Неотвратимость

Даниэль бесшумно, чтобы никого не разбудить, спустился на первый этаж, и, накинув плащ, вышел из особняка. Морозный воздух тут же схватил за обнажённую шею, лёгкий ветер забрался под одежду, и Марлоу, подняв воротник, поспешил обогнуть дом. Сизые облака так низко нависали над землёй, что чуть не задевали боками верхушки тёмно-зелёных елей и едва не вспарывали свою податливую рыхлую плоть тонким крестом капеллы. Маленькая церковь из светлого камня стояла за особняком, к ней вела совсем узкая тропинка, протоптанная в снегу — очевидно, никто, кроме монахини, здесь не ходил. Сугроб у двери капеллы вырос за ночь, и прежде, чем войти, Марлоу пришлось разгрести дорожку. Раскидывая снег найденной здесь же лопатой, он вспомнил, как каждую зиму так же расчищал путь к своей церкви в Ноттингеме, вздохнул и решительно нахмурился. Отец Филипп был прав, он должен был примириться с самим собой. Задавить гордыню и отдать себя в руки Господа. И если Он сочтёт его недостойным нести людям слово Божие, то не позволит Даниэлю вернуться домой. Марлоу открыл дверь капеллы, миновал крошечную прихожую и, остановившись в проходе напротив алтаря, перекрестился и преклонил колено. Холодный неф был наполнен бледными тенями, сквозь высокие окна в него проникал тусклый белый свет занимающегося рассвета. Приблизившись к алтарю, Даниэль зажёг стоящие на нём свечи, замер перед распятием и долго молча на него смотрел. Он больше не чувствовал себя чужим, нежеланным гостем, больше не боялся осквернить храм Божий своими прикосновениями и словами. Окружённый запахом ладана и воска, вдыхающий пропитанный благоговейным трепетом воздух, — он был дома. Даниэль подошёл к скамье, скинул плащ на сиденье и, поправив распахнутый ворот рубашки, опустился на колени. Он не надел колоратку этим утром и теперь склонял голову в смирении не как духовное лицо, а как обычный человек, бывший ничем не хуже и не лучше других. Так же павший, так же молящий о прощении. Несмотря на то, что после ночи, проведённой у постели отца Филиппа, у него болели ноги, Марлоу готов был оставаться на холодном полу часами, пока не кончатся все молитвы, лишь бы искупить хотя бы малую часть своих грехов. Его тихий мелодичный голос разливался по залу, отражаясь от стен и заполняя неф эхом спокойного, умиротворённого разговора с Господом. Даниэль каялся, благодарил и взывал о помощи, сжимая между ладоней крест чёток, и Христос взирал на него с жалостью и любовью. Столовую наполняли запахи горячего рагу и свежеиспечённого хлеба, и именно они в первую очередь привлекли Даниэля, а не звуки разговоров. Повесив плащ и шарф в прихожей, Марлоу потёр друг о друга покрасневшие, ледяные после долгой уборки снега ладони и поспешил на запах. За большим столом сидели Габриэль, второй охотник и его спутник, у которого тоже щёки румянились после холода улицы — Марлоу слышал ритмичный стук топора у конюшни, видимо, тот рубил дрова; монахиня расставляла перед ними полные еды тарелки. Заметив Даниэля, она поставила ещё одну рядом с Варгасом и села за дальний край стола, чтобы не мешать орденцам. Марлоу занял своё место по левую руку от Габриэля, быстро переглянулся с монахиней, улыбнулся и одновременно с ней начал читать благодарственную молитву. Их голоса были едва слышны, слова ненавязчивы, и всё же почему-то ни второй спутник, ни Хантер не взялись за ложки, пока они не замолчали. Только молодой охотник не стал ждать. — Как отец Филипп? — спросил рыжий лекарь. — Кажется, сегодня ему лучше, — ответила монахиня. — Может, ещё поправится? Даниэль опустил голову и неслышно вздохнул: он был почти уверен, что это — стандартное улучшение перед концом, но расстраивать монахиню раньше времени не хотел. По нахмуренными бровями незнакомого спутника было ясно, что и он подумал о том же. — Вы отправляетесь на север вместе с нами? — поинтересовался Марлоу, переведя взгляд на незнакомого охотника. — Меня зовут Даниэль… — и, светло улыбнувшись, добавил скорее для самого себя, чем для незнакомца: — Отец Даниэль. Варгас тихо хмыкнул и отломил себе кусок хлеба. Похоже, ночной разговор с отцом Филиппом действительно пошел Марлоу на пользу. — Да, они поедут с нами, — ответил Хантер вместо новичка. Молодой орденец чуть приподнял уголки губ, обозначив вежливую улыбку, в то время как в его глазах мелькнуло плохо скрываемое самодовольство. — Я Гаред. — А я Аптекарь, — отозвался его спутник, которого явно не собирались представлять, ясными голубыми глазами изучая священника. — Предпочитаю не называть своего имени. — Ты от кого-то скрываешься? — нахмурился Варгас. — Если так, лучше сразу об этом сказать. — Нет-нет, ничего такого, — покачал головой Аптекарь. — Просто так удобнее, поверьте. Там, откуда я родом, слишком сложные для вашего языка имена. — И откуда вы? — живо поинтересовался Даниэль. В его взгляде горело прежнее любопытство, с которым раньше он встречал каждый новый город и незнакомых людей и которое после угасло под давлением усталости, тревоги и отчаяния. — Я родился на материке, у Балтийского моря, — ответил рыжий лекарь. — И там я действительно был аптекарем перед тем, как отправился в путешествие. Я хотел посмотреть на мир, прежде чем осесть, остепениться и заняться семейными делами. И так вышло, что вернуться домой я уже не смог. Теперь невозможно даже письмо отправить, не то, что самому пересечь Ла-Манш. Марлоу выразил сочувствие положению, в котором оказался Аптекарь, и их дальнейший разговор Варгас уже не слушал. Он быстро потерял интерес к чужому спутнику, поняв, что тот не доставит им никаких неприятностей. Когда все закончили с обедом и монахиня вместе с Даниэлем убрали со стола тарелки, Хантер вытащил из внутреннего кармана жилета карту и протянул её Гареду. — Покажи, какой маршрут до Глазго будет самым безопасным. Молодой охотник поморщился, сложил руки на груди, даже не посмотрев на карту, и фыркнул: — Вообще-то, это задача спутника. Разве не лекарь самого маршала должен быть нашим навигатором? — Гаред бросил на Даниэля колючий взгляд. — С чего бы мне выполнять чужую работу? Или вы