Неотвратимость

После возвращения из Шрусбери жизнь вернулась к прежнему ритму. Кузнецы чинили и ковали оружие, портные шили новые защитные плащи, медики залечивали раны и ожоги. Но спокойствие и размеренность были лишь иллюзией. Несмотря на то, что миссия прошла успешно, напряжение только росло. Брент больше не пел по вечерам, Варгас казался ещё более замкнутым, чем обычно, Старк злился из-за любой мелочи, Кракс выглядел непривычно печальным. Поэтому единственным желанием, с которым Марлоу просыпался каждый день, было оказаться в другом месте, каком угодно, пусть даже в Лондоне. Только бы подальше от этого города на границе с тьмой. Даниэль проводил время в госпитале, в котором теперь было много дел. Нужно было ухаживать за ранеными, менять им повязки, следить за состоянием здоровья, чтобы к следующей вылазке в Шрусбери было готово как можно больше солдат. Увлечённый работой, Марлоу не сразу заметил, что Луи стал приходить гораздо реже и проводил со священником всё меньше времени. Даниэль думал, что причина этого была та же, по которой все странно себя вели, и не задавал лишних вопросов. Просто радовался, когда выпадала возможность поговорить с Луи о чём-нибудь отвлечённом. У мальчика, как и у Марлоу, не было ни малейшего желания обсуждать то, что происходило и произойдёт в Аптон Магна и Шрусбери. Не разговаривая об этом, можно было сделать вид, будто всё хорошо. И, судя по несчастному виду Луи, ему это было нужно больше всех. Через пару дней после миссии Даниэль заметил, что мальчик начал часто кашлять. Они решили, что это простуда — с каждым днём порывы ветра становились всё холоднее, тучи никак не рассеивались, поливая Аптон Магна ледяными осенними дождями, и француз был не единственным, кто простудился. Луи принял лекарства и обмотался тёплым шарфом, чтобы предотвратить развитие болезни, но уже на следующий день его кашель стал таким сильным и надсадным, что это больше походило на воспаление лёгких. Вечером они с Даниэлем сидели в пустом кабинете госпиталя, и Луи рассказывал о своём родном городе Аленвиле, который находился неподалёку от Парижа и был полон маленьких красивых домов и пышных деревьев. Мальчик с нежностью вспоминал о своём детстве, о том, как он беззаботно гулял с друзьями и как они напрашивались в гости к соседской бабушке, когда та пекла свежий пирог. — Мне тогда лет шесть было, — улыбнулся Луи, кутаясь в шарф. — Мы бессовестно съедали всё, что она предлагала… А потом началось всё это, и… — его речь прервалась сильным приступом кашля. Обеспокоенно взглянув на француза, Даниэль зажёг ещё одну лампу на столе и поманил его к себе: — Подойди. Луи приблизился; Марлоу осмотрел его горло и зрачки, приложил ладонь к шее и строго нахмурился. — У тебя температура. — Ничего, — сипло пробормотал француз. — Я уже выпил все лекарства, которые могли мне помочь. — Тебе нужно… — Уверен, завтра мне станет легче, — перебил Луи. — Ты же не собираешься идти в Шрусбери в таком состоянии? — А разве у меня есть выбор? — вскинул брови мальчик, намекая то ли на приказ командования, то ли на собственного охотника. — Должен быть. Тебе нужен постельный режим, ты же весь горишь, — настаивал Марлоу, но Луи твёрдо покачал головой. — Не волнуйтесь, я справлюсь… — к концу фразы голос мальчика стал почти беззвучным — на пороге кабинета показался Старк. Луи потёр предплечье, на котором из-под рукава выглядывал синяк, и отошёл от Даниэля на пару шагов. Марлоу нахмурился, заметив, как изменилось выражение лица мальчика — печальное спокойствие сменилось испугом, взгляд стал настороженным и загнанным. Даже не посмотрев в сторону Даниэля, Старк сложил руки на груди и резко произнёс: — Мне нужна мазь от ожогов. Ты должен был пг’инести её час назад. Луи сжался от этого тона и суетливо полез в один из шкафов с медикаментами. Презрительно наблюдая за ним, Маре капризно добавил: — Если у меня на г’уке останется шг’ам, это будет твоя вина, бестолочь. Мальчик вздрогнул, судорожно вздохнул и загремел какими-то склянками. — Она должна быть на нижней полке, — подсказал Даниэль и поймал на себе недовольный взгляд охотника. — Нашёл, — пробормотал Луи. Он торопливо пошёл к Старку, но на полпути его согнуло от приступа жуткого кашля. Мальчик упрямо попытался сделать следующий шаг, но пошатнулся и упал прямо к ногам охотника, выронив лекарство. Крышка отвалилась, и склянка громко откатилась в угол кабинета, оставляя за собой белый след мази. Наступившую тишину прервал новый приступ удушающего кашля. — Ну, чего г’асселся? — озлобленно спросил Старк. — Ты уже втог’ую ночь не даёшь мне ног’мально спать своим чёг’товым кашлем. Вставай! Выругавшись на родном языке, охотник пихнул мальчика сапогом под рёбра и скривил губы, наблюдая, как Даниэль помогает подняться его спутнику. Луи прижимал ладонь к груди, его дыхание было частым и поверхностным, а лицо стало совсем белым. — Что вы делаете?! — возмутился Марлоу, встав между Маре и Луи. Ему уже было всё равно, можно вмешиваться в отношения напарников или нет: то, что делал Старк, было непозволительно, и просто стоять и смотреть Даниэль не мог. А теперь не мог и молчать. — Он же болен, вы разве не видите? — Отойди, — холодно ответил охотник. — Это не твоё дело. — Нет, моё, — упрямо возразил Марлоу. — Луи не заслужил такого обращения. Он ведь ваш спутник, а не раб, да к тому же ещё ребёнок, а вы позволяете себе… — Заткнись, — раздражённо прервал Старк, но Даниэль уже не мог остановиться. — Я устал молчать. Сколько можно смотреть на то, как вы позволяете себе бить ребёнка? Вы обращаетесь с ним, как с мусором, неужели у вас совсем нет сове… Голос прервался звонким хлопком пощёчины — Старк ударил наотмашь, так сильно, что у Даниэля треснула губа. Слизнув кровь, Марлоу поднял взгляд, и Маре угрожающе прошипел ему в лицо: — Здесь нет Ваг’гаса, чтобы спасти тебя, святоша, так что дег’жи язык за зубами. — Я вас не боюсь, — спокойно ответил Даниэль, даже не пытаясь отстраниться. — Мне вас жаль. Лицо Старка исказилось от ярости, и он ударил снова, в этот раз кулаком. Горящую после пощёчины скулу обожгло болью, но священник всё равно не сдвинулся с места. Маре с силой оттолкнул его в сторону, чтобы убрать с дороги, схватил Луи за воротник, прорычал что-то на французском и, отпустив спутника, вылетел из кабинета. Даниэль замер у шкафа, об открытую дверцу которого чудом не ударился до этого, и стёр кровь с расцарапанной перстнем скулы. — Вы в порядке? — кинулся к нему Луи. — Да, всё нормально, — Даниэль улыбнулся, впрочем, тут же поморщившись от боли в губе. — Пустяки… Прости, я разозлил его ещё сильнее, — виновато добавил он. — Может, не стоит оставаться с ним наедине? Тебе наверняка могли бы дать отдельную комнату. — Я справлюсь, как всегда, — покачал головой француз. — Бывало и хуже. Мальчик вздохнул, будто решаясь на что-то, и вдруг порывисто обнял Даниэля. — Спасибо, за меня ещё никто не вступался, — прошептал Луи и сбежал, оставив Марлоу одного. Священник ещё некоторое время провёл в госпитале, листая немногочисленные книги и читая описания болезней лёгких и горла. Даниэль сомневался, что у Луи обычная простуда: кашель был нетипичным и вызывал серьёзное беспокойство, а состояние ухудшалось слишком быстро. Потрёпанные книги ничем не помогли — не дали ответов, не натолкнули на идеи. Стоило обсудить ситуацию с Шаксом, Марлоу наверняка упускал что-то важное и при этом очевидное. Тихо вздохнув, Даниэль отложил пыльные тома. Он волновался за Луи и боялся, что тех медикаментов, которые были в Аптоне Магна, может не хватить. И что тогда? Тогда ситуация станет безнадёжной, потому что взять другие лекарства неоткуда. Негде искать помощи. Одна мысль об этом заставляла сердце