Во всем виноваты Блэки

      Ольга не поняла, когда в ней пробудилась острая потребность увидеть сына и убедиться, что тот в порядке. Просто в какой-то момент женщина подорвалась с места и спешно вышла из комнаты, путаясь в неудобной одежде и морщась от непривычной обуви.       Платье неприятно путалось в ногах. Пока Вальбурга скандалила с мужем, этого не было заметно, но стоило Ольге перейти на быстрый шаг, как узкий подъюбник стал мешать, а длинный подол — забиваться между ног с каждым движением.       Когда мешающаяся в ногах ткань в очередной раз чуть не послужила причиной падения, новоявленная миссис Блэк едва сдержалась от того, чтобы разорвать платье на мелкие ошмётки. Неожиданная вспыльчивость рассердила Ольгу ещё больше.       Подавив желание зарычать, женщина прикрыла глаза, постаралась успокоиться и прижалась спиной к стене.       Постепенно это удалось; отрезвляла и прохлада, покалывающая лопатки, и мысли.       Наконец, Вальбурга отбросила с лица прядь волос и почти побежала вперёд по коридору.       Придерживая юбку — а точнее, задирая её так, что мелькали ступни, обутые в лёгкие домашние туфли, — женщина дошла до двери, ведущей во внутренний двор. Сквозь белёсо-мутное стекло почти ничего не было видно, разве только виляющую в паре метров от земли тёмную точку.       Ольга спешно оправила платье, которое за время прогулки по поместью совершенно неприлично сбилось и перекосилось, стёрла с лица улыбку и открыла дверь.       Картина, открывшаяся взору ответственной матери, была весьма сюрреалистичной.       На «взрослой» метле вихляли двое: мальчик постарше, держась одной рукой за метлу, другой страховал младшего, а тот, визжа от восторга и страха, вцепился в древко, не собираясь отпускать его, судя по всему, до очередного восстания гоблинов.       Вальбурга нахмурилась и решительно ступила вперёд, ожидая, когда её наконец заметят.       Заметили.       Старший мальчишка вдруг удивлённо хлопнул ресницами и, резко побледнев лицом, направил метлу к земле. Ещё не понявший, что стряслось, Регулус обиженно вскрикнул, но, увидев мать, испугался и вцепился в древко с ещё большей силой.       Когда двое успешно приземлились, Ольга украдкой перевела дух.       «Посадка проведена успешно! Пользуйтесь услугами нашей авиакомпании!» — ехидно прокомментировала она, подходя к мальчикам.       Остановившись в паре футов, Вальбурга задумчиво наклонила голову к плечу, рассматривая обоих мальчишек. Сириуса в своем новом воплощении она видела впервые и теперь пыталась объективно оценить ребёнка, стоящего перед ней.       Даже будучи десятилеткой, мальчик был красив и ладно сложен. Подбородок его был чуточку острее, чем у Регулуса, нос чуточку прямее, глаза чуточку больше, плечи чуточку шире… Всюду набиралось это небольшое «чуточку», и, в конце концов, переминающийся с ноги на ногу рядом Регулус заметно уступал старшему брату. Словно природа расщедрилась на первого Наследника, давая ему крепкий характер и силу духа, но взяла отпуск на младшем, слепив из него невразумительное подобие первого.       Теперь становилось понятно, отчего требования к Сириусу были выше.       Ольга мысленно потёрла лоб и прищурилась. Старший, уловив настроение матери, незамедлительно вскинул голову и шагнул вперёд, выгораживая брата.       Однако вскоре стушевался под суровым (как надеялась Вальбурга) взглядом матери.        — Сириус… — начала она, но мальчик неожиданно топнул ногой и зло уставился на женщину:        — Знаю я! — Лицо ребёнка перекосилось. — Знаю! «Наследнику непозволительно развлекать себя подобными глупостями, — передразнил он Вальбургу, всё больше распаляясь. — Если ты не прекратишь, я сломаю метлу». Нельзя! Это подарок дяди Альфарда!       Ольга с нарастающим удивлением наблюдала за истерикой сына. Женщина едва заметно улыбнулась, вспомнив, как не далее чем сегодня утром на неё точно так же кричал Орион. Вот только в этот раз политика «я столько для тебя сделала» вряд ли окажется столь эффективной…        — Сириус, успокойся, пожалуйста, — проронила Вальбурга, двигаясь к одной из скамеек.       