство — мой единственный путь. Даже если я останусь единственным верующим в мире, я не отрекусь от Господа и не оставлю своих молитв. Бертрам нахмурился, но лицо его выражало не отторжение, а задумчивость. В итоге он серьёзно кивнул, и в голосе, когда он заговорил снова, отчётливо слышалось уважение. — Руки врача должны владеть только одним оружием — ланцетом, но вашим придётся привыкнуть к револьверу или ружью на случай, если вдруг Варгас будет выведен из строя. Не хочу вас пугать, но и такое может произойти. Впрочем, надеюсь, что Господь будет к вам милостив. И что ваша вера вам поможет. Марлоу зевнул, прикрыв рот ладонью. Нужно было откланяться, принять ванну и лечь спать, но беседа с мейстером была так приятна, что он не торопился. Его огорчала мысль, что завтра они покинут Дерби и, возможно, он больше никогда не увидит Джонсона. — Спасибо, ваши слова меня немного успокоили. Особенно о том, что я не стану приманкой, — Даниэль слабо усмехнулся. — Я не думал, конечно, что Варгас может быть настолько жесток, но тяжело доверять незнакомцу. Он задумался на секунду и вдруг тихо рассмеялся: — Похоже на брак по расчёту — оказываешься связан с человеком, о котором ничего не знаешь. Примерно то же самое ожидало бы меня, если бы я остался в родительском доме. Что ж, видимо, такова воля Господа, и я могу лишь смириться со своей участью. Опершись на трость, мейстер встал и посмотрел в сторону зашторенного окна. Сквозь щель между занавесками пробивался рассеянный свет редких фонарей. — Считайте, что это не брак по расчёту, а крестовый поход против дьявольских созданий. И что вы с Габриэлем в этой совместной борьбе станете духовными братьями… Уверен, ваше знакомство пойдёт Габриэлю на пользу. Думать о духовных братьях и крестовом походе нравилось Даниэлю куда больше, чем о браках, которые неизбежно наталкивали на размышления об обете безбрачия. Из трёх обетов только этот его порой тяготил. И неудивительно — усмирять собственное тело, молодое и гораздо более требовательное, чем душа, было непросто. Одним глотком допив чай, Даниэль поднялся и задал последний вопрос: — Варгас говорил, что нужно сообщить обо мне командованию… — Просто запишите свои данные и отдайте Уильяму, дворецкому, он всё сделает, — перебил Джонсон. — Нужны моё имя и адрес родственников? — уточнил Даниэль, подходя к двери вслед за мейстером. — А также возраст и город, из которого вас забрал Габриэль, — добавил Бертрам и с наигранным сочувствием покачал головой: — У Лондона так много бумажной работы. Он подозвал Селин и указал на Марлоу: — Проводи нашего гостя в ванную и покажи его комнату, пожалуйста. Доброй ночи, святой отец. Даниэль последовал за служанкой на второй этаж. Та показала ему нужные комнаты и исчезла в темноте коридора прежде, чем он успел её поблагодарить или пожелать спокойной ночи. Марлоу быстро принял горячую ванну, боясь, что уснёт прямо в воде, если задержится, и закрылся в своей комнате. Поборов желание тут же упасть на мягкую кровать, он зажёг свечу, поставил на маленький столик распятие и опустился перед ним на колени. Ноги протестующе заныли, но Даниэль не обратил внимания. В неверном свете одинокого огонька взгляд распятого Иисуса казался сострадательно-добрым и ласковым, и только это имело значение. Перекрестившись, Марлоу прочёл несколько молитв: за душу похороненного им мужчины, за Джонсона и Габриэля, после чего покаялся в собственных грехах. Каждый день на этом моменте его сердце сжималось с трепетом и страхом, и Даниэль, чувствуя себя недостойным, признавался во всех порочных чувствах, мыслях и деяниях и молил о помощи и прощении. Этой ночью он отчаянно раскаивался в гордыне, упрямстве и унынии. Признание этих грехов давалось легко, но стоило вспомнить о том, какие образы в его воображении породила одна неосторожная фраза конюха из Ноттингема, как лицо залила краска и слова начали даваться с трудом. Ему всегда тяжелее было говорить о пороках, связанных с желаниями плоти. Закончив, Даниэль наконец-то лёг — как раз в тот момент, когда громко хлопнула входная дверь и послышались тяжёлые шаги. Теперь, зная, что Габриэль вернулся, он мог заснуть спокойно. Варгас очнулся раньше всех, взбудораженный плохим сновидением. Ему редко удавалось поспать на хорошей кровати, поэтому всё тело ломило с непривычки. Голова после похода в «Два бочонка» гудела так, будто обратилась в церковный колокол, по которому ударили молотком. Габриэль поморщился и заставил себя встать. Он часто просыпался в таком состоянии и давно перестал размениваться на сожаления по поводу лишних стаканов рома, поэтому, не обращая внимания на боль, оделся и спустился вниз. На мгновение остановившись у лестницы, охотник посмотрел на дверь в комнату Селин и мысленно похвалил себя за то, что ночью сдержался и сразу пошёл к себе. Напиваться до состояния, когда хотелось лишь спать, всегда было самым безопасным вариантом. Задумавшись, он едва не столкнулся с Селин на пороге гостиной. Она замерла на мгновение, но, опомнившись, исчезла за дверью в кабинет Джонсона. Варгас стиснул зубы: нужно было приказать ей принести хотя бы чай, но колючие слова грозились разорвать глотку, и он не смог их из себя вытолкнуть. К чёрту. Обойдётся без чая. Мейстер наверняка спал: в своей комнате без окон и зеркал он всегда засыпал только под утро, и будить его было бы слишком жестоко. Поэтому Габриэль, не позволив себе углубиться в воспоминания, отголоски которых таились в каждом углу этого дома, вышел в прихожую, к ящикам с оружием. На одном из них лежала записка. Узнав почерк мейстера, Хантер фыркнул и отбросил её на комод. В исполнении Джонсона, знающего, что ученик не умеет читать, это выглядело довольно грубой насмешкой. А учитывая, сколько раз он предлагал Варгасу научиться, мейстер имел на неё право. Заметив в большой столовой дворецкого, Хантер подозвал его и молча указал на сложенный вдвое лист бумаги. — И вам доброго утра, мистер Хантер, — поздоровался Уильям, разворачивая записку, и добавил с невозмутимым выражением лица: — Как ваше самочувствие? — Просто прочитай уже, что Джонсону надо, — поморщился Варгас. — Пишет, чтобы вы выбрали оружие для мистера Марлоу. В подарок от мейстера. — Отлично. Варгас прошёлся вдоль столов, заставленных ящиками с ружьями, арбалетами и винтовками, пытаясь найти что-нибудь подходящее. — Да он и карманный пистолет-то не поднимет, — фыркнул охотник себе под нос, но затем оценивающе дёрнул бровью. Могилу-то он выкопать сумел. Да и не выглядел совсем хилым, видно, занимался земледелием, может, немощным старикам на ферме помогал, или какой ещё благотворительностью занимаются святоши. Варгас взял из небольшого ящика простой револьвер. Пока