Подвал

Паника, лишающая способности рассуждать хоть сколько-то адекватно, немного улеглась, и Глухарев начал соображать, как ему быть дальше. Нашел на сайте объявление о круглосуточном съеме жилья, договорился о встрече, запоздало вспомнил, что денег у него не то чтобы очень много, прокатился до уличного банкомата неподалеку и как-то разом выдохся. В голове творился хаос - мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое, с настоящего на пятницкое прошлое... А еще почему-то вспомнилась мать и горькое осознание, что о нем никто не будет переживать так, как она, - навалилось с новой силой. И друзей, настоящих, проверенных, кроме Дэна, как выяснилось, у него и не было. Получалось, что там, несколько лет назад, он имел гораздо больше, чем сейчас. В настоящем мать, любимую женщину, друга и более-менее чистую совесть заменили деньги. Разобравшись с жильем и оставив оплату сразу на двое суток, Сергей выслушал нудный, но обязательный инструктаж, едва сдерживаясь, чтобы не послать парня куда подальше. Послать не получилось, пошел сам - в ближайший круглосуточный, за сигаретами и какой-нибудь закуской. В бардачке был коньяк, припасенный непонятно для чего, но оказавшийся так вовремя под рукой. Конечно, коньяк много проигрывал водке, однако это было гораздо лучше, чем ничего. В итоге на съемной квартире Глухарь осел ближе к утру. Сна, предсказуемо, ни в одном глазу не было. Только противный, липкий и какой-то животный страх, от которого спазмом сжимало виски и горло - несмотря на профессию в прошлом, на то, что приходилось лишать жизни некоторых особей, - осознание, что он убил человека, далось тяжело. А все потому, что Карпову было похрен, человеком больше, человеком меньше - какая разница? Потому, что Зиминой тоже было не до проблем Дэна. "Товарищ генерал, ...., Ирина Сергеевна, ..." - почему-то факт о повышении Ирины так же неприятно царапнул. Бесила ее самостоятельность и тяга к карьере. Наверное, потому что подсознательно считал, что он - лучше. Достойнее. В том числе и потому, что он - мужик. А ее, Иры, дело, сидеть дома и растить сына. В этот чертов день все пошло не так. Гребанная дача, от которой он никогда не был в восторге, встреча с новыми коллегами Зиминой и с самой Ириной, оказавшейся настолько не такой, как он думал, потом тяжелым обухом новость о Дине, и, натуральная истерика, названная им местью - разговор с Карповым. Дэн, Карпов, Зимина, Морозов - отбитый наглухо и мерзкий, Крылова - загнанная им в угол девчонка, дебил-Агапов и такой же Черенков, Анна... Все они вспомнились так явно и зримо, как будто он ушел из Пятницкого только вчера. Сидел Серега сначала за столом, потом перебрался на пол в комнату - было приятно облокачиваться на нее спиной, чувствуя опору. Сигареты запивал щедрыми глотками коньяка, почти не закусывая, чтобы отключиться. Но не получалось, видимо, из-за пережитых эмоций и стресса. Поначалу даже было желание вернуться, вытащить из подвала Карпова, повезти в больницу, как-то ему помочь... Но потом вспомнилось все, что было между ними за годы работы в одном отделе, перед глазами как живой стоял улыбающийся Антошин и... Порыв помочь пропал. Теперь Глухареву хотелось только одного - пить, не помня себя, и хоть ненадолго оказаться вне черной глухой тоски, накрывшей его с головой. За окном лило, он поначалу даже не понял, что за шум. А потом понял и засмеялся - даже природа была на его стороне, смывая возможные следы, которые он оставил во дворе Карпова. Симку выбросил сразу же, одновременно купив новую, чтобы иногда звонить жене, которая очень плохо переносила беременность, так что случиться могло всякое. Все было настолько хреново, что хотелось выть. Зашел к соседям на огонек, называется… - Вы кто? Женщина с ребенком на руках испуганно смотрела на непрошенных гостей, стремительно вошедших без стука. Железные ворота неприятно лязгнули и малыш, вздрогнув, заплакал. На шум вышел невысокий пожилой мужчина. - Варя, что за шум? Зимина, стараясь не смотреть на светлые волосы и голубые глаза жены Глухарева, якобы оглянулась на Рому и Пашу, на самом деле быстро оценивая наличие камер и окон соседних дач. Камер кажется не было, а сам дом был в глубине сада и увидеть, что происходит во дворе со стороны дороги или близлежащих домов было невозможно. Конечно, все равно было лучше зайти в дом, но Ирина почувствовала, что просто не вынесет разговора в четырех стенах. На воздухе голова болела не так сильно – оставалось только найти куда сесть, выровнять дыхание и выпить воды. Ткачев каким-то образом уловил ее желание и, не спрашивая разрешения хозяев, сполоснул стакан и до краев наполнил его минералкой. - Да, кто вы такие? – возмутился мужчина, становясь рядом с онемевшей дочерью. Зимина выдохнула и подняла голову. Варя была слишком сильно похожа на