меня проверяете? — Гаред! — воскликнул Аптекарь. — Не нарывайся. Парень сжал челюсти, его лицо потемнело, когда он обернулся к своему спутнику, и хоть рыжий лекарь был старше своего охотника лет на десять–пятнадцать, он заметно стушевался и опустил голову. — А если ты однажды останешься один, будешь ждать, пока чей-нибудь спутник покажет тебе дорогу? — раздражённо бросил Хантер. — Послушай своего лекаря, малыш, не нарывайся. Найди самый быстрый и безопасный путь до севера, — и припечатал прежде, чем Гаред успел возразить: — Это приказ. Новичок презрительно скривил рот, но послушно раскрыл карту. В столовой повисла напряжённая тишина. Злость Гареда, изучавшего переплетения дорог и пометки капитана Траста, тревожность Аптекаря и недовольство Габриэля были настолько ощутимы, что и священник не решился завести разговор. Поэтому молодой охотник в полном молчании водил пальцем по карте, отмеряя расстояния и рассчитывая время, пока наконец не откинулся на спинку стула, снова скрестив руки на груди. — Мы можем ехать по прямой, это будет быстрее, но придётся часть пути проделать по побережью у Блэкпула, а там рядом крипта. Или можем двинуться восточнее, через Лидс, и оттуда повернуть к Глазго. Так будет безопаснее. Если бы я ехал один, выбрал бы второй вариант, но, так как нас будет двое, мы сможем справиться с парой прибрежных монстров. Приедем раньше, сможем больше помочь в крепости, — заявил Гаред и неприятно усмехнулся, взглянув на мрачное лицо Хантера. Видимо, он решил, что маршалу на это нечего возразить. Но Варгас молчал и хмурился не поэтому. Он должен был выбрать безопасный путь, потому что теперь не время было искать тварей посильнее, стараясь побить собственные рекорды, но дорога, проходившая по побережью, на котором Хантер ни разу не был, была интереснее. И ещё там не было этого чёртового города. Габриэль поджал губы, запрещая эмоциям и воспоминаниям принимать за него важные решения. — Позволю себе не согласиться, — вырвал его из размышлений голос Даниэля. — От Ланкастера почти до самого Карлайла тянется лес, и раньше там наверняка была дорога, а теперь, когда в этом лесу появилась уже вторая крипта, — Марлоу указал на довольно крупное чёрное пятно на карте, — тропа, скорее всего, заросла. Вряд ли кто-то решается там ездить. К тому же на этом пути меньше городов, а значит, нам придётся больше времени тратить на поиск или подготовку ночлега. Поэтому лучше ехать через Лидс, так мы сэкономим день или даже два. Переглянувшись с Варгасом, Даниэль улыбнулся и пояснил, пожав плечами: — Я рассчитал маршрут, когда мы были в Стейплфорде. Хантер удивлённо поднял брови, но комментировать не стал: это был не тот разговор, который стоило заводить при посторонних. — Что ж, раз так, — произнёс Габриэль и насмешливо прищурился, наблюдая за тем, как Гаред яростно раздувает ноздри, — то, видимо, нашим навигатором всё-таки будет лекарь самого маршала. Забрав у новичка карту, Хантер сложил её и отдал Даниэлю, тут же наткнувшись на укор в его глазах. Очень давно он не видел этого выражения и не мог сказать, что скучал по нему. Всё-таки Варгас лучше знал, как нужно обращаться с самоуверенными новичками. С них необходимо было сбивать всю спесь и дерзкую браваду, пока глупое ребячество их не убило. И всё же сейчас, когда они находились в чужом доме, где нужно было соблюдать чужие правила, он, возможно, немного перегибал палку. — Похоже, тебе нужно выпустить пар, — примирительно сказал Хантер. — Каким оружием ты сражаешься? — Двумя мечами и пистолетом, — процедил Гаред сквозь зубы. — Неплохо, — одобрил маршал. — Можем попрактиковаться во дворе, я уже и не помню, когда последний раз держал в руках меч. — Значит, вы всё-таки меня проверяете. Думаете, я окажусь недостаточно хорош, чтобы к вам присоединиться? — оскалился молодой охотник и бросил на своего спутника, который собирался что-то сказать, яростный взгляд. Аптекарь тут же закрыл рот. — Нет, чтоб тебя! — рявкнул Варгас, грохнув кулаком по столу и заставив вздрогнуть всех присутствующих. Гаред настороженно напрягся. — Я просто предлагаю провести время с пользой. Но раз тебе нравится сидеть на заднице и ничерта не делать или ты считаешь, что тренировка ущемляет твоё достоинство, так и быть. Грязно выругавшись, Хантер встал из-за стола и сказал, повернувшись к Даниэлю: — Я буду наверху. Марлоу проводил Габриэля взглядом и, как только он вышел из столовой, мягко улыбнулся Гареду и Аптекарю. — Простите его. В последнее время мы пережили немало… неприятных событий. Хотя и без того терпение не входит в число добродетелей маршала, — Даниэль вздохнул и продолжил так же спокойно, обращаясь к охотнику: — Вы наверняка скажете, что это не моё дело, но я считаю, что и вы не правы. Не только потому, что он старше по званию и имеет право вас проверять. Просто… неужели у вас здесь есть более важные дела? Марлоу поднялся из-за стола и одёрнул рукава чёрной рубашки, не рассчитывая на ответ, но Гаред не мог промолчать. — Ты всё правильно понял, — резко бросил он, его губы некрасиво скривились в презрении. — Это тебя не касается, спутники не должны влезать в дела охотников. Святой отец. Охотник порывисто встал и вышел из столовой. Через пару секунд хлопнула входная дверь. — Буду иметь в виду, — в пустоту пробормотал Даниэль. Гаред своими упрямством и раздражительностью был похож на Хантера, и с этим Марлоу мог бы справиться, но нездоровым высокомерием он напоминал Старка, и здесь священник был беспомощен. В первую очередь потому, что он был в числе тех, кто, по мнению Гареда, не заслуживал ни малейшего внимания. С сочувствием посмотрев на Аптекаря, который достал толстую тетрадь и теперь не поднимал глаз от её страниц, исписанных мелким почерком, Даниэль ушёл на второй этаж, тут же забыв обо всех проблемах и спорах. Чужие охотники не были его заботой — в отличие собственного. Варгас быстро поднялся по лестнице, чеканя каждый шаг от злости на Гареда — за то, что тот был таким непроходимым идиотом, и на себя — за то, что всё-таки решил взять его с собой. На какое-то мгновение парень напомнил