сжиматься в страхе. Луи был слишком молод. И слишком они сблизились за это время. Марлоу так погрузился в размышления, что совсем забыл о себе. О том, что он не обработал царапину на скуле, Даниэль вспомнил только на улице, но возвращаться в госпиталь уже не хотелось. К тому же он и без того засиделся, оттягивая момент встречи с Варгасом. Священник сомневался, заинтересуется ли Хантер тем, что произошло, но не исключал такой возможности. И впервые ему хотелось, чтобы охотнику было всё равно, потому что обсуждать это не было никакого желания. И потому что в Лондоне Варгас весьма определённо заявил, что случится, если Старк снова тронет его спутника. Даниэль не собирался сдавать француза, но и без его слов всё было очевидно. И священник не знал, что делать, если Варгас решит воплотить в жизнь свою угрозу. В этот день Варгас поздно вернулся с собрания по поводу Шрусбери. Часть казарм уже легла спать, чтобы назавтра проснуться раньше и вернуться к работам. За стеной раздавался равномерный храп, этажом выше кто-то ногой отбивал сбитый ритм. Слышимость была отличная — здесь можно было легко запомнить мотив весёлой песенки, которую в комнате напротив тихо насвистывал неспящий товарищ. Это раздражало. Звуки мешали думать и, что ещё хуже, — спать. Поэтому Габриэль бродил по комнате, обдумывая сложившуюся ситуацию. Погибших было не так много, как ему показалось на первый взгляд: из Шрусбери не вернулись три спутника, в том числе Шервуд; количество умерших солдат и добровольцев приближалось к четырём десяткам; из охотников поход не пережил только Морт. Однако подводить итоги было рано — им предстоял второй этап задания. Зачистка города от оставшихся порождений тьмы была запланирована на следующий день. Только после того, как в Шрусбери не останется мертвецов, можно будет говорить о том, что миссия выполнена. Но и на этом дела не закончатся. Нужно было сжечь трупы, чтобы могильные огоньки не могли снова захватить город, а своих погибших следовало найти и похоронить. Брент на собрании настойчиво выступал за то, чтобы отыскать тело Шервуда — если от него хоть что-то осталось — и остальных. Другие эту идею поддержали, и Варгас не стал говорить, что в церемониальных похоронах нет никакого смысла. Иногда следовало уступить желанию подчинённых, особенно если дело касалось суеверий и предрассудков. И при этом не угрожало безопасности окружающих, конечно. А после похорон можно вернуться в Лондон. Что будет с Шрусбери и вымершими землями — уже не их забота. Капитан Траст с добровольцами, может, возведут военные поселения на границе с Уэльсом, чтобы не допустить повторения этой истории. Может, если земля не заражена, а город отстроят, сюда вернутся люди. Или Шрусбери так и будет пустовать, отмеченный клеймом трагедии. Это будет решать Лондон. Проходя мимо зеркала, Габриэль остановился, взглянул на себя и устало вздохнул. Тьма, чёрт бы её побрал, с каждым столкновением с ней проникала всё глубже, оседая в мыслях, поражая чувства, закрадываясь в ночные кошмары. Самое время было уверовать в бога и молить об исцелении, но Варгас не хотел обманывать себя и не собирался бежать от реальности. Он предпочитал встречать её лицом к лицу, как и любых монстров. Он жил так уже много лет и не собирался ничего менять. Пусть у него в спутниках окажется хоть десять священников. Если же бог и дьявол всё же существовали, то Хантер готов был попасть после смерти в объятия владыки преисподней. Тот вряд ли мог устроить пытку страшнее, чем та, что терзала людей на земле. Габриэль запустил пальцы в волосы и, заметив новую седую прядь, посмотрел самому себе в глаза, которые сейчас казались совсем тёмными. Возможно, Даниэль был прав. Возможно, в Варгасе со временем оставалось всё меньше человеческого, и это должно было его беспокоить. Но Хантер с большим удовольствием превратился бы в бездушную машину для убийств, чем заново обрёл притупившиеся и исчезнувшие эмоции. С такими мыслями скоро мог настать и его черёд запираться в Тауэре с другими сумасшедшими, которые заглянули в самые глубины тьмы — и не вернулись. — Варгас? Раздался неуверенный стук в дверь. Хантер отошёл от зеркала и открыл нежданному гостю — им оказался Брент. — Что-то случилось? — Варгас посторонился. — Заходи. Лионелл шагнул внутрь и растерянно замер посреди комнаты. Это было совсем на него похоже. — Всё нормально. То есть… ничего не случилось, я просто… — Брент вздохнул и сложил руки на груди, избегая смотреть маршалу в глаза. — Я без спутника не могу, а здесь все либо заняты, либо… не подходят. Есть один только, но Траст сказал, что он пока в городе нужен, и… Я подумал, может, поеду обратно, найду по дороге… Хантер понимающе хмыкнул и окинул стрелка задумчивый взглядом. Из-за смерти Шервуда тот совсем поник: Варгас никогда прежде его таким понурым не видел. Было странно и неуютно оттого, что Лионелл не сиял привычной улыбкой и не шутил дурацкие шутки, от которых обычно сам же заливался смехом. В таком состоянии на зачистке он был бесполезен. Он стал лучшим стрелком, теперь, когда Морт погиб, и именно поэтому не стоило рисковать Брентом на задании, которое они и без него в состоянии выполнить. — Без проблем, — кивнул Варгас. — Можешь ехать завтра. Лионелл печально свёл брови и снова вздохнул. Из всех спутников Шервуд пробыл с ним дольше всех, они сдружились, и теперь Брент так откровенно скорбел, что его хотелось утешить. Но Варгас ничего не сказал. — Я про похороны на собрании говорил, но от Шервуда вряд ли хоть что-то осталось, — стрелок громко сглотнул и через силу продолжил: — Если всё было так, как рассказал Этьен… Но если вы его всё-таки найдёте, то… — Всё сделаем, как надо, — заверил его Хантер. — Шервуд знал, что умрёт, — неожиданно добавил Брент. — Говорил, что у него плохое предчувствие. У него всегда была хорошая интуиция, а я не придавал этому значения… Не надо было его с собой брать, — Лионелл покачал головой и отчаянно потёр лицо ладонью, приводя себя в чувство. — Но что уж теперь… — Ты не мог выбирать, идти ему в Шрусбери или нет, — напомнил Варгас. Брент уставился в пол, поджав губы, и Габриэль с нажимом добавил: — Это не твоя вина. И не моя. И даже не Старка… Рано или поздно это просто происходит. — Тебя что, твой новый спутник покусал, что ты Этьена защищаешь? — слабо усмехнулся Лионелл, но Хантер в ответ только закатил глаза. — Я ещё подумал, может, пора перестать отсиживаться в гнезде, пока другие сражаются? Тем более если следующий медик у меня будет не такой боевой… Может, взять молот или косу, как у тебя? — Тебе не подойдёт. Можешь взять короткий меч разве что. На всякий случай, — Габриэль подошёл к Бренту ближе и положил руку ему на плечо. — Лучше быть самым метким стрелком, чем посредственным фехтовальщиком. Они оба понимали, что в ближнем бою Лионелл, скорее всего, сломается рано или поздно, ведь страх сложнее перебороть при встрече с врагом лицом к лицу, когда нет возможности отгородиться спасительной линзой прицела. — Не такой уж и посредственный, — Брент легко пихнул Варгаса локтем в бок. — Ну да. Напомни, сколько раз ты побеждал на тренировках меня или Кракса? — Уж больше, чем Этьена. — Ты ужасный человек, Лионелл Брент, — поморщился Габриэль. — Зато у него против тебя нет никаких шансов в рукопашную, — утешил стрелок, насмешливо похлопав Варгаса по плечу, но улыбка, тронувшая его губы, сразу растаяла. Плечи поникли, и ладонь безвольно соскользнула с руки маршала. — Ну, я пойду… Собираться. Спасибо, Варгас. — Не за что, — покачал головой Габриэль и прикрыл за стрелком дверь. Он надеялся, что вскоре Лионелл найдёт нового спутника, придёт в себя, и они встретятся как-нибудь в Честерфилде или Бостоне. Безбожно напьются, как