он придирчиво осматривал оружие, на втором этаже негромко хлопнула дверь и раздались приближающиеся шаги. Хантер обернулся к лестнице как раз в тот момент, когда на ней показался спутник. — Доброе утро, — приветливо улыбнулся Даниэль. Он спустился в прихожую и подошёл к дворецкому. — Уильям, мистер Джонсон сказал, что я могу отдать это вам. Он протянул бумагу, на которой было всего несколько строк: Даниэль Марлоу из Ноттингема, двадцать восемь лет, сестра Эстер живёт в Бристоле, о смерти сообщить ей. Всё, что Орден хотел знать о своих людях. Дворецкий взял лист, бросил на него короткий взгляд и спрятал во внутренний карман. — Я всё сделаю. — Спасибо. Марлоу повернулся к Варгасу, собираясь предложить настойку от головной боли — судя по виду, охотнику она бы не помешала, — как тот сунул ему в руки револьвер. — Подержи. Даниэль послушно принял оружие и поднял вопросительный взгляд, ожидая дальнейших указаний, но Хантер перебирал коробки с патронами, не обращая на него внимания. Осторожно, чтобы ни в коем случае не направить ни на кого дуло, Даниэль осмотрел револьвер и взвесил его в ладони. Тот был не слишком тяжёлым, удобно лежал в руке. Палец зацепил курок, и Марлоу вдруг представил, как спускает его, целясь в тёмную, ни на кого не похожую фигуру, как гремит выстрел и фигура медленно оседает на пол. Вздрогнув, священник едва поборол желание оставить револьвер на столе и больше никогда к нему не прикасаться. Но вряд ли у него теперь был выбор. — Я прочёл письмо, которое вы мне дали вчера. Оно адресовано матери покойного, она в Ашбурне, — Даниэль выудил карту из кармана брюк и протянул охотнику. Недовольно хмыкнув, тот отложил патроны и развернул её поверх ящиков. — Похоже, расстояние примерно такое же, как отсюда до Ноттингема, — Марлоу указал на точку неподалёку от Дерби и не очень уверенно добавил: — Если реальность соответствует тому, что здесь изображено… Но в любом случае мать Роберта заслуживает знать, что случилось с её сыном. — Роберта? — нахмурился Варгас, но тут же отмахнулся, видя, что Даниэль действительно готов объяснить. — Неважно. Раздумывая над сказанным, Хантер снова посмотрел на Ашбурн, который находился в оранжевой зоне. Это означало, что дела там шли не очень хорошо и можно было легко наткнуться на противников куда более опасных, чем вербер. Правда, карта у Варгаса была довольно старая, и всё уже могло измениться, вот только наверняка не в лучшую сторону. А чем хуже обстояли дела в городе, тем интереснее была задача. Там вполне могли дать ещё какой-нибудь хорошо оплачиваемый контракт. Но так возникал риск, что они не успеют найти охотника, пропавшего без вести в Долине Надежды, в отведённый срок. А к миссии от Лондона стоило относиться со всей серьёзностью. — Ашбурн, говоришь… — Он обернулся к спутнику и кивнул на револьвер: — Тяжёлый? Если нет, то мы его забираем и выдвигаемся. — Думаю, я справлюсь. Если что… — Даниэль поднял на Варгаса взгляд, в котором уверенности было ни на грош, и зачем-то протянул ему револьвер, но, тут же смутившись, затолкал оружие в сумку. За ним последовали кобура и патроны. Даниэль бы многое отдал за то, чтобы всё это так и осталось в сумке невостребованным, однако надежды на это были бесплодны. — Значит, заедем в Ашбурн, отдадим письмо — и сразу в Долину Надежды. Честерфилду придётся подождать. Марлоу обрадовано кивнул, хотя грядущий визит пугал. Ему доводилось говорить со скорбящими родственниками, но он ни разу не видел людей в тот момент, когда им сообщали о гибели близкого человека. Больше всего беспокоило то, что он не знал, как можно утешить в такую минуту. — Останетесь на завтрак? — вежливо осведомился дворецкий. — Нет, перехватим что-нибудь по дороге. Времени теперь в обрез. Передай мейстеру, что мы отбыли в сторону Ашбурна… — не договорив, Варгас опустил взгляд на флягу, которую Уильям протягивал ему с по-прежнему непроницаемым видом. Взяв её и встряхнув, Хантер услышал короткий тихий всплеск — так звучала фляга, полная рома. Лихо усмехнувшись, Варгас хлопнул дворецкого по плечу: — Ты демон, Вилли. — Не более, чем вы, охотник. — Передавайте мистеру Джонсону нашу благодарность за гостеприимство, — сказал Даниэль и, попрощавшись, вышел на улицу вслед за Варгасом. Дорога до Ашбурна пролегала через поле. Весь путь Марлоу старался держаться поближе к охотнику, чувствуя себя слишком заметным и незащищённым на открытом пространстве, в бесстрастном свете солнца, а собранность и спокойствие Хантера успокаивали. Рядом с ним страхи священника затихали, но при этом он пока побаивался самого охотника, поэтому не приставал к нему с разговорами. Вопросы о мейстере и самом Габриэле могли подождать до лучших времён, когда Варгас будет выглядеть менее мрачным. По пути им не встретилось ничего примечательного, кроме одного обезглавленного коровьего трупа, который вонял гнилью на всю окрестность. Должно быть, умерла от какой-нибудь болезни по дороге домой, и пастух, не растерявшись, отрубил ей голову. Чтобы больше не поднималась. Скорее миновав уже наполовину обглоданную червями и мелким зверьём тушу, они проехали ещё несколько миль и к полудню добрались до Ашбурна. Этот город был гораздо более маленьким, грязным и неприятным, чем Дерби. Стена вокруг него выглядела и вполовину не такой надёжной, а на улицах пахло помоями. Как только охотник со спутником шагнули за ворота, к ним, отлепившись от первого же дома, подошёл мужчина в лохмотьях. Шатаясь и едва не падая, он протянул вперёд изъязвленные руки. Такие же нарывы покрывали и его лицо. Даниэль невольно отшатнулся, испуганно перекрестившись, но тут же понял, что этот человек — обыкновенный попрошайка. Устыдившись собственной реакции, священник опустил руку в карман, но тот был пуст, а Варгас даже не посмотрел в сторону несчастного. И просить его подать милостыню было бы ужасно глупо. Со вздохом отвернувшись от нищего, Даниэль достал письмо и прочёл адрес: — Она живёт на Мейфилд-роуд. Хантер кивнул, следуя за священником, который шёл, ориентируясь по указателям и табличкам с названиями улиц. Его мало волновало, что происходило в этом городе, как и в любых других. Плохо было везде. И везде одинаково воняло, как из выгребной канавы, а люди были хуже порождений тьмы, разве что не пытались убить. Хотя если встречались буревестники или сектанты, то терялось и это единственное преимущество. Варгас по долгу службы побывал во многих местах, некоторые из которых даже были стёрты с лица земли, поэтому открывшийся на улицах Ашбурна вид нисколько его не удивил. Габриэль лишь скользнул взглядом по десяткам горожан, больше похожих на живые трупы, чем на людей, и опустил голову, скрывая наполненные пугающим