Хантеру его самого в молодости, и Габриэль сдался под давлением смутной ностальгии. Впрочем, если бы не это, он всё равно позволил бы Гареду отправиться с ними, как бы сильно тот ни раздражал: так действительно было безопаснее. Но при этом не было никаких гарантий, что сам Варгас не прибьёт наглого новичка по дороге. В их времена так легко было списать чью-то гибель на нападение порождений тьмы. Хантер глубоко вздохнул и тихо выругался, в который раз испытывая прилив ненависти к своему званию. Маршал должен был действовать по уставу. Чем выше забираешься по карьерной лестнице, тем меньше право на ошибку. Нужно было ещё после встречи с вендиго послушать не Кракса и Шакса, а собственную интуицию и выйти к чертям из Ордена. Перетерпеть снова боль и запах палёного мяса, заменить клеймо на ладони сплошным шрамом и продолжить своё дело. Уничтожать мертвецов, только без правил, без обязанностей, без необходимости подвергать опасности других. По крайней мере два его спутника могли быть сейчас живы, если бы тогда он покинул Орден. И Даниэль по-прежнему был бы под защитой крепких стен своей церкви. Варгас неуютно повёл плечом и вдруг остановился у двери в комнату отца Филиппа. Стоило, наверно, поговорить со стариком, пока не поздно. Спросить, отправил ли он письмо в Лондон с сообщением о своей болезни, что будет с Гилмортоном после его смерти. Назначили ему преемника или ещё нет? Здесь было тихо и спокойно, отец Филипп говорил, что за все десять лет на землях особняка не появилось не только ни одного монстра, но и ни одного могильного огонька, хотя рядом в лесу находилось большое кладбище. А ещё здесь была капелла. Идеальное место для священника. Габриэля передёрнуло, и он поспешил скрыться в их с Даниэлем комнате. Достав бритвенные принадлежности и стерев пыль с потемневшего зеркала, охотник взбил кистью пену и нахмурился, поймав свой взгляд в отражении. Казалось, за последнюю неделю он поседел ещё сильнее, и морщины между бровями стали глубже. Причина была в постоянной тревоге и чувстве собственной беспомощности, которые он так долго прятал от самого себя за напускным равнодушием. Ощущение отчаянного бессилия нападало на него приступами, будто разъярённая волчица, и разрывало на куски его самообладание. Впервые за очень долгое время Варгас по-настоящему боялся грядущего столкновения с тьмой. Габриэль раздражённо зарычал и мотнул головой, пытаясь скинуть с плеч ощущение тяжкого груза, но оно не оставляло его, врастая в кожу. Он уже и не помнил, когда переживал подобное, как с этим справился. Зародившийся внутри страх острым шипом буравил его грудную клетку, пробираясь к сердцу, и Варгас не мог это контролировать. Но он мог отвлечься на повседневные дела. Тяжело вздохнув, Хантер нанёс пену на подбородок. За время дороги он ощутимо оброс, и теперь, пока есть время, нужно было привести себя в порядок. Стараясь не задевать швы на скуле, охотник крепче сжал бритву и тут же зашипел от короткого укола боли. Из маленького пореза на щеке выступила кровь, но Габриэль мгновенно забыл о ней, прислушавшись. К комнате приближались быстрые шаги, которые он легко мог отличить от любых других. Дверь открылась, Даниэль переступил порог и подошёл к Варгасу. — Тебе стоило быть немного сдержаннее, — без лишних предисловий произнёс Марлоу и перевёл взгляд, в котором читался мягкий упрёк, с отражения Хантера на Хантера настоящего. — Разве маршал не должен быть выше таких стычек с новичками? Охотник ненадолго убрал от лица острое лезвие и, красочно и нецензурно описав, что он думает о званиях, маршалах, Ордене в целом и о том, что сам он должен и не должен в частности, вернулся к своему занятию. Варгас усмехнулся и, наблюдая в зеркале, как священник растерянно заморгал и как покраснели его уши от грязной брани, так отвлёкся, что чуть не порезался снова. — Габриэль! — возмущённо выдохнул Марлоу, но в ответ встретил настолько невозмутимый взгляд, что решил не переключаться на сквернословие. Вот уж о чём говорить было по-настоящему бесполезно. Покачав головой, Даниэль заметил: — Ты поцарапался, — протянул руку и, аккуратно стерев со щеки Хантера каплю крови, машинально слизнул её с пальца. Марлоу отошёл от охотника, поставил стул к окну, через которое в комнату лился блёклый зимний свет, и, когда Габриэль закончил с бритьём и бросил на стол полотенце, жестом поманил его к себе. — Садись, надо шов снять. Варгас послушно опустился на стул. Раньше он терпеть не мог эту процедуру, но священник делал это так осторожно, так мягко касался его кончиками пальцев, что Хантер забывал о неприятных ощущениях. Эта нежность была в движениях Даниэля всегда, но прежде Варгас не обращал на неё внимания — замечал только страстные взгляды и отчаянные вздохи. Подрезая шёлковую нить на скуле охотника и пинцетом вытягивая её из-под кожи, священник произнёс так, будто возобновлял прерванный разговор: — Кажется, ты напугал Гареда. Любой испугался бы на его месте. У тебя иногда бывает такой угрожающий вид, что даже мне становится не по себе, хотя я, вроде, уже привык, — Даниэль беззастенчиво пользовался тем, что пациент не мог сбежать. — Поэтому я сказал, что тебе стоит… держать себя в руках. Не поддаваться гневу. Гнев — это грех, помнишь? — как бы между прочим добавил он. — Предпочту гореть в аду, чем нянчиться с этим самодовольным ублюдком, — фыркнул Варгас, но раздражения в его голосе больше не было. Лёгкие прикосновения священника успокаивали — усмиряли злобу и усыпляли страх. Тревога, разросшаяся, занявшая пустоту внутри Габриэля, отступила. — Надеюсь, ты шутишь, — откликнулся Марлоу. Потянув за последний узелок, он обработал ранку и, не отводя серьёзного взгляда от лица охотника, отложил ножницы и пинцет на подоконник. Его пальцы тронули скулу Хантера, скользнули по гладкой щеке и подцепили подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в голубые глаза священника. — Ты действительно хотел просто потренироваться? Или устроить драку? Варгас прищурился, перехватил запястье Даниэля и несильно сжал. — Здесь скучно. Марлоу шумно втянул воздух и тихо