Во всем виноваты Блэки

      Когда в комнате с тёмными портьерами раздался восьмикратный бой часов, женщина, лежавшая на кровати, распахнула серые глаза и недовольно поморщилась. Её ночная сорочка сбилась к поясу, оголяя белые голени с сеткой синих вен, тонкие колени и худые бёдра. Располагалась она в той же позе, что и заснула, разве что теперь одеяло ютилось где-то около резного столба, что поддерживал полупыльный зелёный балдахин, а несколько маленьких подушек валялись на полу.       Хозяйка комнаты лежала в облаке чёрных волос, слегка волнистых после ночной косы. Она бездумно смотрела в купол балдахина. Глаза её прослеживали каждую складочку дорогой тёмной ткани.        — Я Ольга Николаевна Зимина, — вдруг чётко произнесла женщина, кладя скрещённые пальцы на живот, — мне двадцать семь. После рождения сына, больного лимфобластным лейкозом, его отец оставил нас обоих. Моего сына зовут Роман Николаевич Зимин, он умер в возрасте трёх лет от острого отёка лёгких.       Прижав вдруг руки к лицу, Ольга шумно втянула носом воздух, не давая слезам покинуть уголки глаз, и продолжила:        — Я Вальбурга Ирма Блэк, — приглушённо донеслось из-под запястий, — мне сорок три года. Я замужем за Орионом Арктурусом Блэком, моим троюродным братом, который младше меня на два года. Я мать двух совершенно здоровых детей: Сириуса Ориона Блэка, десяти лет, и Регулуса Арктуруса Блэка, восьми лет. Я чистокровная волшебница.       Женщина тихо застонала и, не отнимая рук от лица, перевернулась на бок, поджимая колени к груди.       Спала она тревожно: снились осколки двух жизней и отчего-то хохочущий над ними Валентин Юрьевич. Ольгу передёрнуло. Каким бы ни был приятным человеком доктор Явольский, от смеха его было несколько… не по себе. Лишь к утру она провалилась в блаженную темноту-без-сновидений.       Новоявленная миссис Блэк сделала несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. Этой ночью она смогла разобраться, кто она и что с ней. Отдохнувший мозг не давал сбоев, достаточно ясно разделяя грань между жизнями Ольги и Вальбурги.       «Кем мне быть? Что мне делать? За что хвататься?» — обречённо проныла женщина, ударяясь головой о подушку.       «Жить за двоих, милочка», — пришла насмешливая мысль из подсознания.       Ольга пробурчала нечто невразумительное и усилием воли заставила себя подняться с кровати. Взгляд её уперся в часы, посмевшие разбудить её в такую рань. В следующий миг женщина с удивлением вспомнила, как ещё до рождения Сириуса её муж поставил временную заглушку: часы не били с двенадцати ночи и до восьми утра.       «И на том спасибо», — буркнула Ольга, мысли которой уже перескочили на Ориона.       Ну вот как с ним себя вести?       С одной стороны, мужчина выставил себя совершенным парнокопытным. Сильно врезался в память момент, когда он, не попытавшись помочь бесчувственному сыну и слабой после ритуала жене, смылся из Рунного зала. Орион слишком напомнил Андрея, и Ольга, как бы ни пыталась оправдать этого мужчину, невольно перекладывала свое отношение к бывшему мужу на нынешнего.       С другой стороны, Вальбургa тоже была отнюдь не сахар: судя по обрывкам памяти, она с удовольствием пилила мужа… Так что Орион часто прибегал к тактике невмешательства, что произошло и на этот раз.        — Mosg’i zatrajala muzg’icu, — произнесла Ольга на своём родном и подивилась, насколько чужеродно и грубо ощущался он горлом. — Vijodit, n’e pobazarim na russkom...       Потянувшись, женщина мысленно плюнула на Ориона — чай, с ним по ходу дела разберётся, — и с удовольствием переключилась мыслями на сыновей.       Из воспоминаний Ольга знала теперь, что Вальбургу раздражал Сириус — он был гиперактивным и непослушным ребёнком. Невнимательный и не желающий сидеть за скучными уроками мальчик отмахивался от всех увлечений, которые предлагала мать, и был истинным разочарованием Вальбурги. В голове у Сириуса были игрушки, закадычный друг — троюродный брат Джеймс Поттер — и квиддич. Всё это приводило к шумным конфликтам, из которых Вальбурга по праву матери неизменно выходила победительницей, а Сириус отправлялся к себе в комнату под присмотр домовиков.       «Пока выходила…» — поправила себя Ольга. Это было конфликтом поколений, Сириус не мог не подчиниться.       Отрадой для материнского сердца Вальбурги был младший сын Регулус. Умный мальчик, не расстающийся с книгами и бредивший зельями, он был бы настоящим Наследником Рода, если бы родился первым. К тайной досаде женщины — ума у Вальбурги хватало, чтобы не обвинять Сириуса в том, что он был первенцем, — Регулус схватывал всё на лету, а старшего было даже не усадить за учебу. К тому же младший из братьев около года был поражен неизвестным никому проклятием, и все более и более белеющего мальчика таскали по всем родственникам, колдомедикам и разрушителям проклятий. Вальбурга уделяла сыну львиную долю внимания, и шалости, что вытворял Сириус, чтобы привлечь внимание, только раздражали её, выливаясь в чрезмерную злость и проповеди. Решение было найдено неожиданно, когда женщина нашла в спальне у Регулуса игрушку, которую не дарил никто из родственников и не приобретала она сама. Маленький мишка сидел в изголовье кровати и обладал невинным заклинанием "красочных снов", а в сочетании с почти незаметным сглазом на самом ребенке... Регулус мучился от кошмаров, во сне отдавая слишком много энергии, и оттого расходовал силы, которые не мог восстанавливать до конца.       Усовершенствованный ритуал очищения завершился успешно, а проклятую игрушку Вальбурга спалила из одной ярости. Но назад было уже ничего не вернуть. Регулус боялся, Сириус отдалился и продолжал идти в пику родителям, а Орион...       Орион к воспитанию детей не приближался. Он ограничивался нахмуренными бровями, когда кто-то из детей что-то разбивал или ломал, или хлёстким словом, когда кто-то из сыновей неприятно отличался. Оба мальчика тщетно пытались обратить внимание отца на себя, но тому было не до детей. Исключение делалось лишь для Регулуса: Орион порой одаривал сына скупой улыбкой или слегка придерживал за плечи, но, признаться честно, все эти знаки внимания были дарованы лишь с подачи Вальбурги.       Ольга взвыла уже не мысленно. Ей становилось понятно, отчего будущий крёстный Гарри Поттера так ненавидел своих родителей. Действительно, совместите юношеский максимализм с твёрдыми рамками общества, прибавьте горсточку невнимания и щепотку зависти к младшему брату, которого любят родители, влейте в полученное месиво пол-литра мантр, проповедей и взываний к ответственности будущего Главы Рода… И вы поймёте, почему Сириус Блэк позволил промыть себе мозги, почему сбежал от семьи, закрывшись в бронебойную скорлупу независимости и вседозволенности.       Успокоившись, женщина поняла, что её счёт к Ориону пополнился ещё одним пунктиком.       Когда в комнате с едва слышным хлопком появился эльф — существо небольших размеров, но с огромными ушами на лысоватой голове, одно из которых к тому же было украшено серебристой серьгой-колечком с гравировкой, — Ольга невольно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Гораздо сложнее было не пялиться на явление, которое обыденно поклонилось слегка прибалдевшей от такого обращения хозяйке и с невозмутимым видом принялось за уборку.       — С-спасибо, — проронила Ольга, заставив эльфа, в свою очередь, удивлённо выпучить и без того огромные глаза.       Где-то в подсознании громко фыркнула шизофрения.       «Только этого не хватало. Может, хоть ты исчезнешь из списка моих проблем?» — взмолилась Ольга, с трудом удерживая себя от желания спрятать голову под подушку и опять заснуть, чтобы проснуться спустя несколько часов в привычном, нормальном мире.       «Ещё чего. Даже не надейся, маггла. И перестань называть меня психическим заболеванием».       «А как приказываете-с? — уверенная в том, что сходит с ума, иронизировала Ольга. — Мисс Я-номер-два?»       Снова раздалось фырканье, на этот раз раздражённое.       «Можешь звать меня миссис Блэк, милочка, — величественно изрекла, по-видимому, Вальбурга. — А теперь к делу. Не выдавай свою мещанскую натуру. Хотя бы постарайся. Спину выпрями! Кричеру прикажи подать первый завтрак. Не забудь взять палочку, хотя я не уверена, что она тебе подойдёт. Будет сопротивляться, пригрози сломать — они такой язык понимают. Выбери синее платье и позови Рикки, чтобы она помогла с причёской. В десять второй завтрак. Выполняй».       Ольга было удивлённо и покладисто кивнула, но потом упрямо тряхнула головой. Вот ещё! Не хватало только следовать во всём указке призрака вздорной Леди. Пусть даже её слова и не были лишены здравого смысла.       «Насчёт буйного нрава ты не права. Грош мне цена, как девице Рода Блэк, если бы я вела себя как торговка базарная. Уж и не знаю, чего ты себе навоображала, но я жена Наследника. И должна соответствовать».       «Как торговка?» — Возмущению Ольги не было предела.       Сжав в пальцах оборку ночнушки, она гневно сверкнула глазами. Заметивший это эльф вздрогнул, пробормотал: «Ничего не меняется», услужливо выпрямился, уже заранее придумывая наказание для себя позаковыристей.       «Да это я образец спокойствия!» — продолжила распаляться Ольга.       «Тише, девочка. Это и хорошо: над нами поработал Мастер душ, — голос Вальбурги сочился ехидством, — так что моего нрава можешь не опасаться. У нас отныне один характер на двоих».       Ольга громко фыркнула, решив не продолжать бесполезную дискуссию (да и, сказать по правде, знала она куда меньше Вальбурги), перевела взгляд на эльфа, а после как можно холоднее приказала:       — Кричер, подай завтрак.       Эльф чопорно кивнул и, отвесив очередной поклон, поспешил исчезнуть. Как домовик закатил глаза, Ольга не увидела.       Новоявленная миссис Блэк ещё с полминуты постояла на месте, про себя выстраивая цепочку действий, а после двинулась в сторону гардероба. Распорядок своего дня она собиралась определить сама, пусть и учитывая советы Вальбурги.       Так что одежда заняла первое место. Ведь Ольге, как и любой женщине, было интересно, какими нарядами может похвастаться представительница благородного рода Блэков.       Гардероб если и поражал воображение, то качеством и аккуратностью тканей. Фасоны мантий Ольге не сильно понравились, количество оставляло желать лучшего, а платья были слишком мудрёными, хоть и изящными. Найдя то, которое посоветовала Вальбурга (женщина не желала признавать слова миссис Блэк приказом), Ольга отметила, что платье было простым и, вероятно, комфортным для человека, не привыкшего ходить в юбке в пол.       С облачением она справились сносно: почти не запуталась в подъюбнике и сумела затянуть тесьму завязок на спине.       В зеркале Ольга себе не понравилась.       Рукава и воротник платья были оторочены белым кружевом, что вкупе с тёмно-синим цветом ткани заставляло женщину выглядеть утопленницей. И без того бледные щёки приобрели мертвецки-синюшный оттенок, а кожа стала казаться нездоровой и чересчур цианотичной. Особенное сходство с популяцией водных существ ей придавали тёмные и спутанные волосы, свисавшие с обеих сторон от вытянутого овала лица.       «Признай, ты это нарочно?» — мрачно, с поистине Блэковской интонацией вопросила Ольга.       «Не льсти себе, малышка, — с налётом весёлости фыркнула Вальбурга, и до женщины донесся отголосок интереса миссис Блэк. — Тело может начать подстраиваться под новую душу, а так Орион хоть смотреть не будет. Испугается».       Ольга едва слышно зарычала в ответ на реплику этой… Блэк. И именно данный момент выбрал Кричер, чтобы появиться с серебряным подносом. Руки старого эльфа дрогнули, фарфоровая чашечка с кофе дернулась, нежно-бежевый напиток вылился на блюдце. Тоненько бренькнула ложечка, завершая ленту неудачного для эльфа дня.       