всегда, расскажут друг другу о своих приключениях, а потом Брент будет распевать разные песни и декламировать отвратительно пошлые анекдоты, от которых Даниэль покраснеет с головы до пят. Хантер тяжело вздохнул. Это всё было слишком хорошо, чтобы стать правдой. Взгляд охотника упал на пустующую кровать Марлоу. Разговор с Брентом сам собой наталкивал на мысли о том, что будет, если Даниэль погибнет. Завтра во время зачистки Шрусбери, или потом от какой-нибудь заразы, или на дороге от рук случайного мертвеца. Будет ли Варгас переживать? Расстроится ли? И если да, то… какого чёрта? Дверь еле слышно скрипнула петлями, и в комнату бесшумно, словно боясь разбудить Хантера, проскользнул священник. — Ты чего крадёшься? Даниэль вздрогнул от неожиданности и устало опустил плечи. Он надеялся, что Варгас уже лёг спать, и разговор, если ему суждено состояться, будет перенесён наутро. Но, увидев зажжённую лампу, священник понял, что надежды его были тщетны. — Думал, ты уже спишь. Не поднимая головы, Марлоу попытался проскользнуть мимо Хантера к своей кровати, но тот, забыв про негласный уговор не прикасаться друг к другу, поймал его за плечо и развернул к лампе. Варгас с одного взгляда понял, что спутник пытается что-то от него скрыть, и, как только на лицо Даниэля упал свет, всё стало ясно. На скуле священника расплылся фиолетовый синяк с порезом прямо под глазом, а на разбитой губе застыла кровь. — Кто? — прорычал Хантер, ощущая, как внутри закипает злость. Марлоу вздохнул, понимая, что уйти от ответа наверняка не получится. А врать было не только грешно, но и бесполезно. Что он мог сказать? Что упал? Слишком глупо. — Это неважно. Ничего страшного не случилось… Просто небольшое недопонимание, — он попытался мягко улыбнуться, но тут же поморщился от боли. Варгас скептически поднял брови, не отпуская спутника, и Даниэль, задумчиво слизнув с нижней губы выступившую каплю крови, добавил: — Я сам виноват. Правда, ты же знаешь, каким я могу быть раздражающим… сам нарвался, — это, пожалуй, было ещё глупее, чем попытка соврать — то, как он защищал обидчика. И извиняющийся тон добавлял разговору абсурдности. — Не обращай внимания. — Я тебе не верю. Даниэль действительно кого угодно мог вывести из себя, вот только у них в отряде был только один человек, который позволял себе поднимать руку на чужих спутников. Тем более — на спутника маршала. Уже дважды. — Сколько можно жалеть ублюдков, — покачал головой Хантер и отпустил руку священника, чтобы не сдавить её от злости слишком сильно. Раз спутник не хотел признаваться, а доказательств у Габриэля не было, нужно было найти любой повод для стычки со Старком и в этот раз проехаться кулаками по его лицу с особым удовольствием. Только проследить, чтобы всё прошло без свидетелей. Варгас присел на кровать, его взгляд сам собой зацепился за ранку на губе Даниэля, и охотник прикрыл глаза рукой. Гневливый зверь внутри него рвался с цепи, призывал ворваться в комнату Старка и прямо сейчас потребовать ответа, и Хантер с трудом заставлял себя остаться на месте. Открыв глаза, Варгас проследил за бледными пальцами спутника, расстёгивающими сутану, — длинный ряд мелких пуговиц, одна за другой. Этот монотонный процесс немного успокаивал. — Зачистка Шрусбери будет завтра? — неуверенно попытался перевести тему Даниэль. — Ты ведь в этот раз возьмёшь меня с собой? — Не понимаю по твоему тону, хочешь ты участвовать или нет. Но вообще — да, я собирался идти с тобой. — Хорошо. Я хочу пойти, — решительно отозвался Даниэль. — Я могу быть полезен… если там не будет маленьких девочек. Марлоу стянул с себя сутану, аккуратно сложил и повесил на спинку стула. За ней последовала колоратка, и священник с облегчением потёр шею. Порой ему казалось, что она обхватывает горло чересчур плотно. — Это было невыносимо: просто сидеть и ждать, не зная, что происходит там… — Даниэль осёкся, чуть не сказав «с тобой», и продолжил, — с вами. Лучше уж бродить по развалинам города и стрелять по мертвецам. — Если повезёт, одного похода будет достаточно. Уничтожим большую часть, и можно будет поехать обратно. Подальше… от остальных. Хантер неуютно повёл плечами. Он хотел, чтобы всё вернулось к тому, с чего они начинали: без командной работы, без ответственности за жизни десятков солдат и сотен добровольцев, без масштабных сражений с тьмой на границе. Разъезжать по всей Англии и уничтожать монстров по одному было утомительно, но зато возникало ощущение, что всё правильно. Что получается оттянуть неизбежное, сражаясь с ветряными мельницами. Хотя на самом деле всё сводилось к блужданиям по вымершим землям среди трупных ям и сгоревших могильников, которыми неумолимо покрывался весь остров. От Глазго до Лондона. От Уэльса до Гримсби. И далее — через пролив. Хотя с материка давно не было никаких новостей. Может, там уже все мертвы. Охотник с трудом разжал сведённые напряжением пальцы — он и не заметил, как стиснул кулаки. Не стоило заходить мыслями так далеко. Лучше думать о завтрашней вылазке. Утром ему выдадут новую косу, и времени, чтобы привыкнуть к ней, почти не останется. Вдруг она будет недостаточно тяжёлой? Или окажется плохо сбалансированной? Вдоль позвоночника побежали холодные мурашки, и Хантер недовольно поморщился. Все размышления заходили в тупик, вызывая раздражение и злость; тревога провоцировала ярость, которая рано или поздно могла вылиться во что-то непоправимое. Но пока Габриэль держал себя в руках. — Да, чем дальше отсюда, тем лучше, — голос священника донёсся словно издалека и медленно вытянул Варгаса обратно в реальность. — Здесь даже хуже, чем в Лондоне. Такое ощущение, будто мы на краю света. Даниэль стоял у зеркала, рассматривая царапину: выглядела она неприятно — Старк постарался на славу. Осторожно коснувшись скулы, на которой образовался приличных размеров синяк, Марлоу болезненно скривился. Собственный вид мало его волновал, и всё же священник не мог не заметить, что след удара сильно его портит. Он знал, что многие считали его привлекательным. Эстер в детстве шутила, что он забрал себе утончённость матери и аристократическую резкость, присущую чертам отца, а самим родителям ничего не оставил, и в этих шутках была доля правды. Прозрачно-голубые глаза и острый подбородок он унаследовал от миссис Марлоу, а прямые светлые волосы, за которые Эстер в далёком прошлом называла его ангелочком, — от Марлоу-старшего. Но свой внешний вид Даниэль не считал достоинством. Наоборот, он знал, что в некоторых обстоятельствах привлекательность может стать проклятьем. — Сильно тебя ударили… Могу поставить сто фунтов на то, что это царапина от перстня. А перстни в отряде носит только один человек, — заметил Варгас, подошёл ближе, рассматривая припухшую от удара скулу спутника, и фыркнул: — Тебе не идёт быть побитым. Марлоу вскинул на него удивлённый взгляд, и Габриэль неожиданно предложил: — Помочь? Даниэль собирался посетовать на упрямство охотника и его догадливость, но простое предложение вызвало приступ туманящей разум нежности, и священник, мягко улыбнувшись, ответил: — Да, пожалуйста. И только через секунду понял, на что согласился. Принимая помощь, он должен был позволить Варгасу дотрагиваться до своего лица, и от одной мысли об этом бросало в жар. Нужно было отказаться, но Марлоу представлял, как огрубевшие от оружия пальцы сжимают его подбородок, касаются скулы и губ, и хотел этого так страстно, что уже не мог сказать «нет». Сила воли растаяла в полумраке их тесной комнаты. Он должен был избегать соблазнов, но вместо этого шагал навстречу бездне, готовой поглотить его в любое мгновение. И не могло быть никаких оправданий, что свет у лампы был тусклый, зеркало искажало отражение, а