Неотвратимость

В Шеффилде, располагавшемся прямо на границе с Долиной Надежды, чертовщина была в порядке вещей. Пять лет назад, когда в Долине появилась крипта, погрузившая во тьму и без того мрачные леса, охотники селились в этом городе, организуя патруль и вылазки к крипте, из которых мало кто возвращался. В итоге, потеряв надежду хотя бы уменьшить количество наводнивших окрестности монстров, выжившие уехали в находящийся неподалёку Честерфилд, откуда продолжили свой нескончаемый путь по стране. С тех пор жители Шеффилда научились сами справляться не только с появляющимися у ворот их города дряхлыми мертвяками, ковыляющими от непомерно разросшегося кладбища, но и с приходившими из Долины более сильными монстрами, в столкновениях с которыми погибали десятки горожан. Новые могилы уже подступали к стенам Шеффилда, но сколько бы людей ни пало жертвами жившей по соседству тьмы, гордые жители годами не запрашивали помощи у охотников. Однако этот раз стал исключением. Северные ворота, слишком хлипкие, чтобы защитить даже от заблудшей шавки, больше похожие на деревенскую калитку, затряслись от громких ударов кулака Варгаса. Изнутри послышалось недовольное и явно нетрезвое бормотание, и в небольшой двери открылось окошко. В просвете показались чуть косящие глаза стражника, и охотник без лишних слов продемонстрировал ему клеймо на своей ладони. Но тот, вопреки ожиданиям охотника, не спешил открыть. — Какого… ты что тут забыл? — грубо прохрипел стражник, с трудом удерживаясь в вертикальном положении — его голова заметно покачивалась. — Нам тут такие не нужны. Ночуй в лесу, там тебе и место, — он глумливо хохотнул и хотел уже закрыть створку, но Хантер успел просунуть в окно конверт, ткнув острым углом в щёку стражника. — Контракт, — коротко бросил охотник. Из-за двери донеслась приглушённая ругань, звук рвущейся в неосторожных руках бумаги, и через пару минут покалеченный конверт проскользнул обратно в прорезь и упал на влажную землю. — До чего докатились, — злобно бормотал стражник, открывая ворота, — мэр трус, горожане слабаки, сами уже не можем пару тварей прихлопнуть, зовём к себе всяких ублюдков… Сохраняя каменное выражение лица, Варгас поднял грязный конверт, сунул его в карман и, подхватив поводья Голиафа, вошёл в город. Проходя мимо стражника, Хантер раздражённо толкнул его плечом и, не обращая внимания на новый поток брани в сторону охотников, Ордена, администрации города и всего человечества, двинулся вперёд по широкой и длинной улице. Стражник достал флягу, допил отвратительное пойло, кое-как скрашивающее часы его долгой службы, и наконец-то заметил Даниэля, который безмолвной тенью следовал за Варгасом. — Твою мать, вас ещё и двое, — продолжал ворчать мужчина, глядя на Марлоу с нескрываемым презрением. — И охотники выродились, раньше все были здоровые, а теперь хлюпиков набирают. От кого вы — такие — защитить-то можете?.. Марлоу печально посмотрел на стражника, который к ночи точно окажется в настолько невменяемом состоянии, что пропустит не только одинокого ожившего мертвеца, но и приближающуюся многотысячную армию, тихо вздохнул и, ничего не ответив на непрекращающийся поток ругательств, догнал охотника. Они шли рядом, но священник держался на небольшом расстоянии, так что казалось, будто это просто два незнакомых друг другу человека, держащих один темп. Подходить ближе Даниэль не хотел — тогда нужно было бы заводить разговор, иначе напряжённая, но уже ставшая привычной тишина стала бы слишком выразительной и гнетущей. Лучше избежать нелепых и бессмысленных фраз, которыми обычно обмениваются спутники. За те несколько дней, что они добирались до Шеффилда, они едва перекинулись десятком слов, и тяжёлое молчание, изредка прерывавшееся короткими вздохами священника, и установившаяся между ними дистанция постепенно становились нормой их и без того неправильных отношений. Даниэль шёл, глядя на неровно уложенные камни мостовой, промёрзшую и забившуюся в щели между ними грязь, надломленный, тонкий слой льда на лужах по бокам дороги, не замечая ни людей, ни домов вокруг. Те времена, когда он с любопытством оглядывался по сторонам в каждом новом городе, остались позади. Теперь он знал, что здания везде одинаково старые и обшарпанные, а люди — озлобленные, больные и бедные. Каждый раз, наблюдая за этим, Марлоу оставлял в городах и деревнях немного своей наивной надежды на то, что однажды всё обязательно станет лучше, и у него самого её уже почти не осталось. Он тихо следовал за Варгасом, не поднимая голову, слишком тяжёлую от печальных и мрачных мыслей, пока воздух не прорезал яростный и отчаянный женский крик. За ним последовала истеричная брань — что-то происходило на соседней улице. Марлоу обеспокоенно нахмурился и поднял взгляд на охотника, но тот, услышав второй голос, низкий, грубый и тоже женский, только неприязненно скривился: — Нет ничего хуже бабских разборок. Они остановились у покосившегося указателя, и священник прочитал: — К центральной площади налево. — Собственный голос после долгого молчания казался ему странным и чужим. Они свернули с широкой улицы и пошли по узкой дороге между низкими деревянными домами. Большинство окон были завешаны ветхими занавесками, на дверях висели тяжёлые замки, и нигде не было видно детей. Только в паре дворов Даниэль заметил нескольких мальчиков и девочек, проводивших незнакомцев с лошадьми настороженными и завистливыми взглядами. Поворачивая согласно указателям, они наконец дошли до главной площади, по которой суетливо передвигались от одного прилавка к другому жители. Местный рынок выглядел так же бедно, как и весь остальной город. Продавали чёрствый хлеб, вяленое мясо, подгнившие овощи, где-то воняло рыбой. Выхватив из толпы первого попавшегося мужчину с мешком картошки в руках, Варгас развернул его к себе и спросил: — Где я могу найти мэра? Горожанин окинул охотника подозрительным взглядом, но, заметив пристёгнутую к седлу Голиафа косу, решил не наживать себе лишних проблем и кивнул в сторону очередного обшарпанного деревянного дома, который отличался от прочих только размером и наличием прочной ограды с воротами. Хантер отпустил мужчину и двинулся к зданию мэрии, которое нельзя было так назвать без насмешки. Пробившись сквозь толпу, Варгас отыскал взглядом Даниэля и, убедившись, что тот не потерялся, беспрепятственно прошёл через ворота. Встретив во дворе какого-то мелкого служащего, спешащего по своим делам, Хантер повелительно махнул рукой, подзывая его, и когда тот подошёл, забрал у Даниэля поводья и вместе со своими вручил их молодому человеку. — Присмотри за ними. Служащий растерянно подчинился, но опомнившись, резким, высоким голосом спросил: — Охотники? Варгас обернулся и, остановив на молодом человеке тяжёлый взгляд, вопросительно вскинул брови: — Ну? — Как вы не нужны, так наш город для вас — проходной двор, а как понадобились, так не дождёшься! — недовольно скривился парень. — Если из-за вас они заберут моего брата, я… — Заткнись и подумай, кому собрался угрожать, — рыкнул охотник, сделав шаг к побледневшему от злости служащему. Тот невольно отступил, оскалился, с отвращением сплюнул под ноги Варгасу и, дёрнув за собой коней, едва справляясь с упирающимся Кифой, повёл их к конюшне. Хантер раздражённо сжал кулаки, жалея, что парень так быстро сбежал. Вечно эти ублюдки, клерки, прячущиеся по своим норкам, были всем недовольны. Ты спасаешь их задницы, а они упрекают тебя за каждый шаг, неважно, верный он или нет. Хотелось проучить хоть одного из них, но стоило охотнику наткнуться на взгляд Даниэля, такой усталый, что в нём не хватило места даже упрёку, как настроение тут же пропало. Кулаки разжались сами собой, из груди вырвался тяжёлый вздох, и Варгас, подойдя к дому, сильно толкнул дверь, грохотом заявив о своём появлении. Здание администрации и внутри выглядело неожиданно скромно. Варгас привык, что даже в самых бедных, полуразрушенных и забытых богом городах мэрия обязательно приберегала для себя самое большое и красивое здание, на деньги голодающих горожан забивала его дорогой мебелью и едва не каждые выходные пировала в светлых и чистых залах. Думая об этом, Хантер понимал, что, возможно, немного преувеличивает, но сути это не меняло. Шеффилд выбивался из обычной картины — в доме главы города не было ни ковров с дурацкими узорами, ни просторных комнат, ни даже мягкой мебели. Перешагнув порог, Варгас со спутником тут же оказались в маленькой приёмной, где за заваленным бумагами столом сидел секретарь, ёрзая на жёстком стуле. Пожилой плешивый мужчина в толстых очках поднял на посетителей выцветшие глаза и вскинул брови, когда перед ним поверх бесчисленных документов упал конверт с торчащим из него мятым краем письма. — Мы от Ордена, — скупо пояснил Варгас. — По контракту. — О, — секретарь закивал заметно трясущейся головой. — А мы вас уже ждём, — произнёс он и, даже не взглянув на содержимое конверта, кряхтя встал из-за стола. — Мистер Тёрнер давно ждёт, уж начал думать, что Ордену не до нас, или что письмо затерялось, но кому в этом городе гордость позволит просить помощи дважды? — в слабом старческом голосе мелькнула неприязнь, но её стёрла добродушная улыбка, когда секретарь махнул рукой и, прихрамывая, двинулся к двери за его столом. — Пойдёмте, я вас провожу. Старик провёл Варгаса и Даниэля мимо нескольких дверей по небольшому тёмному коридору с пустыми стенами и остановился у последней, рядом с небольшим окном, выходящим на задний двор, на котором можно было наблюдать сцену борьбы молодого служащего с не желавшим заходить в конюшню Голиафом. — Спасибо, что приехали, — искренне поблагодарил секретарь. — Говорят, эти твари выглядят совсем как живые, так что даже если бы мы их поймали, наверняка никто в