III. По мелочи солгав

       Оникс       Высунувшись из окна, я следил за мигающими огоньками самолета, что заходил над нашим домом на посадку в городском аэропорту в пятнадцати километрах. Изобретательность современного человечества не переставала удивлять меня. Да, на достижение нынешнего уровня развития у них ушло почти десять веков, но они уже почти восстановили многие технологии, утерянные на закате Серебряного тысячелетия. И на сей раз они обошлись безо всякой магии. Просто невероятно.       Теплые руки накинули мне на голые плечи плед.       – Эй, мечтатель, ты всю ночь здесь сидеть собрался? Замерзнешь ведь.       Я улыбнулся и помотал головой, но все же придержал плед. Было бы проще выделить каплю магии на регулировку температуры тела, но как объяснить это Сьюзен? Она знала, что я отличаюсь от обычных людей, но я не показывал ей, насколько сильно отличаюсь. Даже спустя десять лет брака я для нее оставался чудаком с парой особых внешних примет и солидными сбережениями, позволяющими весьма неплохо жить на проценты по вкладам. Наши с ней отношения можно было назвать комфортной дружбой. Ничего похожего на мои чувства к Талине, но ведь и я изменился с тех пор.       Тысячу лет я вел почти человеческую жизнь, даже забыл, когда последний раз применял силы напрямую – пожалуй, лет двенадцать назад, когда в переулке столкнулся с двумя хулиганами. Такие меры предосторожности позволили остановить общее отравление организма, ускорение которого Александрит диагностировал давным-давно. Я старел, хоть и крайне медленно, но острых приступов не испытывал уже почти век. Волосы мои побелели на висках, однако выглядел я от силы на сорок лет. С должной осторожностью я мог бы прожить еще веков пять-шесть. Восемнадцать сотен лет – вполне приличный срок для кристаллотворца.       Первый век после гибели Селены и падения Лунного королевства я провел в лихорадочных поисках следов Темного королевства, Берилл или Кунцита и его Цепи. Несколько смертных из армии Берилл выжило, и по их рассказам я составил представление о сущности Темного королевства, но никто не сумел объяснить, как попасть туда. Годы шли, я не находил никакой новой информации и вел поиски уже не столь активно, пока не сдался окончательно и стал пассивно ждать, пока сведения сами попадут мне в руки. В силу обстоятельств я вел кочевой образ жизни. Если бы я задержался в одном месте надолго, местные жители задумались бы, почему я не старею. И хоть по факту я отказался от своих способностей, они по-прежнему влияли на мою жизнь. Например, в современном мире приходилось раз в двадцать лет менять удостоверение личности, а их с каждым разом было все труднее подделать.       В общем, за все это время я не встретил ни следа Темного королевства или его подданных, и если бы не четыре кристалла души, что я по-прежнему держал при себе, я бы мог усомниться, не померещились ли мне события прошлого. Через тысячу лет бесплодных поисков я пришел к выводу, что в конце Серебряного тысячелетия они оказались отделены от нашего измерения навсегда. И я посмел снова осесть. Снова женился. Снова завел дочь.       Я надеялся, что хоть Эмбер станет моим единственным вкладом в демографию. Я не стал повторять ошибку, которую допустил с Берилл. Эмбер не получила от меня силы – только любовь. И вот результат на данный момент – смышленая, бойкая девчушка шести лет.       Отвернувшись от окна, я обнаружил, что Сьюзен растянулась поперек нашей постели. Наготу ее скрывал только длинные светлые волосы. Зрелище прелестное. Но когда я потянулся дотронуться до нее, руку вдруг пронзила боль, стремительно усилилась, словно каждый нерв горел огнем. А затем меня коснулась враждебная, знакомая энергия.       Эмпирейцы!       Одиннадцать веков прошло с последнего раза, когда я чувствовал присутствие этих богомерзких тварей и надеялся больше никогда с ними не столкнуться. Я отшатнулся от Сьюзен, чувствуя, как на лице моем каменеют привычные складки.       Как не вовремя! Если их больше десятка – а за тысячу лет они наверняка размножились, я не смогу сражаться с ними, по крайней мере, в одиночку, и нет других кристаллотворцев, что могли бы мне помочь. Новых кристаллотворцев я инициировать боялся не только из-за первых двух неудачных опытов, но и потому, что даже самый тупой эмпиреец почует всплески специфического типа энергии, когда только что инициированные кристаллотворцы пробуют силы. Если бы я мог защитить хоть кого-то, я бы сделал иной выбор, но я остался калекой, хоть сейчас уже не так сильно расстраивался из-за потери руки.       Сьюзен посматривала на меня с беспокойством. Разумеется, я обязан ее покинуть. Нельзя подвергать ее и Эмбер опасности. Но сердце мое разрывалось. Слишком долго я жил как человек и не хотел вспоминать свою истинную природу. Нефрит       Я шагал из угла в угол, то и дело останавливаясь, чтобы ткнуть барьер, возведенный много лет назад между Темным королевством и Землей с помощью Серебряного кристалла. Постепенно барьер истончался. Когда-нибудь я получу назад мою силу.       Я и представить себе не мог, насколько тяжело мне будет вдали от звезд. Здесь я оказался в ловушке и ненавидел Темное королевство настолько же сильно, насколько боялся Земли. И вот вместо того, чтобы вместе со всеми участвовать в мелких интригах и сварах за огрызки власти, я уединился здесь, в построенном мной мрачном сером доме, шатался по комнатам и то и дело взывал к звездам. Они никогда не отвечали. Но я ждал.       Наконец я вышел из кабинета на балкон над единственным обычным входом в здание. На столике меня дожидалась открытая бутыль вина. От церемоний со стаканами я уже давно отказался. Гадость редкостная этот грибной самогон йом, зато он крепкий, и если быстро выпить больше количество, то достигнешь состояния легкой отстраненной эйфории – максимальной степени опьянения, доступной мне. Можно было бы сотворить что-нибудь поприятнее, но, прожив здесь слишком долго, я с трудом помнил вкус земных вин.       Я отпил большой глоток и содрогнулся. А я-то наделся, что вкус улучшится, если оставить бутылку открытой на несколько часов. Но кислая вонь только усилилась.       – Что, Нефрит, совсем спиться надумал? – голос позади меня казался еще ядовитее, чем бодяга в моей бутылке.       – Отвали, Цоизит.       Это уже почти стало нашим ритуалом: она – нет, вернее, он, я не собираюсь ничего забывать, как бы он себя ни вел или называл! – объявлялся на пороге, бросал ехидное замечание, а я его посылал. Иногда он уходил, иногда нет.       – Я сегодня не настроен языками с тобой чесать.       Цоизит теребил рыжий локон, паря надо мной.       – Вообще-то я не просто так, я передаю тебе послание.       – Ну так передавай и катись отсюда, – велел я и сконцентрировал ровно столько энергии, чтобы мои глаза вспыхнули бело-синим огнем. Иногда следовало напомнить Цоизиту о его положении в иерархии. Увы, по-настоящему ударить его я не осмеливался. Если я его хоть поцарапаю, Кунцит явится по мою душу, а в Темном королевстве только Кунцит да королева сильнее меня.       – Ее величество недовольна тем, что ты пренебрегаешь своими обязанностями.       – Да ты что, – чисто чтобы подразнить его, я снова глотнул из горла бутылки. – Интересно, почему она тогда сама об этом не сказала?       Цоизит зло сощурился. Я поздравил себя с правильной догадкой. Он просто подразнить меня хотел.       – Если тебе больше нечего сказать, то катись отсюда, – я специально смотрел вниз, а не на него. Он выругался, но потом на стол передо мной опустилось розовое пятнышко, и я понял, что он удалился.       Я откинулся на стуле и стал смотреть на верхушки сосен вокруг дома. Десятки попыток ушли у меня на создание магически модифицированных вечнозеленых растений, способных расти под бессолнечным, серым, туманным небом Темного королевства.       Я прощупал барьер между вселенными еще раз и решил, что с последней попытки он еще немного износился.       «Скоро, – пообещал я себе, – совсем скоро». Оникс       – Ты какой-то задумчивый в последнее время.       Я пожал плечами, что можно было принять за знак согласия.       – Ну пожалуйста, Оникс. Расскажи, что случилось.       – Не могу, – я отвел глаза, не в силах смотреть, как Сьюзен хмурится.       – Не можешь? – понизила голос она. – Или не хочешь?       – Не должен, – ляпнул я слишком резко.       – Я же волнуюсь за тебя, – она протянула ладонь через стол, взяла меня за здоровую руку. – Не хочу быть навязчивой, но…       – Я действительно не могу тебе ничего рассказать, – я вцепился в ее ладонь. Если бы можно было никогда ее не отпускать… – Но кое-что тебе знать надо.       Я отложил кое-какие средства для нее и Эмбер. Не слишком много, но достаточно для привычной нам комфортной жизни до конца их дней. Лишь много лет спустя я обнаружил свою ошибку. Надо было создать для дочери отдельный целевой фонд, Сьюзен спустила почти все деньги на… А, неважно. В общем, я описал ей финансовые распоряжения, сказал, где хранятся все документы.       – Звучит как… прощание.       – Это и есть прощание, – опустил я голову. – Извини. Если останусь, то подвергну вас с Эмбер огромной опасности. Если меня с вами не будет… они вас не тронут. Ничего не поделать. Я могу только спасаться бегством и надеяться, что кто-нибудь когда-нибудь положит этому конец. – Так я аккуратно обошел все запретные темы и понадеялся, что этого объяснения ей хватит. – Если… если вдруг все закончится, а я останусь в живых, я вернусь.       Сьюзен вздохнула.       – Если б я меньше тебе доверяла, я бы решила, что у тебя другая женщина, но сомневаюсь, что ради нее ты бы бросил Эмбер. Или, на худой конец, ушел бы только после развода. Нет. Я верю тебе. Вряд ли ты когда-либо врал мне.       – Трижды, – ответил я.       – Что трижды?       – Я солгал тебе три раза, – когда ты спросила про мою фамилию, возраст и источник доходов. И еще наверняка десятки раз утаивал часть правды. Я надеялся прожить на одном месте достаточно долго, чтобы проследить, как растет моя дочь. Но тогда бы Сьюзен и сама о многом догадалась. – Часть той же самой запутанной истории. Я…       Ярко-синяя вспышка озарила кухню, на несколько секунд ослепив нас, я ощутил острую боль на груди.       – Господи, твоя рубашка горит! – вскрикнула Сьюзен.       Я сбил пламя огнестойким протезом. Несмотря на пониженную чувствительность искусственной руки, я ощущал жар, исходящий от кристалла души Нефрита, который я носил под рубашкой. Напротив камня на коже остался ожог. Я снял цепочку, стараясь не коснуться камня, сложил его в ладонь протеза.       Поток энергии казался невероятно мощным, но все же я понял, что Нефрит еще не до конца пробился в нашу вселенную. Барьер по-прежнему удерживал их в Темном королевстве. Но вряд ли он теперь долго продержится. Или Нефрит, или еще кто рано или поздно прорвется сюда.       Я разглядывал синий кристалл, совершенно забыв о присутствии Сьюзен. Мои ученики живы, и они вернутся. Станут они дополнительной опасностью – или спасением? Откуда мне знать…       Я собирался сказать Сьюзен что-нибудь – объяснить, например, или придумать предлог для бегства, но тут в кухню ворвалась Эмбер, и удобный момент ушел.       Той же ночью я покинул дом. Напоследок я проскользнул в комнату Эмбер и просто смотрел на нее, пытаясь запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица навсегда. Я мог бы так всю ночь простоять, но тут меня еле слышно задел очередной призрачный эфирный зонд эмпирейцев, что надоедали мне в последнюю неделю, и я собрался с духом, подобрал чемодан и вышел в дверь, чтобы никогда не вернуться. Кунцит       <Это слишком опасно>, – протестовал Цоизит.       <Ну Нефриту же почти удалось, – возразил ему я, – причем в одиночку. Вдвоем мы сможем пробить барьер. И тогда он значительно ослабнет. Цоизит, мы обязаны попробовать!>       <Ты просто хочешь выслужиться перед Берилл,> – надулся он. Я погладил его по голове.       <Есть маленько, – согласился я с редкой честностью, которой от меня больше никто не удостаивался. – Чем довольнее она, тем меньше она докучает нам и тем больше нам времени остается на… иные цели>, – любимый, чуть не добавил я, но остановился. Мы считали, что эту форму телепатического общения никто не перехватывает, но абсолютной уверенности не было, а если есть хоть малейший шанс, что нас могут подслушать, признание в привязанности было бы огромной ошибкой (причем опасной). Йомы думали, что мы лишь используем друг друга. Надеюсь, Берилл, Нефрит и Жадеит разделяли их заблуждение. – <Так ты мне поможешь?>       Цоизит с улыбкой обнял меня.       <Разумеется, помогу. Но хочу убедиться, что ты сознаешь всю опасность>.       <Ты говоришь об осторожности? – усмехнулся я. – Это что-то новенькое!>       Я развязал ленту его хвостика, распустил ему волосы по плечам, чтобы как следует зарыться в них пальцами.       – Эй! Если мне в результате понадобится расческа, тебе придется отложить эксперимент, пока я ее не найду, – заворчал он. Я слегка поморщился. Опять этот пронзительный, высокий голос... Я наклонился, коснулся губами тонкой белой линии шрама поперек его горла. Странно, что след остался, хотя все раны, что мы получили в последней битве с Селеной, зажили давным-давно.       – Вернемся к делу, – подал я голос через какое-то время. – Лучше сядем, потому что вряд ли под конец у нас останутся силы стоять.       – А почему сразу не лечь? – мурлыкнул Цоизит.       – Потому что в таком случае мы оба не сможем сосредоточиться на задаче, – признался я и подвел его к двум мягким стульям в комнате – наверно, единственным во всем Темном королевстве. Мы сели лицом друг к другу, взялись за руки, чтобы облегчить передачу энергии между нами. В этой операции основную работу выполнял Цоизит, мне же отводилась роль магического аккумулятора.       Я закрыл глаза, откинулся на стуле, расслабился, чтобы снабжать необходимую мощность. Отбор энергии начался практически сразу и продолжался, продолжался, вытягивая все больше сил...       Я с трудом сохранял сознание, когда до меня донеслось радостное <Есть!>. И точно – мы создали крошечный прокол в барьере. Пока что в него не протиснулась бы и пылинка. Но все равно это повреждение, а любое повреждение ослабляет барьер. Мы боялись, что на воссоединение Темного королевства с Землей уйдут века. Теперь речь шла о паре десятков лет, не больше, а сильные маги вроде меня или Цоизита смогут преодолеть барьер значительно раньше. Королева Берилл будет довольна. Хотя кого волнует мнение этой сучки? Но тут навалилась усталость.       Я заснул. Оникс       Я был в Европе спустя десять дней после первого происшествия, когда рубашка снова загорелась на мне. Увы, произошло это не в пустой комнате отеля, а посреди людного ресторана. Я вылил на себя стакан воды, рванул ткань на груди, дернул все четыре кристалла души так, что их цепочки лопнули (запахло паленой кожей перчаток, которые я снимать не стал) и выбежал из зала, по пути сбив официанта.       В проулке за два квартала от ресторана я остановился оценить ущерб. Который кристалл на этот раз?       Два камня – Цоизита и Кунцита – сияли. На моих глазах они вспыхнули еще ярче, и я порадовался, что снял их с шеи. Мне и предыдущего ожога хватило.       Я ощутил легчайшее дуновение энергии. Они сумели пробить барьер, пусть и ненадолго, и их кристаллы души притянули ко мне мельчайшую долю их силы, прошедшей сквозь преграду. Но сейчас кристаллы остывали. Стена еще держалась.       Когда энергия выброса рассеялась, я почувствовал, как другая знакомая сила приходит в действие.       <Демантоид!>       Как обычно, ответа не последовало. Но тут же я сообразил, что происходит.       -- Я не позволю им отнять у нас будущее --       -- Серенити и ее подругам нужна будет помощь, если Металлия когда-нибудь освободится --       -- Они пройдут перерождение на Земле --       -- но если когда-нибудь Металлия оживет, вы знаете, что делать --       Последнее заклятье Селены. Логично, если подумать. Юные воины с Луны не выстоят против Темного королевства, если переродятся слишком поздно. Но без Серебряного кристалла мне от них никакого проку в любом случае...       Позади взвыла и с шумом удрала бродячая кошка. Этим она спасла мне жизнь, так как мне казалось, что жжение в запястье вызвано теплом кристаллов душ, поглощенным металлической рукой.       Обернулся я как раз вовремя, чтобы заметить сверкающую белую фигуру и увернуться от ее броска. Инстинктивно я атаковал эмпирейца, хлестнул его прожилками черного огня. К счастью, я достал его с одного раза. Второго удара я бы нанести уже не смог.       Когда боль утихла достаточно, чтобы я мог выпрямиться, я потратил каплю энергии, чтобы починить порванную рубашку, сложил кристаллы души в карман и вышел из переулка. Эмпиреец, как любой его сородич, растаял, не оставив трупа или следов.       Я вернулся в отель и выписался, задержавшись только для первичной обработки ожога. Надо перемещаться быстрее, не останавливаться нигде дольше одного-двух дней. Хотя… Есть одно место, где они не сумеют засечь меня. Но добраться туда нелегко.       С тяжелым сердцем я отправился в аэропорт и купил билет на ближайший рейс в более-менее подходящий регион Азии. В тихом уголке зала вылетов я достал из кармана фотографию, посмотрел в улыбающиеся лица двух самых дорогих для меня в мире человек. Сьюзен и Эмбер.       «А как же Берилл?» – шепнула совесть. Ни ее фото, ни фото Талины у меня не осталось – слишком поспешно я покинул наш дом на Марсе, а вернуться уже никогда не смог.       