погибшую Анну, а примерно двухлетний мальчик у нее на руках был вылитый Сережа Глухарев в детстве. Просто копия, ведь она еще слишком хорошо помнила фотографию на холодильнике, где маленькие Глухарев и Антошин стоят в обнимку и задорно улыбаются. - Меня зовут Зимина Ирина Сергеевна. Генерал-майор МВД. А это капитан Павел Ткачев и майор Роман Савицкий. Но не пугайтесь так. Мы, скорее, с частным визитом. Неофициально. Нам нужно знать местонахождение Сергея Глухарева. - Я бы тоже хотел это знать, - раздраженно процедил хозяин дачи, не оборачиваясь на взволнованную дочь, которая вдруг стала белая, как стена. Только тут краем глаза Ирина отметила у нее под свободной блузкой кругленький животик, тянувший на пять-шесть месяцев. - Простите, вы не представились, - Зимина сидела прямая, как струна, и чтобы не было видно дрожание пальцев сцепила руки в замок и спрятала в рукава куртки. - Малышев Иван Николаевич. А это, как вы, наверное, уже догадались, моя дочь и жена Глухарева – Варвара. Ну и их сын – Андрей. Может расскажите, в чем дело? - Да, собственно ни в чем особенно. Мы…я… его бывшие коллеги. Мы виделись два дня назад. И нам очень нужно увидеться снова. Ничего особенного. Но вы сказали, что тоже хотели бы знать, где он… - Да, он уехал куда-то два дня назад! Мы тут сидим, ждем… У него жена беременная, а он. Мне уезжать нужно скоро, у меня выступление на конференции, а Сергей так меня подводит, вы не представляете. - Папа! Зиминой все-таки пришлось перевести взгляд на женщину. Голосок такой звонкий. Имя очень необычное. Варя... Какое-то беззащитно-трогательное. Как и она сама… Очень молодая, года 23, наверное… Ну, Глухарев… - Мне кажется, то вы знаете, где ваш муж… - Нет! – щеки у Вареньки мгновенно вспыхнули - врать она не могла совершенно. Ирина вздохнула, с тоской подумав, что, если бы ей сейчас дали выбор: пустить себе пулю в лоб или начать ломать этого интеллигентного, милого Ивана Николаевича и его очень красивую и очень наивную дочь с ребенком на руках, она бы без колебаний, без раздумий выбрала первое. Но от того, как быстро она сейчас сможет узнать местонахождение придурка Глухарева, зависела жизнь Карпова. Причем, времени на пустые пререкания и уговоры просто нет. Дорога каждая минута. И значит… Когда посмотрела на Савицкого, и он чуть заметно кивнул головой, в груди будто что-то лопнуло и разлилось по внутренностям ядреной кислотой. В этот момент она ненавидела весь мир, и прежде всего, саму себя. Ткачев видел, что с Зиминой что-то совсем не так. Обхватив под рукавами куртки запястье одной руки, она сидела очень напряженная и бледная, выговаривая слова бесцветным, но очень жестким голосом. В ее глазах было столько холодной решимости и уверенности в своей правоте, что даже он сам испугался. Что и говорить о беременной девчонке, отцу которой они приготовились размозжить молотком пальцы… - Варя, мы не шутим. От того, как быстро ты нам скажешь, как можно найти Сергея, зависит жизнь одного очень хорошего человека, моего друга, и я…я и мои друзья мы пойдем на все, чтобы его спасти. Варя плакала, ее всю трясло, но продолжала упорно молчать. Ирина мазнула глазами по выступающему животу и судорожно сглотнула, изогнула губы в сожалении. - Я вижу, что ты беременная. Я не хочу причинять боль ни тебе, ни твоему отцу. Для меня вы просто посторонние люди. Но у меня нет другого выхода. Рома, давай… Взмах, как в замедленном кадре, и на самый кончик мизинца Ивана Николаевича опустился точно выверенный удар. Мужчина взвыл и дернулся, удерживаемый на месте Ткачевым. Варя также вскрикнула и упала на колени, цепляясь за стул. - Вы, вы… Хорошо, я скажу… Он мне позвонил час назад буквально… Сказал, чтобы я звонила только в самом крайнем случае… Что он будет включать телефон раз в два часа на пять минут. - Ну, вот считай, что крайний случай наступил, - сухо выговорила Зимина. – Где твой телефон? Теперь, когда у них был номер Сергея, оставалось дело за малым - узнать откуда исходил звонок. В этот же момент на дачу зашли Фомин и Исаев. - Мужчине обезболивающий вколите. Давление… и ей тоже измерьте. Будьте тут, пока мы не дадим сигнал. Ирина быстрым шагом направилась к выходу. - Я машину подгоню, - Рома собрался и уже был готова действовать. – Ствол ваш… - В сумке, в комнате…, - поняла его Ирина, в измождении опускаясь на какую-то корягу. Паша присел рядом на корточки и с силой вывернул ее руки ладонями наружу. Запястье правой руки оказалось исцарапанным, буквально разодранным до крови. - Ну, вот что это такое… Ира? Мы бы сами… - Да, уйди ты! Зимина отпихнула Ткачева в грудь и перепрыгнув через бревно согнулась у канавы в рвотной судороге. - Твою мать! – Паша, в отчаянье сжав кулак, заиграл скулами. В этот момент он так ненавидел Глухарева, что был готов задушить его собственными руками.