Регулус попытался уловить взгляд брата, но тот раздражённо встряхнулся и нехотя поплёлся за матерью.       Ольга опустилась на скамью и предельно аккуратно расправила складки на тошнотворно-синем платье. Когда же молчание превратилось в излишне затянувшуюся паузу, женщина прищурилась.        — Сириус, ты, разумеется, знаешь, что я и сейчас скажу? — слегка насмешливо полюбопытствовала она, наблюдая за мальчиками.       Если на лице Сириуса прочно уместилась Блэковская упёртость в своем мнении, то во взгляде Регулуса были отчаяние и страх. Помешкав, мальчик всё-таки отшагнул от старшего брата, а тот, заметив манёвр, метнул презрительный взгляд на младшего.       Вальбурга со вздохом поняла, что дети вновь начали отдаляться друг от друга. Этого допускать было нельзя.        — Что на мне долг перед всем Родом, что я должен вести себя как Наследник, что я могу травмировать себя… — завёл волынку Сириус, но Ольга прервала его.        — Не далее как сегодня утром я имела весьма любопытный разговор с твоим отцом, Сириус. Он считает, что ты должен развиваться… всесторонне, — неопределенно взмахнула рукой Вальбурга и сделала небольшую паузу, давая мальчику осознать то, что она только что сказала, а после огорошила его следующим заявлением: — Ты с братом можешь играть в квиддич, сколько тебе заблагорассудится, сын. Я даже схожу с вами в лавку мётел и позволю выбрать модель по душе…        — Правда?! — почти подпрыгнул мальчишка, удивлённо таращась на Вальбургу. В голове его бились две такие невероятные мысли: «Мать — мать! — разрешила ему играть, а отец — отец! — попросил её об этом». В сознании Сириуса Орион мигом вознёсся на пьедестал героя.       Регулус тоже удивился: он трогательно приподнял бровки и распахнул глаза прямо так, как это делал Рома в своё время.       Воспоминание кольнуло болью сердце Ольги, так что принять строгий вид женщине не составило труда.        — Но только при двух условиях, — веско добавила ведро дёгтя в медовый бассейн счастья Вальбурга, наблюдая за сменой эмоций на лицах сыновей.       Сириус нахмурился, перекрещивая руки на груди. Он был почти уверен, что мать выставит жуткие требования, вроде принесения в жертву камню Рода соседского пса или обручения с какой-нибудь чистокровной дурой вроде Эмили Вэнс. Квиддич мальчик любил, но не настолько же!       Регулус нахмурился и чуть наклонил голову, демонстрируя Вальбурге готовность внимать. Руки мальчишка предусмотрительно сцепил в замок за спиной, дабы не выдать своего настроения. Пальцы его тут же нащупали невесть откуда взявшуюся на руке колючую занозу. Ранка пока ещё не начала болеть, но кусочек дерева здорово раздражал.       Несколько мгновений понаблюдав за сыновьями, Ольга решила больше не мучить их ожиданием:        — Первое и главное — вы к вечеру ясно и подробно объясните мне, почему я должна это сделать.       Сама миссис Блэк ничего против игры на мётлах не имела, но это был хороший способ привязать Сириуса к отцу и брату, ответственность за которого ложилась теперь на него. Ну, и выставить себя, то есть Вальбургу, не такой уж чопорной стервой.       Мальчики переглянулись, и старший поспешно кивнул. На лице его мелькнуло выражение небывалого облегчения, ведь первое условие оказалось совсем простым. По сравнению-то с обязанностью любезничать с мисс Вэнс!        — А отца попросить о помощи можно? — вдруг подал голос Регулус, заслужив удивлённый взгляд брата, поскольку такая идея ему в голову не приходила.       Впрочем, Сириус тут же поднял глаза на мать, присоединяясь к вопросу младшего.       Ольга медленно кивнула, мельком подумав, что когда Орион в очередной раз придёт выяснять отношения, она сможет ответить, что муж сам на это напросился.        — А второе условие? — вновь поинтересовался более внимательный к деталям Регулус. Сириус мыслями уже уплыл в грёзы о новой метле, и преграды между ней и собой воспринимал как нечто незначительное и легко преодолимое.       Вальбурга хитро улыбнулась:        — А я пока не придумала!