спросил: — Неужели нет способа избавиться от этой твоей тяги к насилию? — Радуйся, что я не побил его прямо на месте. Хантер поднялся и легко подтолкнул священника назад, заставляя отойти от окна. Свободной рукой забравшись под расстёгнутый ворот его рубашки и обхватив шею ладонью, Варгас склонился к щеке Даниэля и прошептал: — Непривычно видеть тебя с открытым горлом. Выглядит, как разрешение. Его дыхание коснулось рта Марлоу; священник чуть повернул голову, встречая губы Габриэля поцелуем и беспомощно вздрагивая от того, как мягко пальцы охотника гладили его затылок. Но когда Варгас попытался прижать его к себе, Даниэль упёрся в его грудь ладонью и нашел в себе силы выдохнуть: — Габриэль… что ты делаешь? Не слушая, Хантер наклонился ближе, но едва коснулся языком сжатых губ священника и наткнулся на пристальный взгляд. — Ты спросил, есть ли способ избавить меня от тяги к насилию. Есть: нужно сделать так, чтобы у меня не осталось на него сил, — Варгас усмехнулся тому, как широко распахнулись глаза Даниэля и как бледный румянец покрыл его щёки. — Успокойся, я не буду ничего с тобой делать. Не здесь. Но ты можешь принять этот способ к сведению — на будущее. Он прижался губами к виску священника, вдыхая едва уловимый запах мыла и воска из капеллы, и с сожалением отпустил его. Конечно, сейчас, когда чуть ли не в соседней комнате умирал отец Филипп, было не до близости. И всё же Габриэль с трудом заставил себя отойти к окну. Покой растворялся, вытесняемый очнувшейся тревогой, тем быстрее, чем дальше он оказывался от Марлоу. Казалось, просто обняв Даниэля, прижав его к себе, он мог защитить спутника от всего мира и спастись от захватывающей его собственное сознание тьмы. Священник опустил голову и тихо вздохнул. Даже теперь, когда они находились вдали от крипт и монстров, в тишине и уюте тёплого дома, в воздухе витали напряжение и страх. Так хотелось, чтобы они могли хотя бы ненадолго забыть обо всём и просто побыть вместе. Чтобы Даниэль мог подойти к Варгасу и прижаться грудью к сильной спине, уткнуться носом в плечо, не боясь, что кто-нибудь увидит их в окне. Чтобы Габриэль мог свободно подшучивать и смеяться над ним, над его смущением, не понижая голос в страхе, что другие услышат его слишком откровенные слова. Чтобы они могли лежать рядом на общей кровати после крепкого сна и долго говорить обо всём, не торопясь на очередное задание, не спеша навстречу верной смерти. Даниэль вздрогнул, отошёл к тумбочке и, взяв колоратку, оглянулся на Варгаса. — Учитывая состояние отца Филиппа, думаю, ему недолго осталось, и… — Мы можем задержаться ещё на пару дней, — откликнулся Хантер, наблюдая за двумя незнакомыми фигурами, закрывающими ворота. Видимо, ещё один охотник решил остановиться здесь на ночь. И наверняка он тоже собирался на север. — Устроим достойные похороны. Я съезжу в город, найму там кого-нибудь, чтобы сколотили гроб и помогли вырыть могилу, и закажу решётку. — Решётку? — недоумённо переспросил Марлоу. — Да. Я подумал, что мы можем накрыть гроб железной решёткой… вместо того, чтобы отрубать ему голову. Раз есть такая возможность, — неловко пробормотал Габриэль, всё ещё не отворачиваясь от окна, хотя во дворе больше ничего интересного не происходило — новоприбывшие скрылись в конюшне, и теперь можно было смотреть только на то, как лёгкие хлопья снега медленно опускались на землю. Несколько долгих секунд в комнате было тихо. Варгас хмурился, всё ещё сомневаясь, было ли это решение правильным. Он обдумывал его полночи, пока не мог заснуть, сам себе приводил один аргумент за другим, доказывающие, что нельзя нарушать главное правило погребения, и в итоге отбросил их все. Теперь он придумывал оправдания. Это было серьёзным нарушением устава Ордена, но Варгасу было плевать. Как и на то, что он шёл против собственных принципов. Один раз можно было закрыть на это глаза. — Габриэль. Хантер обернулся на тихий зов и встретил благодарный взгляд. Лицо Даниэля озарила мягкая улыбка. — Спасибо. Охотник не смог не улыбнуться в ответ. — Маршал? Варгас стоял на пороге гилмортонской обители и через открытые двери конюшни наблюдал, как новоприбывшие охотник и его спутник наливают лошадям воду и снимают с них сёдла. Судя по слаженным, уверенным движениям, эти двое были вместе уже долгое время и останавливались здесь не первый раз. Гаред подошёл ближе к Хантеру и убрал руки за спину, расправляя плечи и задирая подбородок, как это делали зарвавшиеся королевские солдаты. Габриэль окинул его раздражённым взглядом, но не стал прогонять мальчишку. — Чего тебе? — неприветливо откликнулся он. — Разве в Шотландии нет своих охотников? — спросил Гаред. Выражение лица у него было отстранённо-вежливым, будто это не он каких-то полчаса назад вывел маршала из себя. — У них ведь есть собственное управление, так почему мы должны этим заниматься? Хантер прищурился и ровно поинтересовался: — Боишься? — Ещё чего, — фыркнул Гаред. — А я боюсь, — спокойно сказал Варгас и, достав флягу, сделал глоток рома. Гаред недоумённо поднял брови, но промолчал. Пройдясь по крыльцу, Хантер посмотрел на окна второго этажа, за которыми была комната отца Филиппа, куда после их разговора пошёл Даниэль, поёжился и вернулся на прежнее место. Новоприбывшие о чём-то говорили в конюшне. Охотник эмоционально жестикулировал, спутник спокойно отвечал, расчёсывая гриву серой лошади. И Габриэль даже с крыльца видел, каким недобрым взглядом косился на незнакомцев Голиаф. — Чёрт знает, что нас там ждёт, — продолжил он. — И если ты и дальше будешь таким самоуверенным идиотом, помрёшь в числе первых… Хочешь? — Хантер постучал по фляге и протянул её молодому охотнику. — На службе нельзя. Маршал выдержал напряжённую паузу, испытующе глядя на парня, а когда понял, что тот не шутит, мрачно рассмеялся. Гаред сложил руки на груди в неосознанном защитном жесте и огрызнулся: — Что смешного? — Ничего, — простодушно пожал плечами Хантер. — Когда-нибудь ты поймёшь, что без этого никак. Выпивка, женщины, драки — это отвлекает от ощущения бессилия. Гаред какое-то время задумчиво