стоять у него и держать лампу в одной руке, а второй обрабатывать ранки неудобно. Даниэль мог справиться сам. Но не мог заставить себя отказаться от помощи, как не мог заставить сердце стучать тише. Достав из сумки бинт, спирт и мазь, Марлоу сел на стул у лампы и поднял взгляд на Варгаса, изо всех сил стараясь сохранять внешнее спокойствие. Хотя какой в этом смысл? Хантер ведь и так всё знал. — Полагаю, ты знаешь, что делать. Габриэль кивнул, даже не успев удивиться доверчивости спутника, и взял у него бинт и склянку со спиртом. Охотник помнил, каково это, когда по лицу бьют тяжёлым кулаком с перстнем. Ему так прилетало много раз, в основном от Старка и Хоукинга. Жаль, сравнять счёт с последним уже не получится — Хоукинг давно отправился кормить червей на дне колодца, в котором и обратился. Ссадина на синяке была куда болезненнее, чем простой ушиб, и если бы сейчас Маре зашёл в комнату, Варгас, не задумываясь, прописал бы ему такой же. Вмазал бы так, что кожа на сладкой роже француза лопнула бы к чертям. Но ждать гостей сейчас не приходилось, так что Хантер просто грезил о том, как в один прекрасный момент Старку обглодают лицо собаки. Смочив бинт, Варгас осторожно провёл им по щеке Марлоу, стирая розовый след крови. Спутник заметно вздрогнул, и охотник с тихим вздохом взял его за подбородок. — Не дёргайся… Если ты не скажешь, кто это сделал, мне придётся выбить признание из Старка. Уголки губ Даниэля едва заметно приподнялись — его грело осознание того, что Варгасу не всё равно. И неважно, каковы причины. Если не думать о них, можно просто насладиться этим чувством. — Отрицать бессмысленно, да? Конечно, кто ещё здесь на такое способен… — ухватился священник за спасительный теперь разговор. Он хоть немного отвлекал от собственных непристойных мыслей. — Пожалуйста, оставь это. Я хотел защитить Луи. Влез, куда не следует, так что… я действительно сам виноват. — Старк заслуживает хорошей порки, а не прощения, — Варгас опустил задумчивый взгляд на губы спутника и ненадолго приложил к ранке бинт. — С удовольствием выбил бы из него всё дерьмо. Но ладно, — с нажимом продолжил охотник, — так уж и быть, ограничусь тем, что отстраню его от миссии или лишу трофеев. Только ради того, чтобы избежать твоих дурацких лекций о насилии. Хантер отбросил покрасневший бинт, взял банку с мазью и проворчал: — И это единичный случай. Даниэль благодарно улыбнулся и замер, стараясь не смотреть на руки Габриэля, но безуспешно. Сильные и красивые, несмотря на тяжёлую работу, с которой сталкивались, они притягивали к себе взгляд, а длинные пальцы, так часто омываемые кровью, порождали фантазии, от которых всё внутри сжималось от желания. Священник смотрел на Варгаса, и в его глазах, кроме вины, читались мольба, жгучий стыд и откровенная страсть, на сдерживание которой у Даниэля уходили все силы. Обычно спутники Хантера могли сами о себе позаботиться, но иногда приходилось им помогать. Раньше это раздражало, но не сейчас. Охотник с отстранённым видом наблюдал за спутником, который выглядел так, словно мог в любой момент отстраниться и начать читать свои глупые молитвы. Но нет. Поймав очередной обжигающий взгляд, Варгас понял, что ошибся. Даниэль был в его власти. Очень, очень развращало. Снова взяв спутника за подбородок, хотя в этом не было необходимости, Габриэль осторожно нанёс мазь на ссадину, думая, что некоторых синяки вообще не украшают. Да ещё лекарство противно пахло. — Из чего она? Воняет, как старые дедушкины кальсоны, — спросил Варгас. — Не знаю, из разных трав, — пробормотал Даниэль, с трудом сосредоточившись на словах охотника. — Это лучшая мазь, так что какая разница… В действительности ощущения оказались куда ярче, чем в воображении священника. Чувствуя удивительно мягкие прикосновения к своему лицу, он скользил взглядом по рукам Варгаса и старался не представлять, на что они могли быть способны. Воспоминания о моменте на озере, о том, как выглядели обнажённые плечи охотника, сами лезли в голову, и Марлоу невероятным усилием воли заставил себя об этом не думать. Не думать о том, что никогда не будет ему доступно, а иначе осмелевшее воображение начинало рисовать образы, от которых лёгкое волнение могло мгновенно перерасти в настоящее возбуждение. Это священнику было совершенно ни к чему. В последний раз, когда он, не выдержав, опустился до того, что трогал себя, он снова обещал никогда больше этого не делать. И что бы ни происходило, он должен был сдержать обещание. Тихий звук собственных стонов казался ему тогда ужасно странным и чужим. Даниэль сосредоточился на болезненных, но от этого не менее приятных прикосновениях, наслаждаясь и запоминая. И всё думал, будет ли ему сниться ощущение кончиков пальцев на коже? Снова опустив взгляд на губы священника, Габриэль осторожно стёр выступившую кровь и замер, рассматривая глубокую ранку. Вот она шла Марлоу — он выглядел ещё несчастнее, чем обычно, а глаза, которые блестели далеко не от скорби или смирения, придавали ему какой-то особый шарм. Хотелось схватить святошу за шею и поцеловать, как самую распутную девственницу. Хантер усмехнулся про себя: всё-таки желание испортить спутника, запятнать грязью похабщины и порока оказалось сильнее, чем он думал. Похоже, эти мысли надолго поселились в его голове, и неважно, насколько они с этим «принадлежащим Богу» слугой небесной канцелярии отдалялись друг от друга. Но Варгас сдержался. Снова. Не потому, что ему было жалко Даниэля, а потому, что тот, судя по всему, и сам мог сорваться в любой момент. Теперь наблюдать за метаниями спутника было не только лестно, но и любопытно. Взяв ещё немного мази, Габриэль приподнял голову спутника за подбородок и нанёс лекарство на припухшую нижнюю губу. Священник едва дышал: ему показалось, что Варгас задержал палец чуть дольше, чем было нужно, а в его лице при этом мелькнуло что-то такое, что заставило сердце на мгновение сжаться в страхе и предвкушении. Будто должно было произойти что-то запретное, что-то, чего Даниэль боялся и жаждал. Что было бы, если бы Варгас его поцеловал? Он смог бы оттолкнуть охотника? Или смог бы поддаться? Ещё месяц назад Даниэль знал ответ, но не теперь, когда притяжение с каждым днём становилось сильнее, независимо от того, проводили они время вместе или нет. Теперь, когда Марлоу начинал сомневаться, принадлежит ли его душа исключительно Богу. Пальцы Варгаса соскользнули с его подбородка, и Даниэль невольно потянулся за ними, но тут же одёрнул себя и пристыженно опустил глаза. Он вёл себя недопустимо, а охотник наверняка всё понимал. Все его взгляды и прерывистые вздохи. А главное — понимал, что священник сам мог обработать царапины, но всё же предложил помощь. — Спасибо, — пробормотал Даниэль. — Не за что, — Хантер отвернулся, чтобы стереть с ладони остатки мази, и продолжил после небольшой паузы: — Я видел Луи. Выглядит неважно. Он говорил, что почти не помнит встречу с нахцерером. Если монстр успел отгрызть от себя что-нибудь, вы все можете быть заражены… Если почувствуешь себя хуже, сразу говори. Варгас надеялся, что беспокойства в его голосе не слышно. Или что Даниэль слишком занят собственными переживаниями и ничего не заметит. — Ты тоже. — Конечно. Всё-таки я рядом с ними почти всю ночь провёл. — Луи болеет, но мы не понимаем, чем. Похоже на простуду, но это не она. Я сегодня с ним разговаривал, он сказал, что завтра собирается в Шрусбери, — Даниэль поймал взгляд Варгаса и просительно поднял брови: — Габриэль, ему нельзя идти. Он слишком слаб, и у него высокая температура. — Не волнуйся, раз я отстраняю Старка, то и Луи может остаться здесь. Но если его заразил нахцерер, никакой отдых ему уже не поможет, ты ведь