За долгие годы я заставил себя поверить, что Берилл умерла. Пожалуй, так оно и было. В чудовище, что напало на Луну, не осталось ничего от моей дочери, робкой девушки. Одна только оболочка, которую Металлия заполнила жалким подобием личности и использовала в своих целях. Берилл для меня потеряна – как Демантоид или мои родители, погибшие больше тысячи лет назад в Эмпирейской войне.       На глаза наворачивались слезы. Я сунул фотографию моей семьи обратно в карман. Не хватало еще намочить ее.       Ведь больше у меня ничего не осталось. Нефрит       В который уже раз я потрогал барьер между измерениями. Действие это давно превратилось в ритуал. Кунцит с Цоизитом подпортили его лет десять назад, и с тех пор он быстро разрушался и сейчас уже поистерся. Наверно.       – Звезды, дайте мне силу, – прошептал я. Отклик пришел слабый, словно издалека, но все же был. Впервые за века – был! Я расхохотался. Искаженное эхо отразилось от высокого потолка.       Воздух над головой медленно темнел, в нем проступал бледный, неустойчивый рисунок звезд.       – Покажите, что сейчас происходит на Земле, – велел я.       Изображения, проступившие среди звезд, дергались и мигали так сильно, что я почти ничего не разобрал. Выругавшись под нос, я отменил заклятье. Оставался только один выход. Надо отправиться на Землю и лично посмотреть, как ее изменило время.       Эта мысль взбудоражила меня. Даже Кунцит еще не был по другую сторону барьера, но, опять же, все, что ему нужно (то есть, Цоизит), находится здесь, в Темном королевстве. А я… что остается мне? Огромный, причудливый дом и коллекция бутылок с грибным самогоном. И титул, который мне и даром не нужен, – единственная его польза состояла в том, что королева Берилл могла отвлекать меня в самые неудобные моменты и… нет, даже думать об этом не хочу.       В общем, пора выбираться отсюда.       Чтобы сосредоточиться, я закрыл глаза. Поехали. Красный туман взвился вокруг меня.       Пространство и время исчезло. Холод пронизывал до костей, и я знал, что за туманным щитом нет абсолютно ничего, только бесконечная пустота. Но не такая уж и пустая, раз что-то задерживало меня. Обычно мгновение перехода так кратко, что его еле успеваешь заметить.       Я вытянул руку. За пределами видимости пальцы наткнулись на… нечто. На ощупь оно походило на мембрану, тонкую, прочную и эластичную. Я толкнул ее, но она спружинила обратно. Не слишком ли она прочна для барьера на последних стадиях разложения? Ее магическая структура показалась мне смутно знакомой. На энергию Металлии она ничуть не походила, зато на мою – немножко. Нельзя ли извлечь из этого факта пользу?       Я коснулся барьера пальцем. Одним пальцем левой руки. Если номер не пройдет, я могу получить травму, а жертвовать важными частями тела не хочется. Из собственной энергии я сформировал пузырек вокруг кончика пальцы. «Видишь, – уговаривал я барьер. – Я похож на тебя. *Очень* похож. Это вообще-то твоя часть».       Палец прошел сквозь мембрану, не встретив сопротивления, хотя кожу немного щипало. Я вытащил его обратно. Повреждений нет. Отлично. Ну, была не была.       Я создал пузырь покрупнее и погрузил его в барьер. Переход все равно сопровождался пощипыванием, но мне приходилось и хуже, когда я вызывал недовольство Берилл. Оказавшись на другой стороне, я еле успел убрать щит, настолько резко завершилась телепортация.       Я выпал посреди улицы в центре Токио. Впоследствии я удивлялся, как я умудрился выжить. На прорыв барьера Селены я потратил много энергии даже с учетом моего небольшого жульничества, солнечный свет ослепил меня с непривычки, и пару секунд, глядя на несущийся на меня автомобиль, я думал только «ух ты, моторизированное транспортное средство». Потом разум с телом скоординировались, и я отпрыгнул в сторону.       Когда я приземлился на тротуаре, люди вовсю таращились на меня. Неудивительно – я только что возник из ниоткуда и тут же побил мировой рекорд по прыжкам в длину с места. Да и одет я был нестандартно. Не обращая внимания на взгляды, я прошел мимо зевак и свернул в первый же проулок. Никто за мной не увязался.       Прислонившись к грязной стене, я стал обдумывать план дальнейших действий. Один-два дня уйдет на то, чтобы восстановить достаточно энергии для телепорта обратно в Темное королевство. Надеюсь, Берилл не заметит моего отсутствия. Иногда она месяцами не вспоминала о моем существовании. В любом случае, первоочередная задача – изучить местный язык. Я ничего не понимал из речей свидетелей моего зрелищного прибытия, да и не ожидал, что со времен Серебряного тысячелетия человеческие языки не изменятся. Затем надо найти или создать более незаметную одежду и обзавестись запасом того, что здесь играет роль денег. Интересно, алмазы по-прежнему высоко ценятся? Затем… Оникс       В третий раз это произошло, когда я охотился. Из-за резкой боли ожога от перегретого кристалла души я промахнулся. Оставалось только философски пожать плечами, когда стрела раскололась о камень, а дичь сбежала. Вот и остался я без обеда.       Опять горел кристалл Нефрита. Он что, прорвался? Надо проверить.       Я бодрой рысцой побежал в разрушенный город кристаллотворцев. Провести гадание так, чтобы эмпирейцы меня не заметили, можно только в экранированном месте.       Я поселился на юго-восточном краю города, как можно дальше от старой цитадели, наиболее пострадавшей от эмпирейцев, и северо-западного района, где я жил в детстве. Раньше, при жизни города, я здесь редко бывал и, не зная местности, не так сильно мучился, вспоминая тех, кого не стало. По своей воле я не подошел бы к городу и на тысячу миль, но из всего мира только в этой долине сохранился достаточно высокий уровень фоновой кристаллической энергии, чтобы скрыть мою сигнатуру от эмпирейцев. Сотни тысяч заклинаний применялись в повседневной жизни города, а самые сильные работали до сих пор.       Я подумывал, не забрать ли Сьюзен и Эмбер сюда, но это было бы несправедливо. Они заслужили нормальную жизнь. Друзей. Семью. Новости из внешнего мира. Здесь ничего этого я предложить им не мог. Попасть в долину или выйти из нее можно было только магическими способами, телепортацией или через стационарный портал; старое защитное заклятье не позволяло заметить долину с воздуха. Да, сам я добрался пешком, но дорога по сложнейшему на планете рельефу заняла девять месяцев. Гималаи – не самое гостеприимное место на земле.       Я намазал толстый слой мази на ожог на груди, отругал сам себя за глупость – носить при себе чужой кристалл души. Мой-то камень не обожжет меня при любой мощности выброса энергии. Оказав себе первую помощь, я достал неглубокую хрустальную плошку из шкафа, где она пылилась без применения уже восемь лет, спустился на первый этаж.       Сферы на потолке зажглись, когда я прошел мимо – датчики работали даже спустя тысячу лет. Бывший владелец дома отлично умел составлять заклинания, почти все они действовали, за что я выбрал это здание в качестве штаба. Не дома, нет. Дом остался за полмира отсюда, с людьми, которых я любил.       Я поставил плошку на скамью, наполнил водой, сел перед ней на колени. Давно уже мне не доводилось проводить гадание, и я не сразу вспомнил слова. Я произнес формулу. Вода разгладилась, на ее поверхности проступило изображение. Нефрит. В обычной одежде, идет по улице. Входит в магазин. Судя по мелькнувшему в окне пейзажу, дело происходит на Дальнем Востоке. Итак, Нефрит вернулся. Значит, остальные живы тоже. Может, у меня и есть шанс спасти их.       Потом я вздрогнул. Если только эмпирейцы до них первыми не доберутся. Обычно эмпирейцы убивали только тело. Пострадавшего можно было воскресить, если кристалл души не поврежден. Но иногда разрушение затрагивало и душу, а вместе с ней разум, и возрожденный кристаллотворец оставался пускающим слюни идиотом или вовсе овощем. В таком случае вернуть ему полноценную жизнь нельзя.       Я мог бы предупредить Нефрита, но послушает ли он меня? Вряд ли. Когда мы расставались, он ненавидел меня. А если я не предупрежу моих учеников, они не сумеют защититься, даже если вспомнят, как это делается. То есть… То есть, это я должен защищать их.       Я смел изображение с поверхности воды. Я же поклялся освободить их. Не знаю как, но для этого они должны быть живы – или хотя бы подлежать воскрешению.       Под цитаделью должен был остаться старый портал, попробую его перенаправить. Но перед этим утомительным и сложным заданием следовало уточнить местоположение Нефрита.       Я вернулся к плошке, повторил формулу и стал ждать. Цоизит       – Кунцит…       – Что? – он и головы не поднял от стола, но жаловаться на невнимание бессмысленно: он ведь выполнял и мою часть бумажной работы вдобавок к своей.       – Как ты думаешь, куда Нефрит исчезает в последнее время?       Наконец-то он оторвался от бумаг.       – А что, он куда-то исчезает?       