равнодушием глаза под шляпой. Здесь явно происходило что-то серьёзное, и Хантер только надеялся, что не заразное. Точно не чума, о ней было бы известно, а город бы уже выжгли от греха подальше. Проказа? Трудно было поверить, что раньше Ашбурн процветал за счёт торговли как один из четырёх городов перекрёстка. Но когда северный путь, на котором он и находился, оказался перекрыт, начался упадок. А теперь, похоже, случилось то, что его добьёт. — Отдашь письмо, сообщишь дурную весть, и уходим отсюда. Не стоит здесь задерживаться, — сказал Хантер, проходя с Даниэлем через площадь перед мэрией, забитую людьми. Похоже было на протест мертвецов. Марлоу ускорил шаг, желая скорее оказаться подальше от площади. Ему и раньше доводилось видеть больных, подобных напугавшему его попрошайке, но никогда — в таких количествах. Перед мэрией их были десятки, если не сотни: некоторые лежали прямо на земле и тихо стонали, прерывая жуткую тишину, некоторые слабо стучали в закрытые двери высокого здания. От этого зрелища сердце Даниэля сковывал ужас, и он, с жалостью оглядываясь по сторонам, не понимал, как Варгас мог оставаться таким спокойным. Разве можно было привыкнуть к этому ожившему кошмару? Вцепившись в чётки, священник непрерывно шептал молитвы, почти беззвучно, хотя понимал, что он один не в силах воззвать к Господу за каждого несчастного в этом маленьком городе. Тем более, что это наверняка была не обычная болезнь — тьма добралась до этого места. Встретив пристальный и очень недоброжелательный взгляд одного из горожан, Варгас накрыл ладонью рукоять косы и пошёл ближе к Даниэлю на всякий случай. Один из больных мог оказаться бешеным и напасть, и охотник в таких ситуациях не разменивался по мелочам. Человек или монстр — ему было неважно, от кого отбиваться. Внимание Хантера привлёк мелькнувший между домами голубой отблеск. Это мог быть могильный огонёк — города, поражённые эпидемиями, привлекали их даже больше, чем полные трухлявых трупов кладбища. Свежие тела лучше подходили для превращения в монстров, так что неудивительно, если охотнику не показалось. И в таком случае Ашбурн нужно эвакуировать. — Пришлём сюда патруль. У меня дурное предчувствие. Впрочем, это мог быть просто блеск от лампы, и тогда не стоило волноваться. Вот только о болезни, накрывшей целый город, всё равно нужно было доложить. На перекрёстке они повернули в сторону, в которую указывала ржавая табличка с облупившимися буквами. По дороге к нужному дому Хантеру снова показалось, что вдалеке вспыхнул ещё один обманчиво безобидный огонёк, но он тряхнул головой, отгоняя навязчивый образ. Скорее всего, это был солнечный блик. — Даже при дневном свете покоя не видать, — мрачно пробормотал Варгас. — А раньше здесь наверняка было довольно мило. Напоминало его родной город, разве что там было меньше однотипных домов. Жаль, что Гримсби, только начавший развивать рыболовную промышленность и охотничий промысел, был уничтожен и превратился в груды развалин. Теперь даже вернуться было некуда. И не к кому. Они прошли по ветхому мосту, который явно не ремонтировали уже много лет, и Даниэль заметил по правую руку небольшую заброшенную церковь с высокими шпилями. Окна были выбиты, дверь висела на одной петле, а у входа валялась выломанная каменная чаша для святой воды. Чёрные провалы вместо витражных стёкол осуждающе смотрели на равнодушный умирающий город. Печально опустив голову, священник перестал оглядываться по сторонам. Чуть было не наступив на пробегающую мимо крысу, Варгас завернул вслед за Марлоу к нужному дому и сильнее стиснул оружие. На другой стороне улицы, через несколько зданий, лежал мёртвый мужчина. И это Габриэлю точно не показалось. Надо было расследовать здесь всё, но для этого нужна целая группа. Охотника три, если не больше, а сам Хантер ничего сделать не мог. — Это здесь? — спросил Варгас, остановившись в стороне от входа в дом. У него не было никакого желания участвовать в разговоре. Посмотрев на полустёртый номер, священник кивнул и, сжав в пальцах письмо, постучал в дверь. Подождав немного, постучал ещё раз, громче и настойчивее, и тогда услышал шаркающие, медленно приближающиеся шаги. Им открыла пожилая, испещрённая морщинами женщина. Уголки её губ были опущены вниз, а брови нахмурены, из-за чего она выглядела крайне недовольной. — Что вам нужно? Если вы очередные попрошайки, то убирайтесь! — прищурившись, она более внимательно их осмотрела и, поняв, что они пришли не за милостыней, ещё резче и злее спросила: — Так что вам нужно, чёрт бы вас побрал?! — Миссис Дэвидсон, — начал Даниэль мягко, не обращая внимания на её раздражённый тон, — мы принесли вам письмо. От вашего сына. — Ах! От Роберта? — голос женщины мгновенно изменился, теперь он звучал испуганно и радостно одновременно. Она выхватила письмо из рук Марлоу и прижала его к груди. — Вы его видели? С ним всё в порядке? Что вы стоите на пороге? Проходите в дом, на улице небезопасно. — Нет, мэм, у нас мало времени, — Даниэль чувствовал исходящее от охотника недовольство, но всё равно продолжил: — Мы… мы нашли Роберта, когда было уже слишком поздно. Последовала секундная тишина, во время которой посветлевшее, казалось, лицо женщины исказилось в ужасе, и когда Даниэль хотел подойти к ней, положить успокаивающе руку на плечо и поддержать добрым словом, она вдруг издала жуткий, полный боли крик и бросилась на священника, смяв письмо в кулаке. — Ты лжёшь! Это не может быть правдой! Мой Роберт жив, лжец, лжец, лжец! — она несколько раз ударила Марлоу в грудь и начала вырываться, когда он перехватил её руки и хотел обнять. — Он обрёл вечную жизнь, — уверенно произнёс Даниэль. У него всё внутри разрывалось от этого зрелища, но он должен был оставаться сильным рядом с ней. — Душа его вернулась к Господу, и вы можете помочь ей… — Убирайтесь! Убирайтесь, не хочу слышать этой чуши! Не хочу ничего слышать! — со всей силы толкнув Марлоу так, что тот чуть не упал, женщина захлопнула дверь, и из-за неё донеслись прорвавшиеся наконец рыдания. Руки священника медленно опустились, и он отошёл от дома. Каждый шаг давался с трудом, груз чужого горя давил на плечи, в горле чувствовался ком. Подхватив поводья Наамы, стоявшей рядом с Варгасом, Даниэль тихо спросил дрогнувшим голосом: — Куда дальше? — и, отвернувшись, быстро стёр со щёк выступившие слёзы. Он не хотел, чтобы охотник смеялся над ним. Только не сейчас. Бросив взгляд на спутника, Хантер какое-то время молчал. Он понимал, каково сейчас и матери погибшего, и самому Даниэлю, вот только сказать на это было нечего. Мир изменился, тьма опутывала не только их страну, но и континент, и каждый день умирало всё больше людей и плакало всё больше