молчал, хмурясь и почёсывая сквозь рукав шрам на предплечье. — И всё же, разве Орден не мог ничего лучше придумать, кроме как отправлять нас умирать за чужаков? Вы ведь маршал, почему вы не в Лондоне, почему не придумаете план получше? — нахально спросил парень, даже не пытаясь смягчить резкий тон. — Следи за языком, — прорычал Хантер. — Иначе я тебе врежу, и разговор закончится. Своих и чужих больше нет, ясно? Мы все увязли в одном и том же дерьме. Варгас сделал ещё один глоток рома и вздрогнул от ветра. — Есть приказ, мы должны его выполнить, это всё, что тебе нужно знать. Или ты в охотники пошёл только для того, чтобы меткой светить? Если так — у меня для тебя плохие новости, — проворчал Габриэль и прежде, чем Гаред успел ответить, ощутимо ткнул его в грудь флягой. — Пей. Выдержав тяжёлый взгляд, молодой охотник всё же послушно сделал глоток и поморщился. — Молодец, — хмыкнул Хантер и, забрав у него ром, повернулся к новоприбывшим. Продолжая о чём-то оживлённо разговаривать, они приблизились к крыльцу. — …жалование за ту чешуйчатую тварь, что Дана тебя прогонит, — ровным, меланхоличным голосом, в котором таилась добрая насмешка, сказал спутник — высокий, с вытянутым лицом и слишком большим для него носом с горбинкой. — В прошлый раз она даже кинула в тебя утюг, помнишь? — Такое забудешь! — отозвался охотник — немного полный, но крепкий и тоже высокий. Его глубоко посаженные глаза прятались за очками в золотистой оправе, плащ был подбит дорогим чёрным мехом. — Но в этот раз я скажу ей, что могу погибнуть в скором времени, и это наверняка… — …ужасно её обрадует, — закончил за него спутник. — …растопит её холодное сердце. Попытка не пытка, — с улыбкой пожал плечами мужчина. Они поднялись по деревянным ступеням и замолчали, остановившись перед Варгасом и Гаредом. — Приветствую! — сказал охотник, и протянул руку Хантеру. — Финн МакГрегор, — маршал пожал большую ладонь и кивнул второму незнакомцу. — А это Кристофер Аддерли. — Варгас. — Вы идёте на север? — встрял Гаред и тоже представился: — Гаред Финч. — Да, — ответил Кристофер и спокойно добавил, проигнорировав высокомерный взгляд молодого охотника: — Все сейчас идут на север. Они зашли в особняк. Внутри было так тихо, будто дом пустовал. Шумно скинув пальто и потерев и без того красные щёки, Финн спросил, обращаясь к Варгасу: — А где отец Филипп? — В своей комнате, — отозвался Хантер. — Он умирает. — О! — огорчённо воскликнул охотник, уголки его пухлых губ печально опустились. Растерянно моргнув, Финн оглянулся на своего спутника. — Да ладно тебе, мы же здесь месяц назад были, он сам сказал, что так будет. И вы ещё никак определиться не могли, кто кого утешать должен, — фыркнул Кристофер и, сунув перчатки в карманы висящего в платяном шкафу плаща, пошёл в гостиную. Остальные последовали за ним. Финн устало рухнул в кресло, вытянул ноги к камину и свесил руки с подлокотников. — Как же теперь здесь будет? — спросил МакГрегор, ни к кому конкретно не обращаясь. — Пришлют кого-нибудь из Лондона, — пожал плечами Хантер, опустившись на стул напротив второй двери, ведущей из гостиной на лестницу. — Мы не можем потерять такое убежище, Орден это понимает. — Ну да, отправят сюда какого-нибудь напыщенного ублюдка, который всё испоганит. Устроит здесь опиумный притон или бордель, отбоя от посетителей из города не будет. Ещё бы, такое укромное место, — пробурчал Финн и протянул руку своему спутнику, когда тот встал слева от него. Кристофер задрал рукав охотника, под которым оказался небрежно завязанный бинт. Размотав его, лекарь осмотрел рану, выглядевшую так, словно МакГрегору пытались отрубить кисть, но не получилось. Удовлетворённо хмыкнув, Аддерли бросил руку Финна обратно на кресло, не став бинтовать заново, а Хантер, взглянув на стянутую нитями рану, невольно отметил, что Даниэль зашивал куда аккуратнее. И эта мысль почему-то доставляла ему удовольствие. — Сюда должны направить кого-то из церкви, — сказал Варгас. — С каких пор одно другому мешает? — вскинул брови Кристофер и расположился на втором стуле рядом со своим охотником. Со стороны камина раздался смешок — Гареда, до того отстранённо смотревшего на огонь, видимо, очень позабавило это замечание. — Какое-то время за особняком будет присматривать монахиня, а после… — Хантер поджал губы и сложил вместе ладони, сцепив пальцы в замок. — Если мы не уладим ситуацию в Глазго, о том, что будет после, вероятно, можно будет уже не беспокоиться. — Неужели всё настолько плохо? — ровно спросил Аддерли, но в его глазах мелькнула явная тревога. — Я знаю не больше, чем вы. Но советую готовиться к худшему. Несколько долгих минут в гостиной царила напряжённая тишина. В камине потрескивали поленья, на втором этаже, прямо над ними, где располагались комнаты Гареда и его спутника, раздавались размеренные шаги. — Когда вы собираетесь ехать? — наконец спросил Гаред. — Завтра утром, — ответил Финн. — Мы могли бы поехать все вместе… — начал Финч, но Хантер его перебил: — Нет, не могли бы, — и пояснил, встретив вопросительный взгляд МакГрегора: — Чем нас больше, тем мы медленнее, это во-первых. А во-вторых, мы выдвинемся позже. — Почему? — вскинулся Финч, резко повернувшись к маршалу. — Чего мы ждём? Варгас прикрыл глаза и, собрав всё своё терпение, ответил как можно спокойнее: — Если отец Филипп скончается в ближайшее время, мы должны будем его похоронить. — Голову отрубить или шею свернуть — дело двух секунд, — бросил Гаред, сложив руки на груди. — С остальным и монахиня справится — ей городские помогут. — Вы его, видимо, не знали, раз так считаете, — нахмурился Финн. — Такому человеку, как отец Филипп, нужны достойные проводы. Он не раз спасал меня и других. Для многих становился наставником, — Кристофер согласно кивнул, но Гаред только закатил глаза. — Охотник не должен быть сентиментальным. У нас нет на это времени, — резко обрубил он. — Тебя никто не держит, — прорычал Хантер. — Хочешь быстрее добраться до севера — отправляйся хоть сейчас. Или с ними, — он кивнул на МакГрегора, — но вряд ли они согласятся терпеть твоё общество. Ехидная