До будущего

Город встречает сыростью и мелким дождём, противно бьющим по лицу. Снимая чемодан с багажной ленты, Робин отсылает брату сообщение и садится в такси, взятое на стоянке аэропорта. Пейзаж за окном так не похож на тот, что он мог видеть в последнее время, что слезы снова подкатывают к глазам. Водитель смотрит в зеркальце и завистливо вздыхает, оценивая загар: - В отпуске были? На островах? Омега отстранено кивает, следя за каплями, стекающими по стеклу. - Понравилось? - Очень. В квартире застоявшийся воздух, и Робин открывает окна, впуская сырость вместе с шумом дождя. Если лечь на бежевый палас и закрыть глаза, то можно снова увидеть желтый песок и голубовато-изумрудные волны, услышать шуршание песчинок под ногами и ласковое ворчание моря. Робин разбирает вещи и документы, когда звонок в дверь заставляет посмотреть на календарь, где бегунок застрял на той самой дате, когда омега решил уехать, чтобы увидеть море. Странным образом сегодня снова среда. Поль пахнет с детства знакомым кориандром, и омега утыкается в его грудь тяжелой головой. - Мелкий, я скучал без тебя. Робин знает, что Поль единственный, кто позаботится обо всем, когда омеги не станет. Трейси аккуратно сворачивает шарф и говорит, не в силах скрыть дрожь в голосе: - Я умираю, Поль. Я уезжал, чтобы посмотреть на море, перед тем как… - Мелкий, ты ведь глупо шутишь, да? – альфа легонько встряхивает омегу за плечи. - Ты ведь шутишь? Робин отрицательно мотает головой, кусая губы: - Прости, я не хотел говорить тебе перед отъездом. А сейчас у меня уже почти не осталось времени. Озвученный диагноз повисает в прихожей, а потом Поль порывисто прижимает омегу к себе и гладит по волосам: - Мелкий, ты должен был мне сказать сразу. Ты не должен был оставаться один. Трейси находит в себе силы пожать плечами: - Я был не один. Дождь стучит по кухонным окнам, когда братья негромко переговариваются, сидя за столом и грея руки о пузатые кружки. - Ты был с альфой? Робин кивает, раздумывая, стоит или нет рассказывать Полю правду о Мартине, и понимает, что ему отчаянно хочется рассказать о своих чувствах. - Я нашёл своего истинного. Альфа горько усмехается: - Откуда ты это знаешь? Омега прикасается ладонью к груди, к тому месту, где стук сердца отдается сильнее всего: - Это просто знаешь, и всё. Робин не торопится, рассказывая про запах морской соли и ласковую улыбку. Ему надо ещё раз самому осознать, что Мартин далеко. Альфа остался где-то там, у моря, налетающего на скалы и разбивающегося в миллиарды брызг, усеивающих воздух прозрачной взвесью. Омега рассказывает про корзинки с фруктами, «малиновый закат», бабочек, вылетевших из коробки, потрепанный пикап и деревянную салатницу на веранде. Он говорит и говорит, стремясь не упустить ничего, стремясь рассказать о счастье, что ему довелось испытать за то время, что он был вдали от серого, унылого города. Когда Робин наконец-то умолкает, застывая взглядом на сжатых в кулаки руках брата, альфа вдруг повышает голос: - И ты уехал от него? - Да. Ему будет проще думать, что я негодяй и предатель, который сбежал, оставив его одного. - Ты ошибаешься. Очень-очень сильно ошибаешься, - Поль встает со стула и, подойдя к окну, упирается лбом в холодное стекло. - Где-то там живёт Лэй, который исчез, не оставив и следа. Он не предатель и не негодяй. Это я заставил его сбежать. Потому что я трус. - У тебя муж, лежащий в коме, и семилетний ребенок, что Лэй мог сделать? Быть рядом с тобой и знать, что если ты их бросишь, то будешь винить и себя и его? - Тебе стоило рассказать обо всем своему альфе. Он имеет на это право. - Какое право, Поль? Держать меня, умирающего, за руку, зная, что однажды утром я не проснусь? - Именно. Держать за руку, - альфа снова садится за стол, и между его бровей пролегает суровая складка. - Истинный - тот, кто будет рядом. До самого конца. - А как потом с этим жить? Жить, зная, что второго шанса не будет? Все остальные будут жалкой заменой, отдающейся болью в сердце. - Думаешь, сейчас у меня нет этой боли? Мне было проще, когда я хотя бы иногда мог видеть Лэя и знать, что с ним всё в порядке. А теперь, - альфа махнул рукой, - теперь у меня нет никакой надежды. Потому что я слабак. Омеге и смешно, и грустно слышать эти слова. Это у Робина нет надежды, нет будущего, нет ничего. Ничего, кроме песка, высыпавшегося из ботинок, когда он доставал их из чемодана. - Может, ты переедешь к нам? Я боюсь оставлять тебя одного, - Поль наматывает шарф на горло. Робин поправляет кончики шарфа и говорит совершенно спокойно, окончательно примиряясь с действительностью: - Я хочу уснуть в своей кровати. Когда дверь за Полем закрывается, омега сползает по стене на пол и утыкается в коленки. Он знает, что холод городских простыней не похож на тепло постели, нагретой солнцем. Робин и правда хочет уснуть, чтобы ничего не чувствовать и больше не переживать. Новое утро встречает не полоской света на половицах, а стуком дождя по карнизу и тоской в сердце. Робин отодвигает тяжелые шторы и смотрит на мглу, висящую над городом. Разноцветные зонтики не могут разогнать сырость, въевшуюся в каменные плиты, и люди хмурятся, перескакивая через лужи, торопясь по своим делам, торопясь в будущее. Омега зябко кутается в плед и щелкает мышкой, перелистывая странички форума, где чужие желания на мгновение обретают реальность. Люди без будущего делятся своим настоящим друг с другом, давая призрачный шанс успеть сделать то, что всегда хотелось, именно тогда, когда времени почти не остаётся. Отодвигая ноутбук на край кровати, Робин устраивает себе гнездышко среди подушек и сворачивается клубком, снова засыпая и не зная, будет ли у него ещё одно, последнее утро. Когда Робин открывает глаза в следующий раз, то понимает, что наступил вечер. Тело ломит непонятная усталость, а слабость мешает встать с кровати, но он всё же поднимается, чтобы открыть Полю двери. Тугой замок плохо поддается дрожащим пальцам, но омега пытается улыбнуться, открывая двери: - Я пока ещё живой. Вместо пряного кориандра с ноткой горечи в нос бьет любимая морская соль, заставляя сердце учащенно забиться. Робин хочет шагнуть навстречу Мартину, но падает, падает в темноту, где нет света звёзд и шума волн...