женщин. И чем раньше Марлоу всё поймёт, чем сильнее его окатит этой болью, тем лучше. Может, так он быстрее наберётся решимости для борьбы с бесчисленными монстрами. Габриэль хрипло вздохнул и покачал головой: — Привыкай. Священник вскинул на него гневный взгляд и хотел уже ответить, но медленно выдохнул, когда тот продолжил: — Не все могут выдержать такое горе. Когда погибли брат с отцом, моя мать тоже ничего не хотела слышать. И долго не могла смириться, — Хантер сощурился, увидев приближающуюся к ним хрупкую девушку, и отстранённо добавил: — Ты теперь такое часто будешь наблюдать и не сможешь всем помочь. Всех не спасти. — Я сочувствую вашей утрате, но… Речь Даниэля прервала подошедшая девушка в лохмотьях, с уродливой язвой на шее. Её некогда было красивое лицо осунулось, измождённое усталостью и болезнью. Похоже, её ожидало полубезумное состояние, настигшее людей, которых они встретили по дороге. Марлоу легко мог представить, как из изящно очерченного рта вырываются стоны вместо связной речи, как она, шатаясь, подходит к очередному путнику с протянутыми в немой мольбе руками и пустотой во взгляде. Представлял, как она будет бездумно идти вперёд, пока не упадёт посреди дороги и не испустит дух. И никто на неё даже не посмотрит. Испытав острый приступ жалости, Даниэль решительно нахмурился: если они могли ей помочь, они обязаны были это сделать. Собираясь отделаться от очередной попрошайки, охотник вытащил из кармана кошелёк, но девушка, вцепившись ему в предплечье, остановила этот «благородный» жест. Потёртое старое платье и погрызенная молью шаль обхватывали её поражённое болезнью исхудавшее тело, но глаза горели яростным огнём. — Вы охотник? — она перевернула его ладонь и кивнула, увидев клеймо. — Нам нужна ваша помощь. — Я заметил, — вырвав кисть из её цепких пальцев, Габриэль отвёл взгляд. — Говори. — Вода отравлена, а в подвале мэрии слышали странные звуки. У нас эпидемия, и если бы вы почаще заезжали в маленькие города, этого бы не случилось! — пытаясь взять себя в руки, девушка сжала виски и выпалила с яростным придыханием: — Глаза бы мои вас не видели, но раз уж вы здесь… пожалуйста, умоляю, помогите. — Успокойся, — Варгас покосился на священника и сделал паузу. — Я посмотрю, что можно сделать. Потом отправлю распоряжение, чтобы вам прислали патрули. — Нам не нужны патрули, нам нужны врачи! — она ухватилась за воротник плаща охотника и отчаянно прошипела: — Если вы узнаете, как лечить этот недуг, вы сможете всех нас спасти! — Спасти всех невозможно, — словно мантру повторил Варгас. — С дороги, женщина. Если источник заразы — какой-то монстр, я его уничтожу, но болезнь — уже не моё дело. Патрули организуют поставку чистой воды, а лекарей у нас самих не хватает. Орден не может решить все проблемы разом. Горожанка замерла, медленно разжала пальцы и кивнула, будто бы прозрев. Прикрыла ладонью бледные губы, обняла себя за плечи и опустила голову, отходя в сторону. — Вы наша последняя надежда, охотники. — Ступай домой и не выходи. Я сделаю всё, что от меня зависит. Запрыгнув на лошадь, Варгас бросил последний взгляд на измученную девушку и спросил: — Про какой там подвал ты говорила? — В мэрии. Там подземный источник, из которого вода расходится по всему городу. И там уже пропал один человек, который ходил проверить, в чём дело, — предупредила девушка. Хантер кивнул, не став больше ничего говорить, развернул лошадь к центру Ашбурна и, прикинув, что придётся лезть в канализацию, недовольно закатил глаза. Одно дело копаться в грязи и гнилых кишках, и совсем другое — искать заразу в испражнениях и нечистотах. Хотя для того, кто побывал в выгребной яме в Лондоне, Варгас слишком ярко реагировал. Оседлав Нааму, Даниэль проводил девушку исполненным состраданием взглядом и двинулся вслед за Варгасом. — Похоже, придётся немного здесь задержаться. Найдём, что отравило воду — и сразу в Долину Надежды… Ты успокоился? — холодно спросил охотник. Габриэль пришпорил коня и немного ускорился, возвращаясь к площади тем же путём, которым они шли на Мейфилд-роуд. Стараясь не обращать внимания на пристальные колючие взгляды горожан, Хантер нацепил на себя мрачную маску безразличия и выдохнул. Так было привычнее и легче. Даниэль испытывал два противоречивых желания: хотелось закрыться в пустой комнате и молчать, пытаясь осознать и перенести увиденное, и в то же время — высказать всё охотнику. Но сначала нужно было разобраться с проблемой, если это было возможно. — Она права, им нужен врач. Если бы мы задержались хотя бы на пару дней, я мог бы осмотреть больных. Инфекции — не мой профиль, но я мог бы оказать хотя бы первую помощь. Он был почти уверен, что Варгас не согласится, и понимал, почему. Если Марлоу и мог помочь, на это потребовалось гораздо больше времени, а будет ли от этого польза, точно сказать было нельзя. А если бы Даниэль сказал, что нужно попробовать дать больным очиститься освящённой водой, охотник бы его высмеял. Уничтожить причину заражения — просто и логично. То, что они действительно способны сделать. То есть Варгас способен. А Даниэль мог бы попробовать освятить источник воды. Это было неплохой идеей, и времени много не требовало. Вот только имел ли он право делать подобное? Освящать воду полагалось в церкви, желательно — в определённые дни, а то, что хотел сделать Марлоу — не было ли это превышением полномочий? Он ведь был простым священником, и далеко не самым безгрешным. Впрочем, неважно. Если это могло помочь жителям, он готов был взять на себя эту ношу, если Господь сочтёт, что причиной его действий была гордыня. — На это нет времени, — отрезал Хантер. Хмуро взглянув на Варгаса, Даниэль решил, что раз он не может запереться в пустой комнате и молчать, то у него не остаётся выбора. — Вы сами уже ко всему привыкли, не так ли? Но так нельзя. Позволить себе привыкнуть, очерстветь, стать равнодушным — значит проявить слабость, заботясь лишь о собственном спокойствии. Привыкнуть ко всему этому — значит принять, признать, что так и должно быть, смириться. Я могу смириться с собственной участью, но не с тем, что видел вчера и сегодня, не с существованием монстров, разрушающих человеческие жизни, не с тем, что сами люди превращаются в чудовищ, — в этот момент Даниэль не был уверен, что не говорил о людях вроде Варгаса. — Смириться с этим я смогу, только если однажды потеряю себя. Марлоу выдохнул, чувствуя себя немного лучше. Он собирался отстаивать свою позицию и не желал принимать как должное то, что люди погибают, а они могут помочь лишь незначительной доле несчастных. Охотник же сколько угодно мог утешать себя извечным «всех не спасти». Хантер выдохнул, остановив Голиафа, схватил