понимаешь? Эта фраза сработала для Даниэля как пощёчина. Стыд всколыхнулся с новой силой: его переживания были ничтожны по сравнению с тем, что происходило с Луи, ведь тот действительно мог быть заражён. Его болезнь стремительно развивалась, а они понятия не имели, как с ней бороться. Более того, они не знали, может ли она передаться другим членам отряда. Возможно, они все были в опасности, и особенно Старк. Упрямо помотав головой, Даниэль нахмурился и произнёс: — Он должен поправиться. Он ведь ещё так молод… Если мы не поймём, как лечить Луи, останется только молить Господа сохранить ему жизнь, — священник вздохнул и тише добавил: — В последнее время молиться за других мне легче, чем за себя. Он бросил на Варгаса взгляд, в котором мелькнуло осуждение, но тут же отвёл глаза, убрал в сумку спирт и мазь и отошёл к своей кровати, мысленно ругая себя. Его чувства и желания не были виной Габриэля. Марлоу не имел права перекладывать на него часть ответственности. — Жаль, что молитвы могут и не помочь. Опустившись на свою койку, Варгас глянул на треснувшие карманные часы, стрелки которых приближались к полуночи, стянул сапоги и рубашку и лёг. Он надеялся, что завтра они очистят Шрусбери от большей части оставшихся монстров, на всякий случай прочешут окрестности — и всё. Отправятся на все четыре стороны. Может быть, на юг. Или обратно в Долину Надежды — искать тварь, убившую Эдмунда. Перед ними открывалось множество путей, оставалось только выбрать. Даниэль наверняка будет за поход на юг, он, вроде, упоминал, что там у него живёт сестра… Охотник недовольно поморщился, проведя рукой по лицу. Быстро же он привык к новому спутнику настолько, что начал запоминать такие мелочи. Да ещё и мысль о дальнейшем путешествии вместе с кем-то не вызывала привычного раздражения. А раньше Варгас думал, что охота в одиночку — единственный разумный вариант. Устало выдохнув, Хантер отвернулся к стене, чтобы не видеть отблеск свечи, которую Марлоу зажёг у себя вместо лампы, и закрыл глаза. Дождавшись, пока охотник уснёт, Даниэль, как обычно, повернулся к распятию и глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Каждый раз мимолётная близость с Варгасом походила на кратковременное помешательство, после которого было страшно приходить в себя и оглядываться назад. Избежать этого можно было, только оказавшись как можно дальше от охотника или согласившись кануть в бездну. Но Даниэль не мог сделать ни того, ни другого. Он опустил голову и глубоко вздохнул. От мысли, что Господь наблюдает, что Он видит все гнусные фантазии священника, становилось так стыдно, что даже уши горели. И Даниэль с ужасом осознавал, что постепенно привыкает к этому. Медленно, шаг за шагом, смиряется со своими грехами. Марлоу утомлённо провёл рукой по лицу, поморщился от ноющей боли в скуле и в который раз за месяц решил, что не должен обо всём этом думать. Чем меньше внимания он обращал на Хантера и мысли, которые тот вызывал, тем больше вероятность, что со временем это безумие пройдёт. В эту ночь, глядя на распятие и долго читая молитвы за Луи, Даниэль чувствовал, как сильно ему не хватало родной церкви Ноттингема. Так долго находясь вдали от неё, он будто отдалился от Бога, утратив ощущение возвышенности своей веры. Вся надежда была лишь на то, что Даниэль не окончательно сбился с пути, а лишь временно отклонился от верного курса. Над Шрусбери по-прежнему висело дымное облако, а на подходе к городу воняло порохом и горелой плотью. Под яркими лучами солнца идти в населённый трупами Шрусбери было совсем не так жутко, как в ночи, и всё же охотиться в полумраке Варгасу нравилось больше. Хотя бы потому, что тогда не так хорошо было видно зияющие раны и нарывы на телах мертвецов и их затянутые белёсой плёнкой глаза. Такие были и у двух монстров, блуждающих рядом с мостом. Покалеченные взрывом твари, которые невесть как добрались на оставшихся конечностях до реки, ничего не успели сделать, как их уже настигли пули стрелков. Оттащив трупы в сторону, отряд поставил у моста небольшой лагерь. Габриэль определил, кто останется в палатках, и охотники с солдатами и добровольцами пошли к стенам Шрусбери. У ворот они разбились на маленькие группы по два-три человека и разделились по районам. — Сильно не задерживаемся. Обратно уходим не позже шести. Если тварей окажется слишком много, и мы не успеем, — ничего страшного, вернёмся завтра, — напомнил Варгас. — Эх, сложно будет не забыть о часах за такой увлекательной работёнкой, — усмехнулся Кракс. — Но ты всё же постарайся, — Хантер махнул здоровяку на прощание, проводил взглядом его и остальных, кто зачищал западный, южный и северный районы, и повернулся к Даниэлю. Проверив натяжение ремешков на респираторе спутника и подёргав крепления, Габриэль удовлетворённо хмыкнул и повёл Марлоу вдоль стены тем же путём, каким он шёл несколько дней назад. — На нас северо-восток, — сообщил он. — Всё просто: видишь монстра, сносишь ему голову. То есть стреляешь. И я уверен, что нахцереров в округе нет, но на всякий случай будь начеку. Если увидишь тощую ползучую тварь, сразу говори мне. У ворот Варгас протянул Марлоу ракетницу. — Тут три заряда. На случай, если отстанешь, потеряешься и попадёшь в беду. Но лучше так не делать, ясно? Держись поблизости. Даниэль закрепил ракетницу на поясе и проверил, крепко ли держится кобура с револьвером. Всё было надёжно, патроны находились под рукой, стилет тоже, в небольшой сумке через плечо лежали спирт и бинт — на всякий случай. Наверняка в городе осталось не так уж много мертвецов, после такого-то взрыва, но Марлоу всё равно волновался. Заметив отпечаток смятения на лице спутника, Хантер недовольно поджал губы и сощурился: — Что случилось? Переживаешь из-за Луи? Даниэль удивлённо поднял брови и кивнул с небольшой заминкой. Говорить о том, что он беспокоится из-за миссии, наверно, не стоило. — Я был у него утром, — сказал священник. — Кажется, он чувствовал себя не хуже, чем вчера, но выглядел таким несчастным… — Теперь, раз он в госпитале, Шакс о нём позаботится. Может, найдёт решение. Шакс уже сталкивался с тем, на что способны нахцереры. Он из Уэльса, и был там, когда всё началось… Шэй у нас везунчик, его бестиарию позавидует даже орденский, — Хантер улыбнулся. — Он придумает что-нибудь. Не волнуйся. Печально вздохнув, Марлоу тут же одёрнул себя. — Да что сейчас об этом говорить, мы ведь всё равно никак не можем помочь Луи. Лучше сосредоточиться на деле. Уголок его губ невольно дёрнулся под респиратором: это было на него не похоже. Неужели и Даниэлю суждено было измениться со временем? Перестать быть таким «наивным», как говорил охотник. Варгас наверняка будет доволен. Или дело было в волнении перед миссией? Впервые он должен был помогать в уничтожении мертвецов и боялся, что не сможет оказаться достаточно полезным. Достаточно полезным для чего? Чтобы заслужить одобрение Габриэля? Невозможно отрицать очевидное. Удивительно, но это беспокоило его куда больше, чем то, что их могли убить. Постоянная угроза уже стала привычной, и Даниэль не знал, был ли месяц для этого большим или маленьким сроком. Но теперь, когда навстречу опасности Варгас шёл не в одиночестве, а вместе с ним, Марлоу было спокойнее. Они миновали ворота и начали обход. Шрусбери после пожара выглядел зловеще. Под ногами хрустели выбитые стёкла, при приближении к центру города среди золы попадались ошмётки плоти и саванов, в мягком пепле лежали трупы монстров и погибших во время первой вылазки солдат. Ступая по мостовой, заваленной головешками и обломками кирпича, Варгас скользил взглядом по заляпанным кровью вывескам, выбитым дверям и пустым обугленным рамам. Благо, теперь он мог себе это позволить, а