Подавив желание вышибить у Кричера поднос, Ольга резко села на пуфик перед туалетным столиком и, упершись локтями в столешницу, зарылась пальцами в волосы. Удивившись своему порыву, женщина в очередной раз взвыла.       Эльф испуганно выдохнул и с тихим хлопком исчез. Как говорится, от греха подальше...       Ольга вздохнула. Похоже, у Вальбурги был какой-то непорядок с гормонами, ибо подобные перепады женщина испытывала только во время беременности. Пожалев, что колдомедицина не умеет справляться с такими проблемами, Ольга пожалела себя и подумала, что стоит больше контролировать себя и свое поведение. И — дамочка усмехнулась — пересмотреть питание и допросить миссис Блэк о "красных днях". Вдруг её догадка окажется верна?       — Рикки! — громко позвала Ольга, поправив волосы и выпрямив спину.       В центре спальни материализовалась маленькая домовичка, одетая в просторную наволочку с маленьким гербом рода Блэк на груди. Лупоглазая и вислоухая домовушка слегка испуганно таращилась на Вальбургу, стараясь не вызвать в той ещё большего гнева.       — Рикки, расчеши меня, — тихо обронила женщина, выпрямляясь.       Незаметно для себя Ольга приняла решение говорить как можно меньше, по крайней мере, перед посторонними и до тех пор, пока не разберётся, что здесь можно болтать, а о чём лучше помалкивать. Эльф, явно наслышанная уже об утреннем настроении хозяйки от Кричера, коротко кивнула и подошла ближе, а вскоре Ольга почувствовала, как одну из прядей волос аккуратно берут и начинают приводить в порядок.       Домовичка действовала ловко: за спиной порхал ужасного вида гребень с длинными зубьями, расчёсанные пряди ложились на левое плечо и вились мягкими, слегка пушистыми волнами. В прошлой жизни Ольга ненавидела, когда кто-то, помимо сына, касался её волос, но сейчас это было приятно.       Глядя на свое отражение, Вальбурга попыталась улыбнуться. Вышел вполне приличного вида оскал любого среднестатистического адвоката.       Ольга вздохнула про себя. Этой женщине явно не приходилось наслаждаться искренним, настоящим счастьем.       Голос внутри таинственно умолк.       Волосы постепенно собирались в высокую причёску, и вскоре Рикки скромно отошла в сторону, предоставляя женщине оценить результат её работы. Ольга осталась довольна. Хоть прическа и старила, но на речную обитательницу женщина стала походить меньше. Теперь она была сравнима с треской обыкновенной, мороженой.       — Можешь быть свободна, — кивнула Вальбурга домовушке, и та, склонившись в поклоне, исчезла.       На туалетном столике тем временем материализовался целый батальон баночек и флаконов.       Ольга с некоторым недоумением оглядывала всё это богатство, а потом с поистине детским интересом принялась исследовать их содержимое. Коллекция косметики миссис Блэк произвела на Ольгу гораздо большее впечатление, чем её гардероб. Такое количество кремов, масок, бальзамов, теней и блесков высшего качества женщине приходилось наблюдать только в дорогих бутиках.       Отдельным пунктом стал ящичек, где во флаконах из тончайшего хрусталя хранились духи. Ольга не успокоилась, пока не перенюхала почти половину запахов. В конце концов она перестала ощущать их, голова слегка кружилась, но зато настроение надёжно укрепилось на отметке «хорошее», что не могло не радовать.       О назначении некоторых субстанций оставалось лишь догадываться. Законная хозяйка всего этого великолепия продолжала отмалчиваться, предоставив преемнице шанс разобраться с косметикой.       Когда процедуры приведения себя в мир теплокровных существ состоялись, Ольга наконец отложила кисточку в сторону. Стоило ей закончить, как вся флотилия баночек-фиалов уменьшилась и перестала занимать то огромное количество места.       Зато вместо косметики на столе материализовался поднос с завтраком.       Осторожный Кричер не решился вновь явиться пред разгневанные очи хозяйки.       