Даниэля сзади за воротник и ощутимо встряхнул, разворачивая к себе. Священник резко затормозил — колоратка натянулась, не давая ему глубоко вдохнуть. Габриэль перенёс ладонь спутнику на шею и крепко сжал, не позволяя отстраниться. Он не хотел, чтобы подобная беседа повторилась в их и без того шатком тандеме, поэтому собирался сразу высказаться предельно ясно. — Ты всё это время сидел в своей келье, восхваляя Господа, и даже не знаешь, с чем мы в своё время столкнулись. Как Орден старался помогать всем, растрачивая ресурсы, людей, медиков, лекарства. Мы это делали. Пока не осознали, что надолго нас точно не хватит, и мы скорее начнём жрать друг друга, чем сможем помочь целой стране. Англия почти пала. И теперь все силы уходят на то, чтобы закрыть хотя бы одну крипту, но ничего не получается, — скользнув ладонью по плечу священника и болезненно стиснув его локоть, Хантер выдохнул, пытаясь собраться с мыслями и воздержаться от насилия. — Пока не будет найдено решение основной проблемы, частности останутся на совести людей. Мы устраняем источники проблем, присылаем патрули, и народ сам решает, что ему делать дальше. Пускай я не прав, но если бы была возможность, я бы эвакуировал весь город. А ты? Даниэль смотрел на разозлённого охотника, пытаясь достойно выдержать его взгляд. Сначала он на самом деле испугался. Сразу вспомнилась та фраза, что Варгас никогда не бьёт без повода. И если вчера Даниэль был уверен, что до этого не дойдёт — ведь какие могли быть причины, — то теперь сомневался. Отступать Марлоу было некуда, поэтому он не пытался вырваться — знал, что ничего из этого не выйдет, — но упрямо хмурился, всем своим видом показывая, что не согласен, и что он может подчиняться приказам охотника, но подчиняться его убеждениям не намерен. У Марлоу был выбор: молча со всем соглашаться и быть в безопасности от Варгаса, или оставаться честным с собой и Габриэлем и, возможно, доводить его этим до рукоприкладства. Что ж, Даниэль всегда считал честность одной из лучших добродетелей. И возможно, только возможно, что мистер Джонсон поторопился с выводами, когда сказал, что их союз пойдёт им на пользу. — Будет им медик, помощь по мере сил и чистая вода, — продолжил Варгас, отпустив Марлоу. — Но задерживаться здесь мы не станем. И не пытайся меня заставить, надавить на чувство долга и любовь к ближним не выйдет. Сейчас мы должны только отправить чудовище на тот свет, если, конечно, это оно сотворило. И больше мы эту тему не затрагиваем. Охотник мотнул головой и сжал поводья так, что свело пальцы. Тише. Тише. Надо добраться до твари, которая повинна в вымирании этого города, и слить на неё всю злобу, пока он не утопил святошу в грязной воде. Даниэль передёрнул плечами, стряхивая оцепенение, и стиснул в пальцах чётки. Наверно, он должен был промолчать, но… — Я не говорил, что вы делаете недостаточно, — возразил Марлоу, хотя на самом деле он считал, что позиция «я сделал всё, что мог» граничила с нежеланием сделать больше. Это было то же самое пресловутое смирение. Вся жизнь священника строилась на одном только «я должен стараться сделать больше». Вот только говорить об этом сейчас он не стал — не было времени на долгие споры. Иначе его бы не остановило и то, что на руке, которая и без того болела после вчерашнего, наверняка должен был остаться синяк. Ему было всё равно, даже если бы Варгас его ударил. — Вы меня совсем не слушали. Я сказал лишь, что, в отличие от вас, никогда не приму зло, творящееся в этом мире, — произнёс Марлоу и тут же осёкся, поняв, что его слова звучат дерзко. Смущённый собственной наглостью, Даниэль опустил голову и замолчал. Он так давно не позволял себе подобного тона и не понимал, почему не мог контролировать себя сейчас. Возможно, дело было в том, что, несмотря на вдруг появившуюся решительность, страх никуда не делся, и таким образом священник пытался с ним справиться. Или же сцена с матерью Роберта и равнодушие охотника слишком сильно его задели. В любом случае нужно было взять себя в руки и следить за тем, чтобы это не повторилось. Можно было убеждать и отстаивать своё мнение, но не дерзить. Он должен был уважать позицию охотника, какой бы она ни была. А ещё любить ближнего своего. Точно. Он постоянно забывал об этом в обществе Габриэля. Пришпорив Голиафа, Хантер бросил на спутника мрачный взгляд и недовольно поморщился. Этот святой мученик раздражал его своей правильностью. Варгас не верил, что такие люди ещё остались, что они существуют и желают всем добра. На его памяти святоши неминуемо падали на дно, превращаясь в жутких созданий, и отдавали свои тела порождениям тьмы. Даниэль не такой исключительный, чтобы с ним не произошло подобного. Бесит. В сомнении посмотрев на подошедшего конюха, Варгас неохотно отдал ему поводья. Однако, судя по пышущему здоровьем работнику, переживать было не о чем. Это, возможно, было единственное место в городе, куда зараза ещё не добралась. Прихватив косу и закрепив за спиной арбалет, Хантер вместе со спутником пересёк внушительных размеров прихожую, без лишних приветствий прошёл мимо секретаря, который заикнулся о том, что им туда нельзя, но активных действий по устранению нарушителей предпринимать не стал, и вышел в богато обставленную гостиную. Мэр сидел в мягком кресле и читал толстый журнал, но, как только хлопнула дверь, вскинул взгляд на непрошенных гостей. Его рот недовольно скривился, мэр собирался что-то сказать, но подавился собственными словами, когда Хантер показал ему свою ладонь. — Нам нужен вход в канализацию. — Но… охотник? Здесь? — худосочный скользкий политикан вскочил на ноги, его глаза испуганно забегали, будто он искал пути отступления. — Что вы здесь делаете? У нас всё хорошо, просто небольшая хворь, но это никак не связано… — Люди на улицах умирают, — перебил Габриэль и кивнул на графин, стоящий на журнальном столике, — но у тебя недостатка в чистой воде нет, так что всё в порядке? Мне плевать, какого чёрта ты ведёшь себя, как свинья, грязная скотина, но если ты сейчас же не пустишь меня в канализацию, клянусь, что засуну твою голову тебе же в задницу и запихну в ноздри подсвечник. — Ладно-ладно, Господи… — пробормотал мэр и жестом подозвал кого-то. — А кто вас сюда прислал? — Неважно, — отрубил Хантер и повернулся к подошедшему секретарю. — Идём. Секретарь провёл их по длинным коридорам вглубь здания и, звякнув ключами, отпер дверь, ведущую в подвал. Спустившись по тёмной лестнице, Варгас и Даниэль оказались в большом помещении с огромной машиной для очистки воды. Она гудела, выбрасывала клубы вонючего пара и булькала, пуская воду по широким трубам. Обогнув шумную машину, Хантер обнаружил дверь с проржавевшим замком. Та