усмешка тронула губы Аддерли, когда он кинул взгляд на своего охотника и перевёл его на Гареда. — Боюсь, мистер Финч не захочет присоединиться к нам, когда узнает, что по дороге в Глазго нам нужно будет закончить одно ужасно сентиментальное дело. Финн смущённо опустил глаза и поправил очки, Гаред оскалился, посмотрев по очереди на каждого собеседника и ни в одном не встретив ни малейшего сочувствия его приверженности образу хладнокровного охотника. — У нас есть приказ: прибыть на север как можно скорее, а вы… — он запнулся на секунду, но яростно и высокомерно продолжил: — Если все старшие охотники и маршалы о личных делах заботятся больше, чем об общей задаче, то понятно, почему Орден в такой… — Гаред! — рявкнул Габриэль, и теперь не только он, но и Финн с Кристофером сверлили парня раздражёнными взглядами. — Не болтай о том, чего не понимаешь, малыш, — тихо сказал Аддерли. — Ты ещё пешком под стол ходил, когда мы уже сражались и теряли братьев по оружию десятками и сотнями, потому что ничего об этих тварях не знали. Сейчас вам легко — приходите на всё готовое и раздуваетесь от самодовольства, запросто уничтожив несколько первых монстров, — проворчал Финн. — Не твоё дело, чем другие занимаются, пока они выполняют свою работу, — отрывисто бросил Габриэль. — Найди тех, кто сжёг письмо с приказом и забыл о нём, — я уверен, таких немало, — и предъявляй свои претензии им. Можешь даже довести до трибунала за дезертирство, тогда, наверно, ты будешь доволен, — зло добавил он и, стоило Гареду открыть рот, жёстко приказал: — Молчать. Тема закрыта. Финч шумно выдохнул и отвернулся обратно к камину, МакГрегор осторожно почесал руку рядом с раной, Аддерли утомлённо прикрыл глаза. Вся эта ситуация мгновенно напомнила Варгасу, почему он так не любил работать в команде. Всегда находился кто-то вроде Старка или Гареда, кто вносил смуту и раздор, потому что не умел держать язык за зубами и считал своё мнение единственно верным. В такие моменты бороться с желанием выбросить высокомерного ублюдка из окна было почти непосильной задачей. Хантер сжал руки в кулаки и встретил усталый взгляд Финна. — Маршал?.. — недоверчиво спросил тот. — Да, — коротко кивнул Габриэль, готовый к новой волне осуждения, но МакГрегор неожиданно улыбнулся: — Я думал, высшее командование сидит в Лондоне. Приятно знать, что не все они прячутся в штабе. Варгас в ответ только неопределённо хмыкнул. В коридоре раздались осторожные шаги, и все повернулись к двери. Она открылась, на пороге показалась монахиня, и сразу стало понятно, зачем она пришла. Её щёки были влажными, острый кончик носа покраснел, а глаза блестели от слёз. Улыбка покинула пухлые губы Финна. — Отец Филипп… — монахиня едва слышно всхлипнула. — Скончался. Прими Господь его душу, — она перекрестилась и посмотрела на Хантера. — Отец Даниэль сказал, что вы поможете с похоронами?.. Он подготовит тело к погребению, а вы завтра отправитесь в город за гробом и м-могильщиками? — её голос дрогнул, рука быстро промокнула белым платком ресницы и щёки. — Да, всё верно, — подтвердил Варгас, и его голос едва слышно смягчился, когда он добавил: — Мы обо всём позаботимся. — Спасибо, — прошептала монахиня, комкая платок в тонких пальцах, и ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Громкий прерывистый вздох Финна нарушил тишину и разбил охватившее всех оцепенение. МакГрегор и Аддерли обменялись печальными понимающими взглядами; Хантер поднялся со стула одновременно с тем, как Гаред отвернулся от камина и твёрдо зашагал к выходу из гостиной, ведущему к лестнице на второй этаж. — Ты куда? — окликнул его Габриэль. Финч остановился, чуть развернулся и бросил через плечо, сделав акцент на последних словах: — Сомневаюсь, что отец Даниэль подготовит тело как следует. — Мы не будем этого делать. — Что? — недоумённо нахмурился Гаред. Габриэль сжал зубы, напоминая себе, что плевать ему на проклятые правила и чужое мнение — тем более. И что, если убеждение не сработает, он может просто приказать Гареду и другим не лезть в это — хоть какая-то была польза от звания. — Мы не станем рубить отцу Филиппу голову. И ломать шею тоже. И никаких костров, — спокойно, размеренно сказал Хантер. Тоном, дающим понять, что решение уже принято, и оно окончательное. — Какого чёрта?! — воскликнул Гаред. — Почему? — не понял Финн. Он тоже поднялся со своего места и встал ближе к Варгасу и Гареду. — Это ведь небезопасно. — Вы нарушаете устав, — заметил Кристофер. — И хотите заставить нас сделать тоже самое? — МакГрегор, вы сами раньше упоминали заслуги отца Филиппа перед Орденом, — повысил голос Габриэль, чтобы его все хорошо услышали. — Этот человек заслужил уважение и достоин похорон, соответствующих его убеждениям, а мы позаботимся о том, чтобы… — Уважение к убеждениям?! — перебил его Гаред. — С каких пор нас волнуют чьи-то глупые убеждения? Правила есть правила, одни для всех, и неважно, кто во что… — он запнулся, его брови вдруг взлетели вверх, глаза осветились озарением и он обвиняюще выпалил: — Вы потакаете своему спутнику! — Спутнику? — переспросил МакГрегор. — Спутник маршала — священник, — презрительно выплюнул Финч. — Они никак не переведутся: один умирает — новые появляются. И всё так же промывают окружающим мозги. Этого стоило ожидать. — Это было моё решение, он здесь не при чём, — Хантер стиснул руки в кулаки. — Ну конечно, вы его ещё и защищаете, — насмешливо фыркнул Гаред. — Отец Даниэль хорошо устроился. А когда старик вылезет из могилы, вы станете поливать его святой водой и бить крестами? Габриэль и сам не успел понять, как подлетел к Финчу, по пути оттолкнув попытавшегося остановить его МакГрегора, и схватил его за грудки. Хантер дёрнул парня на себя и потянул его вверх, вынуждая Гареда подняться на цыпочки. Когда их глаза оказались на одном уровне, Варгас прорычал: — Не смей меня перебивать. Не смей меня учить. И не смей ничего говорить о моём спутнике, щенок, — губы Финча дрогнули, но прежде, чем он открыл рот, Габриэль сильно сдавил его горло, не позволяя даже вдохнуть. — Мы похороним отца