Во всем виноваты Блэки

      Восьмикратный бой часов 1 августа 1968 года застал Вальбургу Блэк стоящей перед зеркалом в умывальне.       То, о чём предупреждала соседка по телу, медленно сбывалось: уже исчезли седые волоски, ушли намечавшиеся морщинки у глаз и «носогубка», а кожа стала ровнее и чище. Лицо стало приятным: и выражение теперь изменилось, став мягче, и форму бровей Ольга сделала полукруглой, без характерного Вальбурге стервозного перегиба.       Постепенно женщина подстроилась под мимику тела, научилась улыбаться так, чтобы не вызывать у самой себя дрожь, и отрепетировала несколько основных эмоций, учась у миссис Шизофрении премудрости держать лицо.       Ольга хмыкнула. Такой она уже себе нравилась — всё же Вальбурга была столь же красивой женщиной, как и юная Беллатриса Блэк в далёком другом будущем.       Рикки, явившаяся на зов хозяйки с четверть часа назад, застыла посреди умывальни с махровым полотенцем в руках. В мочке уха домовички сверкала серёжка-гвоздик с крохотным камешком. Время от времени Рикки касалась украшения, будто проверяя — на месте ли?       Ольга, наблюдая за служкой в отражении, улыбалась.       Наглядевшись на себя распрекрасную, женщина протянула руку за полотенцем и закрутила его на голове излюбленным с прошлой жизни тюрбаном. Уже привыкшая к новой причуде хозяйки домовушка подала леди Блэк халат и вновь дотронулась до серьги.       «Тоже мне, кумира нашла, — ворчливо хмыкнула Вальбурга. — Бестолочь к бестолочи и тянет».       «И давно тебя занимает возня домовиков?» — спросила её Ольга, завязывая шёлковый пояс.       «Меня, милочка, занимает всё, что происходит в моём доме», — холодно парировала леди Шизофрения.       «Да-да, — ехидно согласилась с ней Зимина. — А также всё за его пределами».       Вальбурга громко фыркнула и пропала.       Леди Блэк последний раз глянула в зеркало, подавила дурашливое желание послать себе воздушный поцелуй и покинула ванную комнату. Стирая излишнюю влагу с лица кончиком полотенца, которое покоилось на волосах, женщина прошла до пуфика и опустилась перед туалетным столиком.       Прервало её тихое сопение.       Намурлыкивая под нос песенку из репертуара незабвенного Короля Шутов, Ольга не сразу заметила примостившегося в кресле Сириуса. Мальчик сосредоточенно таращился в пол, а стоящий подле него Кричер страдальчески закатывал глаза и буравил взглядом серебряный поднос.        — Так-так, — протянула Ольга и обернулась к сыну. — Доброе утро, Сириус.       Сопение усилилось.        — Доброе, — буркнул сын в ответ, не поднимая взгляда на леди Блэк.       «А я говорила: на шею сядут, — прошипела Вальбурга, и Зимина уловила мыслеобраз сведённых тонких бровей. — Ох, что ты из них воспитаешь, маггла?! У тебя у самой ни младших братьев не было, ни сыновей!»       «Может, у него проблемы? — мигом встала Ольга на защиту ребёнка. — Отругать всегда можно, а если что-то серьёзное?»       Леди Блэк не спешила расспрашивать сына. Она стянула полотенце с волос, отбросила его на подлокотник кресла, где устроился Сириус, и лаконичным жестом материализовала на столе армию баночек и тюбиков.       Мальчишка дёрнулся, видимо, ожидая чего-то другого. Серые глаза поднялись на мать, и во взгляде ребёнка Ольга углядела растерянность. Чуть улыбнувшись сыну, женщина стиснула в руке гребень и, отделив несколько влажных прядей, принялась аккуратно их расчёсывать.       Сцена сопровождалась гробовым молчанием двух домовиков. Кричер, соляным столбиком застывший у кресла, диким взглядом морозил серёжку в ухе Рикки, а та смущённо комкала подол своей наволочки.       Сириус поёрзал в кресле, несколько раз вздохнул, наблюдая за ровными движениями матери, и вновь затих, упрямо поджав губы. Ольга улыбнулась шире. Упрямства сыну не занимать, но не будь она Блэк, если сдастся первой.       «Быстро же ты влезла в мою шкуру», — едко прокомментировала урождённая Блэк.       «А что, по-твоему, я должна была сделать? — огрызнулась Ольга и сильно рванула гребнем, от чего тут же и зашипела. — Орион явно не одобрил бы, если его женушка начала бы вдруг вопить о будущем и кричать, что это не её тело. А уж с легиллиментами вообще бы kranty пришли. И мне, и Роме… Регулусу».       «Роме»,— тихо пробормотала Вальбурга, оставляя ощущение перекрещённых на груди рук.       