городе не смог бы поднять на них руку. А вы сможете. Варгас только хмыкнул в ответ на этот сомнительный комплимент и, как только старик постучал в дверь, сам открыл её и зашёл в кабинет, не дожидаясь приглашения. — Мистер Тёрнер? — спросил он читавшего за столом какую-то наверняка невероятно важную бумагу мужчину средних лет. Тот поднял глаза, над которыми нависали густые, сурово нахмуренные брови, и недовольно поджал губы, отложив чтение в сторону. — Наконец-то, — резко произнёс мэр и кивнул на стул напротив. — Я уж начал думать, что к тому моменту, когда вы соизволите до нас добраться, спасать будет уже некого. — К сожалению, охотникам не выдают личные дирижабли, — раздражённо отозвался Хантер, но всё же сел напротив Тёрнера, расстегнул плащ и ослабил платок на шее, предвидя, что разговор не окончится коротким обменом любезностями. — Перейдём к делу. Вы написали, что пропадают дети, а мне нужны подробности. Замерший за спиной Варгаса Даниэль огляделся без особого любопытства и, продолжая слушать разговор, бесшумно прошёлся по небольшому кабинету. Он чувствовал себя нежеланным, но вынужденно приглашённым гостем, от этого было неловко и хотелось уйти поскорее. Вся эта ситуация напоминала ему повторяющиеся эпизоды из детства, когда его родители приглашали в их дом ненавистные им другие богатые семьи Бристоля, чтобы соблюсти правила светской жизни. И как потом так же приглашали их. Даниэль помнил эту ядовитую атмосферу фальшивого дружелюбия и был благодарен мистеру Тёрнеру, что тот не утруждал себя лишним притворством. — Всё началось с гибели Альфреда, сына мисс Хартон, — начал мэр, краем глаза наблюдая за остановившемся у окна Марлоу. — Он гулял с другом Джеком в Локсли — это заброшенная и разрушенная наполовину деревня к северо-западу от города, — и свалился в пустой колодец, — мистер Тёрнер печально покачал головой. — Мы все говорим детям не выходить за пределы города, но разве они слушают? А смотреть за ними сутками некому. Джек вернулся, когда было уже затемно, хотя Локсли совсем рядом… — заметив, как Варгас скучающе вздохнул, мэр заговорил быстро, без лишних подробностей: — Когда стража пришла на место происшествия, тела в колодце уже не было. — И со следующей ночи начали пропадать другие дети, — подсказал Варгас. — Да, — согласился мэр. — Кто-нибудь видел, как это происходит? — Только брат одного из пропавших. Рассказывал, что видел глаза монстров, что они горели как настоящий огонь. И что они утащили его брата в окно так быстро, что он ничего не успел сделать. — Сколько уже пропало? — Семеро. Варгас мрачно кивнул, уже представляя, с чем они столкнулись, и что времени у них совсем мало. Действовать нужно было как можно скорее, иначе Шеффилд можно будет стирать с карты Великобритании. Со стороны Даниэля раздался тяжёлый вздох. Он стоял перед единственной во всём доме картиной, каким-то нелепым натюрмортом, смотрел на него, но не видел. Смутное чувство вины перед погибшими в последние пару дней детьми медленно грызло изнутри, хоть Марлоу и понимал, что попасть в Шеффилд быстрее они никак не могли. Дрянная погода, длинные дороги и неумолимое время были не на их стороне, но совесть священника это не заглушало. — Вы уже пытались что-нибудь сделать? — с холодным, безэмоциональным профессионализмом продолжил допрос Хантер. — Конечно! — оскорблённо воскликнул мэр. — Мы пытались их выследить, подсторожить, поймать, но они слишком быстрые. И… один раз нам почти удалось достать одного, но… оказалось, что они даже не выглядят как мертвецы, и глаза у них самые обычные… Потом мы пытались выманить их на свиное мясо, однажды у нас такое сработало с другим монстром, но не в этот раз. — Ещё бы, — хмыкнул Хантер и, бросив быстрый взгляд на стоявшего к ним спиной, с опущенными головой и плечами Даниэля, продолжил после короткой паузы: — Их интересует только человеческое мясо. — Тогда почему они до сих пор… никого не съели? — Тёрнера заметно передёрнуло, и он сильнее нахмурился, злясь на себя за слабость. — Потому что эти твари слишком умные, — пожал плечами охотник. — Вожак собирает стаю, чтобы потом напасть. По одиночке они почти не опасны, но вместе… — Хантер покачал головой: — Городу конец, если они заберут ещё двух-трёх детей. Или даже меньше — они уже ужасно голодные. — Вы сталкивались с таким раньше? — обеспокоено спросил мэр. — Вы справитесь… — он перевёл взгляд на священника и закончил с сомнением: — Вдвоём? — Справимся, — заверил его Варгас и поднялся со стула. — Они наверняка прячутся недалеко от колодца, так что нам нужен человек, который знает окрестности, — повелительно произнёс Хантер. — Заманить их на еду — единственный вариант. Заманить и сжечь тварей ко всем чертям, поэтому нам нужны горючее и… еда, — охотник выразительно поднял брови, и Даниэль, будто очнувшись ото сна, вздрогнул и резко развернулся. — Ты серьёзно? — выдохнул он. — Серьёзно, — жёстко бросил Варгас. — Неужели нет другого способа? Это просто бесчеловечно, — Даниэль нахмурился и шагнул к Варгасу, даже не думая о том, что спорить с ним на глазах мэра — плохая идея. — Бесчеловечно было бы убить кого-нибудь ради этого, а нам нужен уже готовый свежий труп. Гниль они не едят, — обратился к Тёрнеру Варгас. — Но… — хотел было возразить Даниэль, но наткнулся на потемневший, предостерегающий взгляд охотника, и голос его тут же затих. По позвоночнику пробежала волна мурашек, волосы встали дыбом от воспоминаний о том, что в прошлый раз последовало за этим взглядом, и священник, опустив голову, невольно отступил. — В последние дни смертей в городе не было, — сказал мэр, растерянно глядя на Варгаса и его спутника. — Ну так будем надеяться, что кто-нибудь преставится, пока мы будем разведывать обстановку, — грубо произнёс охотник и спросил, поправив платок: — Где здесь ближайшая гостиница? — Вам нужно будет выйти, пересечь площадь, пройти один квартал и повернуть на Поусон-стрит, — проговорил Тёрнер, записывая что-то на чистом листе бумаги. Закончив, мэр протянул его Варгасу. — Отдадите это хозяину, иначе он вас не пустит. — Посмотрел бы я, как бы у него это получилось, — мрачно пробормотал Хантер, но листок всё же взял. — Держите меня в курсе. — Обязательно, — охотник развернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета. — До свидания, — тихо сказал Даниэль и последовал за Варгасом. Оказавшись на тёмной, плохо освещённой площади, Даниэль плотнее закутался в шарф и глубоко вдохнул морозный воздух, отрезвляющий, рассеивающий душный туман в голове. Изо рта вырывались клубы пара, но мрачное низкое небо всё никак не могло осыпаться снегом. Священник ждал, когда тот покроет пыль, мусор и замёрзшие помои у домов сияющей белизной, как если бы это означало его собственное очищение, забывая, что очень скоро сотни и тысячи ног смешают его с грязью. Даниэль шёл за Варгасом по узкой улице, границы которой обозначались лишь идущим из некоторых окон слабым светом, и держался от него на ещё большем расстоянии, чем раньше. Бросая в спину охотника настороженные взгляды, будто опасался, что тот кинется на него в любую секунду, Марлоу старался не думать о том, способен ли Варгас на самом деле повторить то, что произошло в Лидсе. В кабинете мэра его холодные серые глаза, казалось, предупреждали именно об этом, если Даниэль не заткнётся. И тогда священник подчинился, но… Представив на секунду, как они скармливают монстрам, выглядящим как маленькие дети, едва успевший остыть труп человека, Марлоу нахмурился, тяжело вздохнул, и догнал охотника. — Габриэль, — тихо начал он, не поднимая глаз, чтобы не увидеть выражение лица Варгаса и не передумать. — Ты уверен, что это единственный вариант? — Уверен, — коротко ответил Хантер, не замедляя шаг, и добавил после небольшой паузы, зная, что без объяснений священник не отстанет: — Если бы их устраивала свинина или говядина, они бы давно уже украли и сожрали какой-нибудь скот. — Да, но… — начал Даниэль. — Так, — Варгас резко остановился и развернулся к священнику. В темноте не было видно прищуренных глаз охотника, но хорошо слышно его раздражённый тон. — Я знаю, что делаю, ясно? Если я сказал, что это единственный вариант, значит, так и есть. Эти твари давно известны Ордену, жрут только человеческое мясо, прежде чем напасть, собирают стаю. Их стая пока что слишком маленькая. Ещё вопросы? — Нет, — почти шёпотом ответил Даниэль, покачав головой. Желание предложить какой-нибудь другой план действий растворилось в ночном воздухе, и священник быстро пошёл дальше, свернув на Поусон-стрит. Варгас сильнее надвинул шляпу на глаза и сжал зубы. Какая-то его часть жалела, что Даниэль так быстро сдался, что он не продолжил спор, не дал предлога для применения более весомых аргументов, чем простые слова. С другой стороны, Хантер понимал, что произошедшее в Лидсе не должно повториться, и пусть лучше священник и дальше молчит, создавая ощущение, что охотник путешествует в одиночку. В тишине они зашли в гостиницу, на первом этаже которой располагался трактир со старыми грязными столами и шаткими стульями. В темноте, которую рассеивали всего пара ламп, можно было разглядеть нескольких уже пьяных посетителей и хозяина заведения. Крупный мужчина, как только хлопнула входная дверь, оставил чашку на барной стойке и вышел к новым постояльцам, но, заметив их одежды, характерные для охотников, нахмурился и кивнул на выход: — Валите отсюда, проклятые орденцы не будут спать в моей гостинице, — прогремел он низким голосом. — Мэру это скажи, урод, — прорычал в ответ Варгас, сунув под нос мужику письмо от Тёрнера. — Или хочешь сам пойти мёртвых детей отстреливать? — По-твоему это смешно? — хозяин гостиницы сделал шаг на Хантера и оказалось, что он выше Варгаса почти на полголовы, но не шире в плечах, чем