Я улыбнулась, играя с кончиком волос. Может, Кунцит и самый сильный из генералов Темного королевства, зато у меня шпионская сеть лучше. За Нефритом у меня наблюдателей и следящих заклинаний закреплено больше, чем даже за королевой Берилл.       – Он не появляется днями напролет. Даже Берилл не знает, где он пропадает. Это ее страшно бесит.       – Уверен, ты разберешься. Я верю в твои способности, Цоизит.       – Благодарю, милорд.       Странное ощущение поднималось во мне, когда он хвалил меня. Существуют ли слова, чтобы описать наши отношения? Должны быть, но за восемьсот лет, что я помню, никто их не произносил. Впрочем, неудивительно. Никто вокруг не выказывал в открытую той привязанности, что мы испытывали друг к другу. Даже мы сами не говорили о чувствах и не проявляли их при свидетелях.       Первое, что я помнила – как Кунцит заботится обо мне. Когда-то он сказал, что и до того мы были вместе, но после тяжелой травмы я заблокировала воспоминания. Не знаю, верю я ему или нет. Мы здесь все опытные лжецы. Но даже если он врет, то наверняка только для того, чтобы спасти меня от страданий.       Я заглянула на его стол. Работы ему явно на два-три часа хватит. Паря в воздухе, я снизилась к нему.       – Я скоро вернусь, – прошептала я ему на ухо и поцеловала в щеку. Он не ответил, но улыбнулся.       Нефрит изрядно потрудился над защитой своего жилища, но я уже давно нашла слабое место в барьерах и пользовалась дырой. Я совершенно не помнила, с каких пор умею анализировать магические структуры или работать с техникой. Даже в самых ранних воспоминаниях эти навыки уже были при мне.       Я вышла на балконе, где Нефрит часто пил и любовался на свое имение. Деревья вокруг не походили на другую растительность Темного королевства. Когда-то Кунцит рассказывал мне, что эти деревья занесены с Земли очень давно, еще до того, как королева Селена возвела стену между двумя мирами.       Хотя я часто здесь бывала, так как терпеть не могла Нефрита, а его так забавно дразнить, но в сам дом еще ни разу не проникала – чувствовала, что это стало бы нарушением нашего мнимого перемирия: я ограничиваюсь подтруниванием, он не использует свое преимущество в силе, чтобы стереть меня с лица земли. Но… Я просканировала здание. Нет, Нефрита нет дома. Зато была концентрация странной магической энергии, в которой мне очень хотелось разобраться.       Как ни странно, дверь оказалась не заперта. Видимо, Нефрит слишком полагался на внешние барьеры. Я вошла внутрь, оглянулась в поисках ловушек. Ни одной не заметно, и мое уважение к талантам Нефрита упало еще на пункт.       Внутри двери тоже открыты. За большинством из них – пустые комнаты. Интригующий след незнакомой магии увлекал меня дальше вглубь здания и привел к массивной двустворчатой двери с одной приоткрытой створкой. Боком я протиснулась в щель. Вряд ли мне удалось бы сдвинуть створки, будь они заперты. В такие моменты я завидовала Нефриту и Кунциту, повезло же им с телосложением.       Внутри комнату через разноцветное стекло окон освещало только мутно-серое небо. Мало что оно освещало на самом деле. Я сконцентрировала энергию, создав шарик зеленоватого света, и очертания комнаты резко проявились из сумерек. Огромное, почти пустое помещение. На полу в центре выгравирован незнакомый символ, смутно напоминавший букву «нэ». А над ним в воздухе висел... Так, так, так. Нефрит закрепил вход червоточины. Интересно, куда этот портал ведет?       Вот и разгадка отлучек Нефрита. Я проплыла сквозь портал.       В глаза ударил яркий свет, я заслонилась рукой. Вокруг было пустое, полуразрушенное здание без крыши, над ним – небо, яркое голубое небо, столь непохожее на серые туманы Темного королевства.       Наверно, это Земля! Я отскочила в тень стены. Наконец-то можно опустить руку. Я закусила губу. Пора возвращаться. Я хотела вернуться, но Кунцит станет расспрашивать, что да как, поэтому лучше сперва оглядеться. Оникс       Я следил за Нефритом уже пару недель. Он продал несколько алмазов за наличные и по неведомым мне причинам использовал деньги для игры на бирже. Талант гадания давал ему некоторое преимущество перед простыми людьми. Также он снял квартиру, обзавелся дорогими костюмами и учился водить машину. Как ни странно, эмпирейцы его пока не преследовали. С другой стороны, энергетическая сигнатура Нефрита всегда была немного странной. Возможно, из-за сочетания его индивидуальных особенностей и отпечатка Металлии эмпирейцы не видели в нем кристаллотворца.       Краем глаза я заметил серое размытое пятно, увеличил изображение и разглядел изящную фигуру в сером, запрыгнувшую с тротуара на крышу здания, что возможно только с помощью магии. Этот некто стоял ко мне спиной, но по длинным рыжим волосам я опознал Цоизита.       А затем на другой крыше, пониже моего наблюдательного пункта, но выше здания, на котором стоял мой бывший ученик, появились три сияющих пятна. Эмпирейцы. Вот черт. Какова вероятность, что они просто выбрались на пикник?       Я стал спрыгивать со своей крыши по другим, более низким домам, как по гигантским ступеням. Несколько секунд! Пусть они останутся на месте еще несколько секунд!       Мое желание – мольба? проклятье? – исполнилось. Эмпирейцы никуда не делись – скорее всего, оценивали добычу, пытаясь проверить по сигнатуре, действительно ли перед ними кристаллотворец. А я получил время, чтобы добраться до них.       Надо было атаковать их всех разом, путь это и дорого мне обойдется. Второго шанса увечье мне не даст. Лучше рискнуть и накрыть сразу всех, чем убить одного-двух наверняка и потом погибнуть от рук оставшихся, когда не смогу замахнуться повторно.       Мне повезло. В этот раз.       Я убил их, а сам минут десять лежал на боку, свернувшись калачиком, и молился, чтобы боль прошла поскорее, но она все накатывала волнами до бесконечности, пока не затопила весь мой мир.       Потом агония все же стихла. Чуть погодя я сумел сесть и оглянулся на крышу, где до того находился Цоизит.       Но он уже исчез. Наверно, он даже не взглянул вверх, не заметил смертельного сражения, в которое я вступил ради него – разве что смутную игру тени и света. Но я спас его. В этот раз.       Хоть я того еще не знал, но по схеме этого вечера мне придется действовать еще не раз в следующие десять лет. Жадеит       Ну почему все пошло наперекосяк? Пару минут назад я был, как люди выражаются, на вершине мира. Я скрутил этого придурка, Такседо Маска, и держал под водой, не давая держать, пока он не обмяк и не уплыл по течению. Тогда я выбрался из моря насладиться моментом триумфа и ужасом на лицах сэйлор-воинов.       – Нет! Что ты с ним сделал? – выдохнула Сэйлор Мун.       Я расхохотался – как же приятно избавиться от одного из самых надоедливых противников. Без него Сэйлор Мун погибла бы в первое же свое появление.       Внизу я мельком заметил красное пятно и ответил им:       – Ваша единственная надежда, Такседо Маск, мертв! Все, что от него осталось – дурацкая роза! Да у него не было ни шанса против меня. А сейчас настанет и ваш черед. Вы в самом деле считаете, что сумеете меня победить?       И я снова засмеялся, пока они толкали обычные свои речи про командную работу и торжество добра. Без сильнейшего защитника Сэйлор Мун не спастись.       Но я не учел Сэйлор Меркурий с ее треклятым мыльным дождем. Как я могу напасть на тех, кого не вижу? По Меркурий я промахнулся. Если бы я только задел ее! Может, чертов туман рассеялся бы.       Потом что-то шлепнулось мне на спину, мое тело охватил огонь, а самолеты, которые я привел в движение для облавы на сэйлоров, вместо воинов нацелились на меня. Да что ж это творится, спрашивал я, не ожидая ответа. Что происходит? Почему он едет на меня? Мысли путались. Такую боль раньше мне доводилось испытывать только от наказаний Берилл, а я еще с последнего раза не оклемался. Королева вызверилась на меня за смерть Тетис. Почему – ума не приложу. Это всего лишь йома, пусть даже старая и могущественная.       Я сделал шаг вперед, потом второй. Туман немного рассеялся. Как я раньше не заметил этих пигалиц?! И долго ли они стояли тут в живописных позах?       – Нельзя недооценивать девчонок! – выступала Сэйлор Мун. – Мы не всегда только плаксы!       Я все еще не мог сосредоточиться, собраться с силами для телепортации. Не мог даже дотянуться и содрать со спины ту хрень, от которой я чуть в обморок не падал.       – Как вам это удалось? Почему мои мысли путаются? – говорить что угодно, лишь бы выиграть время. Надо сосредоточиться, преодолеть боль, сделать что-нибудь полезное, предпочтительно – размазать этих мерзавок. Недавнее наказание от Берилл за гибель Тетис на борту океанского лайнера покажется мне ерундой по сравнению с тем, что будет, если я не сумею победить сэйлоров. Вряд ли она действительно отправит меня в Вечный сон, как грозилась перед всеми. Я слишком сильный и ценный слуга. Но в частном порядке она потом пообещала мне, что снимет с меня кожу заживо...       – Потому что это злые мысли, – отвечала Сэйлор Марс – вернее, Рэй Хино. Один из моих козырей для сделки с Берилл. Я знал личности воинов в матросках. Надеюсь, информация окажется достаточно ценной, чтобы королева не наделала ничего необратимого.       – Ты попался в собственную ловушку, – добавила Меркурий. – Дураком оказался ты сам.       Не обращая внимания на их речи, я старался сконцентрироваться. Ну, еще чуть-чуть… Например, несложно вызвать молнию...       Сэйлор Мун швырнула диадему. Я увернулся, запнулся, и светящийся диск просвистел мимо моего уха. Я вздохнул с облегчением. Остановить его я бы сейчас не смог, и пусть я не йома, чтобы погибнуть от такого пустяка, но лишние страдания мне точно не нужны.       А потом я понял, что кое-что забыл. Я анимировал чертовы самолеты, но заклинания не отменял. Контроль над энергией еще не вернулся ко мне, да даже если бы я сумел сбросить заклинание, самолету хватило бы одной инерции, чтобы неумолимо докатиться и переехать меня. Я закричал.       <Алекс!>       Я не понимал, почему это имя так важно для меня, и почему мне так обидно, что я не могу вспомнить его обладателя.       Тонкий защитный слой на коже я создал автоматически, почти инстинктивно. Иначе вряд ли бы выжил. А так только упал на землю и смотрел, как огромное колесо переезжает меня, пачкая черной резиной лицо и одежду. Еще колесо немного протащило меня вперед по земле и соскребло об взлетную полосу ту штуку, которую сэйлоры приляпали на меня. Когда шасси проехало дальше, я подобрал ее – клочок бумаги с иероглифами. Один из амулетов из храма Рэй. Вот «повезло», блин – во всем Токио выбрать для воплощения одного из моих планов именно тот храм, где живет настоящая колдунья.       Я наконец-то снял заклятье с самолетов и встал на трясущихся ногах. Где-то слева сэйлоры с кем-то говорили, но я больше не собирался на них нападать. Двух поражений за день я не вынесу. Оставался последний вариант.       Я скомкал бумажку и швырнул за плечо. Все еще не слишком твердо держась на ногах, я телепортировался в Темное королевство.       – Королева Берилл, – выдохнул я, как только прибыл, надеясь хоть на секунду монаршей снисходительности. – У меня есть важные сведения.       Колени подгибались от страха, боли и усталости, я шатнулся и сделал пару неверных шагов вперед, пока не сумел принять более-менее прямое положение.       – Ты бесславно бежал с поля битвы, – от голоса Берилл мурашки бежали по спине. Я всегда легко считывал ее настроение, и сейчас оно не предвещали ничего хорошего.       Все, я покойник. И вдруг я понял, что не хочу умирать. До сих пор я думал, что мне безразлично, жив я или нет, но сейчас я хотел отомстить. А для этого нужно остаться в живых.       – Королева Берилл, теперь я знаю, кто такие воины в матросках!       На глаза навернулись слезы, когда я произнес эти слова в последней безнадежной игре, где ставка – последний шанс вернуть расположение королевы.       – Ты собираешься оправдываться?! – руки Берилл вспорхнули над хрустальным шаром. – Спи же вечно!       – Королева Берилл! Подождите! – заорал я, но она не слушала.       Я поднял руки, пытаясь создать щит, барьер, что угодно, но сил после битвы с сэйлорами не осталось. Холод сомкнулся вокруг меня, и все исчезло. Оникс       Я сидел на диспетчерской вышке аэропорта, наблюдая за событиями после сражения Жадеита с сэйлор-воинами, когда один из кристаллов души на секунду стал обжигающе холодным. Когда я расстегнул рубашку, на груди между ожогами появился белый, обмороженный участок.       Я поднес кристаллы к глазам и увидел, как мерцающий в камне Жадеита свет тускнеет, словно засыпает. Никогда раньше я не встречал ничего подобного. Что могло заставить кристалл души излучать такой абсолютный холод?       Размышления мои прервал приступ кашля. Пока Жадеит разбирался с воинами в матросках, я уничтожал эмпирейцев, привлеченных его появлением. Назойливый кашель, похоже, вызвало прогрессирующее отравление от протеза, он всегда обострялся после боя. Также я быстро терял вес – несмотря на активную и регулярную трату сил, аппетита я не ощущал. В волосах прибавилось седины. Сьюзен вряд ли узнает меня теперь.       Сьюзен... О боги света и тьмы, прошло почти двадцать лет, а я даже не пытался связаться с ними! Какой же я идиот… полный кристаллотворец, я решил, что раз для меня время стоит на месте, то для моих близких – тоже...       Я снял перчатку. Рядом не было ни воды, ни огня, поэтому для гадания придется использовать кристалл, а под рукой только кристаллы души. Лучше воспользоваться свом камнем, чем рисковать тем, что Металлия исказит результаты, если я применю камни моих подопечных.       Сначала Сьюзен. Я тихо произнес формулу... и обнаружил расплывчатое изображение могильного камня. Я закрыл глаза. Дурак, вот дурак.       Эмбер была жива, но… Я увидел усталую женщину с маленьким сыном. Мой внук… которого я вряд ли встречу лично. Причины, заставившие меня покинуть семью двадцать лет назад, все еще оставались в силе. Я не стану наводить эмпирейцев на след дорогих мне людей. Но, быть может, я сумею помочь им на расстоянии. Надо будет прикинуть, что я могу.       От усилий, затраченных на гадание, кашель возобновился. Как только он стих, я решил снять номер в отеле на одну ночь и выспаться в нормальной постели для разнообразия. Прямо сейчас я ничего не мог сделать для Эмбер и совсем ничего – для Жадеита. Я даже не понимал, что с ним случилось. Но, чтобы защитить остальных, мне нужен отдых. Нефрит       – Ты взял выходной в своем обществе злодеев?       Я ничего не мог с собой поделать и рассмеялся. Какие пустяки ее волнуют! Неудивительно, что люди так легко становятся жертвами наших планов. Но рядом с этой девочкой я не хотел думать о планах. Нару. Моя Нару. Еще никто не вызывал во мне такой прилив нежности. Даже во времена Серебряного тысячелетия, хоть я и помнил его очень смутно, я не встречал никого, похожего на нее.       – Нефрит, ты смеешься! – она захихикала вместе со мной. – Странно, почему я плачу?       «Что ты для меня значишь?» – спрашивал я себя. Где-то на задворках сознания выла и бушевала Металлия, но я запер ее в крохотной части моего сознания и выкинул ключ от него. Больше я не стану подвергать опасности мою Нару. А теперь что мне делать? Если вернусь, Берилл взбесится, ведь я так и не нашел Серебряный кристалл, а Цоизит по-любому уже настучал ей, что я подрался с его йомами, чтобы защитить человека. Проблема состояла не в том, что я сделал, а почему. Я все еще не понимал, почему эта смертная девочка так важна для меня.       Уйду-ка я из Темного королевства. Никогда еще такая мысль не приходила мне в голову, но чем дольше я размышлял над ней, тем сильнее она мне нравилась. Там нет ничего ценного для меня. Масато Сандзёин – богатый человек, я смогу жить припеваючи, даже не пользуясь своими силами...       Тень движения я уловил краем глаза и инстинктивно отбросил Нару прочь. Это спасло ей жизнь, но защитить себя я уже не успевал.       Я беззвучно оскалился, когда шипы впились в плечо, чтобы не порадовать нападавших своим криком. По ощущению холода, расползавшемуся из точки удара, я понял, что действовать должен быстро и осторожно, если хочу остаться в живых. Надо как можно скорее вытащить обломки растительности из тела, или я потеряю силы и стану легкой добычей для Цоизита, который обязательно объявится.       – Мы застали тебя врасплох! – раздался злорадный голос одной из приспешниц Цоизита – она явно хотела поиздеваться. – Твоя энергия уйдет через рану, и ты умрешь!       Я только сжал кулаки. Если она думает, что я сдамся, те не дождется.       – Если ты не хочешь, чтобы мы и ее убили, отдай Черный кристалл, – предложила йома.       – Не надо! – Нару все еще оставалась рядом, позади меня, и была на грани истерики.       – Хорошо, забирайте, – невеликая цена за наши жизни. Если понадобится, сделаю еще один такой. – Убирайся отсюда, немедленно! – прикрикнул я на Нару.       – Нет!       – Не глупи! Беги! – Не хватало еще отвлекаться на защиту нас обоих.       – Нет, нет! – она склонилась ко мне, потянула за шипы, что, к нашему обоюдному изумлению, привело к активизации отталкивающего поля вокруг этих щепок.       – Неужели ты думаешь, что человечишко может справиться с этим? – болтливая йома эхом повторила мои мысли, но Нару оказалась гораздо упрямее и храбрее, чем я думал.       – Беги отсюда! Быстрее! Хорошо. Прекратите! – я хотел, чтобы она убралась до того, как прибудет Цоизит. Но тут случилось невозможное.       Шипы сдвинулись.       – Ничего не понимаю! – похоже, напавшая на меня йома увлекалась театральным искусством.       – Нефрит, прошу тебя, не умирай! – умоляла Нару, пока дергала шипы. Она почти уже достала два из них. Невероятно. Не думал, что она настолько смелая… Хотя можно было ожидать. Ведь продолжает же она общаться со мной, даже зная, что я такое.       – Черт! – завопила другая йома. – Давайте убьем их обоих! Пусть горят в аду!       Я был обречен. Я никак не успел бы убраться с линии огня, когда йома швырнула бомбы. Так что вместо этого я решил спасти только ту, у кого еще оставались шансы выжить.       Я закрыл Нару своим телом. Ослабленные шипы впились обратно в плечо, я потерял довольно много крови.       – Нару, – прошептал я, – ты в порядке? А-а...       На секунду боль стала просто нестерпимой, я замолчал.       – Молодцы, девочки! – раздался голос Цоизита надо мной. Я с досадой наблюдал, как Черный кристалл переходит в его руки. Больше всего на свете я не хотел бы, чтобы кристалл достался ему.       – Спасибо за Черный кристалл, – снова обратился он к йомам самым ехидным своим тоном. – Уверен, Нефрит доволен – ведь он умирает со своей возлюбленной. Помучайте его как следует.       И он исчез в вихре лепестков.       – Дрянь… бессердечная… – прохрипел я, хоть и знал, что это не так. У Цоизита было сердце, просто он целиком отдал его Кунциту. Правда, зачем оно Кунциту сдалось?       – Вы готовы попрощаться? – произнесла одна из йом.       – Убирайся! – снова велел я Нару. И снова она не послушалась.       – Стой!       Никогда бы не подумал, что обрадуюсь этому голосу.       – За что вы мучаете влюбленных? Это вам так не пройдет! Я несу возмездие во имя...       Ее речь я пропустил – и так уже сто раз слышал. Вместо этого я задумался над услышанным словом. Любовь. Я влюблен? Именно поэтому я спас Нару? Я мало что знал о любви. В Темном королевстве это редкое явление, как, впрочем, и в деловых кругах, где вращался Масато Сандзёин. Любовь.       У меня не осталось сил следить, как сэйлор-воины сражаются с йомами. Я даже сесть не смог. Совместное действие потери крови и энергии усиливалось, я понял, что умираю. Теперь уже не спастись. Когда с йомами было покончено, все четыре девочки склонились надо мной.       – Сэйлор Мун, я же говорил – никто не узнает, кто ты, – это первое, что я хотел сообщить ей. Почему-то мне казалось важным, чтобы она знала, что эту информацию я никуда не передал.       – Нет, не умирай, – вдруг сказала она. В ее глазах стояли настоящие слезы. Она плачет? Из-за меня? Зачем, я не просил сочувствия, да и не заслуживал. Слезы – для слабаков.       – Прости, – прошептал я. Больше мне нечего было сказать. Так холодно...       – За что? – спросила Нару. Она тоже дрожала и готова была расплакаться.       – Я не смогу съесть с тобой… шоколадный пудинг, – пустяки, конечно, но я обещал ей… Я выжал из себя смешок сквозь боль, когда протянул руку коснуться ее лица. Такая мягкая кожа, такая теплая. Раньше она всегда казалась мне прохладной. – Извини… я опять тебя обманул. Прости.       Она прижала мою ладонь к своей щеке и наконец разрыдалась. Если бы у меня еще остались силы, я бы попытался утереть ей слезы. Я не хотел, чтобы она грустила.       – Не забывай меня, – с трудом произнес я. А потом, в порыве чувств, которым не было места в жизни воина Темного королевства, добавил, – Я рад, что встретил тебя.       И сознание мое померкло.       Я еще слышал ее отчаянные рыдания: «Нефрит! Нет, ты обещал… съесть со мной… шоколадный пудинг», – но больше не чувствовал ее рук. Мое тело словно перестало существовать. А затем где-то вдалеке возник свет, потянул меня к себе...       – Нефрит, за что? За что? Я не хочу, Нефрит! – кричала она все дальше и дальше. – Нет!! Не-е-ет!!       Еще несколько секунд я различал ее плач. Потом осталась только тишина и пустота. Конец. Оникс       <Нефрит?>       Ответа не последовало, как, впрочем, и всегда. Можно было подумать, я последний кристаллотворец в мире. Но я мог поклясться, что на долю секунды ощутил его присутствие.       «Надо чаще выбираться в люди, – сказал я сам себе. – Я столько времени торчу тут один, что неудивительно, что сознание играет шутки со мной».       Но все равно я выудил камень Нефрита из-под рубашки. Кристаллы стали единственными моими спутниками. Странную жизнь я вел, не смея нигде осесть или завести даже случайное знакомство. Раньше я даже не замечал, насколько общество смертных людей помогало мне заполнить пустоту внутри, оставленную после гибели моей Цепи и моего народа. Конечно, качество общения оставляло желать лучшего, но лучше, чем совсем ничего.       Кристалл пульсировал в моей ладони, становился то тяжелее, то снова легче. Сияние внутри камня усилилось. Я узнал этот признак и гадал, радоваться или огорчаться.       <Ну хоть кто-то из вас вернулся, – обратился я к кристаллу и заключенной в нем душе. – Я непременно все исправлю. Как-нибудь. А пока что я перепрячу тебя в безопасное место. Добро пожаловать домой, Нефрит>. Конечно, он не услышит меня – кристалл вмещает только спящую личность; матрица камня недостаточно сложна, чтобы заключенный в нем индивидуум мог сохранять сознание – но я чувствовал себя хоть немного легче, словно с меня спала мельчайшая часть огромной вины, которую я носил в себе все эти годы.       Я встал со стул, потянулся, просканировал город на присутствие других кристаллотворцев или эмпирейцев на случай, если кто-нибудь просочился сквозь мои системы защиты. Ничего не обнаружил, кроме остатков энергии Жадеита, еще не выветрившихся в аэропорту. Цоизит недавно был в городе, но сейчас уже ушел. Тогда ничего страшного не случится, если я ненадолго вернусь в древнюю столицу кристаллотворцев, чтобы спрятать кристалл Нефрита в безопасном месте. Потом вернусь следить за остальными. А когда соберу всех, то, может, и сумею очистить от тьмы, пропитавшей их души. Цоизит       Я знала, что лежу на холодном камне, но после удара королевы Берилл ничего не чувствовала, даже боли. И это страшило меня – почти так же сильно, как выражение в глазах Кунцита. Казалось, я уже видела все его настроения – злость, смех, похоть, страсть, нежность. Ненависть. Но никогда еще он не выглядел растерянным, виноватым или напуганным. Или страдающим. Сейчас все это смешалось в нем.       – Мне очень жаль, Цоизит, я хотел попросить королеву Берилл пощадить тебя. Прости, что не научил тебя проявлять терпение. Я подвел тебя.       – Обними меня, – попросила я тихо. Как же холодно… Мне так хотелось ощутить тепло его рук. – Это моя вина. Ты говорил мне не пытаться отомстить, а я… <Прости, пожалуйста, мою глупость. Я думала, что больше не нуждаюсь в твоих наставлениях. Но я ошибалась>.       Никогда я не признавала вину за что-либо, но сейчас я больше волновалась за него, чем за себя. Страшно подумать, как он перенесет мою смерть. Особенно после остальных...       Мы стояли в задних рядах йом, когда Берилл отправила Жадеита в вечный сон, в основном потому что опасались привлечь ненароком ее внимание, когда она в ярости – а при виде нас вдвоем она часто сердилась пуще прежнего. Нам повезло, что мы были не на виду, потому что в тот момент, когда камень сомкнулся вокруг Жадеита, Кунцит резко втянул воздух и покачнулся, а его рука на моем плече стала ледяной. Через секунду все уже прошло. Он оперся на меня, выпрямился и вроде как пришел в себя. На меня в тот миг тоже повеяло морозом, но я списала ощущения на страх: Берилл дала ясно понять, что даже среди генералов незаменимых нет, а так как я рангом ниже Жадеита, то по продолжительности жизни могу сравняться с какой-нибудь йомой, если попадусь Берилл под горячую руку.       В ночь, когда я организовала убийство Нефрита, по возвращении домой я застала Кунцита белым как мел; хватая ртом воздух, он держался за плечо. И опять приступ длился пару мгновений. Потом Кунцит затащил меня в постель и почти разорвал на мне одежду, словно хотел убедиться, что мы оба все еще живы.       Когда Берилл швырнула заряд в меня, я изо всех сил блокировала связь с Кунцитом, но все равно он дернулся как от удара; от боли или страха – не разобрать. Но сейчас боли не осталось. Надеюсь, ему будет легче.       – Прошу тебя о последнем одолжении… – прошептала я.       – Каком?       Ты дал мне так много, всю жизнь, что я помню, ты был рядом. Эгоистично с моей стороны просить еще что-либо, но, кроме тебя, мне не к кому обратиться. Столько народу вспоминает меня с ненавистью. Не хочу так. Странно – я же сама сделала все, чтобы вызвать это чувство.       – Не забывай меня…       Взгляд его сделался совсем кошмарным. Раньше его глаза всегда блестели, как расплавленное серебро, а сейчас в них стояла тень, почти смертная. Как у Жадеита при жизни.       – Никогда, – он обнял меня крепче.       <Помню, однажды... – больше у меня не осталось сил говорить вслух, – ты гулял со мной в каком-то саду. Давно еще. Наверно, на Земле, потому что вокруг цвели розы. Было так красиво… Не то что здешняя серость>.       