* * *

      Вальбурга как раз надкусила один из аппетитно выглядящих круассанов и сделала глоток вкуснейшего ароматного кофе, когда в дверь трижды постучали.       Белоснежный фарфор кофейной чашечки скорбно звякнул о блюдце, а сердце заколотилось вдруг быстро-быстро.        — Входите, — отозвалась Ольга, незаметно вытирая предательски вспотевшие ладони о подол платья, и с удовольствием отметила, что её сильный голос не дрогнул.       Дверь приоткрылась, и через порог переступил его величество Орион собственной персоной. Впрочем, дальше порога мужчина не двинулся, а прислонился к косяку, с недоброй насмешкой в глазах разглядывая Вальбургу.        — Утро прожито зря, если ни один доведённый эльф не вламывается в мои покои с криками «Не бросай на произвол, хозяин Орион»? — осведомился муж, приподнимая чёрные брови.       Настроение тихо покатилось по наклонной...       Ольга подавила желание скривиться и промолчала. Пояснять свои действия она не собиралась. Муж был настолько уверен в том, что дражайшая супруга всё делает ему назло, что переубеждать его было бесполезно.       Оставалось разве что поставить чистый кубок под яд, который накопил муж за всё время счастливой супружеской жизни, и хоть раз попытаться не отвечать на его остроты.       Но язык был хорошо подвешен абсолютно у всех Блэков.        — Как твоё самочувствие? — вдруг осведомился Орион. Вальбурга позволила себе удивлённый взгляд и прищурилась.        — Не дождёшься. Лучше бы поинтересовался, как Регулус. — Женщина не могла не напомнить мужу о его отцовском долге.        — Я и так знаю. Сириус уже пожаловался, что был выгнан из собственной кровати, — фыркнул в непередаваемой манере мужчина, и Ольга поняла, откуда её незримая собеседница подхватила эту привычку.        — Мальчики нашли общий язык? Удивлена до глубины души, — коротко хохотнула Вальбурга и резко поднялась. Орион моргнул и прищурил карие глаза.        — Представь себе, несмотря на все твои усилия, сегодня обошлось без придирок Сириуса и жалоб Регулуса! — вдруг, будто сорвавшись, выпалил он. — Они даже ушли вместе прокатиться на метле, «пока мать не видит». Давай, дорогая, поспеши наказать за самовольную отлучку, они на заднем дворе, чего ты ждёшь? Ведь дети не должны развлекаться и играть, они должны смиренно выслушивать наказания мамочки. Я прав, Бурги?       Ольга, поначалу опешив, теперь с жалостью смотрела на мужчину.       Кажется, Вальбурга конкретно так сломала Ориона. И сейчас его недовольство, его злоба рвалась наружу, находя выход через горечь и желчь.       Как и любой человек, Орион искал повод выплеснуть всё в лицо главному «обидчику», и сейчас поводом для этого послужили Регулус и Сириус — пожалуй, единственное, на что Вальбурге было не плевать. Сами дети, как позже поняла Ольга, в тот момент не трогали Ориона, который в порыве гнева даже не заметил, как произнёс нечто важное и правильное. Мужчина всю свою жизнь считал младшее поколение слишком глупым и инфантильным, чтобы уделять им хоть сколько-нибудь своего внимания.       Первым порывом миссис Блэк было хлопнуть ладонью по столу и, грозно сверкнув глазами, совершенно не аристократично выругаться, послав муженька возиться с детьми самостоятельно.       Вторым — молча развернуться и уйти, пока Орион не перебесится.       Но сделала женщина третье: под бешеным взглядом мужчины она выпрямилась, чуть наклонила голову к плечу и нежно оскалилась, ожидая, когда же, наконец, муженёк подавится своим гневным монологом, что произошло достаточно быстро. Явно ожидавший иной реакции Орион прервал себя на полуслове и перешёл к плану «Б». А именно: предпринял попытку прожечь в супруге взглядом дыру.        — Орион, ты сейчас орёшь на меня, — спокойно констатировала Ольга, глядя прямо в глаза мужа. — Без повода орёшь, поскольку у тебя плохое настроение или ты встал не с той ноги. Если твоя левая пятка внезапно зачесалась, какого Мерлина ты перевешиваешь это на меня?       