Кракс. — Вы, охотники, легко смеётесь над такими вещами, не так ли?! Вы безумцы или демоны, вы носите тьму в своих душах, я не пущу дьявола в свой дом! И плевать мне на эти бумажки, — он отпихнул руку Варгаса с письмом от мэра и тут же получил удар в солнечное сплетение. Хантер довольно оскалился — он весь день хотел кому-нибудь врезать, и вот нашёлся козёл отпущения. К счастью, этот мужик был крепким орешком, и уже в следующую секунду охотник едва успел увернуться от здорового кулака. Тот неприятно мазнул по скуле, и Варгас, насмешливо фыркнув, перешёл в наступление. Его удар пришёлся хозяину прямо в подбородок, второй — в висок. Из темноты донёсся пьяный выкрик: — Ура, драка! Все вразнобой завопили и начали делать ставки, кто-то засвистел, но свист сразу же оборвался, превратившись в шепелявое шипение. Хантер отступил, давая мужчине возможность атаковать, и тот, с пылающими от ярости глазами, кинулся на охотника, но Хантер легко ушёл от выпада, сбоку ударил противника под колено, а когда тот потерял равновесие, развернул его и впечатал лицом в стену. Мужчина упал на пол, прижав ладонь к разбитому, кровоточащему носу, но, быстро опомнившись, вскочил на ноги под подбадривающее улюлюкание. Постояльцы кричали, свистели, били посудой по столам, кто-то порывался ввязаться в драку и помочь хозяину, но запнулся и упал по дороге. Разгоравшееся весёлое безумие ещё можно было остановить, пока не все разошлись, пока волна ярости, исходившая от Варгаса и трактирщика, не захлестнула пьяниц и те не затеяли новых бессмысленных драк. Мужчина зарычал, оскалив красный от крови рот, и замахнулся снова, но Даниэль рванул вперёд и обеими руками перехватил его локоть. — Пожалуйста, хватит, мы хотим вам помочь, — быстро проговорил Марлоу и невольно зажмурился, ожидая, что его ударят или оттолкнут, как это происходило в Ноттингеме, в те далёкие времена, когда он, совершенно не учась на собственных ошибках, снова и снова пытался разнимать дерущихся. Но в этот раз ничего не произошло. Даниэль поднял взгляд на трактирщика — тот смотрел на его белый воротник, выглядывающий из-под расстёгнутого плаща. — Священник? — произнёс хозяин гостиницы со смесью удивления и разочарования. Рука Марлоу дёрнулась к шее, ладонь накрыла колоратку, и Даниэль, сдавленно вдохнув, медленно кивнул. — Значит, и церковь теперь с ними? С этими дьявольскими отродьями?.. Он продолжал что-то говорить о том, куда катится этот мир, но священник не слушал. Его пальцы замерли на жёстком воротнике, будто пытаясь предотвратить удушение, но горло всё равно сдавливало страшным осознанием, что весь этот день он почти не чувствовал своей вины с той же остротой, как раньше, не мучался ежеминутно от раскаяния. Насущные заботы вытеснили пространные размышления, а бесконечные дела требовали столько энергии, что сил на самобичевание не оставалось. Сердце Даниэля сковал холод, по телу пробежала дрожь. Происходило самое страшное — он привыкал. Привыкал к молчанию, к тому, что жизнь бесповоротно разделилась на «до» и «после», к тому, что он сам никогда не будет прежним. Теперь, когда самым важным стала борьба с самим собой за спасение собственной души, бессильное отстранённое смирение опутывало его своими сетями, заставляя беспомощно опускать руки. — Пожалуйста, просто дайте нам две комнаты, — устало попросил Даниэль. — Мы покинем гостиницу и ваш город, как только выполним задание. Оборвав свою тираду на полуслове, мужчина снова сжал ладонь в кулак, но тут же её расслабил. — Чёрт с тобой, — злобно бросил он. — Не могу ударить священника. Вернувшись за стойку, хозяин кинул на неё два ключа. — Комнаты в конце коридора. — Спасибо, — с облегчением поблагодарил Марлоу, затылком ощущая тяжёлый взгляд Хантера, который надеялся выбить ключи из трактирщика и с чувством выполненного долга отправиться спать. Но теперь в этом не было никакого смысла. — Виски, — Варгас с громким стуком припечатал к стойке монеты. — Стакан? — сквозь зубы спросил трактирщик. — Бутылку. «И бутылку вина», — чуть не сорвалось с губ Даниэля, но он вовремя остановился. Хотелось утопить отчаянную тоску в алкоголе, но он бы не вынес раскаяния ещё и за это. Тяжесть грехов, не замоленных, не искупленных, и без того давила на плечи всё растущей день ото дня горой. Поэтому Марлоу только забрал ключ и молча поднялся на второй этаж. Варгас проводил его хмурым взглядом, выхватил у трактирщика бутылку и тоже отправился в свою комнату, соседнюю с той, в которой за секунду до этого скрылся священник. Скинув плащ, платок и шляпу, Хантер опустился на стул, пошатнувшийся под его весом, открыл бутылку и сделал пару глотков прямо из горла. Мерзкий виски, отличавшийся от спирта только цветом и названием, горячей волной опустился в желудок, выжигая все лишние мысли. То, что нужно перед сном — опустошить голову, чтобы не тянуть за собой в ночную тьму беспокойные размышления и бестолковые эмоции. Охотник отпил ещё, пересел на скрипнувшую жёсткую кровать и прислушался. За стеной царила тишина. Следующий день для обоих начался с привычной головной боли: у Варгаса — от алкоголя, у Даниэля — от недосыпа. Позднее зимнее солнце едва успело подняться над горизонтом, сквозь плотные облака заливая город блёклым светом, а Хантер уже постучал в дверь священника, чтобы предупредить о том, что через полчаса они отправляются в Локсли. Комната Даниэля оказалась отражённой копией комнаты охотника: такая же узкая кровать у стены, такой же ветхий стул и покосившийся стол. При дневном освещении видно было, что разделявшая их кровати стена состояла из тонких, кое-как соединённых досок, явно была поставлена позже, чем остальные. Видимо, в те времена, когда здесь бывало много посетителей, хитрый хозяин получил таким образом две дешёвые комнаты, больше похожих на коробки, вместо одной просторной, за которую мало кто мог заплатить. Внизу их ожидал присланный мэром бодрый мужчина лет сорока, который жил в Локсли до появления в Долине крипты и последовавшего за этим опустения и разрушения деревни. В отличие от тех, кого они встречали в Шеффилде накануне, этот мужчина, мистер Вудсон, отнёсся к чужакам весьма добродушно и всю дорогу до места происшествия рассказывал им о городе, о себе, о своей любимой работе плотником, чем ужасно раздражал Варгаса и радовал Даниэля, цеплявшегося за любую возможность отвлечься от собственных мрачных мыслей. Локсли оказался совсем маленькой деревней в несколько улиц. Дома с провалившимися крышами, полуразрушенными стенами, выбитыми окнами и отвалившимися дверями, казалось, едва удерживались на шатких опорах. В густом утреннем тумане мёртвая деревня, тихо шуршащая сухими листьями, протыкавшая воздух корявыми ветвями деревьев, создавала ощущение, будто всё это происходит во сне. Как только они вышли на первую улицу, плотник заговорил шёпотом, рассказывая, что здесь живут призраки. Их-то и бегали искать дети, несмотря на строгий запрет и обещанное наказание. Часто они приходили сюда просто так, чтобы доказать сверстникам свою храбрость, и даже в их страшном мире всё это долгое время оставалось просто игрой. До последних событий. Мистер Вудсон остановился на третьем перекрёстке и указал на колодец с бурым пятном на краю. — Это здесь, — сказал плотник. — Нашли только этот след, он оставил, когда выбирался. Варгас заглянул во тьму пустого колодца, осмотрелся — вокруг стояли всё те же разбитые дома с поломанными калитками, и, вспомнив кое-что из того, о чём ему рассказывал Кракс, уже сталкивавшийся с такими тварями, спросил: — Мне сказали, он был здесь с другом? — Да, Джек, — Вудсон печально вздохнул. — Бедный мальчик… Такой был весёлый и смелый, говорил, что обязательно сразит силы тьмы, когда вырастет. — Твою мать, — выдохнул Хантер, перестав слушать сразу после того, как понял, что расспросить этого пацана о произошедшем не удастся. — Он его первым забрал. Своего лучшего друга, — плотник покачал головой, обращаясь к Даниэлю, в глазах которого находил отклик и сочувствие. — Может, кто-то ещё был здесь с Альфредом? — без особой надежды спросил Хантер, вглядываясь в скрытую туманом улицу, в сторону которой вёл едва заметный, затоптанный многочисленными ногами, почти чёрный след на земле. — Даже если да, никто из детей вам не скажет, — с сожалением ответил Вудсон. — Для них посещения этой проклятой деревни — святая тайна. — Чёрт с ними, обыщем всё сами, — не особо расстроившись, сказал Варгас — здесь, среди пустых домов и обломков разрушенных жизней, он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем в полном людей, шумном Шеффилде. — Эти маленькие твари обычно остаются привязаны к тем людям и местам, которые им нравились при жизни. У детей наверняка был здесь какой-нибудь любимый подвал или погреб, где они прятались, — негромко говорил Варгас, медленно продвигаясь в сторону следа и пытаясь найти ещё какие-то зацепки. Всю деревню легко можно было облазить за час, но бездумно обыскивать каждый угол не хотелось. Вудсон и Даниэль молча шли за Хантером. Плотник беспокойно оглядывался, будто ожидал нападения если не маленьких монстров, то злых привидений, а Марлоу всматривался в чёрные провалы пустых оконных рам и грязные уцелевшие стёкла, пытаясь заметить что-нибудь полезное, но погружённая в вечный сон деревня не давала подсказок. — В детстве я любил прятаться ото всех в заброшенном доме, — произнёс он, обращаясь к Варгасу. — Убегал через поле и до темноты сидел на чердаке. Там было светло, солнце светило через пролом в крыше, и я часами читал или просто лежал в этом кругу света и мечтал о чём-нибудь. Хантер поднял на Даниэля удивлённый взгляд — священник после Лидса ни одного лишнего слова при нём не сказал, а тут вдруг начал делиться воспоминаниями так, будто время повернулось вспять и вернуло их на