то во время охоты на монстров, которые одним чихом заражают смертельными болезнями, было не до рассматривания местных достопримечательностей. И всё же не стоило слишком отвлекаться: прислушиваясь, Хантер различал копошение выживших тварей. Они заглядывали в уцелевшие дома, спускались в подвалы и проверяли чердаки, но почти везде находили лишь пепел и мертвецов, которые не собирались больше вставать. После нескольких улиц и всего шести обнаруженных тварей Варгас начал скучать. Нужно было придумать что-нибудь интереснее, чтобы ускорить процесс. И заодно показать Даниэлю, что такое настоящая охота. Чем дальше они заходили, тем сильнее становился тошнотворный запах палёной плоти, пробивающийся даже сквозь респиратор, и тем больше частей тел и целых трупов попадалось по дороге. У Марлоу от вида некоторых изуродованных тел сжимался желудок, но он не боялся. Внимательно оглядываясь по сторонам, он шёл рядом с Варгасом и держал револьвер наготове. Впервые в жизни настроение у него было не просто решительным, а боевым. — И так из священника и медика я превратился в охотника на мертвецов, — иронично рассмеялся Даниэль. — Кто бы мог подумать, что до такого дойдёт. — Не только у тебя всё так повернулось, — Габриэль пожал плечами. — Брент, например, был площадным актёром. А Кракс — механиком на фабрике по изготовлению двигателей для станков. Крутил шестерни по шесть дней в неделю с утра до вечера. Я всегда был охотником. Только раньше на дичь, а не на обезумевших монстров. — А Шакс и Старк? — полюбопытствовал Марлоу. — Про Старка ничего не знаю, кроме того, что он из Франции. Никогда там не был, но слышал, что там дрянная еда. Шакс был травником, да и сейчас продолжает свои настойки варить. Пичкает ими Кракса, — Варгас неодобрительно фыркнул и продолжил: — Джонсон раньше был сэром при дворе, но отрёкся от титула в пользу Ордена. Все мы когда-то были другими. Но новый мир изменил правила игры. — Я всё ещё надеюсь стать прежним. Мне иногда снится моя церковь, и то, как я проводил мессы по воскресеньям, — с нежностью вспомнил Даниэль, но сразу добавил серьёзно: — Однако если возможность вернуться появится только в случае твоей смерти, то я перестану об этом мечтать. — Мечтай не мечтай, а случиться это всё равно может в любой момент, — хмыкнул Варгас. Они миновали выжженную улицу, где ещё тлели некоторые доски. Со стороны площади доносился смрад, где-то шебуршали крысы и выли мертвецы, пытаясь выбраться из-под завала. Порыв ветра принёс запах тлеющего дерева, ненадолго перебивший вонь разложения. Из-за разрушенных обгоревших домов, обломков, валяющихся посреди улицы, пепла и дыма священнику казалось, словно конец света уже наступил. Оглядываясь и видя со всех сторон лишь пустые переулки и покалеченные дома, Даниэль не мог отделаться от жуткого ощущения, будто они одни в этом городе-призраке, если не во всём мире, хотя точно знал, что другие члены команды ходили по таким же развалинам, выискивая живых мертвецов. Откуда-то с юга донеслось эхо выстрелов, и Марлоу, выдохнув, вернулся в реальность, от которой мурашки бежали по коже. Заметив под руинами дома монстра, который силился выползти из-под придавившей его ноги каменной кладки, Варгас с неприятным хрустом проломил ему череп древком косы и пошёл дальше. Бросив взгляд на застывшего мертвеца, Даниэль почувствовал укол жалости к существу, бывшему некогда человеком, однако заставил себя отвернуться и отбросить эмоции, сосредоточившись на деле. И только через пару минут понял, насколько всё изменилось. Звук, с которым сломался череп мертвеца, напомнил об их первом с Варгасом совместном дне, о том, как охотник проломил голову собаки и как остро тогда Марлоу отреагировал. Тогда это привело его в ужас, и хруст ещё долго звучал в ушах — теперь же он спокойно шёл дальше за Хантером, всматриваясь в узкие переулки и выбитые окна первых этажей. Он привыкал. Это было неизбежно. Конечно, горе живых людей он принимал всё так же близко к сердцу, но эти захваченные демонами мертвецы больше не приводили его в ужас. Даже помня о том, что прежде они были обычными горожанами, скорбеть по ним не получалось. Не так, как раньше. Над площадью всё ещё поднимался дым, в клубах которого виднелся крест собора, чудом уцелевший при взрыве. Габриэль прошёл до останков дома, в котором чуть не погиб от рук умертвия, и остановился. Всё вокруг было в руинах, среди которых сохранились лишь стены ратуши и церковь. В обломках, под слоем пыли и пепла, лежали обгоревшие тела, ими была завалена вся площадь. Полгорода или больше. Десятки, сотни трупов? Хантер не знал и знать не хотел. — Господи… — раздался рядом дрожащий голос. Габриэль обернулся на подошедшего спутника и тут же развернул его за плечо обратно. Марлоу был бледен, его грудь часто вздымалась и опадала, ладонь прижималась к горлу. Вот только не хватало, чтобы его стошнило. Ведь тогда придётся снять респиратор. — Какой кошмар, — выдавил Даниэль. — Да, для уборки нужно будет прислать парней с крепкими желудками, — заметил Варгас, поймал на себе полный ужаса взгляд и медленно, раздельно добавил: — Это были не люди. Идём. Он потянул спутника за собой, чувствуя, как тот мелко вздрагивает, и отпустил, только когда они оказались в паре кварталов от площади. После того, что они видели там, остальные улицы казались весьма приятным местом. Хантер свернул в сторону опалённых огнём, но устоявших домов, и осторожно открыл дверь в почерневшее от копоти трёхэтажное здание. Даниэль, у которого по-прежнему стоял ком в горле, с трудом сглотнул и переступил порог вслед за охотником. Они оказались в просторном холле с мебелью, завешанной серыми от пыли простынями. Судя по всему, это была гостиница. Табличка на столе, с которой охотник небрежно стёр грязь, гласила: «У Берти МакБуст». Хантер замер и прислушался. Где-то в доме что-то шуршало. Либо крысы, либо монстры. И те, и другие любили подвалы, так что Варгас отправился искать лестницу вниз, раскрыв заранее косу. Новое оружие в сложенном виде походило на алебарду, им можно было и колоть, и рубить, и косить в полях сено — или головы мертвецов. Оно было почти идеальным, вот только древко короче, вес меньше, и острая, с какой стороны ни подступи. С ней Габриэль мог быть быстрее и маневреннее, но ему всё равно не нравилось. Даже зазубренное лезвие не утешало. Всё было не то. Но прошлую косу всё равно не вернуть, а такую же нынче вряд ли возможно найти. Хантер остановился у спуска в подвал, зажёг лампу и снова прислушался, но уловил только хлопки далёких выстрелов. Вздохнув, он повёл плечами и шагнул на лестницу. Сейчас было не время думать о том, как обстоят дела у других: все ли живы или на его совести как командующего стало ещё больше трупов. Из-за таких мыслей реакция ухудшалась и можно было ненароком пропустить смертельный удар. — Не шуми, — на всякий случай сказал Варгас спутнику, хотя в этом не было никакой нужды. Судя по виду, тот до сих пор едва дышал. Даниэль кивнул и зажёг висящую на поясе лампу. Света она давала немного, но это было лучше, чем ничего. Ему хотелось бы подождать снаружи, но он ведь сам согласился отправиться с Габриэлем на охоту, и теперь поздно было отступать. В подвале всё пропахло сыростью и гнилью, а среди плесени и паутины Хантер обнаружил трёх крикунов, слишком сонных, чтобы позвать на помощь собратьев. Пара взмахов косы упокоила этих хилых существ, и Варгас углубился в подпол, высматривая других монстров. — Крикуны орут так, что в радиусе мили слышно. Сами слабые, но на их вопли часто сбегаются твари покрупнее, — рассказал охотник и обернулся на Даниэля, который казался ещё более нервным. — Ты как? — Всё в порядке, — отозвался Марлоу, стараясь, чтобы