Миссис Шизофрения не одобряла любое разделение Регулуса и Романа и не уставала всячески высказывать это Ольге. Та по-тихому злилась, но всё равно не могла себя переучить до конца.       Женщина оторвалась от мыслей и оглянулась на замерших в разных концах комнаты домовиков и упрямо молчащего сына. Дёрнув плечом, мол, ну как хотите, она неспешно направилась к шкафу. Кричер бесшумно поставил поднос на столик и, сверкнув взглядом в сторону съёжившейся Рикки, исчез. Домовушка переглянулась с Сириусом, поймала его ободряющий взгляд и робко улыбнулась.       Открыв дверцу шкафа, Ольга замерла в размышлениях, что надеть. Взгляд привычно скользнул по полке, где за стопкой одежды был спрятан дневник. Перебрав несколько вешалок, она, наконец, остановилась на лёгком светлом платье, ткань которого очень напоминала женщине русский лён, но была гораздо мягче и приятнее на ощупь. Именно это и стало решающим доводом при покупке вещицы во время последнего визита в Косой.        — Юный лорд, позвольте, я переоденусь? — ехидно осведомилась Ольга, повернув голову в сторону так, чтобы видеть сына.       «Юный лорд» залился краской и, не поднимая взгляда, быстро прошагал к двери. Миссис Шизофрения фыркнула, пробормотала нечто вроде «я же говорила», но Ольга вновь отмахнулась. Халат шёлковой волной соскользнул с плеч на пол, и Рикки споро подхватила лёгкую ткань.       Несколькими минутами позднее, когда стрелки показывали без четверти девять, Ольга с силой затолкнула последнюю шпильку с жемчужной вершиной в причёску и оглядела себя. Во имя хорошего настроения сегодня леди Блэк решилась нарушить давнюю традицию Вальбурги, попросив, тем самым, Рикки уложить лишь волосы с висков и затылка в небольшую «розу». Нижние прядки оставались свободными, женщина лишь подкрутила их до ровных локонов, взмахнув палочкой. Вместе с неожиданно светлым платьем вид получился несколько более домашний, чем она ожидала. Нитку тонкого жемчуга уложить на впадинку ключиц — и готово.       В дверь постучали. Отложив в сторону кисточку, Ольга с интересом обернулась ко входу, предвкушая продолжение занимательной игры в молчанку. В приоткрывшуюся щель просунулась голова Регулуса. Не встретив сопротивления, мальчишка вошёл, а следом за ним появился и Сириус — всё ещё пунцовый, но такой же сосредоточенный.        — Доброе утро, мама. — Как послушный мальчик склонил голову Регулус, а после резво — с детской, Ромкиной, непосредственностью — поднял глаза на мать и ткнул в бок старшего брата.       Сириус пошёл дальше, как и полагалось десятилетке. С гордо выпрямленной спиной он шагнул к матери и примкнул к протянутой белой ручке, будто на торжественном приёме.        — Просим прощения за раннее вторжение, — произнёс он излишне официальным тоном. Во взгляде паршивца, тем не менее, не было ни капли сожаления.        — Надеюсь, у вас была на то достаточно веская причина, — поддержала стиль беседы леди Блэк, не спеша подниматься с пуфа: так и Сириус, и Регулус могли быть на одном с ней уровне.        — Просим Вашего дозволения провести этот день в поместье Карлуса Поттера, — высказал, наконец, свою просьбу Сириус.       «Надо же, «Вашего дозволения», — передразнила Ледяная Бурги. — Вот же дракколята!»       «Ты, если мне не изменяет память, обиделась», — хмыкнула Ольга и вынырнула из диалога с соседкой по телу, чтобы обратиться к детям. Вдалеке послышалось презрительное фырканье.        — Интересно, — протянула она, задумчиво рассматривая сыновей. Переведя серьёзный взгляд с Сириуса на Регулуса и обратно, она опустила подбородок на скрещённые в замок пальцы и качнула головой. — Кажется, не далее как вчера мы договаривались, что вы проведёте время в гостях у своих кузин. Я не права?       Сириус напряжённо засопел и промычал нечто глубокомысленное. Тихо вздохнув, оборону решил взять младшенький, задвинув старшего за себя.        — Джеймс обещал показать нам гобеленный зал, — Регулус вытаращил глаза и вдохновенно затараторил, пока мать не начала возражать: — Мы уже выучили всю ветвь старшего рода от Финеаса! А тут такая возможность: мы сможем увидеть, где наши рода пересекались помимо бабушки Дореи и лорда Карлуса!        — И весь день намерены рассматривать портреты предков Джеймса? — Скептически выгнула бровь леди Блэк, внутренне посмеиваясь над детьми.        — Конечно! — уверенно выдохнул Сириус, почувствовав, что Вальбурга готова согласиться.       Регулус недовольно нахмурился и старательно пнул брата. Ему было не по нутру, что Сириус готов так неуклюже соврать матери. Не легче ли сказать нечто, что прозвучит более правдоподобно?        — Нет, но помимо этого дед Джейми обещал… — неуверенно протянул юный Блэк, шаря глазами по комнате в поисках вдохновения. Обнаружив палочку матери, мальчик радостно улыбнулся и уже более уверенно продолжил: — Он обещал, что расскажет нам про волшебные палочки! Джеймс говорил, что Поттеры были не только боевыми магами, но и артефакторами!       Ольга задумалась: с одной стороны, дети уже были отгорожены от разлагающего влияния родителей Джеймса, безвольной Юфимии и тюфяка Флимонта, но с другой стороны… ей хотелось, чтобы мальчишки больше времени проводили с сёстрами, дабы и в Хогвартсе они держались вместе.        — Хорошо, — всё же согласилась Вальбурга.       Желание увидеть радость на лицах её мальчишек, как всегда, перевесило намеченную линию поведения… Впрочем, не добавить в бочку мёда хотя бы каплю дёгтя леди Блэк не могла. Насладившись выражением счастья на довольных мордашках Сириуса и Регулуса, она поднялась на ноги и коснулась макушек сыновей, заставляя их поднять головы.        — Но, когда вы вернётесь, вы обязательно расскажете мне всё, что узнали! — тоном, не терпящим возражений, изрекла Вальбурга. — А теперь, юные господа, нам пора на завтрак. Ваш отец наверняка заждался.       Леди Шизофрения ехидно фыркнула.       Часы пробили девять.

***

      В приёмной было тихо. Никто не мерил взволнованными шагами мозаику скучных плит, никто не бежал из одного конца коридора в другой, придерживая болтающийся на шее стетоскоп, никто не носился с весёлым гиканьем под крики мамок-нянек «Куда пошёл?!» и «Тебе лежать надо!».       Тусклый питерский свет лился сквозь пластиковые окна. Лампы светили ровным жёлтым светом, изредка шелестели страницы журнала, и, вопреки всем запретам, плыл запах сигаретного дыма. За глянцевым «Burda» скучала рябая медсестра. Девушка то и дело показательно кривилась и пыталась дышать через раз, но нарушительницу прогонять не торопилась.       Пожилая санитарка Антонина Павловна докуривала сигарету у раскрытой щели форточки. Из кармана её халата выглядывала полупустая пачка «Пётр I». Не сводя взгляда с кофейного аппарата, сменившего кактуса-гиганта, женщина раздумывала — хватило ли ей одной или следует поставить организму ещё одну порцию никотина.       В коридоре раздались шаги, медсестра оторвала голову от журнала и расплылась в улыбке, приветствуя показавшегося из-за двери начальника онкоотделения. Валентин Юрьевич сдержанно кивнул дежурной и в тысячный раз попросил Антонину Павловну не дымить в помещениях. Санитарка отмахнулась, не сильно впечатлившаяся строгим замечанием. Явольский раздражённо дёрнул плечом и обернулся к следовавшей за ним девице, завершая начатый прежде разговор:        — Считай меня сегодня добрым, Ларская, — врач скинул с плеч халат, глянул на часы — стрелки показывали полвторого ночи — и продолжил: — Подмахну я твой отпуск, только не стой над душой.       Медсестра рассмеялась, пробормотала слова благодарности, чмокнула начальника в щёку, стрельнула взглядом в сторону дежурной и выпорхнула сквозь разъехавшиеся перед ней двери. Следом, усмехнувшись, последовал и Валентин Юрьевич.       Двери с тихим лязгом съехались, на женщин пахнуло летней прохладой северной столицы. Взревел мотор байка. Совершив круг почёта по пустой в этот поздний час стоянке, доктор Явольский покинул свои владения под тяжёлым взором санитарки.       Следом, почти незаметно из-за выключенных фар, укатила тёмно-синяя ауди, увозя новоявленную отпускную.       Рябая медсестра завистливо покосилась вслед Ларской и, вновь уткнувшись в журнал, вздохнула. Ей до этой белобрысой стервы, беспардонно вертящей Явольским, было далеко.       Антонина Павловна затушила окурок третьей за наступившие сутки сигареты и скривилась.        — Не иначе, как декрет себе выбила, — пробормотала она, подмигнула поджавшей губы медсестре и вновь вернулась взглядом к уголку, где прежде стоял Егорушка.