неделю назад, или будто туман стёр все последние события. Варгас не думал, что Даниэль вообще когда-нибудь снова будет нормально с ним разговаривать, и убеждал себя в том, что ему это и не нужно, но теперь, слушая эти нелепые воспоминания, чувствовал неуверенное облегчение. Будто его простили. Будто это что-то меняло. Даниэль смутился под взглядом охотника и тут же разозлился на себя — он каждый день упорно напоминал себе, что нужно сохранять установившуюся дистанцию: не подходить слишком близко, прикасаться, только если нужно лечение, говорить только о деле. Никакого общения, словно они совершенно чужие друг другу люди. Даниэль уверял себя, что так и есть, но всё внутри восставало против этой мысли и требовало опровержений. Марлоу раздражённо нахмурился — он никогда не думал, что однажды умение прощать станет проблемой. — Я это к тому, — продолжил священник, стараясь сохранять отстранённое выражение лица. — Что они ведь выбирают места, где им нравилось бывать при жизни, и вряд ли это были подвалы. Им было страшно просто находиться в этой деревне, а в подвалы они наверняка забегали на три секунды, только чтобы доказать, что не боятся. — Если здесь и есть дома с чердаками, то они на Южной улице, — подсказал Вудсон. — Там жили торговцы, у них дома побольше, чем наши. — И где она, эта Южная? — спросил Варгас. Все намёки на присутствие здесь группы мертвецов исчезли ещё ярдов пятьдесят назад, так что стоило проработать новую версию. — Здесь направо, — указал плотник на последний поворот. Южная улица, находящаяся на самом деле на юго-западе, состояла всего из шести зданий, и там, где они кончались, через небольшое поле виднелся лес Долины, тянувшийся во все стороны голыми ветвями. Почти все ворота в заборах, окружавших высокие, хорошо сохранившиеся дома торговцев, оказались заперты, и им пришлось обходить по кругу в поисках проломов, а один раз даже перелезать через них. Оставив слишком грузного для этого плотника снаружи, Варгас и Даниэль осмотрели ничем не примечательный двор, засыпанный сухими, предательски хрустящими под ногами листьями, и подошли к дому. Хантер бросил взгляд на закрытую дверь и двинулся вдоль стен с потрескавшейся и потемневшей от времени краской. Добравшись до задней стороны дома, охотник вдруг замер, обернулся к Марлоу и приложил палец к губам, хотя они и так старались не шуметь. Даниэль молча вскинул брови, Хантер кивнул на чуть приоткрытое окно — рама была отмечена полустёртым кровавым следом, а сквозь грязное стекло можно было рассмотреть выломанную ручку. Приглядевшись внимательнее, охотник заметил на стыке стекла с деревом свежие царапины, оставленные когтями в неловких попытках мёртвого тела вспомнить, как открывается окно, и проникнуть внутрь. Решив, что этих улик достаточно, Варгас потянул Даниэля обратно к воротам и, тихо открыв их изнутри, вышел вместе со спутником на дорогу, где их ждал нервно посматривающий на лес плотник. — Ну что? — шёпотом спросил он. — Здесь, — ответил Хантер. — Уходим, мы увидели всё, что хотели. Вудсон отшатнулся от забора, будто опасался, что близость к мёртвым детям оставит на нём печать проклятья и бледные руки тьмы потянутся за ним в Шеффилд. Из-за того, что плотник торопился попасть домой, обратный путь в город занял гораздо меньше времени, и всю дорогу охотник поглядывал на Даниэля, думая, что стоит похвалить его за подсказку, но так ничего и не сказал. В Шеффилде они разошлись: Вудсон отправился по своим делам, Варгас — к мэру, а Даниэль по традиции решил погулять по однообразным улицам очередного серого города — всё было лучше, чем вернуться в крошечную душную комнату. Тем более, что не стоило лишний раз попадаться на глаза хозяину гостиницы, который утром смотрел на них с таким подозрением, будто у него было, что красть. Даниэль плотнее закутался в плащ, натянул шарф на покрасневший от холода нос и побрёл вдоль низких однотипных домов. Без Варгаса и со скрытой под верхней одеждой колораткой Марлоу почти не выделялся на фоне остальных горожан и настороженные или любопытные взгляды ловил на себе в два раза реже. Неторопливо шагая по мёрзлой грязи мимо лавок, магазинов и мастерских, Даниэль смотрел по сторонам, но ничего не видел — мысли его были далеко. Глядя в спины торопливо обгоняющим его жителям, в лица тех, кто шёл навстречу и неловко задевал его плечом на узких улицах, Даниэль чувствовал что-то странное и долго пытался это нечто определить, пока не увидел между домами обнимающуюся пару. Воровато оглядевшись, они торопливо и страстно поцеловались, и прежде, чем миновать этот переулок, Марлоу заметил, как широко улыбалась женщина, уходя от своего любовника. И тогда стало ясно, что это за тоскливое чувство — зависть. Даниэль отчаянно завидовал всем этим изменщикам, убийцам, прелюбодеям, ворам, лжецам, пьяницам и всем остальным, кто грешил и не раскаивался, продолжая наслаждаться запретными плодами и жить спокойно. Эта женщина, предавшая мужа, была счастлива в своём падении и не мучилась, не зная, как искупить вину. Этот мужчина, взявший чужую жену, следуя зову сердца, не заботился о том, что станет с его душой. И священник мечтал хоть раз отдаться на волю своим тёмным желаниям, не ожидая следующего за их исполнением разъедающего раскаяния. Даниэль остановился в приступе бессильного отвращения. Его страдания были ценой за однажды проявленную слабость, и он должен был смириться с этой расплатой. А эти мысли, эта зависть — очередной грех, за который он не сможет попросить прощения у Господа, — превращались в осколки льда и с кровью растекались по телу болезненным презрением к себе. И как обычно, Марлоу мог найти себе оправдания: он не выспался, у него болела голова от городского шума, он устал от многодневного эмоционального напряжения, — но не стал этого делать. Давно стоило признать, что он не справился, не прошёл испытание, и теперь оказался на дне ямы, выкопанной его гордыней и похотью. Нет, больше, чем просто похотью. Из-за одного только вожделения священник не сломал бы себя, не предал бы собственные стремления, не продал бы свою невинность. — Чё встал как столб? — раздался позади грубый голос и сразу за ним последовал толчок в плечо. Марлоу вздрогнул, открыл глаза и проводил взглядом озлобленного мужчину с тяжёлым мешком в руках. Тихо вздохнув, Даниэль пересёк улицу, по которой они с Варгасом накануне шли к площади, и медленно двинулся дальше, сосредоточившись на окружающем, чтобы хоть немного отдохнуть от самого себя. Где-то поблизости раздавался стук кузнечного молотка, дробивший звуки чьих-то разговоров на бессмысленные фразы, из пекарни доносился запах свежего хлеба, по улицам, пока светло, бегали дети. Мимо священника пронёсся мальчишка с булкой в руках и остановился рядом с девочкой, закутанной в шарф до самого носа. Разломив пополам добычу, он отдал ей половину, и в ту же секунду его запястье перехватила обветренная женская рука и дёрнула на себя. — Сколько раз тебе говорить, — резко воскликнула женщина и потащила мальчишку к дому, — тебе нельзя с ней разговаривать, она дружила с выродком Хартон. Сука породила дьявола, и теперь он забирает всех по очереди. Не смей даже смотреть в сторону этой девчонки, ясно? Её очередь тоже придёт, а тебя забрать я не позволю! — мальчик обернулся — его подруга, тоскливо глядя ему вслед, неуверенно шагнула вперёд, но женщина грубо толкнула сына в дом, захлопнула за ним дверь и продолжила, не сбавляя тона, обращаясь к наблюдавшей эту сцену соседке: — Надеюсь, Хартон никогда не выпустят, а то снова понесёт от демонов, и её дети пожрут весь город. Соседка согласно закивала и что-то заговорила в ответ, но Даниэль больше не слушал. Он с жалостью проводил взглядом девочку, которая растерянно помяла в тонких пальцах половину булочки и побрела по улице, и направился дальше по пути своего бесцельного путешествия. Когда Варгас, игнорируя секретаря, настойчиво твердившего, что мистер Тёрнер занят, даже не постучавшись, зашёл в его кабинет, мэра там не оказалось. Зато он нашёлся в гостиной, где за длинным столом сидели нелепо разодетые жители — местный совет, — считающие себя важными шишками, решающими судьбу города. Тёрнер сидел во главе стола и проводил очередное скучное собрание, на котором обсуждались обыденные вопросы, и появление охотника оборвало его посреди предложения. Совет недовольно обернулся к двери, и на Варгаса уставилось десять пар глаз, прожигающих презрением и высокомерной брезгливостью. Охотник пренебрежительно усмехнулся. Провинциальные ублюдки, возомнившие себя новыми лордами, были даже хуже сидевших в Лондоне жалких аристократов. — Вы не могли бы… — начал мэр, но Хантер перебил, не дожидаясь окончания этого глупого вопроса: — Не мог бы. Мы нашли, где эти твари прячутся, так что сможем решить вашу маленькую проблему. — Вы нашли детей? — недоверчиво переспросил один из горожан. — Нашли, где обитает то, что ими раньше было, — ответил охотник, глядя только на мэра. Присутствие совета его совершенно не смущало, но без лишних ушей и идиотских комментариев разговаривать в любом случае было приятнее. — И где же они? — наконец спросил Тёрнер. — Спят в доме торговца. И теперь нам нужно то, о чём мы с вами говорили, — напомнил Хантер. Лицо мэра заметно побледнело, но больше он ничем не выдал своего беспокойства — неспешно поднялся из-за стола и, бросив: — Извините нас, господа, — открыл дверь в коридор, пропустил Хантера вперёд и вышел вслед за ним. Остановившись в пустой приёмной, Варгас резко развернулся к Тёрнеру и раздельно произнёс: — Порох. Горючее. Ужин для голодных деток. Мэр с отвращением поморщился, огляделся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости секретаря, хоть тот и был надёжен как глухонемой слепец. — Если вы знаете, где