голос звучал ровно. В тёмном затхлом подвале ему было неуютно и хотелось как можно скорее снова оказаться наверху, где сквозь заколоченные окна пробивались хотя бы тонкие лучи дневного света. Но Даниэль, взяв себя в руки, крепче сжал лампу и пошёл в соседнюю с винным погребом комнату. Это был большой склад, в котором воняло отсыревшим зерном и прогнившими овощами. Священник двинулся вдоль широких полок, заставленных мешками и ящиками, и в дальнем углу наткнулся на однорукого мертвеца. Монстр поднял на свет пустой взгляд и оскалился беззубым ртом, из которого торчали одни загнутые клыки. Он подобрался, готовясь кинуться вперёд, а Даниэль, не успев даже испугаться, вскинул револьвер и выстрелил. Пуля пробила череп, и монстр упал на спину с глухим стуком. Марлоу поднял лампу повыше, внимательно осмотрелся, но больше здесь никого не было. Тогда он снова опустил взгляд на мертвеца и тихо вздохнул, не понимая, что чувствует. Жалость, лёгкое удовлетворение, грызущее ощущение неправильности происходящего. Его по-прежнему беспокоило, что эти монстры выглядели как люди и были ими когда-то, из-за чего уничтожение зла граничило с убийством. Но давящие стены подвала на данный момент тревожили Даниэля сильнее. — Здесь больше никого, — сообщил Марлоу подоспевшему охотнику, потирая плечо, которое неприятно отозвалось на отдачу. Варгас перевёл взгляд с уничтоженной твари на вполне спокойного спутника и улыбнулся за респиратором, спрятав глаза под треуголкой. Он опасался, что Даниэль может отреагировать на столкновение с мертвецом, как в прошлый раз, но Марлоу неожиданно превзошёл его ожидания. — Отличная работа, — ровно произнёс охотник. — Идём наверх. Выбравшись из подвала, Габриэль услышал очередной шорох, но навстречу им вышел не монстр, а жирная крыса. Постукивая когтями по деревянному полу, она убежала в погреб, не обратив на людей ни малейшего внимания. — Нужно будет скорее избавиться от трупов, — больше для себя отметил Варгас. — Не хватало нам ещё одной эпидемии. Хантер прошёл мимо прачечной, по которой были развешаны цветастые платья, мужские сорочки и простыни с застиранными тёмными пятнами, заглянул на кухню, где на плите стояли закопчённые кастрюли, а на пыльном полу отпечатались многочисленные следы маленьких лапок, и свернул в сторону лестницы, по дороге чуть не споткнувшись о раскиданные у ступеней детские игрушки. Становилось не по себе от того, что пустой безжизненный город наполнен призраками былого быта, но Варгас привычно отгородился от навязчивого ощущения обречённости мыслями о деле. Он бесчисленное количество раз видел подобное. Всего лишь часть работы. — Будем надеяться, хозяйка давно открыла новую гостиницу вдали от этой клоаки, — хмыкнул Хантер. — Думаешь, кто-то мог спастись? — спросил Даниэль с такой наивной доверчивостью в глазах, будто своим ответом Варгас мог предрешить, выжил ли хоть кто-нибудь из жителей Шрусбери. Но Габриэль неопределённо пожал плечами: — Может быть. Марлоу тихо вздохнул и последовал наверх за Варгасом, держась на лестнице ближе к стене. Ступени натужно скрипели, рамы на втором этаже трещали, со стороны крыши раздавались тихие щелчки. Дом ворчал и кряхтел и казался ненадёжным, но не настолько, чтобы его покинуть. Они должны были обойти оставшиеся два этажа. Габриэль перед ним резко замер и указал на пролом в досках: — Смотри под ноги, а то ещё кости переломаешь… Кстати, моя смерть не единственный вариант, при котором ты сможешь вернуться домой. Охотник пошёл по коридору, освещая себе путь лампой и заглядывая в каждый номер. Он старался не шуметь, тихо ступая по затёртому ковру и не отходя от стен с жёлтыми обоями, чтобы не скрипеть половицами. Даниэль двигался по другую сторону и открывал двери напротив, одну за другой. — Если вдруг я потеряю руку, ногу или рассудок, — продолжил Варгас, — тогда ты сможешь выбирать: остаться в Тауэре, стать спутником другого охотника, отправиться к отцу Филиппу. Или вернуться в Ноттингем. Проводить мессы и… чем там ещё священники занимаются. Марлоу представил на секунду, что будет, если однажды ему придётся ампутировать охотнику какую-нибудь конечность, и сильно вздрогнул. Видение было кошмарным, с морем крови и опиума, болезненными стонами и необходимостью сохранять спокойствие в слишком страшный для этого момент. — Нет, о таком варианте я даже думать не хочу, — отозвался он, тщетно пытаясь представить безумного Габриэля. К счастью, воображение отказывалось работать — настолько это казалось невозможным. Что было для Варгаса якорем, позволяющим не сойти с ума? Для Даниэля это была его вера. Что помогало охотнику держаться так долго? У Марлоу не было никаких догадок, и он в который раз подумал о том, что совсем не знает Хантера. За несколько дней он узнал о Луи больше, чем о Габриэле за месяц. Варгас осторожно толкнул дверь в один из номеров и замер на пороге, жестом показав спутнику, чтобы не шумел. На полу лежал иссохший труп девушки в синем платье, который нужно было проверить и обезвредить. Умертвия, например, любили прикидываться обычными трупами, особенно там, где их было много, и нападали исподтишка. Однако девушка, когда Хантер шагнул ближе и сапогом придавил её к полу, не пошевелилась. Одним резким взмахом косы Габриэль перерубил её шею. Марлоу вздрогнул, не успев отвернуться, встретил мёртвый взгляд перевернувшейся головы и судорожно выдохнул. Он предполагал, что в Шрусбери им встретятся монстры или тела женщин и детей, но разве можно было к такому подготовиться? Белое лицо трупа напоминало ту ночь в доме лесника, мёртвую девочку и вопросы, которые так и остались без ответов. Но сейчас не было времени об этом думать. Ситуация требовала, чтобы Даниэль оставался собранным и внимательным, и он чувствовал, как внутри постепенно копится напряжение из-за сдерживаемых эмоций. Никогда прежде ему не приходилось так жёстко контролировать свои реакции и впечатления, и оказалось, что это очень сложно. Но Марлоу готов был стараться, чтобы не отвлекать ни себя, ни Варгаса лишними переживаниями. Пройдя последние номера, в которых никого не обнаружилось, охотник поднялся на третий этаж. Перила наверху лестницы были обломаны, часть половиц скалились щепками. Под скрип досок Габриэль приблизился к окну, распахнул его и вздрогнул от внезапного грохота где-то в соседнем переулке. Убрав косу за спину, он достал и зарядил арбалет — как раз вовремя: из-за угла дома напротив вывернул покрытый сажей упырь. Варгас прицелился и прострелил гнилой череп мертвеца, который, видимо, и был причиной шума. Наверняка вывалился из окна и пошёл гулять как ни в чём не бывало. Даниэль пересёк холл, заваленный мусором и бумагами из сломанного шкафа, и обошёл пустые комнаты. Сквозь выбитые стёкла в них залетали листья и пепел, которые под порывами ветра мешались с нетронутой пылью. Осветив лампой тёмный проход, священник прошёл в конец коридора, одёрнул шторы с широкого окна и с усилием открыл раму с чудом уцелевшим стеклом. Сверху было видно всю разгромленную улицу и прямо напротив — небольшую площадь. Всё в обломках, разбитых вывесках, прахе и листьях, которые яркими жёлтыми пятнами были раскиданы по обгоревшим доскам. Если здесь — так, то каково было западнее? Что осталось от Уэльса? Неужели вся его территория была в руинах? — Так, наверно, должен выглядеть гнев Божий, — пробормотал Даниэль и поднял взгляд на подошедшего к нему спокойного, как всегда, Варгаса. — Неужели тебе никогда не бывает страшно? — Бывает, — Габриэль выглянул на улицу и одобрительно хмыкнул. С этой точки обзор был заметно лучше, только свисающий с бельевой верёвки обугленный труп крикуна портил вид. — Я боюсь высоты, например. На дирижабле было страшно. Зарядив