Филиппа нетронутым и накроем гроб железной решёткой. За всё время, что здесь находится убежище, никто не видел в округе ни одного могильного огонька. Но если они здесь всё же появятся, такое слабое тело их вряд ли привлечёт. Ещё есть вопросы? Варгас оглянулся на Финна и Кристофера — те молчали. Но горло под его ладонью судорожно сжалось, и Гаред упорно прохрипел: — А как же… старики-вендиго? Пальцы на его шее дрогнули, сдавливая ещё сильнее, и Варгас так резко оттолкнул его от себя, что Финч едва не упал. Парень глубоко, жадно втянул воздух и тут же мучительно закашлялся. Во взглядах, которые бросали на него МакГрегор и Аддерли, не было ни капли сочувствия. Тем не менее, они все ждали ответа. — Это заблуждение, что вендиго становятся пожилые люди… Габриэль думал рассказать о том вендиго, которого они видели в Хаддерсфилде, чтобы не быть голословным, но решил обойтись без этого. Ситуация с культистами и их опытами была неясной, информация разрозненной, и не стоило раньше времени повергать людей в панику. — И им в любом случае нужны сильные тела. Почёсывая рану на руке, Финн нахмурился, задумчиво пожевал нижнюю губу и в итоге произнёс: — Мы всё равно за то, чтобы сделать всё по правилам. Однако, если таков будет ваш официальный приказ… — он с намёком поднял брови и чуть наклонил голову. Варгас фыркнул, сразу уловив, чего хотел охотник. — Я, маршал Хантер, приказываю всем присутствующим не вмешиваться. Всю ответственность за похороны отца Филиппа и их последствия беру на себя, — монотонно сказал он и, не удержавшись, закатил глаза. — Так сойдёт? — Вполне, — улыбнулся Финн. — Я доложу о вас командованию, — зло прохрипел Гаред, всё ещё потирая шею с красными отпечатками пальцев. — Обо всех нарушениях, тогда они, может, поймут, что нельзя давать звания дикарям за пару сомнительных заслуг. В груди у Хантера зажглось пламя ледяной ярости: оно не ослепляло, не туманило разум, наоборот — Габриэль с невероятной ясностью осознавал, что он делает и что, вероятно, за этим последует. — Отлично, — выдохнул он и в пару больших шагов оказался рядом с Гаредом. — Тогда и об этом доложить не забудь, — и его кулак с размаху впечатался парню в челюсть. Финч бросился на Хантера, и хоть в запале удар получился смазанный, но пришёлся Габриэлю в бок, где ещё не до конца затянулась рана от кинжала сектанта. Варгас выругался, обхватив плечи Гареда, резко нагнул его навстречу своему колену и оттолкнул в руки подлетевшего к ним Финна. МакГрегор крепко сжал пытающегося освободиться парня. Финч стискивал кулаки, облизывал кровоточащую губу и беспомощно рычал что-то неразборчивое — вырваться из хватки больших рук охотника было невозможно. — Ещё не забудь написать, что я напиваюсь и трахаюсь в рабочее время, — бросил Габриэль, приложив ладонь к ноющему боку. — Сенешаль будет в восторге. Он наверняка коллекционирует доносы на моё имя. Варгас благодарно кивнул МакГрегору и, покинув гостиную, поднялся на второй этаж, где за дверью комнаты отца Филиппа раздавался тихий голос, читавший молитвы на непонятном мелодичном языке. Гаред и его спутник уехали одни следующим утром, не перекинувшись ни с кем и словом. Габриэль даже не пытался скрыть связанное с этим облегчение. Вместе с Финчем исчезло гнетущее ощущение недоверия и недосказанности, и особняк погрузился в тихое, скорбное спокойствие. Финн и Кристофер, наоборот, неожиданно решили остаться. МакГрегор объяснил это тем, что они хотят проститься с отцом Филиппом как полагается, но их истинные намерения выдали излишне внимательный взгляд охотника и холодная строгость Аддерли: на самом деле они хотели лично убедиться, что тело старого священника будет погребено под неподъёмной решёткой как можно глубже в мёрзлой земле. Как можно дальше от людей и могильных огоньков. Приготовления заняли полтора дня. В городе Габриэль нанял могильщиков и нашёл подходящую решётку, которую кузнец изготавливал по заказу местного пивовара, чтобы обить ею дверь в погреб. Ремесленник согласился продать её за внушительную сумму, и Варгас даже не стал торговаться. К тому моменту, когда всё необходимое привезли в убежище, за домом рядом с капеллой, по соседству с тремя почерневшими от времени надгробиями, под которыми покоились бывшие владельцы особняка, уже была вырыта могила. Похороны прошли тихо и быстро. Даниэль произносил все необходимые слова так спокойно и уверенно, будто не было долгих недель самобичевания и сомнений; монахиня, стоя рядом с Марлоу, скорбно качала головой; Финн и Кристофер, замерев по бокам от могилы, сжимали в руках свои шляпы. Только Варгас держался чуть в стороне, ожидая момента, когда нужно будет опустить гроб и накрыть его решёткой. Он не переживал из-за смерти отца Филиппа, ему не было жаль. Он испытывал лишь лёгкое беспокойство, думая, что убежище теперь может превратиться в притон. Никто не стал говорить последних слов или пускаться в воспоминания о священнике. Когда все молитвы были прочитаны, Даниэль поднял голову от книги, которую держал в руках, и мягко улыбнулся остальным. И тогда стало ясно, почему в воздухе не пахло смертью и не возникало такого привычного и тяжёлого ощущения потери, почему всё было так обыденно и просто: они собрались не для того, чтобы проститься с отцом Филиппом, а для того, чтобы проводить его в последний — светлый — путь. Хоть неверующих среди них было больше, а монахиня едва могла подавить печальные вздохи, от Даниэля исходила такая непоколебимая уверенность, такая внутренняя сила в этом молчаливом отрицании смерти, что все незаметно для себя поддались его настроению. Варгас и Финн помогли двум могильщикам опустить гроб и установить решётку и оставили их засыпать могилу землёй. Хантер оглянулся в поисках Даниэля, но его рядом уже не было, и охотник вернулся в дом, однако и там священник не нашёлся. Решив, что спутнику нужно время на отдых от всей этой суеты, связанной с похоронами, Варгас присоединился к МакГрегору и Аддерли за ужином, а после занялся сбором вещей. На улице давно стемнело, Финн и Кристофер разошлись по своим комнатам, монахиня погасила свет, а