они, почему бы просто не спалить дом, пока они спят? Хантер закатил глаза и сложил руки на груди. — Думаете, я бы так не сделал, если бы это было возможно? Много у вас пороха и горючего? — Нет, — неохотно признался мэр. — Зимы становятся всё холоднее, а запасы всё меньше. — Значит, взорвать большой дом не выйдет. А пока он разгорится, эти твари сбегут и затаятся так, что не откопаешь. Нужно заманить их в сарай напротив, он маленький, без окон, идеально подходит, — пояснил Хантер. — Подготовим всё ночью, пока ублюдки будут искать нового друга. Нам понадобится помощь ваших людей, чтобы принести всё необходимое, потом они смогут уйти. Мэр устало вздохнул, его плечи опустились под тяжестью возложенной на него ноши, воспоминания о которой наверняка ещё долго будут мучить его в ночных кошмарах. — Вы уверены, что другого способа нет? — без особой надежды спросил он. — Я бы с удовольствием их всех перестрелял, но они будут сбегать, пока не соберут полную стаю. А когда это случится, мы вдвоём с ними справиться уже не сможем. А отлавливать их по одному мы будем до следующего года, — Хантер перехватил напряжённый взгляд Тёрнера и мрачно усмехнулся. — Не волнуйтесь, наверняка сегодня-завтра кто-нибудь помрёт от воспаления или неудачно споткнётся на стройке. Или… может, у вас есть ожидающие отправки в тюрьму преступники? Мэр снова нервно оглянулся и, злобно оскалившись, прошипел сквозь зубы: — Предлагаете мне пожертвовать кем-то ради этого дела? — Предлагаю решить проблему как можно скорее, — жёстко бросил охотник. — Не только в вашем городе происходит подобное дерьмо, с которым больше некому разбираться. Так что жду хороших новостей. А пока сообщите горожанам, чтобы собирались на ночь по несколько семей в одном доме и детей укладывали спать в одной комнате с родителями. Варгас развернулся и пошёл к выходу. До его слуха донеслось тихое, отчаянное: «Чёрт!», — и быстрые удаляющиеся шаги. Хлопнув входной дверью, Хантер пересёк двор, вышел за ворота и остановился на секунду, окидывая взглядом площадь. Полная людей, копошащихся у прилавков, ворующих под шумок подгнившие продукты, таскающих мешки, толкающих гремящие телеги, площадь навевала воспоминания об извивающихся в банке червях, идущих на предсмертный корм рыбам. Варгас нахмурился, натянул платок на нос и, больше ни на кого не глядя, отправился в гостиницу. Стоило наточить косу на всякий случай. Тусклая лампа, раскачиваясь на сквозняке и едва слышно поскрипывая, слабо освещала трактир на первом этаже гостиницы. Расплывчатые тени одиноких посетителей то вытягивались, то сжимались в странном танце, в котором их партнёрами становились стремительно пустеющие бутылки. Единственным столом, на котором стояла кружка с чаем вместо бокала вина или стакана виски, был стол Даниэля. Священник чуть морщился от мерзкого скрипа, который, казалось, замечал — или слышал? — только он, и крутил в пальцах тёплую кружку в ожидании ужина. После того, как Варгас вернулся и сообщил, что теперь остаётся ждать отмашки от Тёрнера, ничего больше не происходило. Унылое ожидание заполняло комнату, придавая оттенок потерянности звучащим за стеной шагам Хантера, пока не стемнело и Марлоу не решил спуститься. Хозяин гостиницы вышел с кухни, подошёл к священнику и поставил перед ним тарелку с тушёными овощами и небольшим куском мяса. Лампа качнулась в его сторону, осветив фиолетовый синяк, растёкшийся у него на половину лица. — Как ваш нос? — поинтересовался Даниэль. — Отёк, кажется, стал меньше. — Да, — неохотно согласился трактирщик и добавил сквозь зубы, будто его заставляли: — Спасибо. За мазь. — Не за что, — улыбнулся священник. — Это меньшее, что я мог сделать, чтобы как-то извиниться за поведение Варгаса. Хозяин нахмурился, молча покачал головой, укоризненно или недоумённо, как показалось Марлоу, и отошёл к барной стойке. Даниэль, как и всегда в последнее время, без особого аппетита принялся за довольно пресную еду. Заметив, как его пристально и недружелюбно рассматривает одинокая женщина в мятом платье с глубоким декольте, Марлоу отвёл глаза и опустил голову. Всё, что было в этом городе: жуткое задание, жестокие люди, таящиеся в каждом углу мрачные тени и неприязненные взгляды — всё вызывало желание скорее покинуть Шеффилд. Поймав себя на этой мысли, священник тихо и совсем невесело усмехнулся. Куда бы они не пришли, в каждом городе он думал о том, как бы скорее отправиться дальше, в следующее место, которое вызовет такое же желание. То, что было для Варгаса вечной погоней, для Даниэля превратилось в вечное бегство. Теперь не существовало места, которое Марлоу мог назвать своим домом. Теперь некуда было возвращаться, некуда стремиться, мечтая о тепле и покое. Марлоу прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Даже воспоминания о сестре не утешали — кто знает, как прошла бы их встреча спустя столько лет. Тем более, что теперь от того Даниэля, которого знала Эстер, почти ничего не осталось. Тишину заполнял лишь стук стаканов о стол, натужный скрип стульев и едва слышный, задающий ритм происходящему, скрип лампы, и когда неожиданно громко хлопнула входная дверь, несколько посетителей вздрогнули, кто-то невнятно ругнулся, а хозяин взглянул на новых гостей, но, увидев небольшие серебряные значки на их чёрных плащах, равнодушно вернулся к своим занятиям. Женщина, прежде рассматривавшая священника, откинула волосы назад, выпрямилась и приняла томный вид, но, заметив, что двое мужчин подошли к столу чужака, презрительно фыркнула, залпом допила свой сидр и отвернулась. — Ты пришёл с охотником? — мрачно спросил один из пришедших, нависнув над Марлоу. Даниэль поднял на них взгляд: оба высокие и широкоплечие, в одинаковых форменных плащах, с изображением волка на значках, они, возможно, были из местной полиции или стражи. Поэтому, вместо вежливого приветствия, священник коротко ответил: — Да. — Передай ему, что всё готово, — сказал второй и, подвинув себе стул от соседнего стола, сел напротив Даниэля. — Мы подождём здесь. Марлоу нахмурился и, как только до него дошло, что входит в понятие «всё», побледнел и отодвинул от себя тарелку с недоеденным ужином. Холодный, отсутствующий вид мужчин был настолько отталкивающим, что Даниэль даже не попросил их представиться и быстро поднялся по лестнице, скрывшись на втором этаже. — Нервный, — заметил один и, заглянув в кружку, допил остывший чай. Замерев у комнаты Варгаса, Даниэль тихо постучал и открыл дверь. Стоявший у стола Хантер недовольно нахмурился — появление священника скорее всего означало, что допить сегодня купленный накануне виски, который охотник как раз собирался открыть, не получится. Отставив бутылку, Габриэль вопросительно вскинул брови и, заметив растерянное выражение лица Марлоу, спросил нетерпеливо: — Ну? В чём дело? В первую секунду Даниэлю показалось, что он ошибся дверью, и Варгас почему-то был в его комнате, и несколько долгих мгновений ему потребовалось на осознание, что всё дело в одинаковой обстановке. — Меня просили передать, что всё готово, — сказал Марлоу, глядя на кровать охотника, отделённую от его собственной тонкой стеной. Вот почему ночью он так хорошо слышал, как поскрипывали пружины, пока Хантер, ворочаясь, пытался уснуть. — Внизу ждут двое… от мэра, полагаю. — Неужели кто-то соизволил так вовремя отправиться в мир иной, — пробормотал Варгас и вышел в коридор вслед за молча поморщившимся Даниэлем. Увидев охотника, мужчины в форме поднялись из-за стола, шагнули навстречу, сохраняя всё тот же отстранённый вид, и один из них сообщил без лишних приветствий: — Материалы на складе недалеко от стены. Через сколько выдвигаемся? — А вы кто вообще? — поинтересовался Хантер. — Личная стража мистера Тёрнера, — тихо ответил второй. — Он приказал разобраться с делом как можно скорее. Мы не должны потерять ещё кого-то, — монотонно добавил он заученную, совсем не идущую его равнодушному лицу фразу. — Это уж как получится, — хмыкнул охотник. — Пойдём в полночь. Стражник достал часы и, взглянув на них, сказал: — Три часа. Второй кивнул, криво улыбнулся и пошёл в сторону усталой и давно уже пьяной женщины с глубоким декольте. Ночной Шеффилд невозможно было бы отличить от опустевшего Локсли, если бы не редкие фонари и светящиеся окна. В каждом доме, где были дети, хотя бы в одной комнате горел свет, те же, кто мог себе это позволить, оставлял зажжённые свечи и лампы на каждом подоконнике, надеясь отпугнуть тьму. Увидев мягкий свет, лившийся на улицу сквозь мутные стёкла, Варгас презрительно фыркнул: никакие огни не смогут прогнать собирающего стаю вожака, только если это не пламя, пожирающее его мёртвое детское тело. Именно такое пламя, которое собирался разжечь Хантер. До склада добрались быстро — стражники петляли между домов, сокращая путь, и в итоге остановились у неприметного низкого здания, при входе в которое всем, кроме Даниэля, пришлось нагнуть головы, чтобы не удариться о перегородку. Один из стражников зажёг лампу, второй кивнул на пару небольших бочек с порохом, жестяные банки с керосином и короткий стол, с одного края которого из-под грязного покрывала торчали бледные босые ноги. — Всё, что мы можем предоставить, — потонула в тишине бесчувственная фраза. Варгас и Даниэль подошли к трупу, и охотник одёрнул ткань, открывая застывшее серое лицо. Со стороны священника раздался прерывистый вздох, но, вопреки ожиданиям Габриэля, он ничего не сказал. На столе лежала молодая, некрасивая женщина, ещё сильнее изуродованная смертью, с широкой отметиной на длинной шее. — Вдова Хартон, — пояснил один из стражников. — О Боже… — прошептал Даниэль. — Кто? — не понял Варгас. Фамилия звучала знакомо, но, услышав её впервые, охотник тут же выкинул её из головы, решив, что это лишняя информация. — Мать