с первого раза не поддалась, и охотник выбил её ногой. Вздрогнув от грохота, Даниэль едва успел произнести: — Подождите немного, пожалуйста. Или идите вперёд, а я догоню. Марлоу чувствовал себя очень странно из-за того, что собирался благословить воду не в церкви, а в таком месте и в таких объёмах, но его поддерживала мысль о том, что если Бог примет его молитву, то вода, проходящая через эту машину, будет очищена не только механизмами, но и святым словом. Но почему-то гораздо сильнее после состоявшегося только что разговора смущало присутствие Варгаса, который замер у двери. А молитва, произнесённая в смятении, без истинной веры, наверняка бы не подействовала. Сосредоточившись и перекрестившись, Даниэль стоял молча несколько минут, затем простёр руки и произнёс негромко: — Благословен Ты, Господи, Боже всемогущий. Ты захотел благословить нас и внутренне обновить во Христе, Который есть живая вода нашего спасения. Просим Тебя, ниспошли Свое благословение на эту воду и преобрази нас силою Духа Святого, чтобы мы всегда следовали путем новой жизни. Через Христа, Господа нашего. Замерев на секунду, священник грустно закончил: — Аминь, — и перекрестился снова. В церкви вместе с ним это должны были произносить прихожане, а после — петь соответствующие случаю песни. Которые теперь эхом прошлого звучали в его голове. Посмотрев на Варгаса, Даниэль упрямо поджал губы и шагнул в канализацию, больше на него не глядя. Хантер мог грубо потащить священника за собой, но не стал. То ли запах отбил всякое желание лишний раз открывать рот и двигаться, то ли он просто смирился с тем, что какое-то время придётся терпеть все эти «господи, спаси и сохрани» рядом с собой. Пока очередного спутника не съест как-нибудь монстр. Может, очередной огр — как жаль, что того Габриэль так поспешно пустил на корм червям. Впрочем, раздражение быстро отступило, и Хантер переключился на дело. Только хладнокровная сосредоточенность удерживала его от того, чтобы бросить всё и пойти пить в ближайший паб с заживо разлагающимися горожанами. Всё лучше, чем находиться в доме напыщенного идиота-мэра и слушать бестолковые молитвы собственного спутника. Очень хотелось выпить. Да так, чтобы к утру забыть даже собственное имя. А ведь он пытался быть добрее. К чёрту всё. Оставив дверь открытой, он ступил на ещё одну лестницу вслед за священником. Спускаясь в канализацию, Даниэль почему-то думал о том, что сказали бы родители, если бы узнали, куда завело их сына его призвание. Он на самом деле знал ответ — заявили бы, что у них нет сына, но Марлоу нравилось представлять, что было бы, если бы они от него не отказались. Отец бы сокрушённо покачал головой, а мать схватилась за сердце, причитая, как много в таких местах обитает заразы. А сестра просто пожелала бы ему удачи. И в его воображении — и в действительности. Положив косу на плечо и посмотрев на карманные часы, Хантер обогнал Даниэля и, оказавшись внизу, сбавил шаг и прислушался. Из недр канализации несло помоями и тухлятиной. Тут же возникла мысль, что, может, причиной заражения воды стало то, что здесь давно не чистили трубы, но зависший в одном из ответвлений подземных ходов могильный огонёк быстро убедил Варгаса в обратном. С тварями, отравляющими воду, он ещё не сталкивался — разве что выуживал утопших мертвяков из колодцев, — поэтому, едва заслышав тихий плеск, перехватил косу поудобнее. Даниэль шёл рядом, закрыв себе нос и рот воротником сюртука, но это не помогало. Вонь здесь была такой сильной, что его начало мутить уже через пару минут, а потом закружилась голова. Кто-нибудь мог бы назвать его изнеженным аристократическим выкидышем и был бы недалёк от истины. Если не принимать во внимание тот факт, что уже больше десяти лет Даниэль не видел никакой роскоши, приличествующей его фамилии. И всё же к такому священник не был готов. Стараясь ни на шаг не отставать от охотника — споры спорами, но в канализации было слишком неуютно для гордости — Марлоу надеялся, что они здесь ненадолго. Он согласился бы сколько угодно ходить по самым мрачным лесам, только бы не находиться здесь, в тёмном и сыром замкнутом пространстве. Проследив взглядом пути трубопровода и увидев ещё один могильный огонёк, Варгас заметно помрачнел. Паровой очиститель, должно быть, брал воду из подземной реки, и если это от неё так несло труповозкой, то понятно, почему механизм не справлялся. Снова услышав плеск, Габриэль задумчиво хмыкнул. Если окажется, что монстр слишком силён, чтобы справиться с ним в одиночку, придётся ждать подкрепления. И к тому моменту, как оно прибудет, половина города успеет помереть. Хантер надеялся, что хотя бы мэр за всё ответит. А новый управляющий, научившись на ошибках предшественника, наладит в Ашбурне все дела. Ну конечно. Такое бывало только в сказках. Даже если отправить в Лондон жалобу, столице не до мелких проблем далёких городков. И всё же потом стоило попытаться. Но потом. Сейчас главное — пробраться к источнику и установить причину заражения. Варгас завернул за угол и снова прислушался. Плеск стал громче. Создавалось ощущение, словно огромная рыба билась об берег, то и дело лупя хвостом по луже. Чуть ускорив шаг, охотник добрался до источника шума и удивлённо вскинул брови. Озеро. Не река. И в этом озере очаровательно плескался опухший и посиневший мертвяк с укусами по всему обескровленному телу. Маловероятно, что озерцо отравил один такой толстяк, поэтому Варгас жестом показал Даниэлю, чтобы не подходил, а сам приблизился к воде. Священник замер, не в силах сдвинуться с места. Увидев ожившего мертвеца на берегу, он закрыл рот руками, едва сдерживая тошноту. Марлоу хотел отвернуться, но не мог оторвать взгляда от существа, бывшего когда-то человеком. Это не шло ни в какое сравнение со вчерашним медведем, который выглядел гораздо более опасным, но пугал и вполовину не так сильно. Теперь священник видел, что могло случиться с любым человеком, которого они встречали на улицах. Видел, что могло случиться однажды с Варгасом. И с ним самим? Нет. Даниэль зажмурился, убеждая себя в том, что Господь оградит его от такой участи, потому что лучше было верить в это, чем представлять себя на месте раздутого мертвеца. От ужаса и тошноты у Марлоу всё плыло перед глазами, в ушах шумело, а руки холодели и едва заметно дрожали. — Вот дьявол, — пробормотал охотник, заглянув в тёмную гладь. Дело было не только в мертвяке. Из-под воды на Варгаса смотрели три пары внимательных глаз без единого намёка на зрачок. Почуяв свежее мясо, гарпии забили зелёными хвостами, нарезая круги по озеру и баламутя грязную воду. Потеряв их из виду, охотник отошёл подальше и раскрыл косу. Прежде он подобных не