Но когда я возвращалась на землю, я ее терпеть не могла – не переносила солнечного света. И расставания с ним.       <Я не заметил никаких садов, – ответил он. – Потому что смотрел только на тебя>.       Но образ задержался в его сознании, я почти воочию увидела вокруг нас цветы, яркие пятна в серой пустоте, что окружала нас всегда. Так легко… кажется, меня сейчас и ветерок сдует...       – Прощай, моя любовь, – донесся шепот Кунцита откуда-то издалека.       Любовь. Так у наших чувств было имя? Интересно, почему он раньше мне не говорил этих слов? Прощай, моя любовь. Пожалуйста, не вини себя за мою смерть. Я сама виновата. Оникс       К тому времени, когда я уничтожил последнего эмпирейца у Старлайт-Тауэр, я обзавелся ожогом на кисти здоровой руки и на левом ухе, и мое настроение оставляло желать лучшего. А потом неожиданно очередной кристалл души налился тяжестью. Цоизит. О боги, бедный Кунцит... Я не сомневался, что этот момент они встретили вместе. Их любовь – нечто настолько редкое и особенное, что вряд ли даже Металлия смогла бы уничтожить ее. Наверно, я ожидал, что они погибнут вместе, или Кунцит уйдет первым, а Цоизит выкинет что-нибудь ужасно мелодраматичное и догонит его.       Когда я удостоверился, что больше эмпирейцев вокруг нет, я доставил кристалл Цоизита в разрушенный город. Я хотел держать его рядом с камнем Нефрита, но когда сложил камни рядом, кристалл Цоизита обжег меня даже через металлический протез (другую руку я уже перевязал, покрыв толстым слоем мази от ожогов – в те дни я скупал столько этой мази, что открыть собственный завод по ее изготовлению было бы дешевле, но к человеческим врачам я идти опасался). Видимо, Цоизит питал невероятную ненависть к Нефриту на момент своей смерти. Что же с тобой сделали? Раньше ты не был таким.       В общем, мне пришлось разместить кристаллы на расстоянии пары метров, чтобы они прекратили прожигать любую поверхность, на которой окажутся. Подобрав подходящее положение, я оставил камни в покое. Ранее я откопал несколько книг по магии, охранные заклятья на которых оказались достаточно прочны, чтобы продержаться несколько веков без ухода, и теперь хотел почитать. До сих пор я не слишком преуспел в попытках очистить кристаллы души моих учеников от пропитавшей их энергии зла, и надеялся найти какие-либо подсказки в текстах. Кунцит        – Слишком поздно! – я метнул в кошек заряд энергии изо всех сил. В последнее время удовольствие я получал только от разрушений. Моя жизнь разбита – почему бы и другим ее не испортить?       Я даже предположить не мог, как сильно мне будет его не хватать. Даже вспоминая первую травму Цоизита от рук Берилл, я не представлял, каково это – жить с оставленной им пустотой в сердце. Не понимал, сколько радости в нашей жизни создавал он. Сейчас Темное королевство и Земля казались мне одинаково беспросветными. Потому что его рядом нет.       За что почему она убила его? Из-за Эндимиона? Вряд ли. Берилл могла с легкостью найти еще десяток молодых человеческих самцов для постельных игр. Нет, не так все просто. Берилл ненавидела Цоизита. Ее раздражало, что прежде всего я предан ему и уж потом – ей. И, может, что он в женском платье смотрелся красивее ее.       – Луна! Артемис!       Я и не заметил, как сэйлоры вернулись оттуда, куда я их отправил. Ну и ладно. Больше я не собирался уходить от сражения, как только оно покажется чересчур утомительным. В этот раз я их уничтожу. Любой ценой.       – Артемис! Мы спасем тебя!       А вот и Сэйлор Венера, ее-то я убью с особой радостью. Ожоги от Луча полумесяца на костяшках пальцев все еще саднили. Сколько времени прошло с тех пор? Неделя, две? После смерти Цоизита время потеряло для меня всякое значение.       – Не надо, просто бегите! – выдохнул белый кот и упал. Отличный совет, комок шерсти, только вряд ли они ему последуют.       – Это низко, даже для мерзавца вроде тебя!       «Ну, если бы я целил выше, я бы промахнулся», – подумалось мне в наплыве иронии. Это даже идиотке вроде Сэйлор Мун должно быть ясно. И надо бы ей потренироваться в оскорблениях. «Мерзавец» – это ни оригинально, ни обидно.       – Поговори еще, мелочь, – хотя мне тоже обновить навыки пора. Самые мои любимые ругательства – на мертвых языках. – Как вы вообще выбрались?       – Мы тебе говорили, что не всегда все будет по-твоему! – прервала нас Юпитер.       – Благодаря тебе к нам вернулись воспоминания о прошлом, – добавила Венера. – Прощай, парниша!       А это даже можно принять за комплимент.       – А сейчас… – Меркурий вообще не сумела придумать ничего оскорбительного.       – Мы тебе покажем благодарность! – Марс даже двух слов связать не может.       – Черт, нахальные девчонки, – оборвал их я. – Вы так и будете там торчать, или все-таки собираетесь драться?       – Верни мне моего Такседо Маска! Отпусти Эндимиона немедленно!       Вот отправлю вас в любой загробный мир на выбор, потом, вам вдогонку – Берилл с Эндимионом, и деритесь там за свою игрушку хоть до конца света!       – Только если ты мне отдашь Серебряный кристалл.       Сначала я взорвал заряд энергии, потом создал бумеранги. Давно я не пользовался ими всерьез, не на тренировке.       Даже самые мощные атаки сэйлоров не могли причинить мне вреда, и я знал это. Я оставил девчонок лежать на полу – всех, кроме Сэйлор Мун. Все события начались с нее, вот пусть теперь смотрит, как ее друзья умирают. Как я смотрел на моего Цоизита!       – Я Сэйлор Мун, защитник добра и справедливости. И я не су возмездие во имя Луны! Исцеляющая сила луны, помоги! – она воздела жезл, из него вырвался поток свет. Я заслонился рукой.       – Нет, я один из самых могущественных вождей Темного королевства, и я не приму очищение!       Как не вовремя она решила проявить характер. Она сама неважный боец, но ее проклятый кристалл… Надо быть осторожным.       И тут я вздрогнул. Осторожным, как же. Если буду осторожен, сумею победить ее. Вернусь в Темное королевство… и буду торчать там еще года и века в роли лакея Берилл и любимой мишени Эндимиона. Один.       В моей жизни не осталось смысла, так зачем я столь упорно цепляюсь за нее? Без меня сэйлоры легко разберутся с Берилл. Ни она, ни Эндимион не имеют таланта полководца.       Моя смерть станет лучшей местью для той, что разрушила мою жизнь.       Я создал еще пару бумерангов и швырнул их, зная, что случится дальше. Они со свистом устремились обратно. Инстинктивно я вскинул перед собой плащ, чтобы простейшая защита, вплетенная в ткань, задержала оружие еще хоть на секунду.       С радостью я ощутил, как силы оставляют меня. В тот последний бумеранг я вложил всю свою ненависть, а она крепче, чем любой мой щит или барьер.       – Цоизит! – вскрикнул я. – Возьми меня в мир, где покоится твоя душа…       <Я жду тебя, любимый>.       Наверно, мне просто почудилось. Но слова эти утешали меня, пока мое тело рассыпалось в пыль, а неведомая сила повлекла меня прочь... Оникс       На мое счастье, эмпирейцы не появлялись в Токио уже несколько дней. Я провалялся это время в постели, баюкая привычный кашель, который больше меня надолго не оставлял. Отравление уже минуло точку невозврата. Я умирал, но смирился с этой мыслью. По человеческим меркам смерть может растянуться – даже на годы, если больше не буду сражаться с эмпирейцами, но процесс уже не остановишь. Я лишь надеялся, что успею найти исцеление для остальных.       По внезапной тяжести кристалла Кунцита я понял, что все почти кончилось. Трое из моих учеников покинули Темное королевство. Жадеит еще оставался там, и я все еще не мог понять, что с ним. И я потерял всякую надежду освободить Берилл.       Надо бы отнести кристалл Кунцита в разрушенный город, к остальным. А, до завтра подождет… В горле защипало, и я снова сорвался в кашель.       Что за…? Гудение раздавалось словно отовсюду и ниоткуда. Кое-как я определил, что его источником был камень Кунцита – он светился и раскалялся все больше. Невозможно. Даже кристаллотворец его уровня силы не смог бы проявлять волю, когда от него остался один только камень… Но Кунцит этого, скорее всего, не знает. Я же не закончил их обучение. Интересно, что же он хочет?       На ум мне пришло только одно. Черт тебя побери, Кунцит, я надеялся выспаться по-человечески...       Я заставил себя встать и одеться, спустился на улицу, вызвал такси. В Токио портал червоточины находился в тупиковом проулке на окраине, а телепортироваться я был не в состоянии даже на столь короткую дистанцию.       Я вышел по другую сторону портала, вскарабкался по лестнице из подвала в развалинах крепости. Переход через груды обломков в воротах дался мне нелегко, но кристалл Кунцита уже раскалился так, что успешно освещал мне путь, и пришлось мне поторапливаться, пока не получил еще порцию ожогов.       