До будущего

Робин старательно орудует венчиком, глядя на то, как ловко альфа острым ножом нарезает омлетные блинчики тонкими ломтиками. - Это какая-то кухонная магия? - омеге действительно интересно, и он откладывает венчик. - Это годы практики на кухне, - Мартин ласково смотрит на Трейси, - взбивай, не отлынивай, иначе соус расслоится. Омега впервые в доме у альфы и должен признать, что ему здесь нравится. Ему вообще нравится все, что так или иначе связано с альфой, и сам альфа. Нравится забираться с ногами в кожаное кресло, стоящее в кабинете управляющего «Парадиза» и следить за тем, как Лерри зарывается в ворох бумаг, негромко чертыхаясь, если нужная бумажка не находится. Нравится ездить на потрепанном пикапе по пыльным дорогам, подставляя ладонь встречному ветру, нравится тихо дышать в затылок, пока Мартин выбирает овощи, нравится чувствовать на губах и скулах чужие губы, пахнущие морской солью. Ему нравится Мартин, и рядом с ним у омеги чувство, что он со всем справится. Глупое чувство, безнадежное и нелепое, причиняющее боль, которая заставляет отсчитывать оставшиеся дни. Время ускорило свой бег, как только омега смог почувствовать вкус счастья. У счастья запах моря, нагретой солнцем кожи, соляных крупинок, спелых абрикосов, тонких омлетных блинчиков и вынимаемых из десертов листиков мяты. - Расскажи мне о себе, - Мартин смешивает в деревянной салатнице свежо пахнущие овощи и пряные салатные листья. И Робин рассказывает. О том, что отца он почти не помнит, тот умер, когда омеге было три, рассказывает о папе, который много работал, несмотря на полученные после смерти мужа деньги, рассказывает о Поле, который всегда заботился о младшем брате. Робин рассказывает о своём желании стать сценаристом и почему-то о Ричарде, с которым он встречался два года. Он хочет рассказать о себе как можно больше, чтобы в памяти Мартина осталось хоть что-то после того, как омеги не станет. Он надеется, что Лерри будет помнить все-таки расслоившийся соус, который пришлось делать заново, и вечер, проведенный на веранде небольшого домика, стоящего далеко позади площади Цветения. Всё чаще омеге кажется, что мгновения проходят сквозь его тело, оставляя кривые росчерки в памяти. Сочная зелень, яркое солнце, запах высыхающей соли на чужом теле и торопливо убегающие дни. Омега старательно отгоняет страшные, гнетущие мысли и снимает участившиеся приступы головной боли таблетками. Он не хочет думать о том моменте, когда ему придется сесть в самолет и вернуться домой, чтобы Поль позаботился обо всём. Когда тропические бабочки вылетают из открытой коробки, стоящей на пороге маленького бунгало, Робин понимает ещё кое-что: впервые предстоящая течка не пугает. Ему впервые хочется подчиниться и признать своего альфу, послушно склониться перед более сильным и нежным, сдаться тому, кто защитит и подарит себя в ответ. Абрикосовый аромат густой, тягучей волной оплетает морскую соль, когда омега обнимает альфу, чуть потираясь о чужое бедро, и тихонько хныкает, прося о большем. Мартин подхватывает легкое тело на руки и бережно опускает на кровать, целуя требовательные губы. Робин чувствует, как кружится его голова, но не от боли, а от тех чувств, что сейчас охватывают его, заставляя насаживаться на бережно растягивающие пальцы. Сейчас он не помнит, как было раньше, потому что прошлое давно смыто горько-солёной водой. Запах морской соли въедается в тело, проникает в душу, расплавленной волной ударяет по венам и достигает самого сердца, отчаянно бьющегося в ожидании того момента, когда альфа наконец-то сделает омегу своим, когда нежная сила проиграет настойчивой слабости. Робин видит, как Мартин, закрыв глаза, утыкается носом в косточку на ноге омеги, и урчит недовольно, требовательно притягивая альфу к себе, добиваясь желаемого, и выдыхает, когда в него входят плавным толчком, притягивая за бедра как можно ближе. Альфа нависает сверху, целует глаза, губы, нос, подбородок, и двигается так медленно, что омега снова поскуливает, прикусывая чужую губу, выражая тем самым своё недовольство и нетерпение. Сейчас хочется быстро, сильно, обжигающе и остро, до огненных всполохов под веками, до полной близости и открытости, до сладкого бессилия перед накатывающей волной чистого удовольствия. Робин упирается руками в чужую грудь, заставляя альфу перевернуться, и усаживается сверху, зная, что так будет лучше, так будет глубже, так он сможет видеть каждую черточку и выражение лица Мартина. Омега чувствует, как внутри закручивается дрожащая пружина, когда чужие пальцы обхватывают член, двигаясь в рваном ритме, и выгибается, захлестываемый последней волной, сбивающей с ног и лишающей дыхания. Острогранные крупинки морской соли тают на сочной сладкой мякоти абрикоса, истекающей ароматным соком… Волны по-прежнему что-то тихо шепчут, ударяясь о сваи мостков, когда Робин садится на край и поправляет на плечах рубашку, пахнущую морем. Доски подрагивают, когда по ним шагает Мартин, сонно ежащийся от ночной свежести: - Не спится? Когда альфа садится рядом, омега прислоняется к теплому боку и кивает. Сейчас он не хочет спать, боясь упустить отведенное ему время. Разве полгода назад, запивая горсть подавителей тепловатой водой из-под крана, он мог думать о том, что будет желать только одного, чтобы эти три дня течки не заканчивались? - Море пахнет тобой, - Робин носом водит по шее альфы, стягивая с него рубашку и бросая её на мостки. - Это я пахну морем, - Мартин чуть щекочет тонкие дуги ребер, и Робин смеется, спиной чувствуя твердость досок и складки рубашки. Даже закрыв глаза, омега может видеть звезды, рассыпанные по небу. Звезды вспыхивают, гаснут, падают и вновь взлетают наверх, чтобы Робин мог ощутить величие жизни. На самом краю мостков, под которыми морская вода перекатывает песчинки, Робин чувствует глубоко внутри себя формирующийся узел и счастливо улыбается, притягивая альфу к своей груди, чтобы ощутить тяжесть тела, придавившего к доскам. Уже утром, ощущая приятную слабость и усталость, омега сворачивается калачиком под боком у Мартина и следит за полоской света, крадущейся по половицам маленького бунгало. Ему хочется запомнить эти мгновения, запомнить, потому что их нельзя остановить. Альфа прижимает омегу к себе, и целует куда-то в ухо: - Я тебя люблю. Робин переплетает свои пальцы с пальцами Лерри и гладит чужое запястье, слыша за спиной тихое дыхание спящего. Слишком жестоко полюбить в самом конце, когда будущего нет. Во сне омега снова покачивается на волнах, сидя в маленькой лодочке, среди груды абрикосов, бросая их в воду по одному и следя за тем, как море уносит их куда-то. Робин не хочет просыпаться, потому что сейчас его плечи ласково поглаживает ветер, осыпающий всё вокруг крупинками морской соли, пахнущей Мартином.