встречал, только слышал о них в чужих отчётах. Водоёмы, где обосновались гарпии, всегда изолировались от населения — из них ни в коем случае нельзя было пить. Эти бестии отравляли воду одним своим присутствием, а здесь ещё успели затащить в воду несколько трупов и подъедали их в ожидании новых жертв. И одному посчастливилось ожить, а живая мертвечина гарпий не интересовала. — И как вы, красавицы, сюда попали? Должно быть, через подземные течения. Их принесло сюда, и выбраться они уже не смогли. Посмотрев на мертвяка, затем на опирающегося на стену бледного Даниэля, Хантер снял с крепления арбалет и, прицелившись, выстрелил толстяку в глаз, прекращая его бессмысленные страдания. Среагировав на звук, одна из гарпий лихо выпрыгнула из озера и злобно зашипела. Оттолкнувшись хвостом от мокрой земли, она бросилась прямо на Габриэля, и Варгасу, чтобы защититься, пришлось отбросить арбалет и выставить охотничий нож. Гарпия напоролась на лезвие и судорожно забилась, разбрызгивая вокруг бледную, воняющую гнилью кровь. Её белёсые глаза без зрачков были наполнены первобытным голодом, а пасть с рядом острых, как бритвы, зубов, скалилась и кровожадно щёлкала. Как если бы у них были уши, а не перепонки с жабрами. И кожа не была трупного оттенка. — Не люблю навязчивых женщин, — фыркнул Хантер, оттолкнул от себя тварь и тут же схватил её за хвост. Она верещала и скребла пол перепончатыми пальцами, пытаясь уползти в воду, но у Варгаса были на неё другие планы. Заметив мелькнувший в воде второй хвост, Габриэль оттянул голову гарпии за волосы и загнал нож ей в пасть, надеясь, что этого будет достаточно. — Арбалет, Даниэль! — воскликнул охотник и, выдернув лезвие из водяной бестии, отступил на шаг. Ни нож, ни коса не подходили для нормального сражения в таких условиях. Священник вздрогнул и смог хоть немного взять себя в руки. Сфокусироваться из-за сильного головокружения было тяжело, но оружие было совсем рядом, поэтому Даниэль быстро поднял тяжёлый арбалет и отдал пятящемуся охотнику, успев прежде, чем на него бросилась вторая водная тварь. А ведь если бы он сам выстрелил, то смог бы помочь Хантеру. Если бы он хотя бы знал, как правильно этот арбалет держать. Отработанными до автоматизма движениями охотник зарядил арбалет и выстрелил, как только вторая гарпия показалась над водой. Первая тем временем пришла в себя и, снова яростно зашипев, кинулась на Варгаса. Она пыталась его поцарапать или укусить, но едва смогла прорвать толстую ткань плаща, как Хантер, схватив бестию и едва не порезавшись о жабры, свернул ей голову. Осталась третья гарпия, которая, как охотнику сначала показалось, никак не хотела вылезать из воды, но, проследив за влажным отпечатком на земле, он понял, что она просто проползла мимо него, собираясь напасть на более слабую добычу. Подхватив косу, Габриэль обернулся и увидел ползущую в сторону священника водную тварь. Марлоу, явно находясь уже в полуобморочном состоянии, дёрнулся от неё в сторону и едва не упал. Времени совсем не было, и Хантер, раскрыв косу, еле успел взять замах. Лезвие мелькнуло в воздухе, разрубив гарпию пополам уже в прыжке, и две её части упали к ногам Даниэля. Удивительно, но спутник от этого даже не вздрогнул. Похоже, ему было совсем плохо. Если у самого Варгаса голова кружилась от запаха тухлятины, то что сейчас творилось со священником? Даниэлю казалось, что ещё немного, и он потеряет сознание. Он пытался дышать и оставаться в вертикальном положении, борясь с ощущением, будто стены сдвигались и готовы были вот-вот его раздавить. Но Марлоу не мог позволить себе такой роскоши, как обморок, это ведь значило, что Варгасу придётся вытаскивать его на своих плечах. Или просто оставить здесь. Нет, Даниэль не верил, что охотник может его бросить. Тогда было бы проще позволить водяному монстру напасть на него и сделать вид, что просто так случилось, но Габриэль его защитил. Марлоу хотел поблагодарить Варгаса, но все силы уходили на то, чтобы держаться за стену и не падать. И казалось, что стоит открыть рот, и его тут же стошнит. Им повезло, что здесь было только три этих мерзких твари и безвольный утопленник. Если бы они обнаружили более серьёзного противника, который смог бы ранить Варгаса, Даниэль был бы абсолютно бесполезен. Здесь нужен был напарник, не различающий запахов и чувствующий себя как дома в подобных замкнутых пространствах без единого просвета. Марлоу пытался вдохнуть глубже, но в глазах начало меркнуть, и он вдруг почувствовал себя погребённым заживо. В темноте и тишине, без воздуха и света. Один. Подступающая паника рассеялась под пальцами Варгаса, сомкнувшимися на его плече. Габриэль убрал косу за спину и повёл священника к выходу, надеясь, что тот не потеряет сознание по дороге. Стараясь выровнять дыхание, Хантер произнёс: — Выберемся из Ашбурна, научу тебя стрелять, святой отец. Плохо закреплённый арбалет больно стучал по бедру, но охотник не обращал на это внимания, довольствуясь единственной целью — уйти подальше от тошнотворного запаха, который источала вода. Продолжая поддерживать Даниэля на лестницах, Варгас отпустил его, только когда они поднялись из подвала в длинный светлый коридор. — Порядок? — поинтересовался Габриэль по пути в гостиную и отряхнулся от капель гарпиевой крови. Даниэль покачнулся, оставшись без опоры, но устоял и судорожно и глубоко вдохнул. Он бы никогда не подумал, что будет так счастлив простой возможности дышать. Поэтому он просто продолжал идти, оставив вопрос охотника без ответа. Варгас остановился только у порога гостиной, на котором столкнулся с застывшим в волнении мэром. — Снабди горожан водой из своего источника, этим пользоваться нельзя, — сказал Хантер, вперившись в политика неприятным взглядом. — По-почему? — сбивчиво уточнил мэр, видимо, пытаясь сойти за дурака. — Потому что озеро усыпано трупами, понадобятся здоровые люди, чтобы всё там разобрать. Прикажи секретарю написать в Дерби, придётся переделывать водопровод. Писать будет под мою диктовку. — Да как вы… — мэр поперхнулся. — Почему вы сами не напишете? — Я охотник. Бюрократия — не мой конёк. Политик судорожно вздохнул, кивнул секретарю и жестом предложил охотнику следовать за ними. — Подожди в гостиной, — обратился Варгас к Даниэлю и, отдав ему свою флягу с водой, скрылся в кабинете вслед за мэром. Священник проводил их взглядом, оставшись в одиночестве, прошёл в гостиную и рухнул на диван. Руки заметно дрожали, сердце всё ещё стучало в ушах, но теперь у него была возможность прийти в себя. Даниэль осушил залпом едва ли не половину фляги и, откинувшись на спинку, глубоко и с наслаждением дышал, радуясь тому, что сквозь огромные окна гостиной проглядывал