Альфреда, пацана из колодца, — ответил тот же стражник. — Повесилась, — отстранённо добавил второй. Нахмурившись, Хантер внимательнее присмотрелся к женщине и заметил короткие следы от ногтей на серой коже под подбородком. Может, Хартон слишком поздно осознала, что делает, когда ничего уже нельзя было исправить. Охотник опустил взгляд на выбившуюся из-под покрывала руку: под ногтями виднелись красные полумесяцы засохшей крови, на запястье темнел синяк — отпечаток чужой широкой ладони. Варгас быстро задёрнул ткань, спрятав под ней и руку, и лицо самоубийцы, пока Даниэль ничего не заметил. Не стоило наталкивать священника на страшные догадки и вопросы, которые останутся без ответов. У них обоих и без того достаточно причин для бессонницы. Пока стражники убирали труп в небольшую телегу с обтянутыми резиной колёсами, чтобы не гремела, Хантер проверил содержимое бочек и количество керосина и подал их временным помощникам. Небрежно отбросив в сторону мешавшую ногу женщины, стражники надёжно закрепили все необходимое для плана, и они отправились в Локсли. Стоило им покинуть пределы города, как тьма тут же обступила их со всех сторон. Слабый лунный свет едва пробивался сквозь плотные белые облака, низко нависающие над землёй и, казалось, готовые вот-вот разразиться снегопадом. Но вместо снега днём снова шёл сильный дождь, так что дорога была покрыта лужами и идти приходилось медленнее, чтобы не скользить на размокшей грязи. В ночной тишине звуки шагов и шороха колёс уносились далеко вперёд, замирая и тая в холодном воздухе. Варгас достал и зажёг лампу, и Даниэль нерешительно подошёл к нему ближе, чтобы попасть в круг света, ограждающего от неуютной темноты. Какое-то время они шли молча. Хантер поглядывал на священника, думая, что стоило предложить ему остаться в гостинице, но один охотник бы не справился. А значит, неважно, насколько происходящее будет слишком для них обоих. Они должны выполнить задание, иначе эти дети станут настоящей катастрофой. К тому же Варгас был уверен: дай он священнику выбор, и тот всё равно пошёл бы в Локсли вместе с ним. Спасать ненавидящий их город и помогать опорочившему его охотнику ценой собственных наивных убеждений. Марлоу оглянулся на стражников, толкавших перед собой телегу так небрежно, словно везли мешок картошки, и тяжело вздохнул. — Габриэль, это безумие, — наконец произнёс он тихо, как обычно не надеясь на понимание, но Варгас мрачно кивнул и ответил без намёка на насмешку: — Я знаю… Но иногда безумие — это единственный выход. — Мы собираемся скормить Альфреду его же мать, — сдавленно продолжил Даниэль. — Это уже не Альфред, не забывай об этом. И все они — не дети, а стая монстров, — внушительно проговорил Хантер и, встретив неуверенный взгляд священника, твёрдо добавил: — Однажды ты уже прострелил такому голову, так что сможешь и теперь. Священник напряжённо нахмурился — сердце отзывалось теплом на эту нелепую попытку поддержать и раскрывалось, готовое впустить Габриэля обратно и заполнить им пустоту. Марлоу поджал губы и, чтобы прогнать это глупое чувство, с усилием напомнил себе, как совсем недавно Варгас чуть не пригвоздил его голову к полу на фабрике арбалетным болтом. «Не по своей воле», — подсказал внутренний голос. И как ещё раньше Габриэль взял его почти силой. «Ты сам его спровоцировал». Даниэль бессильно вздохнул и сделал ещё шаг к Варгасу — чтобы быть ближе к источнику света. К тому времени, как они подошли к Локсли, ветер рассеял облака, открыв взору яркой луны ветхие дома и пустынные улицы. Лишённая маскирующей размытости тумана, обнажённая деревня выглядела ещё более убогой, чем утром. Ступив на дорогу, ведущую к нужному им дому, Хантер погасил лампу, чтобы не выдать их присутствия в том случае, если твари ещё не вышли на охоту. Ближе к Южной улице Варгас свернул с утоптанного пути в скользкую грязь, прошёл мимо нескольких домов и остановился позади склада. Развернувшись к остальным, Габриэль произнёс: — Ждите здесь, — и, внимательно оглядываясь, осторожно двинулся к дому торговца. Тихо пробравшись к забору со стороны сломанного окна, охотник опустился на корточки и напряжённо всмотрелся в темноту. При блёклом лунном свете почти невозможно было ничего разглядеть, если не знать, куда смотреть, но Хантер уже через минуту поднялся на ноги и спокойно пошёл обратно — сквозь железные прутья забора виднелись смазанные свежие следы маленьких ног. — Ушли, — сообщил Варгас. — Судя по всему, совсем недавно, так что мы вовремя. — Куда это всё выгружать? — Тело и порох внутрь, — ответил охотник и достал из повозки жестяную банку с керосином. Даниэль взял вторую, и они поставили их с двух сторон от входа. Из склада вскоре послышался глухой стук — стражники бросили труп так, словно это мусор или мешок с костями. Вздрогнув от этого звука, Марлоу поджал губы и проводил вернувшихся на улицу мужчин неприязненным взглядом. — Наша работа здесь закончена, — сказал один из них. — Мистер Тёрнер приказал только доставить материалы. — Да, дальше мы сами, — кивнул Хантер, хорошо слыша в тишине тяжёлое дыхание священника и надеясь, что он не станет ничего говорить этим отморозкам. Вот уж кому проповеди нужны были даже меньше, чем Варгасу. Не став прощаться, стражники развернулись и быстро пошли обратно к Шеффилду. — Куда так торопишься? — донёсся до Хантера и Даниэля затихающий насмешливый голос. — Неужто к жене? — Как же, — фыркнул второй в ответ. — Ждёт моя «жена» в гостинице. Видел, какие у неё… Мужчины повернули за угол, и Марлоу, не сдержавшись, выдохнул: — Наконец-то. Утром этого же дня, когда к ним присоединился болтливый плотник, он думал о том, как хорошо, когда не приходилось оставаться с охотником наедине, но теперь, побывав в компании этих жутких стражников с лицами мясников, Даниэль понял, что общество Варгаса и собственных противоречивых мыслей и чувств куда приятнее. Хантер понимающе хмыкнул, шагнул к складу, но остановился, вспомнив, что так и не поделился со священником планом действий. — Когда они вернутся, почувствуют запах, и даже если вожак сможет сдержаться, то младшие — точно нет. За ними потянутся остальные, и главный тоже. Как только они приступят к… трапезе, мы захлопнем дверь, польём все керосином и подожжём. Жаль, фейерверк будет маленьким, не увидим снаружи. Всё понятно? — Да, — тихо ответил Даниэль и, сам не замечая, что в точности копирует движения Варгаса, сильнее надвинул на глаза шляпу. — Отлично, тогда я всё подготовлю. А ты… наблюдай за горизонтом. Варгас скрылся внутри склада, прикрыв дверь, чтобы Марлоу не видел, как охотник будет готовить ловушку. Наверняка ведь снова начнёт красноречиво вздыхать или говорить о том, как это аморально, но его слова ничего не изменят, зато будут действовать Габриэлю на нервы. Хантер подтащил труп к центру небольшого помещения, сел рядом на корточки и достал нож. То, что он собирался сделать, даже у него самого вызывало отвращение, но иначе запах будет слишком слабым, чтобы привлечь голодных монстров. С таким чувством, будто разделывает свинью, Варгас вонзил нож между рёбер женщины и под звук рвущейся ткани платья резко провёл им вниз, вскрывая грудную клетку и живот. Взяв холодное запястье, Хантер быстрыми движениями порезал вены трупа сначала на одной, затем на другой руке и вытер лезвие о подол заношенного платья. Из длинных ран медленно сочилась густая кровь, казавшаяся чёрной в темноте склада. Варгас убрал нож и поднялся на ноги, стараясь не смотреть в лицо вдовы Хартон. Одно дело — хоронить по охотничьим обычаям, отрубая голову, и совсем другое — подобные посмертные надругательства. Нет, он не испытывал ни суеверного страха, ни угрызений совести, но то человеческое, что в нём ещё оставалось, сожалело о происходящем. Хантер напомнил себе в очередной раз, что у них нет выбора, как и с помощью чего ловить этих тварей, и расставил недалеко от трупа бочонки с порохом. Времени на лишние эмоции не было — кто знает, как быстро вернутся «дети». И приведут ли с собой новичка. Охотник засунул фитили в каждую из бочек и протянул их к выходу. Если сегодня у них появится новый член стаи, то эта ночь станет последней, когда с ними ещё можно будет справиться. Хантер прошёлся по складу, внимательно высматривая возможные пути к отступлению, и единственным способом сбежать со склада была небольшая прореха в крыше. Её стоило полить керосином в первую очередь. Варгас последний раз окинул помещение взглядом, убедившись, что всё готово для исполнения его нехитрого плана, вышел на улицу, гостеприимно оставив дверь приоткрытой и замер рядом с Даниэлем. Тот стоял около склада и наблюдал за обстановкой, хотя из-за противной холодной мороси видимость оставляла желать лучшего. Услышав шаги, Марлоу повернулся к Варгасу и вопросительно вскинул брови. — Всё готово, — сказал Габриэль, и когда священник сделал движение, чтобы заглянуть внутрь склада, быстро добавил: — Лучше не смотри. — Ладно, — Даниэль послушно отвернулся и сложил руки на груди, пытаясь закрыться от дождя и порывистого ветра. Влажный морозный воздух казался тяжёлым, как почерневшее небо над ними. Тёмный мир, без малейшего просвета в облаках и без единой тени на земле, он словно готовился к рождению чего-то нового и страшного, страшнее всего, что они видели раньше. Впрочем, это были лишь иллюзии безлунной ночи. Даниэль нахмурился — неуютное молчание сопровождалось сильным желанием курить, появлявшимся слишком часто в последнее время, но священник не позволял себе поддаться этой слабости. — Хорошо, что эти твари достаточно тупые, чтобы не распознать ловушку, — сказал Хантер. Даниэль снова поднял на него мрачный взгляд. — Иначе пришлось бы выстраивать более сложную схему, — добавил охотник и выдохнул раздражённо, когда Даниэль всё так же молча