***

      Орион молча промокнул губы и, также молча, отложил салфетку. Взгляд его равнодушно отметил вышитые на светлой ткани узоры, не задержался и двинулся дальше. Карие глаза скользнули по взъерошенному радостному Сириусу, по прилежно ковыряющемуся в омлете Регулусу и застыли на Вальбурге.       Жена словно изменила самой себе — не зачехлённая в одно из тёмных, почти-что-траурных платьев, — она посвежела. Да и волосы… Орион уже привык видеть тонкую шею супруги, которую изредка украшали выпущенные тонкие локоны. Без вечной высокой прически Вальбурга казалась ему возмутительно молодой. В небольшом вырезе светлого платья мужчина подметил жемчуг — парный тому, что посверкивал в уложенной кругом косе.       Жемчуг — тот, что он подарил ей на помолвку давние сколько там лет назад, — больше подходил той Бурги, которая была «мисс», а не «миссис» Блэк и позволяла себе бегать по аллеям сада, подобрав пышную юбку до колен. Помнится, именно этой девицей он и был очарован, за ней бегал он по всему поместью — бестия, звонко хохоча, уворачивалась и показывала язык, — за ней он гнался и после не мог отдышаться, хотя она уже чинно поддерживала светскую беседу с отцом, скрыв покрасневшие от поцелуев губы невербальными чарами гламура.       Видимо, Орион слишком засмотрелся на супругу. Встретив вопрошающий взгляд, он стёр невольно вылезшую улыбку и крепче сжал вилку в руке. Дёрнув плечом, мужчина досадливо скривился и вернулся к завтраку. Вальбурга же на мгновение подняла глаза к потолку и обратилась с какой-то ничего не значащей мелочью к Регулусу.       С момента их последней ссоры Блэки не обмолвились ни словом сверх того, что было положено этикетом.       Конец завтрака ознаменовался тихим боем часов и быстрыми шагами, раздавшимися в коридоре. С хлопком возник Кричер и, пока чугунная ручка поворачивалась, спешно объявил:        — Альфард Лукориус Блэк...       Дверь рывком отворилась, и на пороге возникла пышущая азартом фигура брата Вальбурги. Мужчина размашистым шагом дошёл до стола, стукнул по нему костяшками пальцев, потрепал мальчишек по голове — «Опять будут на чертенят похожи», — отметила Ольга, — пожал руку Ориону и запечатлел поцелуй на щеке сестры.        — ...прибыл, — невозмутимо закончил Кричер.       «Позор рода Блэк», — прочитала Вальбурга по губам домовика прежде, чем он исчез.       С приходом Альфарда завтрак превратился в суматоху. Орион, воспользовавшись случаем, вскоре смылся к себе, а братья прилипли к дяде. Ничего не имеющий против Альфард усадил ребятню на колени и потянулся за вином.       Вальбурга, абстрагировавшись от воцарившегося над столом гама, читала пригласительное письмо Карлуса Поттера. Закончив, она внимательно дослушала повествование Сириуса о величайших достижениях славного Сириуса Первого на поприще борьбы с одним из тёмных лордов Британии, после чего вызвала Тригги и приказала няньке привести юных Блэков в достойный вид.       Альфард был отпущен на все четыре стороны до поры до времени, однако тут же возвращён, нагружен масками Пожирателей и вновь отпущен.        — Сумасшествие, — прокомментировала с портрета леди Урсула, пряча улыбку.        — Безобразие, — вторила ей леди Элладора, с хитринкой посматривая на потомков.        — Сборы, — лаконично отрезала Вальбурга, покидая общество двух дам.