Мужчина резко дёрнул головой, разрывая зрительный контакт. С мгновение помедлив, недовольно дернул уголком рта и процедил:       — Можешь считать, что я спокоен. — Достучаться до совести заблудшей овцы вряд ли получилось, но та всё же повернула голову в сторону пути истинного.        — А теперь, пожалуйста, поясни, чего ты хочешь от своей жены в без пятнадцати девять утра, помимо исполнения супружеского долга? — Окончание фразы вырвалось как-то само собой, и Ольга едва заметно усмехнулась.       Блэк посмурнел лицом: брови снова сошлись к переносице, в карих глазах показались грозовые раскаты, рот приоткрылся, показав ровные зубы…        — Без крика, пожалуйста, — слегка поспешно добавила женщина.       Сердито сверкнув ясными очами и резко сжав зубы, его величество соизволил пояснить, что он забыл в покоях Вальбурги.        — В половине девятого ко мне ввалился Кричер, после очередной по счёту истерики которого я узнал, что ты хочешь дать ему одежду за то, что он испортил тебе день. Как, по-твоему, что я должен был предпринять?        — Запретить домовикам беспокоить тебя по всякой fign’e, — пожала плечами Ольга, мысленно поражаясь масштабам гиперболы эльфа, — или проигнорировать. Тебе не хуже меня известно, что давать никому одежду я не собиралась и не собираюсь. А весь «испортил день» заключается в том, что он подал завтрак на двадцать минут позже, чем обычно, и расплескал кофе.        — Обычно тебе хватает и этого! — мрачно изрёк муж, интонацией выделив первое слово, но осёкся под тяжёлым взглядом женщины. Взведённый до крайности, он почти не замечал, что женщина периодически вставляет в свою речь слова на незнакомом ему грубом языке. Зато это заметила Ольга и, мысленно отвесив себе затрещину, пообещала не прокалываться.        — Не в этот раз, — проговорила Вальбурга, легко подёрнув плечами.       Орион прищурился. Его собственная жена дала ему пищу для размышлений, чего не случалось несколько последних лет. На некоторое время они сблизились, когда Регулус заболел, но выходки старшего сына и паника Вальбурги разобщили их, поскольку женщина часто обвиняла мужа в том, что тот не делает ничего для того, чтобы спасти ребёнка. Обвинения были безосновательны, но самолюбие Ориона было задето, а потому краткий мир был нарушен, и скандалы в доме стали обычной манерой разговора.        — Кажется, мы давно не говорили друг с другом, Бурги, — хмыкнул мужчина, снова подпирая косяк. Злость резко ушла, оставив опустошение. Блэк был вспыльчивым, но отходчивым, а еще умел признавать свои ошибки.        — Когда пять минут назад успели превратиться в вечность? — иронично осведомилась Ольга, возвращаясь к столику. Впрочем, заметив в зеркальном отражении темнеющий взгляд мужа, она поспешила исправиться: — Я поняла, о чём ты, Орион... Проходи, поговорим.       Мужчина же в извиняющемся жесте приподнял руки:        — Не сейчас. Мне нужно кое о чём подумать.       Вальбурга милостиво кивнула и, когда мужчина исчез в темноте коридора, с громким выдохом опустилась на пуфик. Её уже во время разговора начало потряхивать, но по опытам семейных споров с Андреем женщина знала, что стоит дать слабину, и мужчина выплеснет все, что накипело, а после уйдёт, оставив супругу исчерпанной и разбитой.       «Ну и зачем было его ломать? Нормальный же мужик был?» — спросила у части самой себя Ольга.       Вальбурга, дремлющая на задворках сознания, ответила не поддающимся толкованию комком эмоций и промолчала.       Женщина насмешливо фыркнула — да, этот жест был чересчур заразен — и, со вздохом упав на кровать, приподняла мертвенно-бледную руку в обрамлении белых кружев и принялась разглядывать тонкие пальцы. На лице заиграла улыбка:       «Меня зовут Блэк. Вальбурга Блэк».