***

       — А я пока не придумала! — заявила мать и поднялась со скамьи резко, как делала всегда, когда разговор был окончен. С той лишь разницей, что сейчас в этом движении не было ни злобы, ни чопорного презрения к провинившимся.       Чутко осознавший эту перемену Регулус невольно прижал руку к груди, где колотилось сердце. Грустно и тоскливо, словно сожаление о былом, отозвалась в сознании мальчика фраза, произнесённая Вальбургой.       Образ Мамы, увиденный мальчиком во сне, промелькнул в глазах женщины в тот момент, и это заставило маленького Блэка почти рвануться к ней.       Удержал его, как ни странно, подошедший Сириус. Вспыхнувшая несколькими минутами ранее обида была забыта, и брат, подмигнув Регулусу, умчался приводить метлу дяди в порядок.       Регулус вновь нахмурился, но тут же улыбнулся.       К старшему брату мальчик питал смешанные чувства.       Ему нравились задор и смелость Сириуса, но пугали прямолинейность и безответственность; восхищало упорство, с которым тот отстаивал своё, но напрягали скандалы и жестокие слова, которые звучали под крышей дома каждый раз, когда Сириус начинал отстаивать свои убеждения.       А старший брат несильно, но всё-таки завидовал Регулусу: младшему брату досталась любовь родителей, ведь тот был идеальным сыном для любой семьи — сообразителен, умён не по годам, искренне предан Роду и его Идеалам… Всё это подстегивало и без того бунтарский дух Сириуса. Если прежде он просто не хотел учиться, то теперь страстно желал заставить родителей принять его таким, какой он есть. Что, безусловно, было сложнее.       Регулус вздохнул. Мать уже скрылась за дверью, пригласив детей на завтрак, Сириус умчался относить свое дряхлое сокровище — метлу дяди Альфарда, а он остался один во дворе, посреди буйной зелени травы и начинающих желтеть листьев.       Мальчик скорбно вздохнул, в последний раз колупнул занозу на ладони, не нарочно загоняя её ещё глубже, и отправился на поиски Рикки.

***

      Ольга, подхватив повыше юбки, широким шагом шла по очередной галерее, время от времени оглядываясь по сторонам.       Не далее как три минуты назад она в пух и прах разругалась с внутренним голосом. Всё время, пока Ольга общалась с младшим поколением, миссис Блэк прилежно молчала, по-видимому, сочиняя разгромную речь, которую и обрушила на женщину, лишь только та переступила порог, а после короткого препирательства предпочла исчезнуть.       Оставшейся без поддержки Ольге хватило всего нескольких минут, чтобы заблудиться в не таком уж и маленьком поместье.       «Отчитала, как девчонку, — продолжала мысленно негодовать она, открывая все двери подряд. — Это, между прочим, и мой сын тоже».       «Хм-м-м», — протянула шизофрения из глубин подсознания.       «Сыновья», — тут же невозмутимо исправилась Ольга и остановилась, пытаясь выбрать между широким коридором, откуда она только что пришла, и лестницей, ведущей куда-то наверх.       Вскоре немало удивлённые портреты боковой галереи с недоумением наблюдали за тем, как хозяйка поместья неспешно прогуливалась от одного изображения родственника к другому. Особенно женщину интересовали портреты ближайших родичей. Перед их рамами миссис Блэк надолго задерживалась, оценивающе, будто при знакомстве, рассматривала и полушёпотом комментировала увиденное.        — Здравствуй, папочка, — с каплей ехидства пробормотала Ольга, оказавшись перед очередным портретом.       На нём был изображён худощавый мужчина средних лет в «парадном балахоне», небрежно облокотившийся на нарисованную тут же тумбу с какими-то приборами на ней.       Поллукс Блэк взирал на дочь с непередаваемой смесью неудовольствия и замешательства на лице. Обладатель Ордена Мерлина уже было открыл рот, дабы поинтересоваться, чем вызвал у единственной дочери столь пристальное внимание — и отчитать её за это, разумеется, — когда рядом с Вальбургой объявился эльф.       Кричер всё ещё не поднимал виноватых глаз на хозяйку. Уши его были плотно прижаты к лысоватой голове, а пальцы нервно перебирали хвост тесьмы фисташкового оттенка, служившей домовику вместо пояса. В целом домовик был похож на нашкодившего дворняжку и никак не вязался в воображении Ольги с постоянно брюзжащим хмурым Кричером из книг о Мальчике-который-выжил.       «И домового довела», — осуждающе-отстранённо подумала она в адрес Вальбурги, но тем не менее строго воззрилась на Кричера.       Внутренний глас всё ещё презрительно молчал, не соизволив ответить на претензию маглорожденной «мещанки».       Впрочем, сейчас это было даже на руку: никто не мешал ходу мыслей, не выводил из хрупкого состояния внутреннего равновесия, никто не пытался вытянуть клещами события Поттерианы…       Ольга прикрыла глаза и подавила желание устало вздохнуть. В теле ощущалась энергия и желание выплеснуть её, но разум был совершенно пуст, словно безлюдная улица часа в три ночи.       «Перекати-поле», — вспомнилось вдруг женщине, и она мельком даже улыбнулась. Потребность что-то делать раздражала.       Наконец, взяв себя в руки, Вальбурга распрямила плечи и негромко приказала домовому эльфу:        — Кричер, перенеси меня в столовую. И скажи, чего ради ты решил предстать перед моим взором?       Эльф промолчал и, коснувшись тщедушной лапкой Вальбурги, аппарировал в малый обеденный зал. Ощущения от перемещения были забавными. Ольга чувствовала подобное, лишь когда ехала в машине по кочкам в период беременности на большом сроке.       Оглядевшись, женщина увидела только что вошедшего в столовую Ориона, который церемонно кивнул женщине. Та, действуя по наитию, ответила реверансом, а после мужчина избавил её от лихорадочного поиска своего места, согласно этикету, отодвинув стул перед своей дамой.       Это оказалось место по правую руку от большого стула-кресла, стоящего во главе стола.       Вальбурга села, благодарно кивнув мужу, и сложила руки на коленях. Блюда пока были пусты, как пустовали и места по левую руку от Ориона, предназначавшиеся, по-видимому, сыновьям.       Положенный разговор о погоде заглох в самом начале, когда муж предупредил Ольгу об ожидающемся на неделе похолодании. Женщина поблагодарила, отмахнулась фразой, что похолодание — это снег, а остальное не стоит внимания, и умолкла.       Орион занялся чтением газеты, появившейся на столе. Глаза Вальбурги выхватили название «Ежедневный пророк» и дату — 19 июля 1968 года.       Сириусу скоро исполнится десять, Регулусу — девять. Память услужливо подсказала даты: 3 ноября и 13 февраля — дни рождения сыновей Вальбурги.       Женщина мельком улыбнулась. Рома тоже был ребенком зимы, правда, декабрьским.       Не успела Вальбурга подумать, что её племяннице, Беллатрисе, предстоит последний учебный год в Хогвартсе, где она должна будет получить метку Тёмного Лорда, как в столовую ворвались дети. Регулус, хохоча, убегал от Сириуса, который растопырил пальцы и рычал, преследуя брата.       Вальбурга закатила глаза, Орион неотвратимо и медленно стал опускать газету. Мальчишки же быстро выпрямились, скользнули друг к другу и, пряча довольные улыбки, пробормотали: «Доброе утро, отец, мама».       Уместившись за столом — Сириус сел напротив матери, по левую руку Ориона, а Регулус на следующий по порядку стул, — братья принялись пихаться, а после настороженно замерли.       Следующие несколько секунд прошли в напряжённой тишине.       Мальчики, к собственному удивлению, ещё ни разу за утро не повздорившие, усиленно старались держать лица, Орион отложил аккуратно сложенный пополам «Ежедневный пророк» (взгляд Регулуса метнулся к заголовкам и вновь перескочил на брата), а Ольга занервничала.       Занервничала она по одной простой причине — женщина не знала, как вела себя её предшественница за столом. То ли Вальбурга вредничала, то ли никогда не задумывалась о своих действиях, но Ольга не знала, что делать.       С тихим боем часов на столе появился завтрак: изящный кофейник, от которого потянуло ароматным кофе, большой молочник с острым носиком, глубокие тарелки у каждого занятого места и столовые приборы. Хлопок оповестил о прибытии очередного эльфа; домовик держал в руках расписную миску и ложку для крем-супа.       Правда, в миске оказалась обыкновенная каша, в середине которой всплывал желтою пленкой кусок масла.       «Овсянка, сэр», — выдала следующую ехидную реплику память, и миссис Блэк подавилась смехом.       Орион, которому как раз в этот момент наполняли тарелку, метнул странный взгляд на жену, дёрнулся, плечом задел тощую ручку эльфа, и... обжигающая масса выпала из ложки, угодив прямо на чёрные брюки старшего Блэка. Мужчина взвыл, испуганный эльф запричитал, в паузах между словами ударяясь головой о ножку стола, а Ольга, не выдержав, залилась смехом.       Сириус, с неприкрытым интересом наблюдавший за разворачивающейся картиной, восхищенно открыл рот, а после локтем ткнул Регулуса, который только собирался отпить из бокала. Из-за тычка брата юный Блэк поперхнулся и стукнулся передними зубами о стекло. Послышался резкий звук, Регулус взвыл и, опрокинув бокал на скатерть, приложил руку ко рту.       Из глаз ребёнка брызнули слёзы, а сквозь пальцы пробежала алая полосочка крови.       Ольга подскочила и рванулась к сыну, Сириус таращился то на разгневанного отца, оттирающего салфеткой кашу с брюк, то на мать, что-то быстро говорящую младшему брату, то на ревущего Реджи. Мальчик не знал, что ему делать, а потому уселся поудобнее и притянул бокал брата к себе. Сок уже разлился по скатерти, а вот на дне стакана виднелся зуб с кровяной «короной».       Сириус оглянулся, желая забрать трофей и внезапно в окне заметил приближающуюся тёмную точку, которая постепенно принимала вид весьма знакомой совы.       Мальчик радостно вскочил, подбежал к окну и вспрыгнул на подоконник, порываясь поймать сипуху.        — Это письмо! Письмо от Джеймса! Он всё-таки пригласит меня в гости!