кивнул и отвернулся. Лучше бы он произнёс длинную речь о том, что порождения тьмы это дети дьявола, и нельзя их недооценивать, ибо одним своим существованием они уже опорочили их прекрасный мир. Или сказал бы ещё какую-нибудь чушь, чтобы охотник перестал чувствовать себя так глупо. Нахмурившись, Варгас зашёл за угол склада и сказал неохотно: — Иди сюда. Мы услышим, как они придут… Действовать нужно будет быстро, — Хантер на всякий случай достал из-за спины косу и раскрыл её с тихим металлическим щелчком. — Знаю. Даниэль прислушался к лёгкому шороху мелкого дождя и присел на ящик рядом с охотником. Напряжённое ожидание давило и даже заставляло нервничать — всё нужно было сделать чётко и слажено, а в данной ситуации это представлялось почти невозможным. Вероятно, именно это и имел ввиду Варгас, когда в самом начале говорил, что привязанности мешают: держись они на расстоянии друг от друга, и давно бы уже сработались. Хантер бы сейчас не злился, и Даниэль смог бы сосредоточиться на задании, а не на борьбе с собственным желанием покурить. Глухая тишина окутала деревню так плотно, что, казалось, не будет слышно, даже если грянет гром. Как будто они находились на дне бесконечно глубокого колодца, куда не доходили звуки с поверхности, и из которого невозможно докричаться до внешнего мира. Даже ветер ослаб и не хлопал полами плаща, не стучал открытыми ставнями соседнего дома, не скрипел голыми ветвями деревьев. — Куда пойдём дальше? — совсем тихо, почти шёпотом спросил Даниэль, просто чтобы убедиться в том, что он не оглох, но при этом боясь слишком грубо нарушить тёмное, неподвижное спокойствие Локсли. — Долина прямо под боком, так что попробуем найти тварь, убившую Эдмунда, — пожал плечами Хантер. — Хорошо, — с облегчением выдохнул священник. — Хорошо? — с удивлением переспросил Варгас. — Все эти одинаковые города… утомляют. — Я видел многих, кто рвался в Долину, чтобы проверить свои силы, но ещё ни разу не встречал того, кто был бы рад туда вернуться, — хмыкнул охотник. — Там легче, — пробормотал Даниэль. — Некого спасать, некого жалеть… — и добавил едва слышно: — Легче избегать не самих чувств, а того, что их вызывает. — Да, сможем отдохнуть от всех этих неблагодарных… — начал охотник, сделав вид, что не разобрал последнюю фразу Марлоу, но резко замолчал — со стороны улицы раздались быстрые шлепки по лужам и хруст тонкого льда. Звук стремительно приближался: лёгкие шаги маленьких ног, уверенно двигающиеся в их сторону. Даниэль поднялся с ящика и после согласного кивка охотника осторожно выглянул из-за угла. Группа детей («Существ, бывших когда-то детьми», — настойчиво напомнил себе Марлоу) шла по улице со стороны дома торговца. Они выглядели совсем как живые, только чуть сгибались к земле, будто та призывала их к себе, но они изо дня в день сопротивлялись этому зову, оставаясь на службе у шепчущей им из Долины тьмы. Ночная темнота скрывала следы крови на их маленьких ладонях, и Даниэль ни за что не смог бы поверить в то, что это не дети, а настоящие монстры, если бы не голоса. Существа шли за своим предводителем, самым младшим из них, за Альфредом, и переговаривались странным клёкотом, будто их глотки, судорожно сокращаясь, выталкивали единственные звуки, на которые способны. Натужные и отрывистые, они были похожи то на смех, то на плач, и вызывали дрожь жалости и отвращения. Клёкот приближался, становясь громче, но когда дети прошли мимо ворот, он неожиданно затих, а твари постепенно, один за другим, замерли, принюхиваясь. Только вождь продолжал уверенно идти вперёд, к границе с Долиной Надежды. Как только он приблизился к складу, Даниэль и Варгас спрятались за ящиками, продолжая напряжённо прислушиваться. Совсем рядом с ними раздалось угрожающее шипение, заставившее охотника крепче сжать рукоять косы, а Марлоу — потянуться к револьверу, но судя по ответному возбуждённому щёлканию и нарастающему рыку вожака, мерзкие звуки относились не к ним. Шум становился всё сильнее, затем скрипнула дверь, и Альфред, вскрикнув злобно и бессильно, исчез за углом склада. Варгас и Даниэль поднялись на ноги, но когда священник собрался выйти на дорогу, Хантер остановил его, придержав за плечо. — Подожди, — прошептал охотник и чуть наклонился к стене, коснувшись её полами шляпы. Первые несколько секунд ничего не было слышно, но потом сквозь тишину пробился восторженный клёкот, быстро превратившийся в жадное рычание. Отчётливо раздалось громкое чавкание. Даниэль прижал ладонь ко рту и с трудом сглотнул, пытаясь справиться с тошнотой. Сейчас, пока он только слышал происходящее, это было ещё возможно, но если он увидит этот кровавый пир… Марлоу вздрогнул и зажмурился на секунду, прогоняя возникший перед внутренним взором образ. Да, за время учёбы в университете и путешествия с Варгасом он видел многое, но дети, пожирающие человеческую плоть, казалось, были за гранью того, что он способен вынести. — Пора, — отрывисто бросил охотник. Судя по его голосу и выражению лица, Хантер тоже хотел скорее покончить с этим заданием и забыть о нём, и от этого становилось немного легче. Сейчас Даниэль хотя бы не был одинок. Варгас первый вышел на дорогу и, убедившись, что ни одного монстра не осталось снаружи, подал знак священнику. Быстро и бесшумно, незаметные в тени безлунной ночи, они взялись с двух сторон за распахнутые двери склада и одновременно толкнули тяжёлые створки. Предательский скрип ржавых петель, громогласный в ночной тишине, можно было услышать из любой точки маленькой деревни, но только один из монстров отвлёкся от своей трапезы — Альфред. Мальчик вскинул голову с горящими голодом глазами и встретился взглядом с Варгасом. — Быстрее! — скомандовал Хантер и захлопнул свою створку. Стараясь не поднимать голову и не смотреть на кровавые следы детских ступней, покрывающие пол склада, Марлоу толкнул дверь, и когда она почти закрылась, с другой стороны раздался оглушительный взбешённый визг, и в неё что-то стремительно влетело с такой неожиданной силой, что Даниэля отбросило назад. Поскользнувшись на размокшей грязи, священник упал на землю, и в ту же секунду сверху на него обрушилось злобно шипящее существо. Оскаленные зубы, губы и пухлые щёки, измазанные густой кровью, на мгновение мелькнули перед лицом Марлоу, и шею тут же обожгло болью. Альфред вцепился когтями в плечи пытающегося спихнуть его с себя Даниэля и потянулся острыми клыками к его горлу, но они беспомощно щёлкнули в дюйме от лица священника, и лёгкое детское тело снесло в сторону мощным ударом тупого конца косы. Марлоу вскинул на Варгаса взгляд, и его тут же пробрала холодная дрожь — вид у разъярённого охотника был почти такой же страшный, как когда он оказался под контролем ведьмы — будто тьма, что скрывалась внутри него, прорвалась наружу и превратила его в жаждущего крови дикого зверя. Габриэль, не помня себя от всепоглощающего гнева, шагнул в сторону уже оправившегося от удара Альфреда, собираясь раскроить его маленький череп, вбить ему в глотку зубки, способные с мясом вырвать из шеи вены и артерии, но Даниэль крикнул прежде, чем охотник успел это сделать: — Габриэль, дверь! Хантер резко обернулся обратно к складу и метнулся к нему, заметив высунувшуюся из дверей голову ещё одной твари, а Марлоу, вскочив на ноги и выхватив револьвер, выстрелил в Альфреда. Но промахнулся. Монстр вместо того, чтобы снова напасть, неожиданно развернулся и побежал в сторону Долины Надежды. Даниэль прищурился, стараясь не терять в темноте его очертаний, и выстрелил несколько раз, понимая, что если мальчик сбежит, все их старания окажутся напрасными. И после очередного оглушительного выстрела Альфред наконец рухнул на землю, не добравшись до кромки леса. Бросив короткий взгляд за спину и убедившись, что Варгас в порядке, священник побежал за вождём, бросившим свою стаю. Даже если он попал в самое сердце монстра, тот всё равно продолжал представлять угрозу. Даниэль нашёл Альфреда в темной заледеневшей траве, ориентируясь на раздававшийся с его стороны шорох — мальчик упорно полз в сторону Долины, тяжело подтягивая ногу с простреленным бедром, но как только рядом появился священник, он замер, перевернулся на спину и вскинул ладони в беззащитном жесте. По залитому кровью лицу прошла судорога, и в следующую секунду, жалобно подняв брови, Альфред страдальчески всхлипнул: — Пожалуйста, — в его голосе звучали шипящие нотки, но умоляющему тону, проникновенному и искреннему, почти невозможно было не поверить. — Пожалуйста… не надо… помоги мне… Снова всхлип, отчаянный и растерянный, словно мальчик не понимал, что происходит и как он оказался в такой ситуации. Словно он очнулся от кошмара и стал самим собой. — Пожал… Два выстрела оборвали его, не дав закончить фразу, и Даниэль, медленно опустив руку с револьвером, зажал ладонью кровоточащие царапины на шее, пульсирующей болью в такт бешеному биению сердца. Тело Альфреда безвольно обмякло, из двух отверстий в его лбу и давно уже безжизненной груди не вытекло ни единой капли крови, и только это говорило священнику, что он всё сделал правильно. Но в этот раз он не спросил у Господа: «За что?» Марлоу с надеждой посмотрел в сторону улицы, но охотник до сих пор был занят, и Даниэль, убрав револьвер, опустился рядом с мальчиком на колени. Даже теперь нельзя было быть уверенным в том, что с монстром покончено — об этом напоминал холод, которым веяло из Долины. Тьма, прятавшаяся среди деревьев, будто ждала, когда священник уйдёт, чтобы привлечь дитя в свои объятия, а после снова отпустить на поле боя, чтобы тот создал новую маленькую армию, способную уничтожить целый город. Даниэль судорожно вздохнул, осторожно коснулся ледяного подбородка Альфреда, но тут же отдёрнул руку. Хоть он и понимал, что это необходимо, каждый