Подвал

Поцелуи становились все более требовательными, Паша все более нагло касался разгоряченной кожи Ирины, стянул с нее китель, утопая в вязком, обволакивающем аромате духов. С неприятным, резким хлопком свет неожиданно погас, на верху как-будто что-то упало, после чего стало совсем тихо. Ткачев, увлеченный поцелуем, невольно вздрогнул и почувствовал, как дернулась Ирина. По позвоночнику прошелся холод – чересчур явные ассоциации. - Блин, как не вовремя… Пойду гляну, что такое, - Ткачев скривился, цепляясь за перила поднялся на ноги, на автомате вытащил пистолет из кобуры. - Я с тобой, - Зиминой было плевать, что о ней подумает Паша. Слишком неприятной оказалась темнота и вынужденное нахождение в ней. - Пойдем, - Паша взял ее за руку и, рывком поставил на ноги. Ирина, мысленно матерясь, попыталась найти скинутый китель, но бросила эту затею и осторожно пошла за оперативником. Наверху никого не оказалось – лишь расшатавшаяся от ветра половинка ставен хлопала по оконной раме. - Наверное, пробки вышибло. – Паша зажег фонарик на мобильном. – Все-таки придется идти в подвал. - Что ты тут устроил? – Ирину вдруг разобрал праведный гнев. - Я? А что устроили вы, еще в том подвале? – огрызнулся Ткачев. Ему было обидно и досадно, что их прервал такой пустяк. – Здесь остаетесь или со мной прогуляетесь? Зимина молча опустилась на лестницу и притихла. Через пять минут темнота наконец отступила. Но за это время Ира успела многое передумать и поэтому быстро схватила свои вещи и ринулась к выходу. Самое главное – успеть выскочить за дверь до того, как Ткачев поднимется из подвала. Только на улице полковница поняла, что приехали то они сюда на машине Паши, ключей у нее нет, а до ближайшей остановки топать и топать… по сомнительной дороге, в темноте, на каблуках, под начинающимся дождем. - Далеко собрались? Ирина выпрямилась, пытаясь обрести свой привычный начальственный вид. - Ладно, Ткачев, поприкалывались и хватит. Поехали обратно. У меня дома сын один, поздно уже. - Так позвоните сыну. Телефон то у вас работает. - Ты не слышал, что я тебе сказала?! Заводи машину! Сейчас же! Повысившиеся ставки, воздух, наполненный запахом далекой грозы и мяты, духи Ирины, и, самое главное, невероятное, мучительное желание заставили Пашу вести себя так нагло будто он много выпил. - Что вы кричите? Я же сказал, что не выпущу вас отсюда пока не получу того, что хочу. Заходите в дом. Холодно, блин… Через возмущение и злость Ирина с ужасом почувствовала, как и ее саму кольнуло желание. Он обращался сейчас с ней бесцеремонно, непростительно. Ее подчиненный, простой опер, главный бабник отдела, человек, у которого она отняла девушку, человек, который хотел ее убить… Лихорадочно работающий мозг выстреливал смятенными мыслями через все тело туда, между ног, где нарастало нестерпимое вибрирующее тепло. - Ты хоть понимаешь на что все это похоже, - голос стал предательски низким и хриплым. - Заходи…те. Ткачев и сам понимал, на что все это похоже. Поэтому почти готов был дать слабину, отступить, и чтобы этого не случилось, втянул Ирину за руку в дом, захлопнул дверь и вжал в стену. Сначала он заставил себя нагло смотреть ей в глаза, но потом, когда увидел там поволоку и какой-то горячечный ответный вызов, им уже завладела настоящая наглость. Наглость и жадность. Паша медленно, по-хозяйски, добрался до ее груди, отмечая, что она с трудом сдерживает дыхание, что сердце под его ладонями бьется быстро-быстро. Ее руки наконец-то невесомо дотронулись до его шеи и щек. Ткачев вернулся к поцелую в губы, попутно задирая юбку и приподнимая ее ладонями за бедра. Как мечтал много раз. Зимина дождалась пока Ткачев заснет, для верности еще несколько минут прислушивалась к дыханию, а потом соскользнула босыми ногами на пол. Предстояло найти свою одежду, разбросанную от коридора до комнаты, ну или хотя бы минимум от нее, достаточный для того, чтобы добраться до дома. Кое-как собравшись, вытянула из Пашиных брюк ключи от машины, остановилась, раздумывая, правильно ли она поступает. Он лежал на спине, подогнув одну ногу, а руки заведя за подушку. Ей понравилось в нем все – от запаха кожи и мягких, уверенных губ до не очень большого, но толстого, с красивой головкой, члена. Уходить не было ни сил, ни желания, но оставаться тоже не было причин. Паша получил, что хотел, и значит она свободна.