арбалет, Хантер покопался в сумке, достал динамит и вручил один спутнику. — Мы такими темпами точно до шести не успеем, так что пришло время пошуметь, — объяснил Варгас. — Выкурим тварей, и дело пойдёт быстрее. Поджигай и бросай как можно дальше. Даниэль запалил фитиль вслед за охотником и швырнул взрывчатку в окно. Увидеть, куда полетели динамитные шашки, Марлоу не успел: Габриэль утянул его за собой под подоконник. — Ещё было страшно, когда встретил вендиго. Уж поверь — тогда я еле оружие в руках держал. Если бы не моё упрямство, сейчас бы меня тут не было. «Снова этот вендиго», — подумал Даниэль и невольно зажмурился, когда на улице раздался сдвоенный грохот, звон стекла и перестук осыпающихся кирпичей. В следующий раз, когда они посетят Лондон, стоило заглянуть в бестиарий и разузнать об этом монстре. Впрочем, никакие описания и изображения не могли передать ужас вендиго ярче, чем шрамы на спине Габриэля. Наверняка именно эта тварь была причиной, по которой охотник порой просыпался посреди ночи и ещё долго сидел на кровати, тяжело дыша в тщетных попытках успокоиться. Снаружи раздался заупокойный вой крикуна, булькающий стон и хруст костей. Но Варгас всё ещё не высовывался и придержал спутника за предплечье, чтобы тоже пока не вставал. — А после вендиго всё остальное — сущий пустяк. Хотя… — Габриэль достал гранату, поджёг и, выпрямившись, закинул её в группу тупых мертвецов, столпившихся у выхода на площадь. — Меня ещё не было в Уэльсе. Там, говорят, настоящий ад. Постреляем? Хантер выстрелил в пасть женщине-гулю, которая решила заглянуть к ним на огонёк и запрыгнула на раму. Поднявшись вслед за охотником, Даниэль прицелился в ближайшего мертвеца, который резво двигался в сторону их дома. Первая пуля лишь задела его шею, но зато вторая прошла точно в голову. Марлоу нервничал, хотя сейчас не о чем было волноваться, ведь они находились на относительно безопасном расстоянии от мертвецов и вокруг не было давящих стен подвала. Он должен был собраться, иначе Варгас мог пожалеть, что взял его с собой. Решительно нахмурившись, Даниэль взвёл курок и направил револьвер на следующую цель. Охотник рядом перезарядил арбалет, нажал на рычаг, и болт, пробив дыру в горле мертвеца, пригвоздил его к двери дома напротив. Варгас подпускал монстров поближе и уничтожал одного за другим, а Даниэль брал на себя тех, кто бегал в районе площади, потому что у револьвера дальность стрельбы была больше. Монстры метались внизу, выискивая способы добраться до орденцев, выползали из подвалов, выскакивали из переулков. Забавно, как в ярмарочном тире — Габриэль ждал, пока появится мишень, и спускал рычаг, отправляя мертвеца на тот свет. Очередной крикун выбежал на улицу и заорал, раззявив пасть, но его вопль оборвал вонзившийся точно в глазницу болт. Перехватив взгляд спутника, Габриэль улыбнулся ему — это было видно по глазам — и в который раз дёрнул рычаг. Голову застилал дурманящий азарт: последний раз охотнику было так весело, когда он несколько месяцев назад облил маслом свору упырей и бросил спичку. Даниэль чувствовал себя странно, стоя с Варгасом плечом к плечу и вместе с ним стреляя по монстрам, бывшими когда-то такими же обычными людьми, как они. Приятное волнение переплеталось со священным ужасом, возникшим, когда мертвецов стало больше, и Марлоу неожиданно ясно осознал, насколько это малая часть. Как их много на самом деле. И как глубоко проникла тьма в их мир. От этого волосы на голове вставали дыбом, но Даниэль, игнорируя все мысли и чувства, продолжал стрелять. Он не трогал только женские фигуры, оставляя их охотнику, которого впервые видел таким радостным. Марлоу проворно перезарядил револьвер, покачал головой, думая, до чего он докатился, и попал точно в лоб очередному монстру. Он помогал Варгасу в борьбе со злом, с демонами, пытающимися захватить весь мир, — так он должен был это воспринимать. Так всё вставало на свои места, становилось правильным. Так ему было легче спускать курок. Монстры появлялись в окнах, ползали по стенам, словно насекомые, добираясь до третьего этажа, но всё же их было меньше, чем Хантер ожидал. У него в сумке осталось больше трети арбалетных болтов, а мертвецы уже закончились. Сделав последние контрольные выстрелы по паре гулей, Габриэль прислушался к возникшей тишине, огляделся и кивнул. — Отлично. Идём дальше. Протяжно выдохнув, Даниэль слабо улыбнулся и вытер рукавом вспотевший от усердия и переживаний лоб. — Это было… необычно, — заметил он и, добавив в барабан револьвера четыре недостающих патрона, размял затёкшие в постоянном напряжении пальцы. На улицу он старался не смотреть, потому что вид тихой, усеянной трупами дороги вызывал не только ужас, но и тошноту. Отвернувшись от окна, Даниэль пошёл за Варгасом по коридору — и пролетел мимо него, сбитый с ног мощным ударом в спину. Прокатившись через половину холла, Марлоу чуть не свалился в пролом у лестницы, вскочил на ноги и услышал грохот. Чудом пробравшийся в окно грузный мертвец свалился на пол от мощного удара арбалетным прикладом, раздался натужный треск, и Варгас обрушился на монстра с косой. — И как он только прокрался, ублюдок, — пробормотал Хантер. — Ты в порядке? Даниэль кивнул и встревоженно осмотрелся — треск повторился громче, к нему добавился скрип, и щелчки, доносившиеся с крыши, стали отчётливее. Дом загудел и застонал иссохшими досками. Марлоу отшатнулся от пролома, половицы вокруг которого опасно прогнулись, и его испуганный вскрик заглушил грохот. Шкаф рухнул, взметнув в воздух бумаги, и пол под Варгасом и Даниэлем затрещал и провалился. Бессмысленно взмахнув руками, потому что хвататься было не за что, Даниэль полетел вниз. Вокруг посыпались щепки, которые угасающее сознание воспринимало как рыжие всполохи, обожжённые дневным светом. Перевёрнутый мир стремительно темнел, стирая резкую боль в левой кисти и затылке и заглушая голос охотника. — Даниэль! Удар об пол на первом этаже выбил из Варгаса весь воздух. С трудом осознавая, что происходит, он видел, как сверху валятся обломки шкафа и доски, как летят бумага, сухие листья и пыль. Он слышал звон стекла, хруст ломающейся мебели и самое страшное — треск дерева под ними. Дом проседал, но на то, чтобы сбежать, не было времени. Над проломом второго этажа накренился перекошенный шкаф, медленно сползая ниже. Хантер метнулся в сторону, к Даниэлю, и закрыл его собой, а в следующее мгновение почувствовал сильный удар по спине. Стены вокруг зашатались, рядом грохнул здоровый кусок кровли, и свет исчез. Только когда стук, скрип и звон прекратились, и Варгас услышал собственное сбитое дыхание, он понял, что не умер и не потерял сознание, а просто оказался в темноте. В подвале. Габриэль осторожно подвинулся, радуясь, что чувствует ноги и руки. Обнаружив, что ни одну из конечностей ему досками не зажало, охотник облегчённо выдохнул Даниэлю в шею и приподнялся с тихим стоном. — Чёрт… Рёбра справа раздирало болью при каждом движении. Стиснув зубы, Варгас сел и выпрямился, насколько позволял придавивший их сверху пласт из деревянного мусора, в который превратился дом. Нащупав в кромешной темноте лампу, Хантер зажёг её и попытался повернуть регулятор, чтобы сделать ярче, но тот сломался при падении. Огонёк едва горел на дне светильника, но этого было достаточно, чтобы увидеть, в каком тесном треугольном пространстве они оказались. Поставив лампу на холодный пол, Варгас похлопал Марлоу по щеке и аккуратно приоткрыл затвор его респиратора, чтобы спутник выдохнул забившуюся влажную пыль. — Даниэль? Собственный сиплый голос казался странным. Напуганным? — Ну давай, очнись. Спутник не отреагировал, и сердце Варгаса предательски пропустило пару ударов.