раз, когда это делал Хантер, всё внутри него восставало против такого обращения с усопшими, а теперь Марлоу должен был сделать это сам. Что, если Варгасу нужна помощь, а Даниэль сидит тут и пытается наступить на горло собственным убеждениям? Что, если он отвлечётся ненадолго, а когда вернётся — Альфреда здесь уже не будет? Что, если из-за его нерешительности все их старания пойдут прахом, или, что ещё хуже, ещё кто-нибудь пострадает? Что, если пока он здесь беспокоится о собственных чувствах и думает о совершённых и будущих грехах, хотя в этом нет уже ни малейшего смысла, пострадает Габриэль? Священник нахмурился, резко выдохнул и, не дав себе времени на размышления, быстро протянул руки к мальчику. Даже в небольших ладонях Марлоу его голова казалась совсем маленькой, а шея слишком хрупкой, и уже через секунду она громко и коротко хрустнула. По всему телу Даниэля прокатилась крупная дрожь, он отпрянул от Альфреда, вскочил на ноги и устремился обратно к складу, словно стараясь сбежать от самого себя. Коса Варгаса пронзила появившуюся в дверях склада голову светловолосого мальчика, и Хантер дёрнул древко на себя, легко вытянув наружу безвольно повисшее тело. Наступив на живот монстра, охотник провернул косу, с хрустом ломая шею, и вытащил лезвие. Нужно было поторапливаться, чтобы за этим мальчишкой не полезли другие, но когда Габриэль заглянул в проём снова распахнувшейся двери, то увидел, что твари продолжали пировать, не обращая на происходящее ни малейшего внимания — их теперь, когда вожак ими больше не управлял, интересовала только еда. Усмехнувшись их тупости, Габриэль открыл одну из жестянок с керосином и толкнул её ногой внутрь склада. Та покатилась, переваливаясь с одного помятого бока на другой; горючее разливалось, смешиваясь с чёрной кровью и обтекая разбросанные на полу ошмётки мяса, но маленькие монстры не обернулись даже на резкий запах. Захлопнув наконец-то дверь, Варгас поднял тяжёлый деревянный брус, заблокировал им выход и поджёг фитиль. Болезненно яркие в темноте искры с тихим шипением быстро юркнули в щель под створками, и Хантер, не дожидаясь, пока те дойдут до бочек, подхватил оставшиеся банки с керосином и облил им стены. Огонь охватил склад в ту же секунду, как внутри раздались хлопки взрывов. Дикий многоголосый визг пронзил полыхающую тишину, разрастаясь, переходя в протяжный вой и замирая. Отчаянный стук сотряс дверь, но толстая балка сдерживала быстро ослабевающий напор. В проломе крыши несколько раз мелькали обугленные руки, цепляясь за край ладонями с частично отсутствующими пальцами, но они быстро исчезали внутри, словно пытающихся спастись монстров втягивали обратно собственные собратья. Хантер отбросил пустую банку и оглянулся в поисках Даниэля, но того рядом не было. Сердце взволнованно сжалось на мгновение, и Варгас нахмурился, отбрасывая глупые эмоции. Он, кажется, слышал вдалеке хлопки выстрелов, а значит, со священником всё должно быть в порядке. В конце концов, он уже не раз доказывал, что способен сам справляться с проблемами. Если они не касались самого Хантера. Приглядевшись, Габриэль заметил в выцветшей от света пламени мгле приближающуюся фигуру Марлоу и тяжело выдохнул, сделав шаг навстречу. Даниэль замер рядом, зажимая ладонью всё ещё кровоточащие царапины на шее, поднял на Варгаса печальный взгляд и спросил с надеждой: — Всё? Никто больше не сбежал? — Нет. Пытались выбраться через крышу, но не успели, — ответил Хантер и обеспокоенно кивнул на шею священника: — Сильно задел? — Не особо, — Даниэль старался звучать убедительно, но охотник всё равно приблизился и потянулся к нему: — Дай посмотрю. — Не надо, — Марлоу быстро отступил, плотнее прижав ладонь и невольно поморщившись. — Всё в порядке… Я в порядке. — Успокойся, — рыкнул Варгас, схватил священника за локоть и резко притянул к себе, раздражённо добавив: — Ничего я с тобой не сделаю. Даниэль судорожно выдохнул и опустил взгляд, позволив Хантеру убрать от царапин его ладонь и отогнуть ворот плаща. И пока охотник рассматривал три длинные, но неглубокие раны, залитые свежей, ловящей отблески пожара кровью, Марлоу хмурился и сильно сжимал кулаки, заставляя себя не двигаться. Нет, он не боялся Габриэля и того, что тот мог с ним сделать. Даниэль боялся его заботы. Сердце сильно стучало, болезненной нежностью отзываясь на осторожные прикосновения, и как бы священник ни пытался его утихомирить, как бы ни вызывал в памяти кошмары, преследовавшие его в последнее время, как бы ни вспоминал горящие ненавистью глаза заколдованного ведьмой охотника, ничего не помогало. Желание уткнуться Габриэлю в плечо и расслабиться, забыться в его объятиях росло с каждой секундой, поэтому, как только Варгас отстранился, Марлоу плотнее застегнул плащ, не обращая внимания на боль, и отступил на шаг. — Вроде ничего страшного, но всё равно зайдём в госпиталь, когда вернёмся, — ровно произнёс охотник. — Не стоит, я сам… — начал Даниэль, но наткнулся на мрачный взгляд холодных серых глаз и покорно выдохнул: — Ладно. Какое-то время они молча смотрели на то, как языки всё сильнее бушующего пламени облизывают стены склада, как огонь неохотно перекидывается на стоящие рядом отсыревшие ящики, как в тёмное небо поднимаются густые клубы дыма. Громко трещало дерево, грохотал, обваливаясь, потолок, заглушая плач Долины по своим погибшим детям. — Надо покончить с мелким ублюдком. Где его тело? — повернулся Варгас к священнику. — Не надо, — отозвался Даниэль, неотрывно глядя на страшное и завораживающее буйство пожара. — Опять ты об этом… — поморщился охотник, но Марлоу его перебил: — Я всё сделал, — и добавил с усилием: — Сломал ему шею. Это легче, чем я думал. Брови Варгаса удивлённо приподнялись, но он не стал ничего спрашивать или как-то комментировать этот очередной шаг священника в жестокую, не терпящую слабостей реальность. Если бы на месте Даниэля был кто-то другой, такой же противник издевательств над телом после смерти, Хантер отправился бы проверить, правда ли он довёл дело до конца. Но Марлоу не был способен на хитрость, и Габриэль только медленно кивнул. — Тогда пора возвращаться. Варгас лежал, уставившись в потолок, покрытый трещинами, которые всё отчётливее прорисовывались по мере того, как неуверенно, будто сомневаясь в том, что пришло время восхода, светлело за окном низкое небо. Город всё ещё спал, затаив дыхание, чтобы не спугнуть последние минуты блаженного забытья перед очередным тяжёлым трудовым днём. Сквозь тонкие стены слышно было, как трактирщик ходит на первом этаже и стучит посудой, готовясь принимать утренние заказы. Хантер не знал, сколько он уже пролежал так, тщетно пытаясь уснуть. Час или два, которые для него растягивались в вечность. Вернувшись из Локсли, они заглянули в госпиталь, где их принял сонный молодой врач, а после зашли к мэру — Даниэль настоял на том, чтобы сообщить ему об успешном выполнении задания, не дожидаясь утра, и в итоге, добравшись наконец до кровати, чувствуя себя ужасно вымотанным, Габриэль надеялся тут же отключиться, но вместо этого рассматривал паутину трещин и вяло размышлял о том, сколько времени они проведут в поисках убившего Эдмунда монстра. Хантер рассчитывал на настоящую охоту, в которую он сможет уйти с головой, оставив в стороне нелепые волнения. Впрочем, некоторые из них наоборот требовали самого пристального внимания. Варгас потёр уставшие глаза, повернулся на бок и мрачно уставился на стену, отделявшую его кровать от кровати священника. То, что произошло этой ночью у склада, заставляло брови охотника напряжённо сходиться к переносице, а губы зло поджиматься, и вопреки обыкновению, злился Габриэль не на других, а на себя. Стоило только вспомнить тот момент, когда Альфред накинулся на Марлоу, и у Хантера кровь отливала от лица и холодели руки — не потому что он испугался тогда за священника, а потому что ради его спасения готов был пожертвовать выполнением задания. Пожертвовать целым городом. Похоже, о холодном, расчётливом профессионализме, которым Габриэль всегда гордился, можно было забыть. Нет, всё-таки стоило отправить священника обратно в Ноттингем, где ему и место, а самому найти нового спутника, которого не жалко будет отдать на съедение огру или оставить на растерзание кровожадным детям. Хантер тяжело вздохнул. Внизу хлопнула дверь, все звуки, казалось, замерли, и вдруг в рассветной глухой тишине раздался жалобный стон. Сначала Варгас решил, что ему померещилось, но вскоре из-за тонкой стены донёсся ещё один, и охотник, повернувшись обратно на спину, закрыл глаза ладонью. Этого ещё не хватало. Эти чёртовы звуки наталкивали на мысль, что, может, всё не так страшно, и Хантер привыкнет к новой расстановке приоритетов, найдёт компромисс, и вовсе не обязательно отсылать Марлоу домой. Губы Габриэля изогнулись в кривой усмешке, но она исчезла, как только до Варгаса долетел очередной стон — едва слышный, протяжный, умоляющий. От него вдоль позвоночника пробежала лёгкая дрожь, и охотник, резко поднявшись с кровати, вернулся на неё с недопитой бутылкой. Но не успел Хантер сделать и нескольких глотков, как прозвучал резкий вскрик, скрип пружин, шумное дыхание и, наконец, тихий и какой-то отчаянно-безнадёжный удар в стену. Габриэль замер, устремив неподвижный, невидящий взгляд туда, где должен был быть Даниэль, наверняка всё ещё загнанно дышащий, кусающий губы до боли, чтобы отвлечься от собственных грязных желаний. Охотник мог помочь ему — не побороть эти желания, но поддаться им. Мог зайти в соседнюю комнату, сломить слабое сопротивление, подчинить своей воле, завладеть, — откликнувшись на неосознанный зов. Но вместо этого Габриэль сделал большой глоток виски и откинулся на подушку, снова уставившись в потолок. Теперь их — неспящих — было двое.