***

      Сколько бы времени ни было отведено на сборы, часа всегда не хватает. Леди Блэк металась по поместью, разрываясь между оцениванием внешнего вида мужа и брата и примеркой собственной мантии, доставленной из ателье всего полдня назад.       Сыновья уже два часа как гостили у Поттеров, мужчины уже два часа как примостились в креслах и судачили за жизнь, а Вальбурга пока даже не успела надеть платье. А оставались ещё такие вещи как причёска, макияж, подбор украшений и — главное — сбор женской сумочки!       Платьем, конечно, Ольга была довольна — шантеклер классический, узкий в бёдрах и с широкой от колен, почти солнце-клёш юбкой, оно соблазнительно висело под мантией с изящной серебряной окантовкой. А вот украшений у леди Блэк было так много, что хотелось плакать от невозможности выбрать лучшие.       «Возьми гарнитур в фиолетовом ларце справа, белое золото и алмазы», — посоветовала Ледяная Бурги, сжалившись над соседкой по телу.       Зимина кивнула и вновь принялась метаться из угла в угол, собирая всякую мелочь — подбирая духи, румяна, тени, шпильки...       В конце-концов Ольга обессиленно упала в кресло и, вновь плаксиво пожаловавшись леди Шизофрении на нехватку времени, вызвала Рикки.       «А чего же ты хотела? Тебе ещё осанку весь бал держать. Это нелёгкий труд, девочка», — увещевала аристократка Зимину, ничуть не способствуя поддержанию боевого духа преемницы.       С появлением домовушки дело пошло на лад и уже через полчаса миссис Блэк была затянута в корсет и увешана драгоценностями. Волосы Рикки убрала в аккуратную классическую «ракушку», увив основание тонкой алмазной нитью и оставив единственный локон у виска.       «Это не я», — заключила леди Блэк, рассматривая результат в зеркале.       «Разумеется, не ты», — ехидно бросила Вальбурга, не скрывая своего удовлетворения результатом многочасовых сборов.       От двери послышался протяжный свист. Явившийся поторопить сестрицу Альфард прошествовал к туалетному столику, помог леди Блэк подняться и с ног до головы окинул её оценивающим взглядом.        — Труды не прошли даром, — будто мимоходом сообщил он, пряча руки в карманы. — Ты умеешь быть эффектной. Вся в меня.        — Благодарю, — прошипела Ольга, подавив детское желание залепить пощёчину брату, и вышла вперёд Альфарда.       В каминной она смерила строгим взглядом мужа — тот выглядел прилично — и подала тому маску. Альфард уже успел надеть свою, и Вальбурге ничего не оставалось, как приложить серебряное изделие к лицу.       Маска легла точно и обожгла кожу прохладой металла.       Выдохнув — ничего страшного не случилось же? — она подождала, пока Орион исчезнет в зелёном пламени, а после, взяв щепоть летучего пороха, шагнула в огонь.        — Поместье Лестрейндж!       Когда калейдоскоп каминов остановился, замерев огромным залом с поднимающейся вверх лестницей, Ольга чуть покачнулась и тут же, предупреждая возможное падение, её рукой завладел муж. Выражения лица Ориона она не могла видеть, зато отлично слышала комментарии Вальбурги, с готовностью переводящей смысл жестов супруга на понятный маггле язык.       Получив заверения леди Шизофрении в том, что дражайший муж гордится наречённой, Ольга решила временно сменить гнев на милость и благосклонно приняла руку Ориона.       Женщина ступила на первую ступеньку и подняла голову. В это же время забили большие часы, им вторило эхо и тихо-тихо звучал скрытый от глаз оркестр.       На верхней площадке стояли четверо: высокий человек в чёрной закрытой наглухо мантии и опирающаяся на его руку рыжая женщина; величественного вида беловолосый мужчина — должно быть, Малфой; и худосочный старец, в фигуре которого миссис Шизофрения узнала Лестрейджа-старшего. Лица их были скрыты серебряными масками.       Камин покинул Альфард, встав за правым плечом сестры. Лестница всё длилась и длилась, и Ольга мысленно похлопала человеку, совершившему такой красивый и многозначительный манёвр — каждый из гостей должен был остановиться перед хозяевами бала, чтобы поприветствовать их, и в любом случае он оказывался на ступень ниже.       Уже почти поравнявшись с приглашающей стороной, леди Блэк заметила на верхней площадке движение. Задёрнутая наглухо мантия хозяина поместья распахнулась, развеваясь от неощутимого ветра, уголок губ маски сам собой изогнулся, и на Вальбургу уставился взгляд необычайно синих глаз.       Навстречу Блэкам во всём его мрачном великолепии ступил Тёмный Лорд.