Даниэля всё не было. Хантер нашел плащ и вышел из прогретого дома на ледяную улицу. Вокруг капеллы разливалось мягкое сияние, падая на снег разноцветными пятнами, и Варгас поспешил к ней. Когда он распахнул дверь, огонь многочисленных свечей затрепетал, распугивая тени, и Марлоу, сидевший в среднем ряду, обернулся. Он выглядел уставшим и смирившимся. Габриэль надеялся, что священник без лишних слов поймёт намёк и покинет капеллу вместе с ним, но Марлоу снова обратил взгляд на алтарь и подвинулся ближе к центру скамьи, освобождая место для охотника. Варгас нахмурился, но всё же подошёл и сел рядом. Опасаясь, что Даниэль снова собрался вести задушевные разговоры, он сказал первый: — Кажется, ты совсем не расстроен. Священник посмотрел на Габриэля и едва заметно улыбнулся, пожав плечами. — Так и есть… Мне спокойно, — в глазах Хантера мелькнуло непонимание, и Марлоу объяснил: — Когда умирают другие, я переживаю за них, потому что не знаю, что их там ждёт. А отец Филипп обретёт покой в раю, я уверен. Хантер ничего на это не ответил: ему было нечего сказать. — Я встречал тех, чья вера в Бога очень сильна, но они испытывали страх перед смертью. Я и сам теперь боюсь, — продолжил Даниэль после небольшой паузы и прерывисто вздохнул, словно ему вдруг стало больно. С языка рвалось признание, что его самый большой страх в том, что вечность загробной жизни они с Габриэлем проведут порознь, но священник быстро взял себя в руки. Варгас не смог бы понять этого, даже если бы захотел. Даниэль прикрыл глаза, сцепил холодные пальцы в замок и закончил мысль: — Но отец Филипп не просто не боялся смерти — он не верил в неё. Несколько долгих секунд их окружала колеблющаяся тишина. Марлоу смотрел на свои руки, лежащие на коленях, Варгас привычно прислушивался к каждому звуку, доносящемуся с улицы, хотя здесь им ничто не угрожало. — Почему Гаред уехал один? — наконец спросил священник. — Мы не смогли найти общий язык, — уклончиво ответил Хантер, но тут же понял, что нет смысла увиливать. Наверняка Даниэль слышал что-то от монахини или Финна с Кристофером. — Он меня разозлил, я его ударил. Ничего особенного. — Габриэль… — Марлоу печально поднял брови и вздохнул: на нравоучения сил у него не осталось. — Я, конечно, рад, что мы и дальше отправимся вдвоём, но всё же… — Кхм… — Варгас замялся на секунду, решая, стоит ли развивать эту тему. — В этот раз могут быть проблемы. Гаред сказал, что напишет донос. Если он доведёт дело до сенешаля и совета, лишением звания может не обойтись. — Из-за драки? — удивился Даниэль. — Нет… из-за отца Филиппа. То, что мы похоронили его не по правилам, довольно серьёзное нарушение. — И что нам тогда грозит? Если Гаред сдержит слово, — обеспокоенно нахмурился Марлоу. — Не знаю, каким может быть их решение, но если что, ты просто вернёшься к прежней жизни или… Габриэль поджал губы, будто борясь с собой, затем провёл рукой по волосам и закончил: — Или ты можешь остаться здесь прямо сейчас. Отправим в Лондон письмо с сообщением, что не нужно никого присылать. Лучшей кандидатуры на замену отцу Филиппу им точно не найти. Даниэль встретил мрачный взгляд Варгаса и тяжело вздохнул. Раньше он был бы счастлив согласиться с таким заманчивым предложением. Остаться в Гилмортоне, помогать проезжающим орденцам, присматривать за капеллой и иметь возможность каждый день молиться в нефе, быть ближе к Богу. Но теперь всё это казалось ему чем-то нереальным. Просто оставаться где-то дольше нескольких дней было непривычно, а обрести новый дом, тёплый, уютный, спокойный — было невозможно. Даниэль больше не мог представить, что он будет делать, если их с Варгасом путешествие закончится. Не было ничего до, не было ничего после. И он уже привык к этой мысли. Привык видеть лишь бесконечный путь в неизвестность. — Нет, — уверенно сказал Марлоу. — Я знаю, что ты хочешь меня защитить, но… Не надо. Быть рядом с тобой — мой долг, — Даниэль крепче стиснул переплетённые пальцы и усмехнулся: — И не думай, что это из-за тебя. Будь на твоём месте любой другой охотник, я сказал бы тоже самое. — Врёшь, — фыркнул Габриэль. — Ты согласился бы остаться здесь, сказав, что всё земное — тлен, а твой истинный долг — прозябать в этой мелкой церкви и спасать заблудшие души орденцев. Марлоу закатил глаза и не сдержал улыбку: — Если тебе нравится так думать. Хантер неопределённо пожал плечами и поднялся со скамьи. — Пойдём, а то с тебя станется опять проторчать здесь полночи. Завтра рано вставать. Даниэль послушно последовал за Варгасом. Они обошли капеллу с разных сторон, потушив свечи, и встретились у выхода. Священник преклонил колено перед алтарём, едва различимым в отражённом от снега серебристом свете луны, перекрестился и, бросив на капеллу прощальный взгляд, покинул её вместе с Габриэлем. Следующим утром они отправились в путь вместе с Финном и Кристофером, но на развилке перед Ноттингемом их пути разошлись: Варгас и Даниэль поехали по северной дороге, а МакГрегор со своим спутником свернули на северо-западную, как и планировали. Как только они попрощались и пожелали друг другу удачного пути, стало неожиданно тихо. Финн, не беспокоясь о том, чтобы поберечь горло на холодном воздухе, болтал без остановки, и когда его громкий голос смолк вдали, только ветер остался, чтобы монотонно шептать свои долгие речи. Они снова были вдвоём, перед ними снова был долгий путь. В дороге Габриэль, как обычно, мрачно молчал, пока Даниэль читал про себя молитвы; во время остановок они старались говорить о чём угодно, кроме того, что ждало их в Глазго. Города и деревни сменяли друг друга, становясь более бедными и заброшенными по мере того, как они продвигались к границе. Всё меньше было людей и всё больше снега, над которым парили едва заметные в ослепительном блеске дневного солнца, неприкаянные могильные огоньки. Стараясь обходить их стороной, Варгас и Даниэль поднялись на холм, с которого было видно большую тёмную крепость, гротескно мрачную на фоне сливающихся воедино снежных полей и бескрайних белых облаков, переглянулись и одновременно пришпорили коней.