солнечный свет. Сейчас ему больше ничего было не нужно. Марлоу был бы не против, если бы охотник провёл в кабинете полчаса или даже час, тогда у него было бы время привести мысли в порядок и успокоиться в тишине большой гостиной. Однако единственным накатывающим на него ощущением было ощущение собственной бесполезности. По большей части из-за него Даниэль чувствовал себя смертельно уставшим. Похоже, вся его роль заключалась в ожидании, что однажды охотника ранят, и одна только мысль об этом вызывала отторжение. Варгас вернулся достаточно скоро, и Марлоу тут же поднялся, готовый идти. Он всё ещё был очень бледен, но уже не выглядел так, будто готов упасть в любую секунду. Однако окончательно тошнота прошла, только когда они покинули стены города. Хантеру же, раздражённому слишком долгим пребыванием рядом с мэром, расслабиться помог лишь ром. Он почти наполовину опустошил флягу и подогнал Голиафа на пути от этой адской домны. И пусть он действительно сделал в Ашбурне всё, что мог, его не отпускала мысль, что уничтожение гарпий не решило проблему. Могло оказаться, что где-то там, в бесконечных лабиринтах канализации, за трубами открылась крипта. Это объясняло, откуда в подвале и на улицах взялись могильные огоньки. И если так и было, Ашбурн пора отмечать на картах как мёртвый город. А людям придётся искать новое жильё. Под стенами Лондона тогда явно прибавится беженцев. Посмотрев на оклемавшегося спутника, Габриэль вздохнул — ещё одна проблема. Священник оказался совершенно неподготовленным к жестоким реалиям мира за пределами Ноттингема, и это вызывало противоречивые чувства. От бешенства до жалости, но жалость всё равно была сродни бешенству. Замкнутый порочный круг. Даниэль, словно почувствовав взгляд, поднял глаза на охотника, а потом обернулся на оставшийся позади город и покачав головой: — Надеюсь, мы никогда сюда не вернёмся, — достав карту, он посмотрел, что находилось рядом, и спросил: — О какой Долине вы говорили? — Огромный кусок лесного массива слева от Честерфилда. Местность, усеянная таким количеством разных тварей, что лишний раз туда никто не суётся, — усмехнувшись, Хантер вытащил свой нож и стёр остатки полупрозрачной крови краем плаща. — Хотя на самом деле нет. Там опасно только ночью, а днём даже можно устроить пикник. В голосе Варгаса звучала мрачная весёлость, возникшая благодаря рому и опустошению после убийства гарпий, у которых охотник не удосужился забрать трофеи. Но ром подействовал сильнее. Подняв на охотника задумчивый взгляд, Даниэль вдруг искренне выпалил: — Спасибо. Если бы не вы, это водное чудовище меня бы убило, — и добавил чуть тише: — И спасибо, что не оставили меня там. Знаю, я далеко не самый лучший спутник, которого вы могли найти, и что я вас, очевидно, раздражаю, но я рад, что слова мистера Джонсона оказались правдой. Что вам можно доверять. Габриэль пренебрежительно фыркнул, но, видимо, тоже благодаря рому, ответил как нормальный человек: — Не за что. А что ещё старик тебе поведал? — переведя взгляд на спутника, Хантер повёл плечами и выпрямился. — Наверняка ничего хорошего. — Удивительно, но ничего плохого, — неожиданно ехидно отозвался Даниэль. — Почти. И тут же себя одёрнул. Марлоу начинал постепенно приходить к выводу, что Варгас плохо на него влиял. Уже второй раз за день он позволял себе такой тон, от которого раньше легко воздерживался, и это было дурным знаком. Пока Даниэль не мог понять, в чём причина этого влияния, он не мог с этим справиться. Разве что следить за каждым своим словом и строго контролировать каждую реакцию, но это было слишком тяжело. Охотник очевидно нарушал его душевное спокойствие. Заметив в пожухлой траве на обочине коровий труп, покрытый такими же язвами, как и люди в Ашбурне, Габриэль ещё немного отпил из фляги и произнёс: — Спутник — не пушечное мясо. Даже если ты меня и раздражаешь… — он вновь повернул голову к священнику: — А ты меня раздражаешь. Это не отменяет того, что когда-нибудь и ты спасёшь мне жизнь. Встретив взгляд Варгаса, Даниэль почувствовал вдруг, как у него начинают гореть щёки. Охотник должен был тактично промолчать, но никак не соглашаться с тем, что священник его раздражает. Или, по крайней мере, он не должен был говорить об этом так открыто. Испытывая одновременно смущение и негодование, Марлоу никак не мог понять, почему эта ситуация его задевала. Разве он не привык давным-давно к подобному обращению? Ведь в Ноттингеме над ним не только смеялись, но даже издевались, и он не просто раздражал горожан, они его демонстративно ни во что не ставили. Тогда почему он так ярко реагировал теперь? Возможно, из-за возникшей ещё вчера и укрепившейся после слов Джонсона надежды, что они смогут сработаться? И что у них установятся хорошие отношения. Но, вероятно, не стоило на это рассчитывать. Варгас отвлёкся ненадолго, взяв арбалет, чтобы проверить, не повредился ли механизм из-за падения. И вспомнил, что ещё хотел сказать: — Научу тебя стрелять из револьвера на привале. Предвкушаю, что тебе это не понравится, но… — для пробы спустив тетиву, Габриэль удовлетворённо кивнул и убрал оружие. Сняв шляпу, Хантер внимательно её осмотрел, но та от встречи с гарпиями даже не запачкалась. Водрузив шляпу обратно и в сомнении скосив глаза на Даниэля, Варгас глубоко вздохнул. Всё-таки нянчиться с ангелочками он не подписывался. — В тварь ты же сможешь выстрелить, верно? — Смогу. Я надеюсь. Я хочу быть полезным, — быстро сказал Марлоу. — Эти существа, которых мы видели в канализации, и тот, что был вчера… Это исчадия ада, и их нужно уничтожать. Во имя Господа, — собственные слова придали Даниэлю уверенности, и он продолжил: — Может, из-за человеческих пороков дьявол стал слишком могущественным и смог послать на Землю своих демонов в этих обличиях? И с каждым днём Тьма становится лишь сильнее, потому что всё больше людей теряет веру? Вздохнув, священник поднял взгляд к небу и спросил в пустоту: — Но почему Господь его не остановил? Варгас уже должен был привыкнуть к тому, что закатывать глаза из-за слов священника — в порядке вещей, и закатил их, ничего не сказав в ответ. Если всё это успокаивало Даниэля, так тому и быть. Переубедить или согласиться в данном случае охотник всё равно не мог, потому что знал так же мало, а разумного объяснения не придумал ещё ни один исследователь. Буревестники что-то вопили про подземные города, сектанты утверждали, что крипты — это вместилище истинного бога, а Орден молчал вот уже десять лет. Чему верить, Габриэль предпочитал не задумываться. На горизонте появились верхушки высоких деревьев. Даниэль нашёл это место на карте, и посмотрел, куда они направлялись — дальше их путь пролегал по лесу.