Наконец я добрался до маленького дома на краю города, где периодически жил последние двадцать лет, спустился в подвал. Кристалл души Нефрита лежал на столе ближе к двери, но сейчас мне нужен не он.       Как только я взял в руки камень Цоизита, кристалл Кунцита затих. Я переплел их цепочки так, чтобы камни соприкасались – возлюбленные снова вместе. Кристалл Кунцита померк, и из комнаты мне пришлось выбираться на ощупь.       Приступ кашля заставил меня сесть на лестнице и передохнуть. Ну вот, почти конец. Боги, дайте мне сил завершить начатое дело. Берилл       – Этого не может быть! – крошечные осколки камней на полу впивались в мое тело. Много осколков – так как я лежала распростертой перед шаром Металлии. – Как я могу это допустить?! Нет! Я не допущу…       Я ведь победила и Кунцита, и Селену, и сам Серебряный кристалл, чтобы зайти так далеко, так неужели сейчас потерплю поражение от дурацкого музыкального медальона и чьего-то глупого чувства чести? Узкая дырка в моем теле от розы Эндимиона горела, словно в огне. Да, когда-то я хотела его. Сейчас я только хотела его убить.       – Королева Металлия, отдайте мне, пожалуйста, частицу своей энергии, – взмолилась я. Слишком далеко я зашла, чтобы смириться с поражением.       – Хорошо, не скули, – раздался голос госпожи. – Убей же всех живущих в этом мире, кроме самой себя, и обрати мир во тьму! Это твой последний шанс!       Шар раскололся, из него вылилась тьма. Как ни странно, за секунду до того, как она поглотила меня полностью, ее власть надо мной исчезла на миг. И пришло понимание.       Существу, что называло себя Металлией, нужны были три элемента, чтобы освободиться.       Энергия жизни, чтобы вернуть силы.       Смерть Селены, последней коронованной правительницы Луны, чей род играл непонятную роль в заклятии, что сковывало Металлию.       И в качестве сосуда для себя – тело кристаллотворца или подобного им человекообразного создания, устойчивого к магическим силам, которые выжгли бы разум обычного человека. Для того она и собирала кристаллотворцев, из которых теперь осталась только я. Пусть я урод, но мое тело пригодно для ее целей, и Металлия заставляла меня служить ей, хоть это и ограничивало ее возможности.       Она исказила все мои мысли стремления в нужную ей сторону. Страсть к Эндимиону, ненависть к Селене, жгучее желание превзойти Кунцита и остальных – все это было нужно Металлии, не мне самой.       Поступила бы я иначе по своей воле? Да, нет, не знаю. Я их всех ненавидела, но не до такой же степени, чтобы разрушать целые миры. По крайней мере, мне так казалось. Кто теперь разберет?       Тьма просачивалась в меня, сливалась со мной, и краткий миг ясного рассудка прошел. Я стала самой ненавистью. Ничто больше не смогло бы изменить мою сущность или вернуть ту девочку, что хотела лишь быть как все. Та девочка умерла, так какая разница, что будет со мной. Оникс       Я не заметил, как погибла Берилл, но понял, когда это произошло. Некое искривление пространства-времени, ослабление легкого искажения вселенной, когда Сэйлор Мун уничтожила Металлию – лишь спустя какое-то время я догадался, что именно случилось. Зато в полном недоумении я следил, как сэйлор-воины (я уже давно установил их личности) занялись повседневными делами сразу после поражения Металлии. Я питал некоторые надежды, что за девочками выйду на след Берилл и спасу ее, как остальных. Но, как оказалось, я опоздал.       Вместо этого я решил найти Эмбер. И узнал имя внука. Джаспер, яшма. Когда я впервые прочитал его, я представил себе… много чего представил и ничего не сделал. Все, что я мог – ненавязчиво помочь им деньгами, раз Сьюзен перед смертью чуть их по миру не пустила. Я не осмеливался даже отправить письмо. Я даже впервые за всю долгую жизнь составил завещание, где наследниками указал Эмбер и Джаспера. Но вряд ли о моей смерти станет известно органам власти, а значит, никому мои деньги не достанутся. Но я не знал, что еще могу сделать для дочери.       И в этот период, когда я почти лишился всякой цели существования, наконец-то умер Жадеит. Я так и не разобрался, что с ним произошло. Может, когда-нибудь он расскажет. Надеюсь.       Эмпирейцы бросили охоту на кристаллотворцев – после смерти Кунцита я не видел ни одного. Наверно, больше не чувствовали знакомых сигнатур. Я своими силами не пользовался. Рано или поздно твари еще вернутся за жизненной энергией людей, но я подозревал, что сперва они хотели перегруппироваться. Я серьезно проредил их ряды за последние несколько лет.       Я тоже собирался вернуться, закрыть портал в Токио и залечь в городе кристаллотворцев, пока не найду способ исцелить Кунцита и остальных от искажения. Но сначала у меня оставалось еще одно дело.       Вряд ли когда-нибудь я узнаю, кто оставил эти артефакты здесь. Я совершенно не ожидал найти груду магических предметов в пещере в необитаемой части Гималаев. Похоже, они пролежали там с Серебряного тысячелетия. Только лет через двадцать я догадался соотнести коллекцию жезлов и украшений с сэйлор-воинами и решить, что с этим добром делать.       Я часто видел, как кошки сэйлоров достают артефакты из пространственного кармана, куда их поместила Селена, так что сумел повторить процесс в обратную сторону и сложить все предметы туда. Успокоился я, только когда уронил последний жезл со звездочкой на верхушке в подпространство и запечатал карман. Тут же чувство тревоги пропало, и я понял, что мной манипулировали. Что, Демантоид, опять помыкаешь младшим братом, а? Но я больше не возражал против использования Серебряного кристалла Селеной. А так как я подозревал, что именно Цоизит и украл артефакты, то я счел себя в какой-то мере ответственным за их пропажу.       Потом почти год все было спокойно. Я экспериментировал с разными методами очистки кристаллов, но больших успехов не добился. Эмпирейцы не возвращались. Может, они надеялись, что я сам сдохну от отравления и освобожу им путь для захвата беспомощного человечества. Ага, сейчас.       А однажды я ощутил ауру чего-то, что могло быть следами Темного королевства. В слепой надежде, что это моя дочь вернулась – ну, может, не совсем из мертвых, но близко, я отследил ауру до Токио и снова открыл портал в этот город, разузнать, в чем дело.       Связи с цивилизацией я уже давно не поддерживал и потому не слышал о гигантском черном кристалле, который вырос в Токио прямо посреди улицы. Но это явление сразу же меня заинтересовало.       Я телепортировался на крышу, где обзор должен быть получше. Зря я это сделал. Я-то думал, что эффекты отравления хоть немного смягчились. Как бы не так. Я рухнул на колени с кровавым кашлем и остановиться не мог, пока не потерял сознание.       Очнулся я, лежа на спине в пустой белой комнате, среди запахов дезинфекции. Отлично. Человеческая больница. То, что доктор прописал. Сцепив зубы, я сел в постели.       – Ложитесь обратно, мистер. Вы не в состоянии вставать.       – Мое состояние улучшаться не собирается, – зыркнул я на медсестру, – и черта с два я здесь останусь.       Я перекинул ноги через край кровати, не обращая внимания на новый приступ кашля, неловко шагнул к двери. В больничном халате с открытой спиной я чувствовал себя по-дурацки, но не хотел тратить силы на превращение его во что-нибудь более подобающее.       – Где моя одежда?       – Успокойтесь, пожалуйста! – медсестра помотала головой и направилась к двери. Я слышал, как она зовет подмогу, чтобы удержать меня, и решил, что настало время для стратегического отступления.       Ну, была не была. Я телепортировался в проулок, где находился токийский конец портала, и ввалился в червоточину. Я мог лишь надеяться, что меня никто не видел, так как все еще носил больничный халат.       Я сел на камень во дворе разрушенной крепости и какое-то время отхаркивал куски легких, усеяв кровью все вокруг, затем отправился в путь вниз по склону к более гостеприимным районам города.       Мое время подходило к концу. Смерть приближалась. Может, у меня было еще несколько дней или недель, но уж точно не год. Больше времени для экспериментов нет. Надо воскрешать Кунцита, Нефрита, Жадеита и Цоизита сейчас или никогда.       Я переоделся, спустился в лабораторию в подвале и забрал кристаллы души, еще раз повесив их на шею. Камень Цоизита недобро завибрировал, когда очутился рядом с нефритовским кристаллом, но, к счастью, в этот раз они не поцапались.       Я достал чашу для гадания на воде. Найти четырех подходящих человек в целом мире не составит труда. Я не хотел обрывать жизнь человека или иного разумного существа даже ради воскрешения моих учеников, поэтому мне требовались люди, которые уже умирали или собирались покончить с собой.       Первую жертву я наметил на краю моста где-то в Северной Америке. Ничего сложного. Больше не заботясь о своем здоровье, я понадеялся, что эмпирейцы меня не заметят или не узнают, и телепортировался.